Не стирайте поцелуи. Книга 1

“Говорят, случайность происходит, когда Бог не хочет подписываться своим именем.”

Комментарий в YouTube

Take Hold Of Me – Ane Brun

Пролог

– Вы разыскиваете девушку? 

– Да, – пауза. – Я ищу моего человека.

Телеведущий кивает, улыбаясь, и заглядывает в планшет.

– Мне сказали, именно «ИЩУ МОЕГО ЧЕЛОВЕКА» было написано на баннерах, растянутых в самых людных местах Большого Ванкувера. 

Камера берёт крупным планом гостя телепередачи – это молодой парень.

– Господи, Боже… Ди! Ди, посмотри на это лицо!

Диана продолжает мыть посуду, но выворачивает шею так, чтобы ей был виден телевизор в столовой. Затем выключает воду и, не найдя полотенце для рук, приближается к экрану с мокрыми. С её пальцев на кремовый ковролин стекают капли и остатки пены моющего средства. Она только сделала ремонт в квартире, и каждая деталь отделки выбиралась с тщательностью, близкой к одержимости.

– Матерь Божья…

– Даунтаун – 55 растяжек и 100 лайтбоксов, Западный Ванкувер – 23 растяжки и 124 лайтбокса, Северный Ванкувер, Дельта, Ричмонд, Бёрнаби, Сюррей, Кокуитлам, Порт Кокуитлам, Порт Муди, Лэнгли, Мэйпл Ридж… Чилливак…

Ведущий отрывается от планшета, чтобы взглянуть на гостя, и больше не улыбается.

– Помимо рекламы есть также и надписи на стенах. Вернее, рисунки с надписями почти на всех станциях скайтрейна. Муниципалитеты этих городов выписали на Ваше имя штрафы. Как много?

– Я не помню.

– Около полумиллиона долларов.

Диана и Саванна всегда бурно обсуждают героев любимого шоу, но сейчас обе молчат.

Парень не смотрит в камеру. Его взгляд почти всегда опущен на руки. Он то сжимает их в кулаки, то расправляет, разглядывая пальцы. Пару мгновений камера показывает их крупным планом, и зрителям видно, как они дрожат.

– Как давно Вы её ищете?

– Сто девяносто четыре дня.

– Эм… – говорит ведущий, – значит… больше полугода. 

Диана опускается на диван и вытирает руки о собственную футболку.

– В моих… эм… материалах указано, что вы познакомились в сети. Это правда?

– Да. 

– Расскажете, как это было?

Парень облизывает губы, в камеру так и не смотрит.

– Это было видео… песня с названием «Не стирайте поцелуи». В YouTube. В комментариях… я написал, что ищу девушку. Она ответила. Мы переписывались. Потом встретились.

– В аэропорту?

Парень кивает. Ведущий откладывает планшет в сторону на стоящий перед ним белый глянцевый столик.

– Нам интересны детали. Поделитесь?

– В переписке она упомянула, что летит из Европы домой – в Канаду. Я просмотрел места и даты её публикаций в Инстаграм и предположил, что она живёт в Ванкувере. Дальше оставалось выяснить расписание самолётов и надеяться, что она летит одним из поздних рейсов. Я купил билет, прилетел в Ванкувер и стал ждать её у выхода в аэропорту.

– И она прилетела?

– Прилетела.

– Как Вы её узнали?

– Это она узнала меня.

Студийный диван, на котором расположился гость телепередачи, выглядит удобным, но поза молодого человека и то, как неловко он, время от времени, её меняет, словно говорят об обратном. 

– Слушай, он странный какой-то, – замечает Саванна.

– Я думаю, он просто хороший актёр. Но сценарий у них сегодня оригинальный.

– А баннеры? Ванкуверцы наверняка их видели. Если это правда, об этом должно быть что-то в сети, – Саванна всегда докапывается до сути, и вообще, она самая серьёзная в их компании. – Тут полно фотографий, взгляни-ка! Есть даже фото рисунков… Боже мой! А-а-а! Диана! Он рисовал! На стенах метрополитена… палатка, море, двое на плоту…

Она отрывает глаза от телефона и всматривается в экран телевизора.

– «Как ты»…

– Что? – переспрашивает Диана.

– Он спрашивал её о делах. В этих надписях на стенах везде КАК ТЫ? или КАК У ТЕБЯ ДЕЛА?

На экране появляется страница в YouTube. Зрителям дают увидеть название композиции «Don`t delete the kisses», затем комментарии пользователей.

Виртуальный маркер выделяет два из них:

WTF_LEO: А я мечтаю о девушке. 

LEA: Не мечтай. Просто найди меня.

– Он нашёл её! – восклицает Диана.

– Тогда нашёл. Найдёт ли теперь? – глухо комментирует Саванна, не отрываясь от телефона.

– Обалдеть! Они всё-таки приглашают реальных людей! Эта история настоящая!

Парень, наконец, замечает происходящее на экране телевизора в студии, его глаза расширяются, лицо перекашивается.

– Что вы сделали? Зачем? – восклицает он и пытается подняться, но у него не сразу это получается.

– Господи, он наркоман что ли? Едва стоит на ногах! – замечает Саванна.

Диана прижимает руки к носу.

Молодой человек делает несколько решительных, но нестабильных шагов по направлению к выходу, камера следует за ним. Вскоре на его пути появляется сотрудник студии со стаканом воды в руках. Ведущий призывает гостя вернуться к беседе, дважды повторив “Вы ведь хотите её найти?!”.

– Вы известный блогер, – продолжает свой допрос ведущий. – У одного из Ваших аккаунтов в Инстаграм более трёх миллионов подписчиков, но это Ваше первое появление на публике, – продолжает он, как только герой передачи снова опускается на диван.

Студийный экран теперь показывает художественные фотографии мужского лица в неожиданных ракурсах и освещении. Зрители видят крупным планом радужку глаза, её сменяют приоткрытые губы, за ними фрагмент нависающей над объективом другой камеры пряди волос – она расщепляет солнечный свет на перламутровый спектр – человек в кадре тоже занят фотографированием. На последнем фото молодой парень лежит на постели лицом вниз, видны только его спина и затылок. Вдоль позвоночника отчётливо виден длинный шрам.

–  Фотограф, продавший эту серию Vogue за десять тысяч долларов, пожелал оставаться анонимным и потребовал перевести гонорар на счёт одного из Ванкуверских хосписов. Мне известно, что эти фото наделали много шума и были многократно перепроданы различным изданиям. Люди и таблоиды жаждали знать имя модели, однако их автор отказался от сотрудничества. Скажите, Вам известно, кто изображён на этих фотографиях? 

Парень смотрит на экран широко распахнутыми глазами, в них удивление, граничащее с шоком. После некоторой паузы он отвечает:

– Я.

– От кого Вы прятались? – провоцирует ведущий, однако гость игнорирует вопрос.

– Бывают же такие лица… – вздыхает Диана.

– Почему мы никогда не видели его раньше? Кто он? Модель? Актёр? Певец? Для чего ему этот пиар?

– Это не пиар…

– Что Вы сделаете, когда найдёте её? – снова спрашивает ведущий.

– Выполню обещание, которое не сдержал.

– Какое?

– Лея, ты куда? Хочешь прогуляться? Не выходи одна, я пойду с тобой! – кричит Саванна подруге.

Третья девушка из компании, не оборачиваясь, упирает руку в дверной косяк, пока натягивает сапоги. Через время отталкивается от косяка, сдирает с вешалки пальто и захлопывает за собой дверь.

– Вот что она творит? Не хватало ещё пневмонию в довесок ко всему, как будто мало ей… – Саванна надевает меховую шапку, затем пуховик, торопливо засовывает ноги в сапоги. – Интересно вот, а у нас в Торонто водятся такие?  – спрашивает подругу, кивая на парня в экране телевизора.

– Даже если водятся, нам не попадутся. Штучный экземпляр. Возьми её шапку, вон на полке лежит.

– А ты заметила? Имя у его девушки, как у нашей, – кивает в сторону двери, – Лея.

– И что?

– Да ничего.

– Слушай, давай быстрее, там скользко. Ещё упадёт, не дай Бог.

Саванна застёгивает молнию на пуховике, подпрыгнув, выдёргивает с полки шапку подруги и исчезает за дверью.

Подумав, Диана снова распахивает дверь и кричит ей вдогонку:

– И долго не гуляйте! Со дня на день рожать…

– Что между вами произошло? – спрашивает ведущий.

Парень накрывает руками лицо.

Глава 1. Неловкость (или начало не с того конца)

Promise Not To Fall · Human Touch

Два года назад. Май

У кого-то большая грудь, у кого-то ум, у кого-то квартира. А у меня воображение. Ну очень богатое! В нём вырастают целые миры, и люди говорят вещи, которые мне никогда не услышать в настоящей жизни. Например, «ты моё последнее пристанище» или «ты, наконец, нашлась!». Ещё они раскидывают руки в стороны, чтобы показать мне, как сильно жаждут меня обнять. И поцелуи. В моих мечтах их всегда… много.

Да, я мечтаю. В последнее время слишком часто и слишком реалистично. Но никогда ещё до этого момента мои мечты не разбивались так трагически о реальность.

Его губы не мягкие и не горячие. Они не рады мне. Я понимаю это мгновенно… почти, однако – что очень свойственно моему характеру – сдаюсь не сразу и успеваю поцеловать его ещё раз. И если до этого он был хоть немного приоткрыт (от неожиданности?), то теперь захлопнулся полностью. Даже его колени под моей задницей стали ощутимо твёрже, напряжённее.

Мы познакомились в сети. Это был случай, стечение обстоятельств, две линии пересеклись в точке, где событиями управляют порывистость, непредсказуемость и… интуиция. Несколько случайных слов в триллиардах всех прочих сообщений, и ты неожиданно принимаешь решение написать в ответ, даже не подозревая, что это не послание – это зов, и предназначен он был только тебе. Ты услышала. И ты ответила.

Этот парень не просто повстречался на моём пути, он открыл для меня дверь в том месте, где не должно было быть продолжения. Он материализовал моё будущее. Но в момент нашей первой встречи ни один из нас, конечно, не мог и представить, что нас ждёт впереди.

Я отрываюсь от его лица, собираюсь с мыслями. Смотреть в глаза стыдно и нет сил, поэтому приходится изучать капли на толстом стекле аэропорта. Сейчас, чтобы встать, нужно на что-нибудь опереться хотя бы одной рукой, и мой мозг буквально рассыпается, пытаясь решить – где находится это безопасное для меня и для него место? В моей жизни ещё ни разу не было человека в коляске… да и причин, почему он вынужден в ней быть – множество.

– Извини, – бормочу, неуклюже вцепившись в спинку его коляски, и поспешно сползаю с его колен.

Он совершает едва заметное движение головой – то ли кивок, то ли нет – и я понимаю – он сам растерян.

Неловкость… Мы не просто утонули в ней, мы увязли. С этого всё началось, из-за этого всё у нас и пошло… не так. Но в тот момент, я вначале начинаю проклинать свою напористость, отсутствие такта… да и что уж там говорить – тормозов тоже. Затем, глядя на растянутый ворот его футболки, основание шеи – в том месте, где можно увидеть, как бьётся пульс – буквально физически ощущаю боль. Он словно ударил меня, наотмашь хлестнул по морде обнаглевшую псину, вздумавшую положить лапы на стол.

Этот день изменит меня до неузнаваемости. Я впервые пойму, что выработанный жизнью навык пробивать себе дорогу лбом придётся отложить, если хочу получить от жизни главное.

На нём бейсболка, надетая задом наперёд; волосы убраны назад и прижаты ею – их концы все собраны на затылке. Он дышит чаще, чем дышал бы взрослый парень его возраста… сколько он сказал? Двадцать три ему. И он, очевидно, отчаянно старается найти какие-нибудь слова для меня – девушки, с разбега влетевшей на его колени и поцеловавшей в момент самой первой встречи в физическом мире после совсем короткого знакомства в виртуальном.

Наше знакомство по переписке длилось двадцать часов. Почти сутки откровений, в течение которых мы успели поссориться и помириться. Я была уверена, он шутит, заявив, что найдёт меня без адреса, но именно это он и сделал.

Лео поднимает, наконец, на меня глаза.

– Я вызвал такси… ну, чтобы не ждать долго. Мне кажется, оно должно было уже… прибыть.

– Хорошо, – выдавливаю и возвращаюсь за своим чемоданом, брошенным в двадцати шагах, подбираю босоножки.

Лео ждёт меня у входа, его бейсболка уже надета как положено – козырьком вперёд и так низко, что издалека мне совсем не видно его глаз. И только теперь я замечаю свисающий со спинки его коляски огромный чёрный рюкзак.

Я выхожу сквозь автоматические стеклянные двери на улицу первой, Лео за мной. У обочины, действительно уже мокнет под Ванкуверским дождём белое такси. Это большая машина – из разряда тех, в которых предусмотрено место для пассажира в инвалидной коляске. Водитель в тюрбане приветствует нас и предлагает мне спрятаться от дождя в салоне. Я мешкаю, потому что не знаю, нужна ли Лео помощь и должна ли я ему помогать. Видя всё это на моём лице, мудрый индус в почтенном возрасте спешит меня заверить:

– Ашиин обо всём позаботится! Ашиин всё сделает в лучшем виде!

И Ашиин действительно всё делает, хотя я не уверена насчёт «лучшего вида». Вместо багажника в этой машине оборудован выдвижной пандус и специальные ремни для фиксации человека в коляске. Теперь мне не только обидно и стыдно из-за несостоявшегося поцелуя, но и некомфортно из-за размещения пассажиров в этом автомобиле. Я думала, мне бы хотелось, чтобы Лео помогли выбраться и сесть на нормальное сидение.

Моя неловкость становится гуще, сложнее, непреодолимее. Лео не показывает смущения, даже напротив – очень хорошо знает, что нужно делать – въезжает по пандусу в салон, закрепляет ремень в известных ему местах и протягивает конец Ашиину, тот замыкает его в центральном замке. Через мгновение мой чемодан ложится на пол рядом с Лео.

– Куда поедем? – спрашивает водитель такси.

Хороший вопрос. И мы с Лео смотрим друг на друга: да, мы не выяснили, куда нам ехать. Ко мне? Ну, можно, конечно, но… Вначале я воюю с мыслью о том, что Лео, по сути, абсолютно чужой мне человек, знакомый лишь по переписке, и та длилась всего ничего. Затем покорно склоняю голову перед фактом, что парень не просто нашёл меня, как обещал, но и прилетел в Ванкувер из далёкого Лос-Анжелеса.

– Вот адрес, – внезапно нарушает затянувшуюся паузу Лео и диктует водителю название и номер улицы.

Ашиин вносит адрес в своё навигационное устройство, попутно задавая нам с Лео вопросы о том, откуда мы родом и как надолго решили посетить Ванкувер. Я односложно вру, что проживаю в Зимбабве, а в Ванкувере пробуду сутки, Лео ничего не отвечает вообще, и Ашиин быстро соображает, что пассажиры попались неразговорчивые.

Я напряжённо размышляю о том, куда мы едем, и что, собственно, делаю в этой машине. Потом начинаю мучиться от желания рассмотреть Лео повнимательнее, но не решаюсь. Его фигура спрятана в тёмном фактически-багажнике, и чтобы её увидеть, мне нужно повернуть не только голову, но и корпус.

– Вы не могли бы включить кондиционер? – обращаюсь к Ашиину и бросаю на Лео взгляд, якобы в поисках одобрения. – В машине душно…

– Мне нормально, но я не против, – сообщает Лео негромко.

Sufjan Stevens – All of Me Wants All Of You

Он одет в тёмную куртку поверх серой футболки, джинсы. Бейсболка не из дешёвых и очень ему идёт. На руке часы, на шее виден краешек довольно тонкой для мужской цепочки. Именно это место: его кожа на сгибе плеча и шеи, цепочка и каштановая прядь волос, нависающая полукольцом над ней, повергают меня в транс. Принятое до этого решение попросить таксиста остановиться у станции скайтрейна, чтобы высадить меня, становится не таким уверенным. В моей душе прорастают тонкие побеги незнакомого чувства… предопределённости.

Лео отрывается от оконного стекла и смотрит на меня. Я никогда ещё не видела настолько гипнотизирующей радужки, ясной и чёткой – карамель и осколки шоколада. Очень выразительные глаза и странные. Отталкивающие и притягивающие одновременно.

Глава 2. Авария или первые странности

Вначале в уши врезается грохот и скрежет металла, в грудину боль, и уже в следующее мгновение я осознаю смещение пространства. Сознание выключается, но скоро включается обратно – через долю секунды, словно сбоя и не было – оно только «моргнуло». И в новой реальности вначале гробовая тишина, затем несколько душераздирающих человеческих воплей, какофония звуков из сигналов машин, множества криков. Меня накрывает страх.

Я оборачиваюсь назад – Лео вроде бы цел, затем проверяю Ашиина – индус тоже. Первая же мысль – выбраться из машины. У меня так трясутся руки, что никак не могут совладать с замком ремня безопасности, и я начинаю паниковать, что его заклинило. Передо мной глухо, но жутковато стонет Ашиин, Лео не слышно, и я паникую ещё сильнее. Бросаю на него быстрый взгляд – он в сознании, но выглядит… очень странным. Ещё более странным, чем был до этого. И я замечаю кровь у него на лбу и брови.

– Лео! Ты в порядке? Лео! – кричу ему.

Наконец, замок отщёлкивается, и я практически выпрыгиваю наружу. Невзирая на тремор в руках и ногах, быстро осматриваю себя – похоже, ничего не сломано, по крайней мере, на первый взгляд. В этот момент – момент относительного успокоения – у меня градиентно, но прогрессивно, нарастает боль в груди. В доли секунды она становится настолько сильной, что кажется, я вот-вот задохнусь. И пока этого не произошло, думаю, нужно срочно вытаскивать Лео. Пятая дверь машины открывается без заминок, но, разбираясь с ремнями безопасности, я от души кляну тех, кто придумал перевозить колясочников таким идиотским способом – в багажнике. При столкновении мой чемодан с такой силой ударился о сиденье, что его пластиковый корпус треснул сразу в нескольких местах. Если бы в нашу машину врезались сбоку, чемодан просто-напросто убил бы Лео. Но отстегнуть ремни – это только пол дела. Нужно ещё опустить пандус, а я не имею понятия, как это осуществить.

– Попроси его, – как-то очень глухо подсказывает мне Лео. Его голос словно осип и крошится, как свежий крекер.

Я несусь к водительскому сиденью, одной рукой придерживая собственную грудь, словно это могло бы мне чем-нибудь помочь, и обнаруживаю, что Ашиин, запутанный в складках воздушной подушки, плачет и как будто молится. Что это за язык? Хинди? Панджаби?

Тут я понимаю, что моя подушка не раскрылась, а у Лео её и в помине, похоже, не было.

– Ашиин! Опусти пандус! – громко требую.

Он слышит меня не сразу, поэтому приходится прокричать эту просьбу ещё дважды, и только на третий раз, такой громкий, что перекрывающий и вопли других пострадавших, и сигналы машин, и крики «посторониться», преимущественно мужские, и сирены уже приближающихся спасателей, его лицо приобретает человеческое осознанное выражение.

– Пандус, говорю, опусти! Пожалуйста, – ещё раз напоминаю, но уже спокойнее.

– А, да, мэ-э-эм, – только и произносит он.

К счастью, электрика пандуса от удара не пострадала, и уже через несколько минут Лео стоит на дорожном покрытии. Моя нервная система понемногу начинает разжимать тиски, и мне становится свободнее и дышать, и мыслить. Боль в груди всё ещё пронзительна, но явно не смертельна.

Ашиин не умолкает ни на секунду – стресс выходит из него одним нескончаемым неукротимым словесным потоком. Мне кажется, даже он сам не понимает, что в этот момент несёт. У Лео рассечена кожа на голове, где-то под волосами – кровь стекает на лоб и бровь, но никаких других повреждений на нём не видно. Он бледный и губы почти белые: испугался, наверное, думаю.

Я пытаюсь понять, что произошло. Наше такси воткнулось бампером в багажник впереди стоящей машины, а она, в свою очередь, врезалась в ту, что перед ней. В центре катастрофы – дом на колёсах с прицепом, стоящий поперёк перекрёстка. Ни одна из машин не врезалась в него – ничего не помято и не разбито.

– Странно… – говорю вслух. – Что там произошло?

Боль в груди уже очень даже выносимая, поэтому просыпается любопытство. Я направляюсь к фургону, вокруг которого уже собралась толпа водителей и пассажиров – участников аварии или застрявших в образовавшейся пробке автомобилей. Множество голосов и мужских, и женских, на разный лад и на разных языках обращаются к Богу. Слышен плач, причём не одного человека, а многих, и те, кто отделяются от толпы зевак, делают это зажав рот рукой.

Встав на цыпочки за спинами стоящих, я стараюсь разглядеть, что произошло, но те, кто впереди, намного выше меня – не расталкивать же их локтями. Сирены подъезжающих со всех сторон полицейских машин, парамедиков и пожарных глушат пространство перекрёстка своим воем. Уже через минуту первая спасательная бригада бежит к толпе с приказом освободить дорогу. И когда люди расступаются, я вижу зажатую в креплении прицепа девушку. Она лежит лицом вниз. Рядом с ней, едва ли не по локоть в крови, стоят люди, пытавшиеся до этого её вытащить.

– Разойдитесь! Расступитесь! – слышно сразу несколько голосов. – Дайте дорогу!

Руки громадного мужчины в форме парамедика вначале быстро проверяют пульс на шее девушки, затем приподнимают её грудь, пока несколько других человек в масках готовят оборудование для резки металла. Но этот же мужчина, самый крупный и самый широкий из всех, засовывает руку под её тело и с силой дёргает. Слышен звук разорванной ткани, и через мгновение он поднимает девушку на руки. У неё нет половины лица. Единственный уцелевший глаз закрыт, а сквозь кровавое месиво второй чётко видна бело-розовая кость скулы.

Я хватаюсь обеими руками за спину стоящего впереди парня, но он даже не оборачивается, и чувствую, как подрагивают его плечи от немых всхлипов. Сознание угрожает «моргнуть» во второй раз, я всеми силами стараюсь его удержать, и мне удаётся. Правда, всякий раз, когда я не позволяю ему отключиться, оно отплачивает мне рвотой.

Едва успеваю добежать до обочины дороги, как всё, что съела и выпила в самолёте, оказывается на майской траве газона рядом с тротуаром. Мне не становится легче, и вскоре всё повторяется снова, но в промежутке между приступами, я умудряюсь поднять глаза и увидеть близко – буквально в двух метрах от себя – оленёнка. Меня выворачивает, а я не могу оторвать от него глаз – он выглядит настолько сюрреалистичным, потусторонним на фоне молодой зелени леса, будто в его фисташковых глазах сквозит даже не человеческое, а какое-то сверх сознания.

– Даже если… эта девушка не умрёт… как она теперь будет жить? – спрашиваю его между приступами.

За долю секунды оленёнок совершает единственный прыжок и исчезает в чаще леса. Наверное, испугался моего голоса.

– Вот возьми, – кто-то протягивает мне бутылку воды и пачку салфеток.

На салфетках сказано «Уничтожаем любой запах», а на запястье протягивающей их руки я замечаю часы с уже знакомым тёмно-синим циферблатом.

– Спасибо, – говорю ему.

– Пожалуйста, – отвечает. – Помочь?

– Давай.

Лео откручивает крышку – это специальная «походная» бутылка с клапаном, чтобы пить из неё можно было на ходу – и сливает мне на руки. Пока я тру лицо его специфическими салфетками, он никуда не девается – вместе со своей коляской стоит рядом. Мне так плохо, что даже наплевать. Я чувствую себя старухой-развалиной, у которой не осталось сил, чтобы развернуться и опустить свой зад на бордюр.

Машины скорой помощи подъезжают одна за другой. Теперь их скопилось пять штук – много пострадавших. Внезапно Лео просит:

– Присмотришь за моим рюкзаком?

– Без проблем, – отвечаю с трудом, потому что в моём горле словно кто-то провёл археологические раскопки.

Рюкзак этот просто огромен, в таком можно полжизни уместить. Лео снимает его со спинки своей коляски и кладёт на бордюр.

– В нём все мои документы и… другие важные вещи.

– Окей, – говорю.

Доверить документы и «другие важные вещи» фактически первой встречной? Да это просто беспредел доверия, думаю, глядя ему в спину, пока он катится на своей коляске по направлению к медикам.

Вначале Лео подъезжает к одному, затем к другому, и только третий, вняв его просьбе, на что-то соглашается. Самое вероятное предположение, до которого удаётся дойти моему уму: Лео беспокоится о своей рассечённой голове и просит медиков между делом залепить её пластырем.

– Ну надо же, какая забота о собственном здоровье… – криво усмехаюсь.

Сидя на бордюре, я понемногу прихожу в себя не только физически, но и ментально. Из всех моих мыслей, ощущений и эмоций, выплывает один очень чёткий вопрос: «В первую очередь я кинулась «спасать» не стонущего Ашиина, а молчащего Лео. Почему?»

Минут через двадцать ко мне не то чтобы возвращаются силы, скорее желание попасть, наконец, домой заставляет очнуться и подумать, как это сделать. Я решаю, что сперва надо вернуть Лео его рюкзак. Нахожу его внутри машины скорой помощи, лежащим на кушетке с подключённой к руке капельницей. Кисть свободной руки так жалостливо лежит на его груди, что меня так и прёт поддёрнуть его:

– Профилактика инфекций?

Он ничего не отвечает и, коротко взглянув на меня, переключается на внутренности машины.

– Где я могу оставить твой рюкзак? – спрашиваю.

Он снова смотрит на меня, и на этот раз с удивлением.

– Ты обещала присмотреть за ним, – напоминает.

– Я помню, но мне нужно домой.

Не сразу, но он соглашается.

– Окей.

Лео подтягивается на руках, принимая сидячее положение. Двигается он осторожно и неторопливо, как в замедленной съёмке. И выглядит очень слабым. Он не был таким слабым до этого. Аж пошатывается.

– Давай его сюда, – говорит и кладёт на кушетку ладонь, подсказывая, куда именно водрузить его имущество. Ага, документы и «важные» вещи.

Я хмурюсь, и моя боль в груди вдруг возвращается. Так странно тянет все внутренности, что пальцы не могут разжаться, чтобы выпустить его рюкзак.

– Ты поедешь в больницу? – спрашиваю.

– Нет.

– В таком случае я подожду… пока… твоя процедура закончится.

В подтверждение непоколебимости своих намерений я опускаюсь на металлическую ступеньку машины скорой помощи. Лео смотрит на меня с непониманием, и мне нечем ему помочь – я сама ничего не понимаю.

Кроме того, пожалуй, что и у меня есть «важные вещи». Судя по растущему числу эвакуаторов, разбитое такси Ашиина скоро увезут вместе с моим чемоданом. А он мне очень дорог – в нём месяц моего путешествия по Европе – очень ожидаемого, первого и, вполне возможно, последнего.

– Я поищу свой чемодан, – сообщаю Лео своё решение, – и вернусь. Пусть рюкзак пока побудет у тебя.

– Пусть, – соглашается он, искоса наблюдая, как я не без труда кладу его на кушетку.

У Лео так низко опущены плечи, что кажется, даже голову повернуть нет сил.

Ашиин сидит на капоте своей тачки, подперев руками голову, и молчит.

– Ну? Ты цел? – спрашиваю.

– Бог любит Ашиина и заботится о нём. Бедная, бедная девочка…

И, чёрт возьми, в его глазах настоящие слёзы. На меня тоже накатывает… то ли тошнота, то ли рыдания.

– Она живая! – докладывает мне он. – Медики сказали, она без сознания от шока – руку сломала, ногу…

И лицо, мысленно добавляю.

–… но внутренних повреждений нет. Она застряла в прицепном крепеже – хотела спасти оленёнка. Фургон начал двигаться – водителю не было её видно – и протащил до перекрёстка, пока машины не начали сигналить…

– Господи…

– Она потеряла сознание от шока, – снова повторяет он. – Когда придёт в себя в больнице…

Ашиину не хватает душевных сил проговорить «её ждёт новое будущее и новая реальность». Чтобы не потерять почву под ногами из-за собственного шока от вида её лица, всё ещё стоящего перед глазами, мне приходится сосредоточиться на чемодане. Невзирая на то, что корпус весь в трещинах, система выдвижения ручки всё ещё работает и колёса на месте.

– Спасибо, Ашиин, – говорю ему.

– Позвоните в диспетчерскую, компания должна прислать за вами другую машину! – кричит он мне вдогонку.

Над Лео, примерно ста килограммами упакованного в синюю форму веса, нависает молодая женщина и светит фонариком в глаза.

– … хорошо, что сказал мне. Иначе бы я не поверила, как остальные. Отпускает?

– Да… немного.

– Ничего, скоро придёшь в себя. Тебе нужно в больницу. После удара могут быть и другие травмы. Особенно опасны те, что внутри. Боли в животе есть?

– Нет.

– В груди?

– Нет.

– Только в спине?

– Да.

– Так же или сильнее обычного?

– Так же. Мне не нужно в больницу, это точно. Сейчас… вернётся девушка, и мы вызовем такси.

– Я уже вернулась, – докладываю.

На этот раз Лео немного поворачивает голову, чтобы найти меня, и выглядит уже не таким полумёртвым.

– Хорошо, – соглашается парамедик.

Такси удаётся заказать только через два часа. Но оно так и не приезжает за нами. Я могла бы уехать сама, попросив кого-нибудь подкинуть до остановки скайтрейна, но Лео… Я не могу его оставить, конечно же. И меня это… бесит.

– Ты не куришь? – спрашиваю его.

– Нет.

– Молодец, – хвалю.

Мои сигареты закончились примерно сутки назад в славном городе Барселона. И если я не выкурю хотя бы одну прямо сейчас, моя нервная система грозит взорваться с силой водородной бомбы. В таком состоянии я опасна для общества, поэтому выискиваю взглядом потенциального курильщика и прошу его помочь моим страданиям. Дважды ошибаюсь, но на третий раз мне везёт. Лео наблюдает за всем этим с неясным выражением лица.

– Куда Вам нужно? – спрашивает меня даритель «спасительной сигареты».

– В даунтаун.

– А точнее?

– Коал Харбор.

– Мне это почти по пути. Хотите подвезу?

– А его коляска, – киваю на Лео, – влезет в твой багажник?

Парень меняется в лице, разочарование быстро маскируется дежурной улыбочкой.

– Не уверен, что влезет. Но мы можем попытаться. Если хотите.

Я смотрю на его лицо: тепло и заинтересованность бесследно исчезли из его голубых глаз.

– Не парься, – говорю. – Мы на автобусе доедем. Ещё раз спасибо за сигарету.

– С удовольствием, – уверяет меня он, – я с удовольствием угощу тебя сигаретой и пинтой пива, если хочешь, как-нибудь вечерком?

– Неа, – мотаю головой.

Минут двадцать мы с Лео тащимся до автобуса. Снова прошёл дождь, и теперь мы не только пострадавшие в ДТП, но и мокрые. Мои силы на исходе, но никотин добавил хотя бы ясности ума. У Лео только американские кредитки, у меня тоже нет мелочи, чтобы купить ему билет. Водитель, выслушав мой короткий рассказ об аварии, соглашается прокатить Лео до скайтрейна бесплатно. Только к половине девятого вечера мы добираемся по адресу.

– Пока, – говорю ему устало.

– Не поднимешься? – спрашивает он.