Обхитрить лису

Глава 1

Звонок мобильного разбудил меня среди ночи. Звонивший пытался добыть меня уже не в первый раз, это я еще сквозь сон понимала. То есть, поначалу я даже не догадывалась, что это мелодия моего телефона играет на заднем фоне, ведь я кружилась в танце с прекрасным принцем. На мне было пышное платье лазурного цвета, что мне так идет, мои прекрасные длинные волосы собраны в замысловатую прическу, и я была похожа на фарфоровую статуэтку, как, впрочем, и всегда. Белый конь моего прекрасного принца во время танца стоял около нас, так что можно было бы и догадаться, что это всего лишь сон. Где это видано, чтобы влюбленная парочка возле коней наплясывала? Нигде, конечно. Но логика у меня во сне сильно прихрамывала, так что догадалась я лишь когда услышала знакомую мелодию вот уже в который раз. Кружиться в танце под одну и ту же песню даже в объятиях прекрасного принца кому угодно надоест, принц неожиданно выпустил меня из рук, я неуклюже рухнула на пятую точку. Вместо принца стоял пират и злобно ухмылялся. Я закричала и проснулась.

«Это не к добру» – отметила я, и, само собой, накаркала.

Телефон как раз замолк, я протянула руку на прикроватную тумбочку, на ощупь схватила его и с превеликим трудом разлепила глаза. Три часа ночи ровно – сообщило мне умное устройство. Жаль, что не настолько умное, чтобы игнорировать ночные звонки. Посмотреть, кто меня так усиленно добивался я не успела, потому что мелодия, которую я теперь совершенно точно буду ненавидеть, заиграла вновь.

«Единственный, кто тебя терпит» – высветилась на экране и я закатила глаза. И когда он только успел позаимствовать мой телефон?! Свинство какое…

– Чего тебе? – Не очень вежливо ответила я «терпеливому».

– Спишь что ли?! – удивился этот ненормальный.

– Как и все адекватные люди в три часа утра… ночи.

– Ага. Ты это, Сенечка… просыпайся. Мне нужна твоя помощь!

То, как он это произнес подсказало, что лучший друг не шутит. В обычное время на тупые шуточки он горазд, но Ромку я знала почти двадцать лет и точно могла сказать, когда он шутит, а когда не особо. Актерским талантом друг всегда был обделен, и так правдоподобно сыграть страх он мог лишь в одном случае: Ромке было страшно.

В общем, сон как рукой сняло:

– Что-то серьезное? – встрепенулась я и на всякий случай забоялась тоже.

– Да, – коротко, но емко ответил Ромка. – Приезжай.

– Ромочка… неужели что-то криминальное? – ахнула я. Папе это не понравится, он еще от прошлой истории до конца не отошел.

– Увидишь. Я около своего дома, жду.

И повесил трубку. Да, вот прямо так взял и повесил. И где это видано? Проклиная все на свете, в том числе и день, когда я познакомилась с этим недоразумением, я полезла из теплой и уютной постели.

«Около своего дома он, тоже мне! Ключи что ли забыл?» – мысленно выговаривала я, но в душе понимала, что Ромка по пустякам вызывать меня бы не стал. Особенно таким загробным голосом. Быстро натянула черные шорты и майку в тон (намек на криминальность дал о себе знать), заплела волосы в косу, надела кепку, прикрыв светлую макушку и даже нарыла старые кеды черного цвета, которые забыла у меня подруга еще во времена студенчества. Сама бы я такое чудо ни за что добровольно не прикупила. Оказалось, зря, пригодились вот. Повезло, что Лариска не потребовала их обратно и благополучно забыла о потере. Я же о них вспомнила только благодаря позавчерашней ревизии обувных запасов. Они пополнялись еженедельно (а иногда и ежедневно, чего уж тут таить), и места уже не хватало, хотя обувь в моей квартире занимала столько места, сколько могла бы занять семья из восьми человек. Но не суть. Главное, что еще позавчера я подготовила три огромных коробки, чтобы выкинуть старое добро на ближайшую помойку. Вообще-то с этим мне должен был помочь Ромка, но ему было некогда и коробки так и остались тут стоять, портя мне интерьер и настроение. А вот теперь я мчусь по первому зову этого человека среди ночи.

Мысли о коробках испортили мне настроение окончательно, и, ругаясь сквозь зубы, я спустилась в подземный гараж. Иван Сергеевич, охранник, без особого удивления на меня посмотрел и широко улыбнулся, приветствуя. Мои ночные вылазки никого тут не удивляли, или просто Ивану Сергеевичу было глубоко плевать, кто и чем занимается по ночам. Я подошла к своей двухдверной красавице Audi R8 белого цвета, подарок папы на мое двадцатипятилетие, и настроение начало подниматься. Белая малышка всегда действовала на меня положительно.

Машин на дороге не наблюдалось, до Ромки я добралась за десять минут. Включая сборы, с момента звонка прошла не больше двадцати, так что растерянная физиономия друга меня позабавила. Он небось думал, что я при полном параде только из дома выдвинусь. Оказалось, к моему реактивному появлению его растерянность не имела никакого отношения:

– Сенька, наконец-то! Идем! – он схватил меня за руку и потащил в подъезд, не дав даже машину закрыть. Не то, чтобы я сильно переживала за собственность, в данный момент меня больше занимало поведение друга.

Он открыл дверь своей квартиры, трижды уронив ключи, пропустил меня вперед и загрузился сам, едва не раздавив меня ногу.

– Слон! – завопила я. – Свет сначала не судьба включить?!

– Никакого света, – отрезал он.

– Почему?

– Увидишь, – таинственно пообещал друг. – И постарайся бурно не реагировать.

Перебрав в голове все возможные варианты от лепестков роз, шампанского и признаний в любви до наличия медведя Гризли в гостиной, я к определенному выводу так и не пришла, потому кивнула и молча прошла за Ромкой в эту саму гостиную. Мы оказались в просторном помещении с белым диваном посередине. Кроме него я ничего видеть не могла, потому что было темно.

– Готова?

– Не тяни уже, – буркнула я, поняв, что розы с медведем отменяются, я бы это точно заметила, даже в темноте.

Ромка включил фонарик на телефоне, осветив комнату. Уж не знаю, к чему все эти манипуляции со светом, если он не хотел, чтобы свет увидели с улицы, то мелькание такого яркого фонарика, на мой взгляд, незаметным никак не назовешь. Ромка, похоже, слегка не в себе.

Гостиная у друга полупустая, кроме упомянутого ранее дивана имелись еще журнальный столик и плазма во всю стену. Больше ничего, абсолютно. Даже на шторы или жалюзи друг не потратился, будучи совершенно равнодушным к окружающей обстановке. Так что после включения фонарика я быстро обвела комнату взглядом, ища нечто, выбивающееся из привычной обстановки. И взгляд мой быстро уткнулся в темную кучу возле окна.

– Что это? – ткнув аккуратным пальчиком в кучу, поинтересовалась я.

– А сама как думаешь?

Хороший вопрос. Я пригляделась как следует: кажется, у мешка имелись ноги, облаченные в темные джинсы, а еще руки, так же одетые во что-то темное. В общем, если включить фантазию, то можно принять это за человека. Но как-то совсем не хотелось.

– Он что, пьян? – поинтересовалась я, надеясь, что это какой-то бомж. А что? Пробрался ночью к Ромке, спать лег. И друг испугался, мне позвонил, я ж известный борец с незваными гостями.

– Пьян? – хмыкнул Ромка. – Ага, точно. Мертвецки пьян.

Некоторое время мы помолчали, и друг счел нужным пояснить:

– Труп.

И зачем-то отключил фонарик. Видимо, заразился моей тягой к театральности, но не очень вовремя. Гостиная погрузилась во тьму, но очертания трупа я все равно теперь прекрасно видела, света с улицы для этого вполне хватало. А жаль.

Ромка не торопил, зная, что лучше меня не трогать и дать все обдумать. С одной стороны, с нашего прошлого приключения прошло не так уж и много времени, рано еще нырять с в другое, но с другой… бросить Ромку с трупом я никак не могу. Только не Ромку, с другими у меня бы такой проблемы не возникло. Но и соглашаться на авантюру просто так я не собиралась, за ночной звонок друг заслужил наказание.

– Придурок! – наконец процедила я. Театрально покачала головой и, оттолкнув Ромку с пути, широким шагом направилась в сторону коридора.

– Ты куда?

– Ухожу домой. Спать!

– Сеня! Сенечка, погоди! – заскулил Ромка. – Злишься на меня?

– Нет, убить хочу!

– Это отлично, потому что если злишься, значит, не паникуешь. Ну не сердись ты, а?

Я застыла на пороге гостиной от возмущения.

– Не сердись? Не сердись?!

– Это ведь всего лишь труп, – выдвинул Ромка веский аргумент. – Избавимся от него, и все – делов-то! И поедешь домой спать. Хочешь, я тоже с тобой поеду.

– Не убедил, – покачала я головой.

Ромка преградил мне путь:

– Ты что, так вот меня тут бросишь?! – не поверил он, и между прочим, правильно сделал. Знает же гаденыш, что так никогда не поступлю, по крайней мере, с ним. Ромка ведь это… Ромка. Он бы в аналогичной ситуации меня не бросил, а мы с ним попадали в переделки и похуже. В конце концов, сам труп – ерунда, не слишком приятная, но все же ерунда. Таким меня не напугать.

Я глубоко вздохнула, играть с другом резко перехотелось:

– Так не брошу, избавимся от трупа, вот тогда…

– Идет! – подозрительно легко согласился Ромка и кинулся меня обнимать. В его объятиях оттаял бы и более черствый сухарь, а я и подавно.

– С чего начнем?

– И ты даже не спросишь, что случилось? Сразу говорю: я тут не при чем!

– Я уверена, труп этого бедолаги с тобой не согласится, раз уж оказался в твоей квартире, – ядовито заметила я, выпуталась из Ромкиной хватки и в который раз ткнула пальцем в труп: – Для начала решим, что делать с этим, потом расскажешь свою сказочку.

– Я уже все продумал: вывезем его за город, найдем безлюдное местечко и… того.

– Отличный план. Включи свет, – скомандовала я. Ромка в ответ только глаза вытаращил, да у виска покрутил.

Я разозлилась:

– Ты действительно думаешь, что если мы включим свет, то станем менее заметными?! Да мою тачку полгорода знает! Она буквально светится сейчас во дворе, и этого уже не исправить. Я приехала сюда среди ночи, что не особо подозрительно, раз я здесь частый гость, ты включил свет. Включай свет.

Ромка молча щелкнул выключателем и я на мгновение ослепла. Открыв глаза первым делом посмотрела на друга: напуганным он не был, вид как всегда невозмутимый до ужаса, нахальная улыбочка и дерзкий взгляд, как будто сам черт ему не брат. На самом деле, я всегда подозревала, что если и не брат, то как минимум близкий родственник, хотя обычно Ромка говорил тоже самое обо мне. Так, с душевным состоянием друга явно все в полном порядке, поэтому я перевела взгляд на труп. Потом нехотя подошла и присела рядом на корточки.

Объектом, который еще доставит мне немало неприятностей в будущем (тут не надо быть гадалкой, чтобы это понять), оказался мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти. В том, что неприятности незамедлительно последуют я как раз ни секунды не сомневалась, есть у трупов дурацкое свойство: раз помер сам, испорть жизнь окружающим. Уходи красиво, как говорится. Мужчина был мне незнаком, что ни о чем не говорило: весь город я знать не могла, и вообще, на лица у меня память не очень. Хотя, на второй взгляд и угадывались знакомые черты… нет, наверное, показалось. Чистый, опрятный, одет вполне прилично, зря я его бомжом обзывала. В том, что он покинул наш бренный мир сомнений у меня не было: живые такими бледными не бывают. Ну и посиневшая широкая полоса на шее с кроваво-красными следами как бы намекали на это. Значит, парня задушили, и, если я не ошибаюсь, больше двух часов назад.

– Ты его уже обыскал? – поинтересовалась я, впрочем, догадываясь об ответе.

– Само собой, – усмехнулся Ромка.

– Ничего?

– Ничего стоящего, но на всякий случай я все изъял. Если хочешь – потом глянешь.

– А стоит?

– Не думаю. Ну что, появились интересные мысли?

– Пока их попридержу, раз не знаю всех подробностей. Ты сможешь его спустить? – на всякий случай спросила я: мужчина, тот, что труп, был довольно высок и широк в плечах. Помогать Ромке его тащить я не собиралась, искренне считая, что дело это далеко не женское, но статус наших отношений обязывал хотя бы поинтересоваться. Вообще, трудно быть чьим-то другом: столько неписанных правил, мне непонятных, что я часто путалась.

– А если нет, то что?

– Тогда позвоню твоей соседке, той, что вечно к тебе в гости напрашивается, и попрошу помочь. Глядишь, в следующий раз к ней и обратишься.

– Ну и вредина ты, Сенечка.

– А я смотрю, ты окончательно пришел в себя, Ромочка. И куда только твой напуганный голос подевался?

– Когда рядом ты, я боюсь исключительно тебя, – выдал он. – Ну что, за дело? Я возьму его, стащу вниз, пока ты…

– Буду караулить? Тебе не кажется, что таскать труп по подъезду – не лучшая идея? У тебя даже отдельного лифта нет, Рома. И консьержка внизу, а ну как не спит?

– Отвлечешь ее.

– Ну уж нет, я сейчас не в форме для спектакля. Мы поступим умнее: выкинем труп из окна, – порадовала я. Идея казалась если не гениальной, то весьма близкой к этому. У Ромки второй этаж, со стороны гостиной как раз кусты, а метрах в пяти дорога, ведущая во двор. Туда можно будет подогнать машину и с трупом мучиться всего пять метров, а не расхаживать с ним по подъезду в поисках приключений. Риск сводился к минимуму.

– Ты же понимаешь, что просто выкинуть его из окна как мешок с мусором не выйдет?

– Ты выкидываешь мусор в окно?!

– А ты?

– У меня домработница выкидывает, – пожала я плечами. – Ну ты как хочешь, Рома. Можешь и потаскать своего гостя. Я внизу подожду.

Ромка думал долго. Я успела сходить на кухню, попить воды, пройтись по пустынной Ромкиной квартире и в очередной раз сделать вывод: со вкусом у друга беда. Наша двадцатилетняя дружба в этом плане его не спасла. Что за тяга к пустынному минимализму? Когда я вернулась в гостиную, Ромка почти отмер. Все-таки он волновался, хоть и не подавал виду, обычно друг соображал быстрее. Интересно, с чего такие перемены?

В конце концов и до него дошло, что окно и торец дома куда удобнее чем подъезд и два этажа и Ромка согласно кивнул. Мы закатали труп, будь он неладен, в старое плотное покрывало, бог весть как оказавшееся у Ромки дома и даже подвязали по краям. Это было моей идеей.

– Прямо как в том фильме про Клеопатру, – прокомментировала я с восторгом. – Только у нас завернута не прекрасная женщина, а синеватый мужик. В общем, на подарок не тянет.

– Иногда я всерьез думаю, что с головой у тебя не все в порядке.

– И это мне говорит счастливый обладатель трупа?!

– Я хотя бы не называю это, – он кивнул в сторону нашей уже общей проблемы и поморщился, – подарком.

– Ты невнимателен. Я сказала, что на подарок это не тянет…

– Лучше заткнись и подгони машину к окну. Потом покараулишь труп, а я спущусь.

Обычно Ромка не командовал мной, да еще и подобным тоном, так что я списала все это на стресс. Поэтому протянула руку:

– Ключи давай.

– Моя в ремонте, – порадовал он.

– Ты хочешь, чтобы это поехало в моей машине?!

– Да, долбаная Клеопатра поедет в твоей машине, – ехидно заметил Ромка. – Хоть после смерти в классной тачке покатается.

– Может и покатается, но не в моей! – отрезала я.

– Сенечка, ну не такси же нам вызывать?

– Можно и такси. Таксиста потом тоже завернем… все лучше, чем пихать это в мою машину. Новую машину, Рома! И она мне нравится.

– Поверить не могу, что мы это все обсуждаем, – пожаловался друг. – Может, потом выкрутишь мой мозг спектаклями? Ну серьезно, какое еще такси? Двигай к тачке, подгони ее поближе. Через пять минут будешь принимать труп.

Обожаю, когда Ромка командует, но позволять ему лишнее? Увольте!

– Ромочка, имей совесть. Я ни за что не стану соглашаться за просто так.

Ромка глаза закатил и вздохнул тяжко:

– Чего ты хочешь?

– Месяц будешь моим личным рабом!

– Тебе сколько лет?!

– Или так, или я еду домой спать.

– Иногда мне кажется, что в тебе уживается сразу несколько разных личностей, – вздохнул он. – И все они крайне неприятные и чокнутые. Наверное, папа тебя избаловал окончательно, и…

– Папуля не обрадуется, если узнает, что я возилась с трупами, – разулыбалась я, радуясь, что Ромка вспомнил дорогого родителя. – А он и так тебя не особо одобряет. Твое положение достаточно шаткое.

Разумеется, говорить папуле об этом я не собиралась даже в самом страшном кошмаре, даже представить не могу, что за наказание на меня обрушится. И, если я смогу перебиться лишь наказанием, то Ромка может не пережить этого вовсе. Папуля у меня славился непростым характером, хотя ко мне всегда относился с обожанием. Но тут труп, мало ли… Друга я искренне любила и не желала ему ничего плохого.

– Хорошо, маньячка, я твой раб. Довольна?

– Пока нет, труп все еще с нами.

– Так помоги мне избавится от него и я весь твой! – теряя терпение, рявкнул Ромка. Даже покраснел от злости.

– У меня большие планы, – улыбнулась я, двигая к выходу.

Глава 2

Я выпорхнула наружу и быстро запрыгнула в свою красавицу. На улице уже было достаточно светло, что мне совсем не понравилось. Как ни крути, а труп лучше прятать под покровом ночи, а тут того гляди какой-нибудь любитель пробежек просеменит мимо. Сплошные нервы.

Прежде, чем выехать, я надвинула кепку на глаза, а длинную косу засунула под футболку, на всякий случай. Хотя моя машина… а, к черту. В кепке спокойнее, вот и все. Я завела машину и через минуту тормозила около Ромкиного окна, он его предусмотрительно распахнул и теперь оттуда выглядывал. Лицо у него было обеспокоенное, наверное, опасался, что я домой свалю. Своим видом он напомнил моего дорогого брата Марта, который с детства боялся высоты, да и вообще, много чего боялся по жизни. Однажды мы отправились в гости всей семьей к маминой подруге, что жила на пятом этаже и Март выглядывал из окна точно с такой же физиономией, как сейчас это делает Ромка. Смесь опаски, любопытства, беспокойства украшали его физиономию. Только с Мартом они были абсолютно не похожи, не думаю, что Ромке придет в голову бояться пятого этажа. Не выдержав, я хмыкнула.

– Чего лыбишься?

– Планирую твой месяц.

Ромка закатил глаза и исчез из оконного проема. Через пару секунд друг опять появился, уже с «подарком» в руках.

– Готова?

– К чему?! – не поняла я.

– Ловить! – зло шепнул Ромка.

– Кидай уже, я же здесь стою! Как еще мне по-твоему подготовиться к…

Договорить я не успела, потому что около моих ног с хрустом шмякнулся труп. Звук просто отвратительный, я недовольно поморщилась. Сказать Ромке, что я о нем думаю, я не успела, потому что услышала, как открывается соседнее с ним окно. Все, что я успела сделать – это толкнуть труп поближе к кустам, надеясь, что со второго этажа в предрассветных сумерках его не будет видно.

Ромка с недоумением наблюдал за моими действиями, должно быть, звук открывающегося окна не услышал. Я вытаращила глаза и замахала руками, злобно зыркая на окно назойливой Ромкиной соседки (а это само собой было ее окно, чье же еще?). Вот не зря же говорят, вспомнишь… нехорошее всякое, вот и оно. Если она нас застукает и вызовет полицию, нам конец. Меня она уже в любом случае поймала, не зря же окно открывает, а надеяться, что она меня не узнает совсем уж глупо: меткому взору пенсионерки позавидует любой сокол. Махнув Ромке рукой еще раз, я занялась любимым делом – импровизацией:

– Твой взгляд опасней двадцати кинжалов! Взгляни с окошка дружелюбней вниз, и это будет мне от них кольчугой! – вдохновенно вещала я, счастливо забыв, что это реплика Ромео, а не Джульетты.

Тетя Клава уставилась на меня в недоумении, Ромка даже у виска покрутил. Вот олень плосколобый, неужели так трудно догадаться, что у нас зрители появились? Ну ладно, пусть лучше на меня весь дом любуется, чем на труп у моих ног.

– Сенька, сейчас не время для твоих приколов…

– Ты любишь ли меня? Я знаю, верю, что скажешь «да», – перебила я, вытянув руку с кулаком перед собой. – Но ты не торопись, ведь ты обманешь. Говорят, Юпитер пренебрегает клятвами любви. Не лги, Ромашка, это ведь не шутка. Я легковерной, может быть, кажусь?!

На большее моих знаний не хватило, так что я грохнулась на колени и для большего драматизма опять вытянула руку вверх, попутно пытаясь вспомнить что-нибудь еще, чтобы дать Ромке время сориентироваться. А этот болван уши развесил и смотрит. Я конечно могу понять, что мною можно любоваться вечно, но у нас как бы труп на руках, можно немного и отвлечься от небесных черт.

Друг к тому моменту готовился вывалиться из окна, тетя Клава от него не отставала, приложив сухонькую ручонку к груди она слушала меня, открыв рот. В другое время такое внимание мне бы польстило, ее реакция импонировала мне как потенциально великой актрисе. Хотя, может бабуля просто удивлена моими познаниями, редкая девушка сможет процитировать Шекспира по памяти. Но я как раз… редкая.

– Ты проникаешь в темноте в мечты мои заветные… – вскочив с колен, продолжила я, все опять переврав. Как назло, вспомнить ничего больше мне не удалось, так что в конце фразы я сбилась на трагический шепот и пустила слезу, скорбно размазав ее по щеке.

– Тебе не говорили в детстве, что за парнями приличные девушки не бегают? – наконец-то обрела дар речи прозорливая пенсионерка. Ромка вытаращил глаза еще больше, если такое вообще возможно и перегнулся через подоконник, как будто желая увидеть ее своими глазами.

– Меня перенесла сюда любовь, ее не останавливают стены!

– Что-то твой избранник помалкивает, – ехидно заметила старушонка.

– Я иду к тебе, моя Сентябрина, ты только держись! – подражая моей интонации, ответил Ромка и захлопнул окно, оставив меня наедине со старушкой. Вот ведь гад.

– Что за поколение пошло, девки сам бегают и даже стихи читают под окном… Но читаешь хорошо, с душой. Хоть что-то в тебе толковое есть, вот уж не догадывалась… по виду ведь – обычная прохиндейка.

Я была в образе, и только поэтому пропустила оскорбление. Обычная, как же!

Тяжко вздохнув, смахнула невидимую слезу (еще одну выдавить не удалось, стоило признать, что мои актерские таланты пошли на убыль, раньше я могла выжать без проблем и десять).

– И что это на тебя нашло? Посреди ночи…

– Хотела затмить луну своею белизной, – серьезно ответила я, мысленно желая бабулечке провалиться. Чего не спится?

К Ромкиной чести, через минуту он был уже на месте, и это как раз вовремя, еще одного едкого комментария я бы не выдержала и попросту послала бы старушку к черту. Друг меня знает, вот и торопился, все таки труп его, а не мой, соответственно и проблемы бы тоже все ему достались. Я, разумеется, тоже бы свое отхватила, но это ерунда.

– Ромашка, – прошептала я трагично. – Прошу, меня женою сделай, чтоб одинокой больше мне не быть!

– Я согласен, – просто ответил Ромка, далекий от любой литературы вообще, будь то классика или что-то более легкое, вроде сказки про Колобка.

Мы слились в жарком поцелуе недалеко от трупа, Ромка как раз встал, загородив его широкой спиной. Целоваться пришлось минут пятнадцать, не меньше, и я уже всерьез подумывала начать стягивать с друга майку, прежде чем любопытной соседке надоело опускать комментарии и она захлопнула окно со словами:

– Хоть в квартиру бы поднялись, хулиганы!

Пообжимавшись еще минут пять на случай, если соседка все еще не отлипла от окна, мы наконец расцепили объятия. Признаться, я вздохнула с облегчением, соседство трупа меня здорово беспокоило, как и его неустроенность.

– Ужасно! – запричитала я, ткнув Ромку кулаком в плечо. – Я забыла Шекспира, Рома! Раньше я по памяти все, что угодно могла процитировать, а сейчас… это что, возраст?

Ромка на мои слова внимания не обратил:

– Чертова соседка, ведь наверняка в окно подглядывает, – пробормотал он, кося одним глазом наверх, а другим – на труп.

Понятно, о другом переживает. Ну ладно:

– Я сделала что могла. Теперь либо ты несешь Клеопатру в мою машину и надеешься на удачу, либо мы бросаем труп здесь и сами надеваем на себя наручники и вызываем полицию. Наручники у меня с собой есть, правда, только одни.

– Выбора нет, – согласился друг. – А откуда у тебя наручники?

– От верблюда. Хватай труп, я багажник открою. В конце концов, не так уж на улице и светло, чтобы все разглядеть. И она без очков была, глядишь, не успеет за ними сбегать. А если успеет… что ж, я не особо люблю старушек.

– А как же твоя бабка?

– Вот из-за нее и не люблю, – отрезала я.

– Ты такая милая, – широко улыбнулся Ромка, явно нарываясь.

Вот знает же, как я отношусь к этому ужасному слову, а все равно использует. «Милая» неизменно ассоциировалось у меня с «дурочка», повелось это с детства, когда каждый, кто приходил к нам в дом, говорил что-то вроде: «ну зато она такая милая». Происходило это сразу после того, как я отказывалась назвать свое имя и показать на пальцах, сколько мне лет. Отказывалась я не потому, что не умела, в три года я уже умела читать, а потому, что гости казались мне жутко подозрительными и не заслуживающими такой личной информации. С тех пор мало что изменилось, все компаньоны отца кажутся мне подозрительными, а мамины подруги – сумасшедшими, но я больше не трехлетняя девочка и могу быстро поставить их на место. И никому уж точно не придет в голову назвать меня «милой».

Ромка нагло улыбнулся, подхватил труп и не без труда мы запихали его в багажник. Он у Ауди не рассчитан на подобные крупногабаритные грузы, пришлось потрудиться. Сама не знаю как, но мы справились. Ромка упал на пассажирское место, я села за руль и ходко вырулила со двора. Веселая ночка, ничего не скажешь. А ведь мы даже еще труп не спрятали, а только из квартиры вытащили, а уже столько неприятностей нажили.

– То ли еще будет! – подмигнула я другу, подумав, что проснулась совсем не зря.

– Не сглазь, ненормальная.

Поругавшись минут этак десять на тему «куда приткнуть труп», мы наконец пришли к общему выводу. Точнее, мне удалось убедить Ромку в своей правоте (в очередной раз, мог бы уже привыкнуть и перестать спорить). Ромкин план был тоже неплох, но идея копать в лесу яму и прятать труп туда обрастала сложностями. Против самого копания я ничего не имела, раз копать не мне, но вот лопаты с собой у меня не было. Как то не обзавелась. Я даже сомневалась, что в гараже она имелась, так что ее надо было либо покупать, а о круглосуточных магазинах, где лопаты были в свободном доступе, я ничего не знала, либо ехать к Ромке на дачу, а это в пятидесяти километрах от города. Ромка до последнего настаивал на даче, но когда я заявила, чтобы он пересаживался на автобус вместе со своим трупом в обнимку и катил пятьдесят километров сам, он обиделся и от своей идеи отступил.

Уже через пятнадцать минут мы покинули пределы города, а еще через десять тормозили возле так называемого Глубокого озера. Говорят, что дна у него нет вовсе, а еще где-то слева имеется самый настоящий проход в Преисподнюю. Обычно я с сомнением относилась к подобным рассказам, но, глядя на абсолютно черную гладь, я уже не была столь категорична. Подъехать к нему вплотную на моей малышке возможности не было, но пройти триста метров с «Клеопатрой» в руках Ромка был вполне способен. Возможность быть обнаруженными меня не пугала: тут такая глухомань, что даже днем редко кого встретишь. Надо ли говорить о четырех утра? К тому же слава у Глубокого была та еще. Говорят, раз в месяц полиция приезжает сюда специально с водолазами, безо всяких там наводок и прочего и находят они никак не меньше десяти трупов. Наверняка это сильно преувеличено, но я слышала, что в далекие девяностые это на самом деле было так. Бандитские разборки не утихали и многие нашли покой в глубинах озера. В общем, идеальное место для наших целей, озеро использовали вот уже много лет, так к чему изобретать велосипед?

Мы вышли из машины, предварительно открыв багажник. Извлечь «подарок» оказалось куда сложнее, чем его туда запихать.

– Примерз что ли, – причитал Ромка, вытягивая покрывало на себя, одной ногой при этом упираясь в багажник, другой в колесо. Наверняка же упадет.

– Мозги у тебя примерзли, на улице лето.

– А я все думаю, чего это ты шорты такие короткие напялила, – съехидничал Ромка, что его совсем не красило.

– Поменьше думай о моих прекрасных ногах и побольше об окоченевшем трупе, – отрезала я.

– Может, поможешь?

– Я уже тебе помогаю всем, чем могу. Тащить его на себе я не собираюсь, еще маникюр не хватало испортить. У меня и так на коленке ссадина теперь, спасибо твоей соседке. Теперь придется все юбки ниже колен надевать, а у меня таких даже десяти не наберется…

– Она тут не при чем, ты сама на колени падать принялась, – покраснев от натуги, отозвался Ромка. Кажется, у него наметился прогресс, труп практически удалось вытянуть.

– Наступило трупное окоченение, должно быть, – предположила я.

– Спасибо, доктор Франкенштейн.

– Значит, умер он часов шесть назад, может пять, – не обращая внимания на неграмотного друга, продолжила я.

– У меня нет алиби, если ты об этом… – Ромка потянул еще раз и наконец «подарок» вывалился из багажника, как я и рассчитывала, прямо на раскрасневшегося Ромку. По моей физиономии расползлась злорадная улыбка: правильно, не одной мне колени об асфальт разбивать, пусть тоже немного пострадает.

– Злая ты, Сеня. Неудивительно, что до сих пор не замужем.

– Ты дикарь, Ромочка. На кой черт мне муж сдался?

– Да хотя бы парень…

– Легче спрятать труп, чем построить отношения, – философски заметила я, ничуть не обидевшись. Ромка прекрасно знал, что замуж я не стремилась и даже избегала этого, искренне опасаясь умереть от скуки. Пять лет назад мне посчастливилось прочитать статью о том, что от скуки на самом деле можно умереть и это не просто избитая фраза, а научно доказанный факт. Так вот, с тех самых пор я и поклялась, что скуки в моей жизни не место. А так как девяносто девять процентов мужского населения навевали на меня смертную тоску, я зареклась связываться с кем-либо из них. Кроме Ромки, само собой, но он тоже иногда порядком надоедал.

К сожалению, моего папу статья не сильно впечатлила и он с нетерпением ждал моего замужества. Стоило только закончить университет, как на меня посыпались дурацкие намеки о продолжении рода Самариных и драгоценном внуке, которого он готов будет носить на руках и одаривать всеми благами. Иногда папа увлекался и откровенно пугал, почему-то во время его рассуждений мне виделся младенец в золоте и мехах. Родителя надо радовать, конечно, но как-нибудь иначе, потому как внуков ему не видать. Если только лет через двадцать мы с Ромкой не решим создать семью, но вряд ли папа будет счастлив.

– Построить отношения с тобой? – хмыкнул Ромка, сталкивая с себя труп. – Да легче Тихий океан высушить! Ты же невыносимая и сводишь с ума.

– Так и должно быть, Ромочка.

– Сводишь с ума в очень неприятном смысле.

Я разозлилась: