Emily McIntire
Hooked (Never After Series)
* * *
Печатается с разрешения литературных агентств Brower Literary & Management, Inc., и Andrew Nurnberg.
Copyright © 2021, 2022. HOOKED by Emily McIntire the moral rights of the author have been asserted
© О. Захватова, перевод на русский язык
В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com
© ООО «Издательство АСТ», 2024
* * *
Посвящается всем, кому довелось побывать злодеем в истории чьей-то жизни.
Плейлист
Lost Boy – Ruth B
Control – Halsey
Heathens – Twenty One Pilots
Bad Romance – Lady Gaga
Bury a Friend – Billie Eilish
Blood // Water – Grandson
In the Shadows – Amy Stroup
Look What You Made Me Do – Taylor Swift
Ocean Eyes – Billie Eilish
Lifetime – Justin Bieber
Примечание автора
«На крючке» – это книга в современном жанре темной романтики, сказка для взрослых.
Это не фэнтези и не пересказ.
Главный герой романа – злодей. Если вы ищете книгу без сцен жестокости, с искуплением грехов и превращением плохого парня в героя, советую рассмотреть другой вариант.
«На крючке» содержит откровенные сексуальные сцены и другой контент, неприемлемый для некоторых категорий читателей. Настоятельно рекомендую проявлять бдительность.
Мой совет – не прибегать к тизерам, но если вам интересно узнать некоторые детали, тогда переходите на сайт EmilyMcIntire.com.
«В жизни можно получить все что угодно, если ради этого пожертвовать всем остальным».
– Дж. М. Барри, Питер Пэн.
Пролог
Давным-давно…
Я думал, что получу иные ощущения.
От процесса его убийства.
Крепко сжав кулак, я поворачиваю запястье. Кровь хлещет из его шеи, заливая мое предплечье, но я испытываю лишь удовлетворение от того, что решился вонзить клинок в его сонную артерию. Он умрет, обязательно умрет, но уходить будет медленно, дав мне насладиться этим зрелищем – как утекает каждая последняя секунда его жалкой жизни, забирая с собой его убогую душу.
Я знал, что он быстро отключится, но это и хорошо.
Этих секунд более чем достаточно.
Достаточно, чтобы он заглянул мне в глаза и понял, что этот монстр во мне – отчасти его произведение. Живое воплощение его грехов, воскресшее, чтобы сеять справедливость.
Но все-таки я надеялся, что он станет меня умолять. Хотя бы немного.
Кайф от кровопролития постепенно проходит, а я так и стою, нависнув над ним и обхватив мозолистой ладонью его шею. В другой руке я крепко держу ножны, как будто ожидаю чего-то. Только ожидание напрасно, потому что в ответ я получаю лишь холод остывающей крови на коже и осознание, что покой мне принесет вовсе не его смерть.
К реальности меня возвращает вибрация телефона в кармане – наконец я отпускаю обмякшее тело.
– Приветствую, Руфус.
– Сколько раз я должен повторять, чтобы ты не называл меня Руфусом? – срывается он.
– Думаю, еще разок, – усмехаюсь я.
– Ты закончил?
Пройдя через кабинет в ванную комнату, я открываю кран, жду, когда вода станет теплой, включаю громкую связь и начинаю смывать брызги крови с рук.
– Конечно.
– И как? – Ру хмыкает. – Стало легче?
Держась за край раковины, я наклоняюсь к зеркалу, чтобы получше рассмотреть свое отражение.
Легче ли мне?
Сердце бьется ровно. Не бурлит в жилах огонь. И никакая сила не рвется наружу.
– Боюсь, ожидания не оправдались, – схватив полотенце с крючка, я вытираюсь и возвращаюсь в кабинет за костюмом.
– Неудивительно. Ты ведь Джеймс Барри, самый трудный ребенок во всей, сука, вселенной. Тебе невозможно угодить.
Я ухмыляюсь, застегивая пиджак, поправляю манжеты и возвращаюсь к телу дяди. Смотрю на черные глаза, безучастно сверлящие потолок, на открытый, расслабленный рот: точно такой же, какой он всегда требовал от меня.
Забавно.
Впрочем, мою невинность украли задолго до него.
Я отпихиваю ногу моего дяди с дороги – уродские ботинки из крокодиловой кожи плюхаются в лужу крови, скопившуюся под его телом.
Со вздохом потираю переносицу.
– Я тут… немного наследил.
– Об этом не беспокойся, – смеется Ру. – Выдохни, парень. Ты хорошо справился. Встретимся в «Веселом Роджере»? Нужно отпраздновать это дело.
Я отключаюсь, ничего не ответив, и погружаюсь в раздумья: это ведь последний раз, когда я вижу своего родственника. Закрыв глаза, я глубоко вздыхаю, пытаясь отыскать в душе хоть каплю сожаления.
Но и ее там нет.
Тик.
Тик.
Тик.
Звук прорывается сквозь тишину, царапая нутро. Нервно скрежеща зубами, я распахиваю глаза и напрягаю уши в поисках непрерывного звука. Приседаю, достаю платок из нагрудного кармана, лезу в джинсы дяди и достаю оттуда золотые карманные часы.
Тик.
Тик.
Тик.
Ярость, точно змея, вцепляется в меня мертвой хваткой. Я швыряю часы на пол и с колотящимся сердцем бью ногой по этой убогой вещице, пока пот не выступает на лбу и не стекает по щеке на пол. И останавливаюсь я только тогда, когда тишину больше не смеет потревожить ни один посторонний звук.
Выпрямившись, я тяжело выдыхаю, зачесываю пальцами волосы и разминаю шею.
Вот. Так-то лучше.
– Прощай, дядюшка.
Затолкав платок обратно в карман, я ухожу от человека, которого хотел бы никогда не знать.
Теперь я на шаг ближе к тому, кто несет ответственность абсолютно за все. И на этот раз улететь ему не удастся.
Глава 1
Венди
В Массачусетсе я никогда не была, но слышала, что жары здесь не бывает. Меня, конечно, поразила такая разница температур, но, с другой стороны, иллюзиями по поводу теплой погоды я себя и не тешила. Между тем, стоя на ветру в одной майке и дрожа от холода, я поневоле жалею, что не осталась во Флориде, а поехала с семьей в новый дом в Блумсберге.
Но какой у меня был выбор? Я ведь жить не смогу, находясь в такой дали от родных. Отец у меня и без того трудоголик, а после смерти матери вообще с головой ушел в работу. Получается, что Джонатан, мой шестнадцатилетний брат, остался бы один.
Я всегда была папиной дочкой, пусть порой с ним и нелегко. Я надеялась, что после переезда он все-таки сбавит обороты, будет больше времени уделять семье, а не постоянно искать очередной перспективный проект, в который вцепится зубами. Но нет, Питер Майклз никогда не успокоится: его жажда новых начинаний преобладает над стремлением к семейным ценностям. Пятый год подряд его называют лучшим бизнесменом по версии Форбс, а это значит, что перед ним открыты большие возможности. Да и средств на их реализацию у него тоже хватает, особенно если учесть, что он владеет крупнейшей авиакомпанией в западном полушарии.
NevAirLand[1]. С вас – мечта, с нас – транспорт.
– Сходим куда-нибудь вечером? – спрашивает моя подруга Энджи, вытирая столы в «Ванильном стручке», кофейне, где мы обе работаем.
– Куда? – протягиваю я. Честно говоря, я надеялась пойти домой и отдохнуть. Я живу в этом городе чуть больше месяца и так много работаю, что еще ни разу не провела вечер с Джонатаном. С другой стороны, сейчас у брата такой период в жизни, когда ему никто не нужен, так что, возможно, он меня и не ждет.
Энджи пожимает плечами.
– Не знаю. Слышала, что девочки собирались в «Веселого Роджера».
Я морщу нос – и от того, что она сказала «девочки», и от названия заведения.
– Да ладно, Венди. Ты в городе уже почти два месяца, но ни разу со мной никуда не сходила, – выпятив нижнюю губу, она складывает руки в просьбе.
– Мне кажется… – я вздыхаю, качая головой. – Я не очень нравлюсь твоим друзьям.
– Неправда, – настаивает она. – Они просто тебя не знают. А чтобы познакомиться, тебе нужно с нами погулять.
– Не знаю, Энджи, – я впиваюсь зубами в нижнюю губу. – Мой отец сейчас не в городе, а ему очень не нравится, когда я куда-то хожу и привлекаю внимание.
– Тебе двадцать, девочка. Обрежь уже пуповину, – подруга закатывает глаза.
Я нерешительно улыбаюсь. Она, как и большинство людей, не может понять, каково это – быть дочерью Питера Майклза. Даже если бы я захотела, пуповину не перерезать. Его власть и влияние достигают каждого уголка вселенной – ничто и никто не выйдет из-под его контроля. А если такие счастливчики и есть, то я их никогда не встречала.
Колокольчик над входной дверью извещает о приходе Марии, подруги Энджи. Ее длинные черные волосы сияют в свете верхней лампы, пока она направляется в нашу сторону.
С поднятыми от удивления бровями я смотрю на девушку, а потом снова возвращаю внимание к Энджи:
– Да и что это за место, куда пускают двадцатилетних?
– А у тебя разве нет поддельного удостоверения? – удивляется Мария, подходя к стойке.
– Конечно нет! Я никогда в жизни не пыталась проникнуть в бар или клуб. У меня скоро день рождения, пойду в следующий раз, – пытаюсь отвязаться я.
Мария осматривает меня сверху донизу.
– Энджи, у тебя нет с собой документов сестры? Твоя подружка на нее чем-то… похожа, – она прикасается рукой к моим каштановым волосам. – Расслабься, покажи немного тела, и они даже не посмотрят на фотографию в удостоверении.
Я вроде и смеюсь, пытаясь не заострять внимание на ее словах, но внутри все равно что-то екает, а тепло разливается по венам, воспламеняя щеки. Я ведь не нарушаю правил. И никогда не нарушала. Но одна мысль о непослушании, о том, чтобы сделать что-то плохое, невольно меня будоражит.
Мария – одна из «девочек», и она далеко не самая любезная персона. Но когда я смотрю на ее хитрую улыбку, на то, как она запускает руки в волосы, я начинаю думать, что, может быть, Энджи права. Возможно, я сама себя ограничиваю и отказываюсь дать ей хотя бы один шанс. У меня ведь никогда не было близких подруг – я понятия не имею, как это все устроено.
– Мне плевать, хочешь ты или нет, – дуется Энджи, бросая в меня влажную тряпку. – Здесь я принимаю решение.
Я смеюсь, качая головой, и заканчиваю с расстановкой чашек к следующему рабочему утру.
– Хм, – Мария надувает пузырь из жвачки, и тот громко лопается. Ее темные глаза сверлят мою щеку. – Идти не хочешь?
– Не в этом дело, просто… – я пожимаю плечами.
– Ладно, наверное, это к лучшему, – перебивает она. – «ВР», похоже, не для тебя.
Ее слова меня задевают.
– В каком смысле? – я расправляю плечи.
– В том… – Мария ухмыляется. – Что это заведение не для детей.
– Мария, хватит уже. Ведешь себя как сучка, – вклинивается Энджи.
– Я не сучка, – та смеется. – Я просто размышляю. А вдруг придет он? Как ты себе это представляешь? Да она в штаны от страха наложит, оказавшись с ним под одной крышей, и побежит домой папочке рассказывать.
– Моего отца нет в городе, – я вздергиваю подбородок.
– Значит, няне, – Мария задирает голову, поджав губы.
Вспыхнувшее во мне раздражение подталкивает меня доказать неправоту Марии и принять окончательное решение. Я смотрю на Энджи, и слова сами слетают с языка:
– Я в деле.
– Ура! – она хлопает в ладоши.
– Надеюсь, у тебя хватит смелости, – глаза Марии сверкнули.
– Мария, уймись. Все будет нормально. Это ведь бар, а не секс-клуб, – насмехается Энджи, после чего поворачивается в мою сторону. – Не слушай ее, Венди. Да и вообще, мы идем туда лишь для того, чтобы она попыталась привлечь внимание своего таинственного мужчины.
– И привлеку.
– Да-а, – Энджи склоняет голову набок. – Он даже не знает о твоем существовании, милочка.
– Когда-то мне должно повезти, – Мария пожимает плечами.
– Эй! – в полной растерянности я вскидываю брови. – О ком вы вообще говорите?
По лицу Марии расползается улыбка. Тем временем глаза Энджи наполняются тоской.
– О Крюке.
Глава 2
Джеймс
– Нам поступило новое предложение.
Налив двойную порцию виски Basil Hayden в хрустальный стакан, я добавляю туда кубик льда и смакую, прежде чем повернуться к Ру.
– Не знал, что мы беремся за новые дела.
Пожав плечами, он прикуривает сигару и выпускает в воздух клуб дыма.
– Верно. Но я бизнесмен, а на горизонте замаячила кругленькая сумма.
Из-за сигары он говорит невнятно, но мне, человеку, который годами впитывал его слова как Евангелие, понять эти речи несложно.
Руфус – известный миру как Ру – единственный человек в моей жизни, достойный доверия. Он спас меня от ада, за что я всегда буду в долгу. Моя благосклонность, однако, распространяется исключительно на него, что крайне осложняет ситуацию, когда он решает взять в дело новых людей.
С возрастом Руфус стал безрассудным.
– Знаешь, чем однажды закончится твое неумение отказываться от прибыли? Тебя грохнут, – говорю я ему.
– Я, знаешь ли… – тот щурится. – Не намерен умирать и оставлять наследство британцу.
Я ухмыляюсь. Его наследство – мое, просто он не хочет говорить об этом вслух. Не хочет признавать, что ученик превзошел мастера; что он держит бразды правления только потому, что я ему позволяю. Власть он потерял еще восемь лет назад, когда в день моего восемнадцатилетия от моей руки пролилась кровь моего дяди. Я выпотрошил его, как никчемную рыбу, а потом тем же ножом резал стейк за ужином – с таким видом, что никто даже не усомнился, почему мои пальцы окрашены в красный.
Ру, может, и носит титул босса, но все они боятся только меня.
Поставив стакан на край стола, я сажусь в кресло с подголовником.
– Твоя смертность – не самая любимая тема для шуток.
Порой мне действительно кажется, что Ру считает себя неприкасаемым. Эта черта делает его небрежным: он слишком быстро начинает доверять людям и подпускать их к себе. Но, к счастью, у него есть я. А я всажу лезвие в живот любому, кто попытается что-то сделать, а после буду наслаждаться остатками жизни, вытекающими из его глаз, и видом крови, капающей мне на руки.
Пожалуй, пройдя столько испытаний, сколько выпало на мою долю, начинаешь быстро понимать, что бессмертие можно обрести только в воспоминаниях людей.
Ру наклоняется, оставив сигару в богато украшенной пепельнице на углу стола.
– Тогда слушай внимательно. Кое-кто заинтересован в партнерстве с нами, – Ру усмехается. – Хочет расширить охват нашей деятельности, распространить волшебную пыльцу в новые уголки вселенной.
– Как мило, – я смахиваю пылинки с пиджака. – И кто же это?
Я говорю лишь для того, чтобы его успокоить. Вот кто меня вообще не заботит, так это новые партнеры. С нынешним торговцем мы работаем уже три года, и я лично его проверил. Я видел, как он потел до трусов, наблюдая за погрузкой в самолет пикси-пыли, спрятанной в ящиках с омарами. Весь полет сидел рядом с ним в кабине пилота и вертел в пальцах лезвие крюка, пока он мочился от нервов.
Если ты хочешь заручиться чьей-то преданностью, важно убедиться, что человек понимает, почему ты ее заслуживаешь, и осознает, что лезвие ножа ранит гораздо сильнее, когда владеющий им человек получает удовольствие от причинения боли.
– Слышал о самолетах NevAirLand? – Ру вытирает рот рукой.
Я застываю на месте. Кровь стынет в жилах: я совершенно уверен, что никогда не упоминал это название, особенно в присутствии Ру.
– Что-то не припоминаю, – у меня подрагивает челюсть.
– Значит, ты единственный, кто не слышал, – смеется Ру. – Владелец, Питер Майклз, только что переехал в город.
Сердце колотится о ребра. Как эта информация просочилась мимо меня?
– Правда?
Ру кивает.
– Он ищет новых приключений, – Ру улыбается, оголяя слегка кривые зубы. – Будет справедливо, если мы его поприветствуем, дадим ему знать, как здесь все устроено.
От ярости, которая вспыхивает во мне всякий раз при упоминании Питера Майклза, у меня дрожат руки. В груди растет предвкушение – я тянусь за виски и крепко сжимаю в пальцах хрустальный стакан.
Вот так удача: человек, которого я мечтаю убить, преподносит себя на серебряном блюде.
– Что ж, думаю, это прекрасная возможность, – улыбаюсь я.
– Я не спрашивал твоего разрешения, парень, но я рад, что ты в деле, – Ру поднимает сигару.
– И когда у нас встреча? – я делаю глоток виски, чтобы утихомирить торопливое сердце.
– У меня? Сегодня вечером. Мы идем одни, – Ру щурится.
– Возьми меня с собой, Руфус, – от напряжения мои внутренности сдавливаются. – Встречаться наедине с этим парнем – плохая затея.
– Ты, детеныш, слишком устрашающе выглядишь, а мне нужно, чтобы встреча носила дружеский характер, – со вздохом Ру запускает руку в нелепо яркие рыжие волосы.
И разве тут поспоришь?
– Тогда возьми кого-то из парней, – от мысли о том, что Ру останется наедине с Питером Майклзом, по позвоночнику бежит холодок.
Руфус выпускает в воздух колечко дыма. Упираясь костяшками пальцев в его стол, я наклоняюсь чуть ближе:
– Руфус. Обещай, что не пойдешь один. Не делай глупостей.
– А ты не забывай свое место, – огрызается он. – Здесь я босс, а не ты. Ты – подчиненный. Может, пора уже проявить уважение? И хотя бы раз в жизни взять и сделать то, что тебе, мать твою, сказали?
Зубы скрежещут от этого тона: будь на его месте кто-то другой, я бы поблагодарил за напоминание и отрезал бы ему язык. Но Ру сходит с рук многое из того, что не сходит никому другому.
Впервые я встретился с Ру в тринадцать лет – через два года после того, как меня отправили в Америку к дяде. Читая в библиотеке, я услышал какую-то суматоху в коридоре и пошел на шум. Подглядывая в щель в двери кабинета, я завороженно наблюдал, как крупный мужчина с оливковой кожей и крашеными рыжими волосами навис над столом моего дяди, который в тот момент находился на волоске от смерти, с пистолетом у виска и под угрозой, сквозившей в сильном бостонском акценте. Серьезно, это было невероятное зрелище. Я никогда раньше не видел, чтобы мой дядя от страха обливался холодным потом. Обычно это было его любимым развлечением: наблюдать, как другие падали перед ним на колени.
Будучи политиком, он зачастую делал это публично.
Будучи человеком, пропитанным яростью и извращениями, еще чаще он это делал наедине.
Поэтому меня так вдохновил этот загадочный мужчина. Когда он ушел, я начал за ним следить, отчаянно пытаясь подражать его силе. Наверное, это можно назвать одержимостью, но я никогда не знал людей, похожих на него. Никогда не видел, чтобы кто-то подчинил себе человека, который управлял целым миром.
И мне очень хотелось узнать, как это делается.
Однако в тринадцать лет я еще не овладел искусством неуловимости – в конечном счете Ру узнал, что я его преследовал. Он взял меня к себе и научил всему, что знал сам, познакомил с улицами Блумсберга и не давал сойти с ума от кошмаров, изводивших меня по ночам.
Так что я буду подчиняться его желаниям, потому что на этой планете нет ни одной души, которая бы заботилась обо мне так, как это делает он.
Когда-то была еще одна такая, но это было давно. В другой жизни.
– Ты прав, – соглашаюсь я. – Тебе я доверяю. А вот остальным – нет.
Ру смеется, открывает рот, чтобы ответить, но стук в дверь его прерывает.
– Входи, – ворчит он.
Старки, один из наших молодых новобранцев, заглядывает в дверь.
– Извините, что мешаю, босс, – его глаза находят мои, расширяются, и он быстро отводит взгляд. – У нас тут девицы пытаются войти с поддельными удостоверениями. Никак не выдворить.
– Ты поднялся сюда, чтобы отвлекать нас этим дерьмом? – рявкает Ру. – За что, черт возьми, мы тебе платим?
Ухмыльнувшись, я шагаю к камерам наблюдения и смотрю на ту, что направлена на главный вход. Как и сказал Старки, вижу трех девушек, одна из которых вопит в лицо вышибале. Жалкое зрелище. Продолжаю наблюдать, и тут мои глаза останавливаются на красотке в стороне.
Живот сжимается, пока я скольжу взглядом по ее телу в облегающем голубом платье. Она обхватила себя руками, взгляд мечется туда-сюда между вышибалой и такси, припаркованными вдоль улицы.
В груди растет раздражение: жаль, что мне не видно ее так же ясно, как хотелось бы. Но и без того понятно, как неловко она себя чувствует. Она выглядит невинной – это заведение явно не для нее. Но по какой-то причине это возбуждает мой член, который тут же наливается кровью и начинает пульсировать. В голове мелькают все способы, которыми он мог бы ее осквернить. Такая реакция у меня бывает редко. На самом деле отсутствие реакции уже давно служит мне щитом, сквозь который ничто не может проникнуть. Такая вот пустая оболочка с единственной целью.
Тот факт, что эта девушка вызвала во мне хоть какой-то интерес, пробудило мое любопытство.
– Впусти их, – перебиваю я, не сводя глаз с красотки-брюнетки.
Старки перестает тараторить, стреляет взглядом в мою сторону, а потом снова смотрит на Ру.
– Ты уверен? Я…
– Я что, невнятно сказал? – спрашиваю я. – Или, может быть, ты из-за акцента не понимаешь?
– Н-нет, просто…
– Просто, – перебиваю я, – тебе нужна помощь, подсказка, как справиться с пустяковой проблемой. Или я неправильно понял причину твоего прихода?
Ру усмехается, откинувшись в кресле.
– Нет, Крюк. Ты все правильно понял.
– Хм. Тогда да, это, конечно, проблема, – я киваю. – Как ты думаешь, нам нужно уволить вышибалу?
– Эм, я не… – начинает Старки.
– В конце концов, если он не может справиться с группой женщин, откуда нам знать, что он справится с кем-то еще? – я склоняю голову.
– Я… Они… – Старки сглатывает, кадык его подрагивает.
– Видишь ли, – продолжаю я, раскрывая крючковатый нож, который вытащил из кармана, – покорение женщины строится на контроле.
Я подхожу к Старки, играя со стальным лезвием и поглаживая замысловатый коричневый узор на рукояти.
– Это тонкое переплетение силы. Взаимные уступки, так сказать. Это умение доставлять им абсолютное удовольствие от своего господства, – оказавшись прямо перед Старки, нож замирает в моей ладони. Я наклоняюсь ближе, упираю кончик клинка в его горло. Свободной рукой я тянусь к Старки и поправляю его галстук. – Судя по всему, у нашего вышибалы сегодня преобладает ген покорности. Я понимаю, как это сложно – распознать в себе ту же черту. Будь паинькой, Старки, и впусти. Их. Внутрь.
– Да, сэр, – бормочет он.
Я хлопаю его по плечу – он поворачивается и мчится за дверь.
– Вот почему ты не пойдешь на эту встречу, – с весельем в глазах Ру указывает на меня сигарой.
– Справедливо, – я улыбаюсь, поправляя манжеты пиджака. – В любом случае у меня есть дела внизу: вышибала, который должен исчезнуть, и внезапный аппетит на что-то красивое.
– Только убедись, что они совершеннолетние, – Ру смеется.
Уже взявшись за ручку двери, я приостанавливаюсь:
– Ру?
Тот отзывается ворчанием.
– Скажи Питеру, что я с нетерпением жду нашей встречи. Лицом к лицу.