В решающие моменты истории народа поведение одного человека может компенсировать бесчестие, которым покрыли этот народ все его предатели вместе взятые.
Фидель Кастро
Моей маме, моему сыну Максиму и всем отцам посвящается
Сюжет основан на реальных событиях, исторической хронологии и достоверных источниках. Вымысел присутствует лишь для придания повествованию ещё большей правдоподобности.
Поистине, этот остров – самое красивое место из тех, что когда-либо видел человек.
Христофор Колумб
* * *
2 декабря 1999 года.
Гавана, Куба. Дворец революции, резиденция Председателя Государственного совета
Республики Куба Фиделя Кастро Рус
Они не забыли, какой сегодня день. В этот день, 43 года назад, он вместе с восьмьюдесятью одним повстанцем, среди которых был и Че, скорченный астмой и изможденный морской болезнью, высадился с яхты "Гранма", чтобы победить или умереть…
Стол накрыли в комнате отдыха, примыкающей к рабочему кабинету. Лобстеры, омары, тигровые креветки в кисло-сладком соусе, деликатесная рыба парга, жареная в сметане на гриле, его любимое испанское вино полувековой выдержки и бутылочка шампанского "Dom Perignon", – все это кричащее изобилие могло сбить с толку и расслабить кого-угодно, но только не Фиделя.
Команданте предстояла важная встреча. Брат Рауль привез в столицу Хуана Мигеля Гонсалеса Кинтана, уроженца провинциального Карденаса, мелкого служащего – кассира одного из отелей курортного Варадеро. Из-за него, а вернее из-за его шестилетнего сына разразился международный скандал…
За день до встречи соратники в один голос отговаривали идти на поводу у американской судьи с типичной латиноамериканской фамилией Родригес, убеждали, что не следует отпускать неискушенного Хуана Мигеля на суд в США. Рауль уверял, что молодого человека в Америке ожидает изощренная психологическая обработка и прямой подкуп.
– Ему не устоять, – так и заявил брат днем раньше и все же, в глубине души надеясь на чудо, лично отправился в Карденас, чтобы доставит в Гавану безутешного отца.
– Как думаешь, он не подведет? – из под густых черных бровей на Рауля смотрели все те же огненные зрачки, которые могли испепелить любого в дни штурма казарм Монкада, но пламя которых заметно потускнело со времени победы революции. Не от разочарования в идеалах, а от людского предательства.
– Я уже не уверен, – задумчиво вымолвил Рауль, – Он слишком молод и слишком категоричен в суждениях.
– Мы тоже были молоды, были максималистами.
– Но мы воевали на своей земле, а ему предстоит принять бой в стане врага, причем в самом его логове, в Майами, где обосновалось всё это гнильё, "гусанос"*.
– На всё воля Божья…
Глаза Рауля непроизвольно сощурились. Кто бы мог подумать, что на исходе девяностых атеизм Фиделя начнет отступать под натиском поселившегося в его пылкой душе сомнения. Не вернется же он к своим подростковым истокам… В детстве он считался одним из самых прилежных послушников иезуитской школы. Но спустя какое-то время, благодаря костным догматикам и заскорузлым буквоедам из среды настоятелей, он неожиданно стал атеистом. Глубоко верующая католичка-мать ничего не смогла поделать с утратой сыном веры, его пытливый ум требовал доказательств, а у Лины Рус – дочери колдуньи-самоучки – не хватало образования. Кстати, Сталину учеба в духовной семинарии тоже не мешала править безбожниками. Факт. На протяжении всей жизни он цитировал Евангелие, а уничтоженная Лениным Православная церковь разрослась приходами именно при его культе личности.
Но чем грозит подобное перерождение социалистической Кубе? Чего стоило позволение Фиделя принимать верующих в Коммунистическую партию! А его заигрывание с Понтификом и Конгрегацией Святой Концелярии! Бразильский священник Фрай Бетто даже выпустил книгу на эту щекотливую для марксистов тему. Сочинение "Фидель и религия" одновременно ввергло в шок и Ватикан, и атеистическую партийную верхушку.
Нет уж. Полагаться на Провидение – пожалуй, это верх беспечности. На это способен только Фидель…
Никто на Кубе не сомневался, что абсолютный мировой рекордсмен по пережитым покушениям, а их было больше семисот тридцати, "заговоренный" Фидель умрет своей смертью. Но что будет с ними? С теми, кто верой и правдой служили команданте.
Янки и иммиграция только и ждут смерти Кастро. Они мечтают о реванше со времен позорного разгрома в заливе Свиней. Молодеж, выросшая в условиях повального дефицита и развращенная беспрерывной пропагандой потребительства, вряд ли станет защищать завоевания революции. Конечно, и среди юной поросли найдутся патриоты. Но Рауль верил только в "старую гвардию", в ветеранов национально-освободительных войн в Африке и Латинской Америке. Их насчитывается 400 тысяч. Именно они дадут янки или их наемникам ещё разок под зад коленом. Правда, сделать это будет гораздо труднее без харизмы Фиделя…
Они называют Фиделя диктатором. Что они знают об этом!? Что они понимают под словом "диктатор"!? А заявление их экспертов-медиков, что все диктаторы поголовно страдают расстройством желудка просто смешно. Запоры Гитлера и кишечные проблемы Мао Дзе Дуна не распространялись на неврастеника Бенито Амелькара Андреа Муссолини и диабетика Иосифа Броз Тито. У каждого имелись собственные болезни. Было бы странно, если б у старика Фиделя не было проблем с кишечником. Не робот же он в конце концов!
Схожим было совсем другое – харизма и любовь к военной форме. К примеру, Тито, седьмой ребенок в многодетной хорватской семье, с юных лет мечтал о белой рубашке и лакированных ботинках официанта. Но когда мечта исполнилась, и он примерил форму ресторанного халдея, то скоро понял, что эта нарядная одежда не стоит полученных в нагрузку унижений. Может быть поэтому Тито стал военным и даже в минуты отдыха в своей знаменитой резиденции на острове Бриони, где он не раз купался в бассейне с красавицей Софи Лорен, ходил в сшитой на заказ парадной маршальской форме. Ну и что крамольного в любви к военным мундирам и красивым женщинам? Это норма для настоящего мужчины. Страной должны править психически здоровые люди.
Фиделю, большому поклоннику слабого пола, тоже предпочитающему военный френч гражданскому костюму, никогда не были чужды подобные слабости, как впрочем и выдержанное испанское вино. В этом нет ничего предосудительного. Правда, Рауль отдает предпочтение двенадцатилетним вискам "Чивас".
Когда аскет и романтик Че побывал в гостях у югославского лидера на Бриони, он не понял тяги Тито к роскоши. Возможно, автомобильный гараж из ягуаров, роллс-ройсов и бентли и сафари-парк из подаренных эфиопским королем зебр, страуссов и леопардов – это было черезчур. Здесь с Че никто и не спорил. Но женщины и односолодовый виски, доставленный специальным рейсом из американского штата Кентукки, порадовали даже Гевару, а Фидель вообще был в восторге.
Стать лидером движения неприсоединения, будучи коммунистом – в шахматах такие игроки имеют титул гроссмейстера. Югославия при Тито процветала. Смерть маршала уже через год повлекла за собой гибель страны и развал многонационального единства. Неужели смерть Фиделя спровоцирует такую же реакцию? Нет, у Тито не было такого брата, как он, Рауль. Еще какое-то время у них есть. Будучи у руля, еще можно подготовит преемника. А пока пусть все идет своим чередом.
Тито умел манипулировать сильными мира сего. Доил всех, кого не лень. Такова участь лидера маленькой или большой, но слабой страны. Он на лезвии бритвы, на острие ножа, на краю пропасти. И он должен научиться извлекать пользу из своего незавидного положения. Фидель лучше других знал, как это делать.
Кто в сегодняшнем благополучном Китае вспоминает пусть даже реальные россказни о том, что Великий Кормчий Мао до конца жизни не чистил зубы и опорожнялся в ямку? Что он заставлял крестьян истреблять воробьев, чем навлек на поля насекомых и уморил голодом миллионы людей? Стали бы китайцы чтить Мао Дзе Дуна за то, что бархатная обивка его спецпоезда была заклепана золотыми гвоздями? Тогда бы и румынского диктатора Чаушеску не разорвала бы толпа, ведь он ходил на золотой унитаз. Конечно же нет, Мао зауважали за то, что он выпросил у "хитрого крестьянина", так прозвал Хрущева Фидель, атомную бомбу и поднял китайцев с колен, сделав отсталый Китай великой ядерной державой.
Фидель тоже сделал бывших рабов гордой нацией. Кубинцы должны остаться такими навсегда. Их удел – сохранить независимость родины или умереть! "Поможет ли в этом Бог? Хорошо бы," – подумал Рауль. В таких случаях, кажется, полагается молиться. К семидесяти четырем годам Фидель еще не пришел к алтарю с молитвой. Кто знает, может быть он созреет к своему восьмидесятилетнему юбилею?
– Да, конечно, – согласился Рауль с фатализмом старшего брата, но про себя подумал, что пустить дело Гонсалеса на самотек было бы непростительной халатностью. В случае, если молодой кубинец, соблазненный обещаниями райской жизни, задумает предать родину, его надо будет нейтрализовать. Как-нибудь. Физически или морально. Неважно. Главное, чтобы народ Кубы увидел неминуемое возмездие за измену…
– Итак, этот молодой человек здесь? – спросил, наконец, Фидель.
Младший брат утвердительно кивнул.
– Давай его сюда, – повелел он Раулю.
– Пригласите Хуана Мигеля Гонсалеса, – приказал порученцам министр обороны.
Хуан Мигель, среднего роста, хорошо сложенный молодой человек с чуть оттопыренными ушами, сидел в приемной на плетеном индонезийском стуле с ажурной спинкой, как школьник, поджав колени, с трепетом ожидая встречи с великим человеком – лидером Кубы. Он не мог поверить, что всё это происходит с ним. Его жена Нерси по случаю незапланированного визита в Гавану заставила Хуана Мигеля надеть новую белую рубашку, воротник которой сейчас сдавливал его шею подобно натянутому собачьему ошейнику.
– Пройдите, – шепнул ему на ухо мощный негр из президентского эскорта Фиделя.
Хуан Мигель вошел в "святая святых" – скромный кабинет лидера республики. На стене висел исполненный маслом портрет героя революции, улыбчивого бородача Камилло Сьенфуэгоса, смерть которого породила в иммигрантской среде Майами всевозможные версии о причинах его безвременной гибели в авиакатастрофе. Рядом с портретом висела картина с изображением добровольного труда кубинских детишек в сахарную страду – сафру. Мебель в просторном кабинете Фиделя казалась строгой. В ней не проявлялось и намека на дворцовый кич. Наоборот, немного отдавало безвкусицей, казенщиной и аскетизмом обитателя этих вместилищ.
Появился Фидель. Вот он. Человек-легенда. "Барбудо"* с поредевшей бородой. Гениальный оратор, способный своей пламенной речью в течение многих часов приковывать внимание любой аудитории. Ни разу не сбиваясь, не теряя логики изложения, не путаясь в датах, цифрах, исторических деталях. Человек, обладающий невероятной памятью и непоколебимой волей. Герой и "Эль-Кабальо" – жеребец, сумевший дать жизнь последнему ребенку будучи 65-летним старцем…
Фидель пожал ему руку. Не позволил подержаться, а именно пожал. Мышца кисти сократилась, и Хуан Мигель ощутил достаточно крепкое рукопожатие большого человека. Молодой мужчина смутился от пристального взгляда человека №1 на Кубе, и чувствуя сверлящий взор человека №2.
– Хуан Мигель, тебе предстоит поехать в США на суд. Этого требуют обстоятельства, международное право и американская Фемида. На этом настаивают министерство юстиции США и подчиненная ему служба иммиграции и натурализации. Отцовского присутствия на суде по вопросу возвращения твоего сына Элиана хочет и американский народ. Там уверены, что как только ты вырвешься из-под моего надзора, то непременно попросишь политического убежища в США. А значит проблема воссоединения отца и сына разрешится сама собой, и не стоило поднимать такого шума.
– Я не собираюсь сдаваться. У меня украли ребенка, и я хочу только одного – чтобы Элиана вернули родному отцу, в родную страну, где ему было хорошо.
Слова молодого мужчины тронули Кастро, но команданте не показал виду.
– За 41 год, что прошел после победы нашей революции, американское правосудие не сделало Кубе ни одной уступки, – продолжил Кастро, – Ресурс, которым располагают твои опоненты безграничен. Как в юридическом, так и в финансовом отношении.
– А в моральном? – непроизвольно перебил Фиделя молодой человек, – В моральном?
Фидель переглянулся с братом. Им обоим была по душе реплика этого простого парня из Карденаса, который, не стесняясь авторитетов, стоял на своём.
– Моральная сторона вопроса для нас, кубинцев, всегда на первом плане. Весь народ, как один, включится в эту борьбу за своего маленького гражданина. И вступая в эту схватку, мы должны стоять на прочных основаниях – не только юридических, но и моральных. Но знай, тебя ожидают большие испытания.
– Я готов к ним.
– Твоя решимость похвальна. Но тебе придётся взять с собой свою новую жену и своего малыша, а также обеих бабушек Элиана.
– Зачем они там? Я могу полететь за Элианом один.
– И тогда они скажут, что Кастро оставил заложниками на Кубе новую семью Хуана Мигеля и его мать. Молодой человек поставлен в безвыходное положение, он не свободен в принятиии своих решений. Он непреклонен в своих попытках вернуть сына на Кубу только потому, что его родным угрожает физическая расправа. Ты этого хочешь?
Хуан Мигель на мгновение задумался. Затем произнес:
– Я понял.
– Они будут предлагать тебе много денег и райскую жизнь…
– В раю не нужны деньги, – уверенно отчеканил Хуан Мигель, – А значит Америка не может быть раем для кубинца. Это вопрос чести.
– Для нас это ещё и вопрос доверия, – вставил своё слово Рауль.
– Не только для нас, – подтвердил Фидель, – Весь народ доверится тебе, Хуан Мигель. Для одиннадцати миллионов кубинцев разных возрастов и полов, наций и этнических групп, католиков и "сантерос"*, ты и Элиан станете символами нашей родины. Нет страшнее греха, чем обмануть доверившихся тебе людей… Как звали твою первую жену, мать Элиана? – вдруг спросил Кастро, как обычно интересуясь подробностями.
– Элисабет Бротонс, – еле слышно проговорил молодой кубинец, – Она ничего не сказала мне о своих планах…
– Ты изменял ей в период совместной жизни?
Хуан Мигель опустил голову.
– Я очень уважал её, – вымолвил он, оправдываясь.
– Как мужчина, я тебя понимаю, – почесал бороду Фидель.
– А я как коммунист, рекомендую хорошенько задуматься над своим нынешним положением, – высказал свое мнение Рауль, – Я не призываю лгать и обелять свою персону. Просто помни, что их юристы будут цепляться за любую ниточку, чтобы опорочить тебя, дискредитировать перед миллионами американцев образ коммуниста, и как следствие, унизить Кубу. Цена каждого произнесенного тобой в США слова невероятно возрастет. Не обязательно им признаваться, что ты изменял своей супруге. Они могут использовать твою честность, как оружие против твоей страны. Не вооружай наших врагов лишней информацией. Не вручай им собственноручно дополнительный козырь.
– Есть одна история в Святом Писании, – вспомнил к месту старший Кастро, – Когда Иосиф, дабы проучить, а затем простить негодных братьев, прибегнул к небольшому обману. Ложь не нужна, если она не используется во имя добра…
Этот аргумент был бы последним, который взял бы на вооружение младший брат. Неужели Фидель забыл, что все эти сорок лет нападок на Кубу, янки называли кубинцев безбожниками и привлекали на свою сторону имя Бога. Индейцев конкистадоры тоже истребляли под святыми знаменами. Фидель не мог этого забыть. С его-то памятью. Наверное он думает, что Бог на стороне Кубы…
На этом разговор не закончился. Кастро попросил Хуана Мигеля на минутку выйти, у него было несколько конфиденциальных вопросов к брату.
– Что передает вражеское радио, которое тебе так и не удалось полностью заглушить? – поинтересовался Фидель.
– Они слишком близко… Нагнетают истерию вокруг мальчика, – доложил Рауль, – Вещают так же о приобретенной тобой во Франции флайбриджной яхты с баром, барбекю и мраморной ванной.
– Справедливее было бы поведать об установленных на ней гироскопических стабилизаторах качки и системе, удерживающей яхту на месте без якоря. Теперь наши дайверы смогут снимать для народа затонувшие корабли и фауну Карибского моря, не повреждая брошенным якорем коралловые рифы.
– Еще говорят, что ты подобно Горби, который сожрал итальянскую пицу для рекламы, дал сфотографировать себя за деньги в испанских кроссовках.
– Дети получили кроссовки?
– Первую партию обуви уже раздали в двух школах Санкти-Спиритуса и детском доме в Аграмонте.
– Они обещали много кроссовок, и Горбачеву наверняка посулили много пицы…
– Думаю, его не обманули… чтобы он обманул свой народ. К тому же, Горби просил не для народа, а для себя, а значит, просил не так много.
– Лидер такого народа вообще не должен был просить… – задумчиво изрек Фидель, – И все-таки, я не понимаю, кто дал им право назвать свое поганое радио именем нашего национального героя, Хосе Марти? Заглуши их.
– Они слишком близко…
– Что думаешь насчет этого паренька из Карденаса?
– Ты же знаешь мое мнение. До конца я верил только двоим – брату, тому, что старше меня на пять лет, и Че. Теперь только брату.
– Я хочу поболтать с этим парнем наедине. Отправляйся по своим делам, – велел Фидель и попросил вернуть в его кабинет сеньора Гонсалеса…
– Ты неисправим, – выронил Рауль, уходя, – Ты все еще веришь людям…
_________________________________________________________________________________
*"гусанос" – черви. Пренебрежительное прозвище, данное гражданами Кубы своим бывшим соотечественникам, бежавшим с острова в США.
*"барбудос" – бородачи, так называли повстанцев, возглавляемых братьями Кастро, в народе. (исп.)
*"сантерос" – потомки рабов, в основном мулаты, последователи языческого культа "сантерия", имеющего африканское происхождение.
Когда Хуан Мигель вновь очутился в кабинете Команданте, он понял, что лидер Кубы хочет поговорить по душам.
– Расскажи мне про свою Элисабет и Элиана, – попросил Фидель.
Хуан Мигель поведал ему свою историю и был очень удивлен, что не смотря на невероятную занятость, лидер страны внимательно выслушал все до конца, лишь иногда прерывая рассказщика требованием подробностей, и концентрируясь на деталях..
Муниципия Варадеро, Куба
Незадолго до трагедии
Ласаро Мунеро, мелкий хулиган, мечтающий стать крупным контрабандистом, наконец отважился влезть в номер пожилого бюргера из Франкфурта, прибывшего на отдых со своей двадцатилетней внучкой. Подельник взломщика Хулио Сезар, помощник бармена отеля "Сибоней", пообещал отвлечь немца, задержав его на некоторое время у стойки пул-бара.
В номер Ласаро проник сравнительно легко. Пригодились приобретенные в годы ранней юности навыки обращения с фомкой. Тогда он совершил свою первую кражу со взломом, утащив из кабинета директора школы средства, собранные учащимися на закупку лекарств для детей Чернобыля.
В тот период правительство Кубы приняло беспрецедентное решение лечить облученных украинских детишек бесплатно. Если бы Ласаро тогда схватили, дело бы приняло скорее политический, нежели уголовный характер. Но подозрение пало на другого ученика, родственники которого поливали грязью Кастро ещё при диктатуре Фульхенсио Батисты* и проживали ныне во Флориде. Невинного паренька исключили из школы, на что Ласаро лишь ухмыльнулся, бахвалясь перед очередной подружкой: "Какие они придурки!"…
"Красота!" – на мгновение восхитился Ласаро роскошному убранству гостиничного номера и тут же, нервно озираясь, приступил к поиску денег и ценных предметов, которые вознамерился складировать в свое соломенное самбреро. Пошарив в тумбочках, он обнаружил одеколон от "Каролина Херрера". Жидкости в пузырьке было не густо. Он обильно опрыскал себя остатками и двинулся к трюмо. В ящике лежало несколько жеваных купюр достоинством в десять песо. Невелика добыча… Зато на голубом пуфике у кровати он наткнулся на бытовую видеокамеру! Воришка бережно упаковал ее в самбреро.
Увидев висящий на кресле у журнального столика льняной пиджак, он прошерстил его карманы и извлек партмоне с кредитками. "Чертовы фрицы! Чем вам плохи наличные?! – обозлился Ласаро. Воспользоваться кредитной картой в Карденасе, как впрочем и в любом другом городе, не представлялось возможным. Даже не потому, что владелец, узнав о пропаже, тут же заблокирует ее. Просто на Кубе кредитками пользовались исключительно иностранцы, а Ласаро только мечтал стать таковым.
Да, он планировал получить американское гражданство, ни на йоту не сомневаясь, что добьётся своей цели, как только сорвет жирный куш на контрабанде. В его голове в то время не было четкого разграничения терминов "контрабандист" и "американец". Деньги, все решают вожделенные стодолларовые купюры, с которых надменно взирает на смертных увековеченный Франклин.
"Наконец-то хоть что-то стоящее!" – обрадовался Ласаро, наткнувшись на стеклянную вазу. На ее дне лежал увесистый браслет, украшенный распустившимся бутоном золотых лепестков орхидеи. Он автоматически всунул браслет в носок, обвив им щиколотку, и устремился к ванной комнате. Он давно мечтал о зубной щетке "Орал-Би" с моторчиком. Мало ли, может немец пользуется именно такой. Должно же когда-нибудь повезти! Дверь ванной почему-то оказалась закрытой…
Через секунду она открылась и перед Ласаро предстала во всей своей красе рыжеволосая Магда фон Триппе, внучка престарелого Милхелена Калана.
Имея массу достоинств, Магда не славилась миловидностью. Бирюзового цвета линжери, в которое оделась девушка после принятия пенной ванны, не справлялось с ньюансами ее своеобразного телосложения. Нельзя сказать, что она была уродлива… Неженственна, да. Скорее спортивна, нежели мужеподобна. И уж вовсе не противна, что предстояло распробовать Ласаро сию минуту.
Именно так, ибо Магда смерила злоумышленника недвусмысленным взглядом, значение которого Ласаро смог оценить уже в комнате, на кровати. Немецкая девушка приняла единственно верное для себя решение, предпочтя тотальному сопротивлению высокорослому и очень симпатичному кубинцу активную капитуляцию…
А как бы порадовался за внучку дедушка Милхелен, на закате дней увлекшийся не на шутку Зигмундом Фрейдом и подозревающий Магду в лесбийских наклонностях. С ребенком все было в порядке, и этот результат явился итогом его титанических усилий по психологической реабилитации невостребованной даже среди германских турок Магды фон Триппе.
Куба -чудесная страна, где жизнерадостные, приветливые, повсеместно танцующие сальсу, меренге и реггетон люди всегда тебе рады. У них есть до тебя дело. Они в меру благодарны тебе за чаевые. А если ты не одаривал их чаевыми, их белозубые улыбки не становились менее ослепительными, чем собственно и обусловливалась некоторая скупость Милхелена в отношении обслуги.
По сравнению с турецким Мармарисом, где Милхелен Калан проводил все свои отпуска с покойной Греттой, кубинские курорты давали сто очков форы. Сексапильные мулатки и метиски сновали повсюду и на их "короткую любовь" к иностранцам власти, а главное, местные мужчины демонстративно закрывали глаза. Правда, полицейские закрывали их мелкими купюрами конвертируемых песо. Сущая мелочь в сравнении с нравами союзнической Порты.
Турки не так гостеприимны. Они бесцеремонны в своих домогательствах к туристам, а их религия чересчур строга к женщинам. То ли дело кубинская сантерия с ее ареопагом богов, ожерельями из мелких морских раковин и семян "священных" деревьев.
Восторженность Милхелена языческими богами, обосновавшимися в стране католиков благодаря потомкам вывезенных с западного побережья Африки рабов, легко объяснялась… В пору правления Гитлера Милхелен подростком вступил в "Гитлерюгенд", где мальчишкам прививалась безоговорочная преданность фюреру германского рейха, вера в расовое превосходство арийцев и благоговейное почитание нордического культа Одина, возглавляющего пантеон языческих богов.
С тех пор прошла уйма времени, но редкий индивид способен кардинально менять собственное мировоззрение. Даже под перманентным воздействием ударов судьбы. Что до Милхелена, то его рождение на родине великого христианского богослова Мартина Лютера никак не мешало его беззаветной любви к повелителю страны "нибелунгов" королю Зигфриду, воспетой "скальдами" воинственной Кримхильде* и Одину, как ему теперь казалось, так похожему на кубинского Аягуна – бога войны.
По слухам, докатившимся до господина Калана, сам Фидель находился под покровительством этого самого сильного бога из шестнадцати воплощений Обатала – высшего божества сантерии. Именно поэтому его не брали ни пули, ни заговоры, ни проклятия, и народ обожал его, не смотря на вопиющую нищету, местами близкую к существованию в трущобах. Не удивительно, Милхелен Калан был не первым, кто представлял сомневающегося атеиста Кастро адептом своего вероисповедания.
Потребность в мистификации сроднилась в душе немца с азами психоанализа после прочтения им десяти страниц из толстого томика Фрейда. Все "Толкование сновидений" он осилить не смог, но и прочитанного оказалось достаточно, чтобы Милхелен возомнил себя прирожденным психиатром, раскусив потаенные желания собственной внучки.
На Кубе он мог помочь Магде, рискуя всего лишь пятьюдесятью евро. На пляже гер Калан нанял одного из местных жиголо с серьгами на обоих мочках по имени Гильермо и повелел тому под вечер явиться в номер к его девочке под видом массажиста, чтобы убедительно доказать ей все преимущества мужского начала. Милхелен предупредительно снабдил парня презервативом, экономно выдав Гильермо одну штуку резинового изделия.
Магда была предупреждена дедушкой о вечернем визите чудо-релаксатора. Оттого и тщательно подготовилась, буквально омывшись благоуханиями. Дедушка был столь деликатен, что заблаговременно сообщил о своем намерении убыть на экскурсию в ночную Гавану. Это означало то, что Магда останется с "кудесником" Гильермо в полном уединении. Хотела ли она воспользоваться ситуацией? Безусловно…
Перед тем, как затащить кубинца в постель, Магда сняла с опешившего и онемевшего от неожиданности гостя соломенное сомбреро, откуда посыпалось какое-то барахло, включая одеколон и портмоне деда. И видеокамера… "Мачо" успел поймать ее на лету и аккуратно пристроить обратно на пуфик со словами:
– Битте, данке шон. Хард лайф унд ай эм сори… Дас ист тотален мобилизационен!*
На что Магда ответила: "Куба либре! Хаста ла витория сиемпре!*", раздела Ласаро до носков, попутно скинула с себя нижнее белье, каким-то чудом, по иронии судьбы метнув его прямо в цилиндр сомбреро.
Только после окончательного обнажения немки Ласаро смекнул, что существо, внезапно вынырнувшее из ванной комнаты, принадлежало к женскому полу. Это раз. Во-вторых, она не собиралась поднимать шум по поводу его незаконного вторжения. В-третьих, она его явно хотела…
Желание с его стороны никак не проявлялось, но страх иногда вершит чудеса…
Сделав дело, он наспех оделся, водрузил на свою голову сомбреро и помчался по коридору к лестнице, проклиная подельника Хулио Сезара и жадную до любви конопатую нимфу.
Не прошло и минуты, как перед распластавшейся в неге обнаженной Магдой фон Триппе предстал вошедший в открытые двери настоящий Гильермо. Он невозмутимо приступил к своим оплаченным обязанностям, чем вовсе не обескуражил Магду. Совсем наоборот, заставил ее поверить в существование рая на Земле и убедил, что рай простирается в пределах острова Свободы.
Гильермо тоже остался доволен собой и сэкономленным презервативом…
Дедушка вернулся поздно, когда оба псевдо-массажиста уже обслужили внучку. Вскрытая фомкой дверь натолкнула его на нехорошие мысли, коими он поделился со своей девочкой. Только теперь Магда припомнила странность в поведении первого "массажиста". Она поведала деду о его неуклюжей попытке умыкнуть видеокамеру и, проверив свои вещи, заявила об исчезновении золотого браслета – подарка родителей в День совершеннолетия. __________________________________
*Фульхенсио Батиста – кубинский диктатор, свергнутый вооруженной опозицией во главе с Фиделем Кастро в 1959 году и бежавший из страны в Санто-Доминго. В 1973 году он умер своей смертью в испанском городе Марбелья.
* Древнегерманская легенда гласит о божественном провидении, предопределившем встречу Зигфрида и Кримхильды в месте падения каметы. Скальды-песенники воспели в своих эпосах их героические свершения и одновременный уход в страну духов-нибелунгов.
* Набор бессвязных словосочетаний: Пожалуйста, спасибо. Тяжелая жизнь и простите меня… Это тотальная мобилизация! (англ.-нем.)
* Куба свободна! До победы всегда! – революционные лозунги (исп.)
– Как этот парень выглядел? – строго спросил Милхелен.
– Прекрасно… – ответила Магда и захныкала как дитя.
Дедушка обреченно сплюнул в пол и, сняв телефонную трубку, попросил дежурного на ресепшене вызвать полицию с целью зафиксировать факт кражи со взломом.
Полицейские инспектора в сопровождении сотрудников службы безопасности отеля и переводчика прибыли минут через тридцать. Оперативностью здесь и не пахло. Показания Магды выглядели сбивчивыми и рассеянными. В них напрочь отсутствовала логика. Магда как-то неадекватно реагировала на стандартные в таких случаях вопросы следователей, словно читая в них скрытый сексуальный подтекст. Милхелен Калан, глядя на такое поведение внучки, готов был изменить свое в недавнем прошлом негативное отношение к лесбиянкам, отречься от бога Одина в пользу традиционного христианства и сжечь все книги Фрейда, кроме тех десяти страниц, что он прочел с таким трудом. Наконец, очередь дошла до него, и он утвердительно замахал головой, когда его спросили, есть ли у него какие-нибудь подозрения.
– Меня слишком рьяно старался задержать пустыми разговорами один бармен. Его имя… Кажется его зовут Хулио. Хулио Сезар. Точно! – Милхелен взял инициативу по расследованию в свои руки, – Он неестественно раздражался, когда я пытался отойти от стойки, обижался на мою невнимательность к его пустопорожней болтовне. И еще – он плохо отзывался о Фиделе Кастро и выпрашивал чаевые.