КАЗАНЬ 2009
ПРОЛОГ
Япония. 1569 год. Горная местность Кога в провинции Оми.
– Воины клана Кога! – низкий голос патриарха упругой волной катился по рядам молчаливо восседавших в дза-дзен мужчин. Несколько сотен воинов-ниндзя, собравшихся из самых удалённых селений горного массива Кога на площади в главной цитадели клана, невозмутимо и торжественно ожидали кульминации редкого для них события. – Настал особый день в жизни нашей общины. В соответствии с вековой традицией, сегодня великий святой отшельник, Яма-но Хидздири, выберет из вас достойнейшего из достойных, дабы передать ему сокровенные тайны Учения. Тот из вас, кому выпадет эта великая честь, со временем займет место дзёнина – руководителя и духовного наставника клана. Таков неписанный закон Кога. Все ли вам ясно?
– Хай! – склонившись в ритуальном поклоне, выдохнул из себя монолит бойцов, и эхо разнесло их согласие по окрестным горам, немым свидетелям Закона.
– Шихан-ни-рэй! – скомандовал дзёнин, и воины вновь согнули спины, приветствуя появление святого. Котори, уткнувшись лбом в сложенные на земле руки, терпеливо ожидал, когда поднимется спина сидящего впереди. Только тогда, в соответствии со сложившимися правилами этикета, сможет выпрямится он сам. Котори был совсем еще юн, только недавно прошел посвящение в воины, и его место было в самом последнем ряду, среди таких же зеленых юнцов, как и он. Но в данный момент Котори был только рад этому обстоятельству. Он, безусловно, не был трусом, а годы тяжелейшей подготовки ниндзя выдавили из него последние остатки страха, но сейчас в закоулках его души бродили чувства иного свойства. Монах-отшельник, которого все ожидали, вселял в сердца его сородичей благоговейный трепет. О старике в деревне говорили всякое, чаще в полголоса. Он был ямабуси – адепт таинственной секты Сингон, исповедовавшей учение Тантры. Старцу было, наверное, лет двести, ведь его знало не одно поколение Кога-моно, людей Кога. От ямабуси клан получал свои тайные знания, магические мантры и мудры, позволявшие управлять течением таинственных сил природы. И в то же время, он наводил на бесстрашных ниндзя мистический ужас. Иногда они называли его между собой Они-Но-Яма, Горный Демон, ведь отшельник одиноко жил где-то далеко в горах, редко появляясь на людях. Поговаривали, что старик на короткой ноге с нечистой силой и лесными Тэнгу.
– Тебе страшно, Котори? – не поднимая головы, прошептал Кодзиро, приятель детства Котори, занимавший место в строю справа от него. – Только не смотри этому демону в глаза! Не то старый колдун превратит тебя в мерзкую жабу.
– Еще чего, – расхрабрился подзуженный другом Котори. – Глупые сказки! Вот увидишь, старик мне не страшен.
– Ква-а-а! – Кодзиро в ответ очень похоже изобразил голос болотной рептилии, и по ряду молодых ниндзя прокатился смешок.
Один из взрослых обернулся, собираясь приструнить сорванцов, но не успел. Его замечание заглушил странный раскатистый звук, похожий на гром, но доносившийся не из поднебесья, а поднимавшийся откуда-то снизу, из глубоких горных ущелий. Непонятный рокот окружил поляну и сделался невероятно громким. Низкий тяжелый гул, будто бы вырвавшийся из утробы самой Земли, нестерпимым тембром давил на уши и диафрагму, вызывая у людей почти неконтролируемые приступы животного страха. Многие, особенно молодые, неопытные воины, едва сдерживали себя, чтобы в панике не разбежаться. Резко потемнело, и с гор подул сильный, внезапно поднявшийся ветер. Насмерть перепуганный Котори, чтобы не «потерять лицо» перед своими приятелями, собрался с духом и, преодолевая ужас, буквально физически шевелившийся в его животе, чуть-чуть приподнял глаза. Вихрь, круживший над площадкой, бросал в него сухие листья, ветки и клубы перекати-поля, набивая мусором глаза и совершенно не давая смотреть. Он инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, все уже стихло. Перед воинами, в длинном, до пят, плаще и широкополой соломенной шляпе – амигаса – надвинутой едва ли не до плеч, стоял, опираясь на посох, невысокий старик. Из-под шляпы выступала белоснежно-седая борода, лицо же старца было тщательно скрыто от посторонних.
– Приветствуем тебя, Учитель, – дзёнин, как простой воин согнулся в поклоне. – Благодарим тебя за оказанную честь и смиренно ждем твоего решения.
Ямабуси, едва заметно кивнув патриарху, медленно двинулся среди застывших рядов. Котори тренированным взглядом успел с удивлением отметить, что старик не оставляет следов на песке. Казалось он не идет, а парит невысоко над землей. Иногда он на мгновенье замирал, будто прислушиваясь к чему-то, но затем вновь продолжал движение, подбираясь все ближе и ближе к задним рядам. Никто из ниндзя так и не посмел поднять на старика глаз. Еще бы! Рассказывали, что самые могучие воины, оказавшись с ним лицом к лицу, совершенно теряли волю и начинали вести себя словно малые дети. А монах играл ими и забавлялся. В какой-то момент Котори не выдержал нервного напряжения и совсем опустил голову, опасаясь всё-таки повстречать отшельника взглядом. И даже не увидел – почувствовал, как старик застыл над его головой. Котори окаменел. Вокруг висела мертвая тишина, а он так часто и шумно дышал, что был слышен, должно быть, даже в передних рядах. Котори с ужасом представил, что станет объектом насмешек для всего клана, но справиться с нахлынувшим волненьем не мог.
– Как зовут тебя, юный ниндзя? – голос старика был на удивление мягок. Но и эта его мягкость не могла помочь Котори совладать со своими страхами. Не отрывая глаз от травы перед собой и роняя капли холодного пота, он дрожащим голосом пролепетал свое имя, не решаясь даже подумать, для чего оно понадобилось старцу.
– Котори? – переспросил отшельник. – Маленький Тигр?
Это был боевой псевдоним Котори. Истинное имя в среде гэнин старались не разглашать, его знали только родители и самые близкие люди.
– Ну что же, это похоже на правду, – задумчиво произнес ямабуси и, повернувшись к главе клана, едва заметно кивнул.
На лице патриарха мелькнула тень удивления, но все же он взял себя в руки. Поклонившись в знак согласия и, набрав полную грудь воздуха, он прокричал над рядами воинов так, чтобы его мог слышать каждый:
«Котори»!
Котори, еще не понимая, что происходит, услышал как звук его имени, многократно отраженный горами, висит над ущельем, не желая покидать судьбоносного места.
– Хай! – склонившись, клан, по обычаю, выразил согласие и одобрение выбору ямабуси и воле патриарха, и раскатистое эхо сотен голосов навсегда запечатало это решение среди древних хребтов Кога. В следующий момент, со всей неизбежной фатальностью, на Котори обрушилось понимание невозможного. Только что, на глазах у самых заслуженных воинов, он был избран новым дзёнином клана Кога.
Полковника федеральной службы безопасности Федорова разбудил долгий ночной звонок. Неимоверным усилием воли вырвав себя из объятий такого редкого сна, полковник нащупал в темноте телефон и поднял трубку.
– Да, – недовольно буркнул он хриплым, спросонья, голосом в аппарат, но тут же поменял интонацию. – Да, хорошо, через десять минут у подъезда.
– Что случилось? – проснувшаяся жена уловила в голосе мужа тревожные нотки.
– Звонил дежурный. Что-то там случилось с губернатором. Я точно не понял. То ли сам умер, то ли помог кто-то. За мной уже выслали машину, придется ехать на место происшествия.
Когда служебная черная «Волга» остановилась во дворе загородного дома губернатора, с большим трудом миновав придирчивые кордоны многочисленной охраны, там уже во всю кипела оперативная жизнь. Щелкали вспышки фотоаппаратов, криминалисты из ГУВД обрабатывали порошком поручни входной двери. Несколько «конторских» держались отдельной группой и молча курили в стороне. Все ожидали приезда областного прокурора. Ночь потихоньку теснил рассвет.
Дом губернатора, который масштабами более подходил под определение «загородной резиденции», раскинулся всеми своими многочисленными постройками в водоохраной зоне посреди живописной сосновой рощи и был скрыт от любопытных глаз посторонних высоченным забором, аккуратно сложенным из облицовочного кирпича и утыканным по периметру видеокамерами. Последние были снабжены инфракрасной подсветкой и датчиками движения, реагирующими даже на воробья. Вся территория усадьбы тщательно патрулировалась вооруженными людьми и служебными собаками. Проникнуть на охраняемый объект незамеченным можно было разве что, «просочившись сквозь канализацию».
Одно крыло особняка полностью занимал «культурно-оздоровительный комплекс». По делам службы и вне таковой, Федоров повидал множество подобных заведений. Но то, что он наблюдал в настоящий момент, поражало своим размахом и великолепием. На втором этаже размещались исполинский бильярдный стол с дубовой столешницей, обтянутой дорогим бархатом, бар, уставленный напитками люксового класса, небольшой тренажерный зал, больше для антуража, чем для дела, и, конечно, комната отдыха, заполненная дорогой итальянской мебелью из натуральной кожи, фарфором и хрусталем. Сюда гармонично вписывались огромный плазменный экран во всю стену и музыкальная аппаратура «hi-end» класса. Внизу, куда только что провели полковника, располагался шедевр банно-оздоровительной мысли. Два отделения – сауны и русской бани – выходили в просторный зал, богато инкрустированный розовым камнем в турецком стиле, с душевыми кабинами и джакузи по углам и большим мраморным лежаком в середине, нагреваемом изнутри. Распарившись, разогревшись на каменьях и получив сеанс турецкого массажа, следовало обязательно окунуться в огромный бассейн, который венчала искусственная скала с водопадом и скрытой подсветкой. Бассейн был таких размеров, что при желании в нем можно было бы организовать соревнования пловцов. Однако сейчас здесь находился всего лишь один человек – сам хозяин дома. Точнее, его труп.
Неподалеку молодой оперативник, из милицейских, сидя на ступеньках из дорогой нержавеющей стали, составлял протокол осмотра. Федоров автоматически заглянул в бумагу и не смог сдержать усмешки. «В бассейне – значилось в документе, – на поверхности воды, лицом вниз, плавает тело мужчины, примерно шестидесяти пяти лет, без явных признаков насильственной смерти …».
– Труп плавать не может, – вернул он листок озадаченному старлею. – Труп может находиться, в каком-то месте и в каком-либо положении.
Он еще хотел добавить, что во времена его срочной службы у них на флоте говорили, что плавает только дерьмо, но передумал. В этом моменте лейтенант был не слишком далек от истины.
– Николай Николаевич! – окликнул его один из своих, «конторских». – Тут у нас свидетель.
Оглянувшись, Федоров увидел не замеченную им сразу девчушку, лет семнадцати, которая неподвижно сидела в углу, сжавшись в комок. Кроме мокрой простыни на ней ничего не было. «Какая же баня без атрибутики! – подумалось полковнику. – А ведь девочка-то совсем молоденькая, не исключено, что и несовершеннолетняя!». Он, как положено, представился, и девушка медленно подняла на него совершенно стеклянные глаза. «О-о! Похоже, свидетель-то наш под кайфом, – решил про себя полковник, глядя в ее пустые зрачки. – Да тут не один состав вылезает, а весь джентльменский набор: убийство, наркотики, проституция. Можно подумать, не губернатор в этом деле замешан, а какой-то вор в законе, – он вновь горьковато усмехнулся. – Вот именно: вор – в законе!»
– Расскажите, пожалуйста, что здесь произошло? – Федоров присел перед девушкой на корточки.
– Я уже рассказывала, – не глядя на полковника, с надрывом в голосе произнесла она. – Мне все равно никто не верит. Держат меня за сумасшедшую. Ничего я больше не скажу!
– Вы, наверное, беседовали с кем-то из милиции, – постарался успокоить ее Федоров. – А мы из другой организации, посерьезней. И очень скрупулезно относимся ко всем деталям. Прошу Вас, пожалуйста, я очень внимательно готов Вас выслушать.
Девушка наконец-то посмотрела на своего собеседника. Полковник заметил, что она не просто напугана. Сквозь пустые зрачки на него повеяло какой-то дикой, нечеловеческой жутью. Он невольно отпрянул.
– Вы верите в привидения? – неожиданно спросила девушка.
– Да как-то не очень. А Вы что, видели здесь привидение?
– Да. Я видела Его.
– Кого, Его? – насторожился полковник.
– Его. Человека. Вернее, это был не совсем человек. Или даже совсем не человек.
– Так, так, – заинтересовался полковник. – Можно отсюда подробнее?
– Мы были в бассейне. Я и Митя…, в смысле Дмитрий Сергеевич. Он сидел на краю, а я была в воде. Мы…ну, в общем, бассейн был у меня за спиной. Вдруг Митя…Дмитрий Сергеевич… как-то странно закричал и повалился на меня сверху. Мы оба ушли под воду. Я сначала ничего не поняла. Подумала – игра такая. А когда вынырнула, увидела Его.
– Так все-таки, кто же этот таинственный Он? – не выдержал полковник.
– Мужчина. Он был в бассейне. Голый. И смотрел на меня.
– Хм, – Федоров постарался спрятать усмешку. – Пока ничего сверхъестественного. Как бы это сказать, вы тоже не совсем одеты, и нет ничего удивительного, что он на вас смотрел.
– Смотрел? Вы бы видели его глаза! – звонкий голос девушки внезапно погас. Она вновь опустила взгляд. – Их невозможно забыть. Это был кто угодно, но не человек!
– Как это? – насторожился полковник.
– Так! У него были глаза без зрачков. Представляете? А еще они светились. Не сильно, конечно, но очень жутко. Замогильно как-то. Я даже обмочилась со страха!
Она вдруг затихла и съежилась, видимо вновь окунувшись в свои тягостные воспоминания. Замолчал и полковник, обдумывая сказанные девушкой слова.
– Ну, хорошо, – собравшись с мыслями, произнес он, наконец. – А что было дальше?
– Дальше? Ничего. Он просто исчез.
– Как это, исчез? – не переставал удивляться Федоров.
– Так. Повернулся ко мне спиной, вошел в водопад и исчез в нем.
Вновь повисла долгая пауза.
– Ну а потом что? – полковник сделал над собой явное усилие.
– Ничего. Я закричала. Прибежала охрана. Вызвали милицию. Вот и все.
– А первую помощь пострадавшему вы не пытались оказать?
– Он был уже мертв. Сердечный приступ. Так сказал один из охранников. И еще он сказал, что лучше оставить все как есть, от греха. Чтобы на них, не дай бог, не подумали. Даже одеться мне не дали.
Только тут Федорову пришло в голову, что девушка может дрожать не только от страха, но и от холода.
– Последний вопрос, – произнес он, вставая. – Только поймите меня правильно. Вы сегодня ничего не употребляли? Никаких психотропных веществ?
– Думаете, я наркоманка? Вот смотрите! – девушка вскочила вслед за ним, протягивая полковнику свои вены на худых, болезненно выгнутых в локтевых сгибах руках. – Я не колюсь! Он действительно был!
Она стояла перед ним совершенно нагая, худая и дрожащая, неуклюже выставив вперед свои тощие синеющие руки. Полковник вздохнул.
– Дайте девочке одеться! – бросил он кому-то, не глядя. И резко повернувшись, подошел к своим.
– Пожалуйста, поверьте мне, – тревожно звучал за спиной ее почти плачущий голос. – Он был. Он, правда, был!
– Дело ясное, товарищ полковник, что дело темное, – почему-то весело встретил его помощник. – У старика не выдержало сердце от молодецких забав, а проститутке этой с дозы мерещится всякое.
– Не вижу поводов для радости, капитан! – неожиданно зло одернул его Федоров.
– Извините, товарищ полковник, – растерялся оперативник.
– Не все так однозначно, как кажется на первый взгляд, – смягчаясь, продолжил Федоров. – Охранников опрашивали? Почему они не пытались провести реанимационные мероприятия? Их этому должны были учить. Что с результатами видеонаблюдения? Снимите данные с мультиплексора. Вызовите геодезистов. Пусть проверят приборами всю территорию усадьбы на предмет скрытых пустот. Особенно эти «альпийские горки», – он кивнул в сторону водопада.
– Вы думаете, подземный ход?
– Я ничего пока не думаю. Я собираю информацию. Вот и будьте добры предоставить мне ее послезавтра с утра. Да пораньше, чтобы было, с чем идти на доклад к генералу. Работайте, капитан, денёк завтра будет не из легких. И вот еще что…. девочку эту отправьте в больницу. У нее переохлаждение и сильный стресс. Приставьте охрану.… А пробу крови пусть все-таки возьмут.
Руководитель дипломного проекта запаздывал. Скучающая секретарь на кафедре, лениво зевая, сообщила Марине, что Андрей Сергеевич будет не раньше чем через час. Не зная, как убить время, она решила побродить по окрестным улочкам. Вскоре, неожиданно для себя, Марина забрела в небольшой магазинчик, где продавали литературу эзотерического толка, благовония и всякого рода восточные сувениры. Разглядывая обложки, она остановилась у яркого постера, украшавшего стену, на котором было изображено какое-то индийское божество. Вид его был ужасен. Абсолютно чёрное, с красными пылающими глазами, клыками, торчащими из открытого рта и высунутым языком. В каждой из своих шести рук демон держал какое-то оружие, а на шее висела гирлянда из человеческих черепов. Судя по деталям обнаженной фигуры, божество было женского пола. Марине вдруг стало чрезвычайно любопытно узнать, кто же это такая, и почему она выглядит так устрашающе.
– Это Кали, Излучающая Ярость, Великий Космический Гнев, – неожиданно услышала она за спиной. – Наверное, самая известная богиня индуистского пантеона.
Марина вздрогнула и медленно обернулась. Позади нее стоял невысокий мужчина, совершенно неопределенного возраста. Не красавец, скорее даже совершенно непримечательный человек. Из тех, которые никак не запоминаются. Ну, может быть, что-то азиатское едва уловимо скользило в его чертах, проявляясь то слегка выступавшими скулами, то легким разрезом глаз. Незнакомец смотрел на нее пристально, не отрываясь, и Марина с удивлением отметила внезапно возникшее у нее странное ощущение, будто этот человек видит ее насквозь.
– Почему она такая ужасающая? – неожиданно для себя спросила Марина.
Ей, почему-то, не хотелось, чтобы этот незнакомый мужчина ушел.
– Это разрушительная ипостась Шакти, супруги Шивы. Есть и другие. Иногда ее называют Верховным дарителем радости в мире, Высочайшей божественной милостью и очарованием. У Шакти множество имен.
– Ничего себе, очарование! – усмехнулась Марина, бросив красноречивый взгляд на постер. – Как же в ней уживаются такие противоположности?
– А как они уживаются в любой из женщин? Разве Вы никогда не ощущали себя в подобном состоянии? – ее неожиданный собеседник кивнул в сторону плаката.
Марина растерялась, разглядывая изображение ужасающей богини. Она не понимала, говорит ли незнакомец всерьез, или шутит. И не знала, что ему ответить.
– Я шучу, – произнес мужчина, словно прочитав ее мысли, и улыбнулся. Начавшее возникать напряжение мгновенно улетучилось. – Хотя, как говориться, в каждой шутке есть доля шутки.
Он снова улыбнулся. Марина поняла, что с такой улыбкой любое неосторожное словцо всегда сходит ему с рук. Она молчала, обдумывая слова незнакомца. Его пронзительный взгляд притягивал ее как магнит.
– Интересно, – неожиданно для себя произнесла она, при этом густо покраснев и опуская глаза.
– Что интересно? – не понял незнакомец.
– Говорите Вы интересно. Может быть, еще что-нибудь расскажете?
– Что, прямо здесь? – несколько удивился мужчина, озираясь по сторонам.
– Нет, – быстро ответила Марина и поджала губы, напряженно думая. – Конечно, нет. Рядом есть кафе. Я могла бы угостить Вас кофе.
Ей было неловко. Глядя в глаза совершенно неизвестного ей мужчины, она не могла отвязаться от мысли, что откуда-то знает его, и очень, очень близко. От этого странного, пугающего ощущения ей было не по себе, но и отпустить незнакомца она тоже, почему-то, не могла.
Мужчина, задумавшись, молчал.
– Впрочем, Вы, наверное, заняты, – опуская голову, пролепетала Марина, совершенно запутавшись в своих мыслях и чувствах. – А я тут пристаю со своими глупостями.
– Да, нет, – весело ответил он в следующий момент. – До пятницы я совершенно свободен. Только кофе с меня.
– Даже не знаю, с чего и начать, – продолжил он уже за столиком в кафе. – Все так многогранно. Лучше древних, пожалуй, не скажешь: Шива – это Чистое Сознание, нуждающееся в творческой энергии Шакти, которая является Силой, Желанием, Волей Бога всемогущего. Его действующим началом. Мудрые называют ее Исполняющей Желания.
– Не понимаю, – вмешалась Марина. – Обычно активное начало приписывается мужчинам.
– В том-то весь фокус! – Обрадовался незнакомец ее словам. – Произошла подмена понятий. Изначально все так и было: вселенная представлялась древним как взаимодействие женского и мужского начал, Инь и Ян в китайской традиции. Разность потенциалов, порождающих жизнь, движение, развитие. Даже бог Шива вошел в пантеон индийских богов сравнительно недавно, значительно позже небезызвестной «революции неолита», когда матриархат давно уже закончился, и миром безраздельно правили мужчины. Изначально его место в великой троице богов почетно занимала Пракрити.
– В «Троице»? – удивилась девушка.
– Да, в «Троице». Тримурти у индусов. Сейчас это Брахма – бог создатель мира, Вишну – его хранитель и Шива – разрушитель мира и его же возрождающая ипостась. Это должно, по идее, символизировать цикличность мира: рождение, развитие, разрушение и воссоздание. Однако, даже с первого взгляда видна неувязочка: Брахма и Шива конкурируют друг с другом в творении. Замените Шиву женским началом, и все встает на свои места: Бог – Отец, Божественная мать и их общее творение, их дитя – сама жизнь! Кстати, известный символ индуизма Ом, похожий на перевернутую цифру «3», символизирует эту божественную троицу.
– Значит, в христианской Троице Святой Дух тоже подразумевает женское божество?
– Так когда-то и было! Не правда ли, это куда ближе и понятней, чем все надуманные теософские измышления последующих толкователей Святого Учения? Средневековый мир, со всей своей пуританской моралью, просто не мог принять то, что женское начало может быть божественным. Кстати, индусы тоже иногда называют Шакти Святым Духом.
– Интересно, а почему во многих религиях присутствует понятие Троицы?
– В древних эзотерических учениях считается, что Абсолют, пробужденный из состояния Пролайи и начавший творить Вселенную, разделился на два аспекта. Это и есть мужское и женское начала. Причём, мужское начало – тонкое, светлое, едва уловимое – Чистый Разум. А женское, наоборот – темное, мощное, страстное – Изначальная Сила. Они, в свою очередь, породили третий аспект – универсальную составляющую или силу самой жизни. Знаете, это как в радио, когда слабый информационный сигнал моделирует мощную несущую частоту. Только так можно передать в эфир что-то полезное. Поэтому у каждого из божеств Тримурти есть своя Шакти – супруга и воплощение женской противоположности. Эти три изначальные силы, опускаясь все ниже и ниже на уровнях энергетических вибраций или частот, на каждом из семи планов творения, делятся на те же три элемента, которые, в свою очередь, делятся еще на три, и так далее, пока, таким образом, в нашем, материальном мире, живая творческая мысль и намерение Всевышнего не кристаллизуется в объективные физические законы природы. Их, при желании, даже можно сосчитать! Вот так, все очень сложно, и в то же время необыкновенно просто, если понять главное: истинный смысл эволюции – это обратное движение от Материи к Духу. Обретение Божественного Сознания и возможность его реализации. Новый этап или, если хотите, цикл творения.
– Возвращаясь к началу разговора, – продолжил незнакомец, – изображение Кали, по сути, есть наделенный качествами индивидуальной личности портрет нашей Матери-Земли. Так, как его видели древние. Сила и мощь стихий материального мира.
Марина приоткрыла рот от удивления.
– Матери? – ужаснулась она. – Очень не хотелось бы быть ее дочуркой!
– У Вас нет выбора, – пожал плечами мужчина. – Вы такое же дитя земной природы, как и все остальные живые существа на этой планете. А природа, как известно, может вести себя очень двояко. Заботливо баловать теплым солнцем и нежным бризом, ласково укачивать курортной волной, или же насылать засухи и наводнения, извержения вулканов и ураганы, голод и болезни.
– Но ведь настоящая мать не убивает своих детей! – возразила Марина.
– Но иногда шлепает их по попке. Все же нанося при этом какой-то вред. Дитя Земли – это все человечество, А если быть точным: вся Биосфера в целом. Стало быть, потеря малого, всего нескольких клеточек земного эпителия, – незначительный ущерб, в планетарных масштабах. Надо же как-то учить уму-разуму отбившееся от рук дитя!
Девушка хмыкнула, обдумывая внезапно пришедшую мысль.
– Если это так, то неужели у человечества нет способа договориться с собственной матерью? – недоуменно произнесла она в следующий момент. – Ведь должен же быть какой-то способ общения дитя с родителями?
– Да, – кивком головы подтвердил незнакомец. – Только не нужно проводить слишком уж буквальных аналогий. В конце концов, в общепланетарном сознании, которое представляет собой, выражаясь физическими терминами, суперпозицию совокупности индивидуальных сознаний всех живущих в настоящем, а также память живших в прошлом живых существ, – слишком мало от человека. Пусть и становится со временем все больше и больше. Зато слишком много от остальных обитателей планеты Земля – животных. Таким образом, наша планета, если можно так выразиться, более зверь, чем человек. И пребывает, поочередно, в двух ипостасях: матери для своих детенышей и похотливой самки в период гона, жаждущей внимания самца. Все это очень точно отражается в древних учениях. Теперь вопрос, что лучше понимает относительно примитивная самка: тихий голос разума или банальную силу? Я думаю, ответ очевиден. И это, кстати, очень хорошо заметно на сравнительном примере маргинальных слоев общества, более близких к изначальным установкам мира, и более продвинутой, и, соответственно более тонкой, выражаясь языком марксизма-ленинизма, прослойки общества – интеллигенции. Ну, а если быть точнее, его верхушке. Вот Вам малый пример эволюции «от Материи к Сознанию».
– Да, – задумчиво покачала головой Марина. – Значит, Вы хотите сказать, что наша планета воспринимает только брутальную силу?
– Вы меня не вполне адекватно поняли. Я говорил о силе духа! Определенном внутреннем настрое. Можете назвать это «харизмой».
– Но ведь харизмой часто обладают и отрицательные личности. Гитлер там, Муссолини. Они тоже оказывают сильное воздействие на планету?
– Конечно, все человечество интегральным образом воздействует на осознание планеты Земля. Иначе все мы уже давно жили бы в раю. Я это уже пытался, как мог, отразить в своих умозаключениях. Любая мать развивается через своих детей! Но главный вопрос в другом. Может ли отдельно взятый индивидуум воздействовать на земную Шакти с целью воплощения своих устремлений?
– Да, действительно, – Марина, наконец, поняла наводящий вопрос незнакомца. – Разве такое возможно?
– Отвечаю: да! – глаза мужчины сияли. – И это главная тайна планеты Земля!
– Да, я что-то такое читала, – кивком подтвердила девушка. – Постойте-ка, дайте сообразить! Если Шакти есть воля Всевышнего, а понимает она только силу, значит, чем сильнее человек, тем больше его воздействие на силу этой планеты?
– Отлично, – подтвердил незнакомец. – Мои комплименты. Помните, у классика: «чтобы обладать Силой, человек должен вести жизнь, наполненную силой». А если изложить эти слова так: «чтобы обладать женщиной, человек должен вести жизнь, наполненную силой», они будут правдивы?
– Я думаю, да! – секунду поразмышляв, ответила Марина. – Это значит…
– Это значит, – подхватил ее мысли мужчина, – что желание сильного человека может стать волей Бога Всемогущего! И чем выше эта сила, тем быстрее ее воплощение. Но есть нюанс. Желание не должно быть окрашено страстью. Наоборот, необходима чистая воля человека, максимально свободная от эгоистических устремлений. Это, своего рода, защитный механизм Вселенной. Только тогда его желание станет не мелкой страстишкой, а несгибаемым намерением. И, в итоге, перерастет в намерение самого Бога, для которого нет ничего невозможного! На Востоке говорят, чтобы Шакти восприняла желание человека, как свое собственное, он должен желать, не желая. А это значит быть отрешенным. Отказаться от себя, от своей мелочной и довольно жалкой личности. Понимаете? Обрести свободу!
Марина зачарованно слушала незнакомца. Она словно раздвоилась внутри себя самой. Умом она отслеживала его сложные логические построения, но какая-то другая ее часть, древняя, как сама Вселенная, следуя за плавным потоком его негромкой речи, погружалась в неведомые темные глубины самой себя, понимая, что все, чего бы они не касались в разговоре, ей уже давно известно, только почему-то скрыто от нее какой-то странной, плотной пеленой. В голове мелькали смутные картины, неясные образы, и Марине казалось, что вот-вот пелена осознания прорвется и ей откроется великая истина, изначальная тайна Вселенной. Простая и в то же время невероятно сложная, как сама жизнь….
Когда незнакомец замолчал, она не сразу пришла в себя.
– Вы так много знаете! – восхитилась Марина, очнувшись от дурмана негромкой речи незнакомца. – Вы, наверное, научный работник? Историк или философ, да?
– Да, – ответил он, отвлекшись, но в его голосе промелькнула странная неуверенность. – Кандидат наук.
– А где преподаете? У нас, в университете?
– Нет. Я работаю в одной закрытой структуре. Не стоит раскрывать всех секретов сразу, – он подмигнул ей и замолчал, пристально и как-то загадочно глядя на нее. Или, скорее, сквозь нее. – О, кстати, мне, пожалуй, уже пора!
Мужчина взглянул на часы и, не глядя нашарив в кармане нужную купюру, небрежным жестом бросил ее на стол. Затем быстро поднялся и решительно направился к выходу. Этот диаметральный переход был для Марины слишком внезапным. Обескураженная такой резкой переменой, она какое-то время просто смотрела ему вслед. Затем скрытая пружина внутри заставила ее подскочить и броситься вслед незнакомцу.
– Подождите! – окликнула она его удаляющуюся фигуру. – Почему Вы так быстро уходите? Даже не попрощавшись…. Может быть, мы с Вами встретимся еще как-нибудь?
Она была готова провалиться от стыда, но ничего не могла с собой поделать. В первый раз в жизни она так навязчиво напрашивалась на свидание к мужчине. Незнакомец на секунду обернулся и окинул ее взглядом, и Марине показалось, что в этот момент он заглядывает в самые темные глубины ее души.
– Может быть, – улыбнувшись, произнес он. – Если так будет угодно богам.