Маска возмездия

Глава 1

Хаунслоуская пустошь, Лондон, 1810 г.

День свадьбы выдался прекрасным. Свежее октябрьское утро освещалось солнцем.

На голубом небе ни облачка. Хаунслоуская пустошь сочно зеленела, окрестные дубы и буки оттеняли ее великолепными красными и золотыми мазками. Правда, леди Мэриэнн Уинслоу, сидя в темной карете, одиноко мчащейся по пустоши, совсем не замечала этой красоты.

– Остается надеяться, что Пикеринг дождется нас в церкви. Не удивлюсь, если он передумает и уедет домой. И кто посмеет обвинить его? В конце концов, у него есть гордость. Ради всего святого, девочка моя, что ты так долго делала в спальне? – Джордж Уинслоу, граф Мисборн, достал из кармана часы и щелкнул золотой крышкой.

«Что сказал бы отец, – подумала Мэриэнн, – узнай он правду». Последние два часа, сидя перед зеркалом, она пыталась понять, как могло случиться, что она выходит замуж за ровесника своего отца, человека, с которым виделась всего дважды, и он при встрече разглядывал ее словно призовую кобылу. Но отец вовсе не ждал ответа.

– Мы уже опаздываем на сорок пять минут, а надо еще добраться до Стейнса. – Он захлопнул крышку часов и убрал их в карман жилета. – Боже милостивый, дочь, нам нельзя упустить Пикеринга после фиаско с Арлесфордом.

– Папа, я совсем не уверена, что могу выйти за Пикеринга…

– Мэриэнн, мама уже говорила тебе, все твои сомнения всего лишь предсвадебное волнение, обычное для любой юной леди. Мы уже обсудили это.

– Да, но…

– Но?

– Я думала, что после помолвки с мистером Пикерингом смогу привыкнуть к нему, к мысли о замужестве. А после обручения прошел всего месяц. Мне нужно еще время. – Она опустила взгляд на массивное кольцо-печатку на пальце.

– Месяц вполне достаточный срок для помолвки, Мэриэнн.

– Но, папа, мы с ним едва знакомы.

– Скоро у тебя будет достаточно времени узнать его лучше. К тому же Пикеринг вовсе не строгий. Он будет добр к тебе.

Золотое кольцо Пикеринга блеснуло на солнце.

– Допускаю, возможно, в качестве жениха он не слишком привлекателен, – продолжал отец, – но он человек солидный, серьезный и надежный. И дело не только в его огромном состоянии и в том уважении, которым он пользуется в свете. Пикеринг обладает влиянием и властью. Никому не придет в голову сказать, что он тебе не пара. – Отец помолчал. – Свадьба должна состояться. И ни слова больше, дочь. Делай, что тебе велят.

Взгляд Мэриэнн упал на свадебный букет, стиснутый во влажной ладони, на бледные розы, доставленные утром из оранжереи, на крошечные белые бутоны. Ей известны все доводы отца, и она понимала, что он прав. Но от этого перспектива стать женой Чарльза Пикеринга не становилась более привлекательной.

Карета резко свернула в сторону, и, чтобы не соскользнуть с сиденья, Мэриэнн потянулась вперед и ухватилась за пассажирский ремень. Свадебный букет упал на пол.

– Папа, прошу тебя, давай хотя бы поедем медленней.

– Времени в обрез, Мэриэнн. Если Пикеринг уйдет, нам не расквитаться! – И он отвернулся со странным выражением во взгляде, плотно сжав губы. Затем он словно очнулся и продолжал: – Я велел Джону, кучеру, наверстать время. К тому же Хаунслоуская пустошь не место для прогулок даже днем. – Отец поднял валявшийся на пыльном полу свадебный букет и протянул его дочери.

Мэриэнн слегка вздрогнула.

– Ты же не думаешь, что разбойник…

Отец не дал ей договорить:

– За последние два месяца о разбойнике ни слуху ни духу. Теперь, когда на его поимку послан конный патруль, он, скорее всего, ускакал куда-нибудь. Но даже если он до сих пор где-то поблизости, сейчас слишком рано. Валяется пьяный в какой-нибудь таверне, и нет ему дела до нас. Я не собираюсь упускать Пикеринга.

– Раз у меня свадьба, обязательно что-нибудь случится, – с тяжелым сердцем произнесла Мэриэнн и отвела взгляд.

– Мэриэнн, – отец со вздохом взял ее руку в свои, – ты же знаешь, у меня на всем свете нет никого дороже тебя.

Она кивнула.

– Все, что я делаю, – для твоего же блага.

– Да, папа.

Это была правда.

– Тогда поверь мне, дорогая, для тебя самое лучшее – выйти замуж за Пикеринга.

Мэриэнн снова кивнула. Да, она выйдет за него, раз так решил ее отец, это правильный шаг. И все же мысль о замужестве пугала.

Карета сбавила ход, с трудом вползая на узкий мостик, и солнце, заглянувшее в окно, осветило лицо отца, с улыбкой смотревшего на Мэриэнн. Она рассматривала пылинки, парившие в лучах света, уловив нежность в глазах отца. Его руки окутали теплом ее руку. Казалось, все в мире утихло и успокоилось. Колеса катились почти бесшумно. Даже птицы перестали петь. Безмятежный миг полнился золотым светом.

Внезапно раздался выстрел, словно сам ад вырвался наружу. Грумы кричали, кучер сыпал проклятия, карета содрогнулась от мощного толчка. Лошади заржали. Карета закачалась и встала. Что-то большое и тяжелое ударило в стенку, заставив экипаж дернуться вперед. Мэриэнн взглянула туда, откуда доносился звук, и уголком глаза увидела черную тень в окне. Послышался стук копыт, крики и топот убегающих ног. Потом воцарилась тишина.

Отец вытащил из кармана и направил на двери свои пистолеты, сел, держа их наготове. Его глаза в напряженном ожидании перебегали от одной двери к другой. Мэриэнн слышала стук собственного сердца и тяжелое дыхание отца.

– Должно быть… это разбойник, – прошептала она.

Отец не ответил, плотно сжав губы.

– Папа, дай мне пистолет. Пожалуйста!

– Не глупи, Мэриэнн, – резко бросил он и сжал рукоятки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Они ждали, но ничего не происходило.

Даже секунды будто замедлили бег. Бесконечное ожидание переполнял всепоглощающий страх. Видимо, отцом овладело то же невыносимое чувство, и он процедил сквозь зубы: «Выходи, покажись!» Однако то или тот, кто снаружи, не шелохнулся. Ни шороха, ни движения. Воздух сгустился от напряжения, и Мэриэнн почувствовала, как сдавливает горло. Дыхание перехватило, казалось, само время задохнулось вместе с ней. И по-прежнему ничего не происходило.

Похоже, слуги разбежались, и они с отцом одни. Наверное, отец подумал о том же, потому что искоса взглянул на нее и слегка качнул головой. Мэриэнн поняла: это знак молчать и не шевелиться. Она кивнула и увидела, что отец двинулся к двери… В тот самый миг она распахнулась. Отцовский пистолет выстрелил, наполнив карету оглушительным звуком, таким громким, что у нее заболели уши, а глаза заслезились от облака сизого дыма. Едкий запах заползал в ноздри, горло першило. Она привстала, но отец крепко схватил ее за руку и рывком усадил назад.

– Сиди на месте, Мэриэнн!

Тишина, наступившая после выстрела, казалась такой же оглушительной, как и он сам. Звенела в ушах и пробирала все тело до костей. Сквозь облако дыма она увидела тень в открытой двери и услышала негромкий хрипловатый смех.

Отец выстрелил в тень из второго пистолета и вылез из кареты. Снаружи послышался сильный удар о стенку рядом с дверью, карета затряслась, словно на нее упало что-то тяжелое. До Мэриэнн донесся стон, затем наступила полная тишина, от которой у нее упало сердце.

– Папа?!

Она пошарила в кармане на дверце кареты в поисках запасного пистолета, но отец пренебрег этой предосторожностью. Тогда она подобрала юбки и стала пробираться к двери. В отчаянном стремлении помочь отцу Мэриэнн не заметила, как наступила на бело-розовый свадебный букет. Меж тем дым рассеялся, и, когда она выпрыгнула из кареты, вся сцена отчетливо предстала ее глазам.

Лошадей распрягли. Кучера и грумов как ветром сдуло. Отец стоял, прислонившись спиной к карете, с белым как мел лицом, из уголка рта сочилась тонкая струйка крови, глаза, почерневшие от ярости, светились угрозой. Мэриэнн знала, что разбойник тоже здесь и в этот самый миг наблюдает за ней, но не могла взглянуть на него. Сердце бешено колотилось, кровь в жилах стыла от ужаса, хотя она понимала, что должна посмотреть в его сторону. Наконец, сделав глубокий вдох, чтобы унять нарастающий страх, она медленно направила взгляд туда, куда смотрел отец, на высокую темную фигуру разбойника.

Он был одет во все черное, длинный потертый плащ и штаны из оленьей шкуры. Кожа истертых башмаков местами потрескалась от времени и носки. Даже старые выношенные перчатки были черными. Голову покрывала старомодная треуголка, также черная. Под ней Мэриэнн увидела длинные нечесаные волосы цвета потемневшего красного дерева. Все эти детали она охватила мгновенно, одним лишь коротким взглядом, после чего ее глаза намертво застыли на темном платке, который скрывал нижнюю часть лица, исключая возможность опознания.

Мэриэнн вся сжалась изнутри, ноги задрожали. На мгновение ее взгляд задержался на куске темной материи. Затем, собрав в кулак все свое мужество, она медленно подняла глаза, и их взгляды встретились.

В его глазах не было жестокости, они горели теплым коричневато-медовым светом, а притягательный взгляд выражал твердость и силу. Мэриэнн не могла отвести глаз. Ее сердце замерло, по спине побежали мурашки. Был ли это шок, испуг, облегчение или все, вместе взятое?

– Что, черт возьми, тебе надо? – прохрипел отец.

Разбойник повернул голову, позволив ей отвести взгляд, только тогда она заметила в его руках два пистолета, направленные в грудь отца. Он улыбнулся в ответ. Она поняла это, хотя не видела его рта, скрытого под платком. Тем не менее он улыбался, но взгляд, обращенный к отцу, остался невеселым.

– Сейчас узнаешь, – произнес разбойник спокойным хрипловатым и очень тихим голосом.

– Ты пожалеешь о том дне, когда решился ограбить меня, мерзавец!

– Не думаю. – Он вскинул пистолеты.

– Моя дочь едет на венчание.

Неужели отец надеялся вразумить разбойника этими словами? Тот и глазом не моргнул. Взгляд его оставался твердым и непреклонным.

– У меня с собой кошелек с деньгами. – Отец вытащил из кармана небольшой мешочек из коричневой кожи. – Вот, – и он бросил мешочек в сторону разбойника, – возьми его и убирайся! – Кошелек упал на траву между ними.

Разбойник даже не взглянул на него, хотя тот был тяжелым и раздут от монет.

– Мне не нужны деньги, – ответил он хриплым полушепотом, не сводя немигающих глаз с Мисборна.

Отец молчал, словно не понял ответа, затем снова заговорил:

– Вот булавка с бриллиантом и часы. И то и другое из золота.

Дрожащими пальцами он отстегнул бриллиантовую булавку и бросил ее на траву рядом с кошельком. Камень вспыхнул и заиграл в лучах солнца. За ней последовали часы, отец отстегнул застежку и протянул их разбойнику вместе с позвякивающей цепочкой.

Но злодей не двинулся с места.

– Мэриэнн, сними свой жемчуг и брось рядом с кошельком, – приказал отец, вдогонку процедив сквозь зубы: – Жемчуг перед свиньей. – Несмотря на браваду, его лоб покрылся испариной, когда дочь потянулась к застежке.

Разбойник покачал головой:

– И твои драгоценности мне не нужны, Мисборн.

Ее руки застыли, потом беспомощно упали вниз.

Жемчужное ожерелье так и осталось на шее.

Отец нахмурился. Мэриэнн заметила, как по его лицу пробежала тень сомнения и испуга.

– Ты знаешь мое имя?

– Я знаю гораздо больше.

Мужчины смотрели друг на друга. Тяжелое молчание предвещало беду.

– Тогда ЧТО тебе нужно?

Разбойник помолчал, прежде чем ответить.

– Всему свое время. А сейчас я заберу у тебя то, что брал у других и что тебе дороже всего в этом мире.

С лица Мисборна сбежали последние краски. Сероватая с проседью борода и усы ярко выделялись на фоне побледневшей кожи. Все вокруг затихло. Лишь черный дрозд заливался над пустошью да нежный ветерок шелестел в траве.

Отец через силу заставил себя улыбнуться.

– Хочешь убить меня?

– Нет! – Мэриэнн в отчаянии выбежала вперед. – Не трогайте его, прошу вас. Пожалуйста!

Их взгляды встретились. В лучах утреннего солнца глаза разбойника казались почти золотыми.

– Не беспокойтесь, леди Мэриэнн, – поразительно, он назвал ее по имени, – мы с вашим отцом оба знаем, что я не имел в виду его жизнь.

Голос звучал все так же спокойно и тихо, лишенный всяких эмоций, однако взгляд сделался тяжелым и холодным, словно зимняя стужа. Он выражал такую неумолимую решимость, что Мэриэнн содрогнулась. Злодей снова перевел взгляд на отца:

– Не так ли, Мисборн?

– Нет, – еле слышно прохрипел отец.

Отрицание прозвучало неубедительно и с каким-то странным выражением. Мэриэнн невольно подумала, что отец прекрасно знает, о чем идет речь. Разбойник слегка взмахнул правой рукой с пистолетом.

– Если не отдашь мне то, за чем я пришел, убью тебя. А потом легко заберу то, что ты уже не сможешь защитить.

– Папа, умоляю тебя, если ты знаешь, чего он хочет, отдай. Не надо рисковать собой!

Мужчины посмотрели на нее. Лицо отца исказилось от испуга. Казалось, за несколько секунд он постарел на сто лет. В глазах разбойника застыло странное выражение.

– Беги, Мэриэнн! – с отчаянием в голосе крикнул отец. – Беги и не оглядывайся!

Она покачала головой:

– Я не оставлю тебя.

– Проклятие! Делай, что я говорю, беги, дочка!

И прежде чем разбойник заговорил, она поняла, чего он хотел.

– Что дороже всего в мире для отца, если не его единственная дочь?

– Ты ошибся, – ответила она. Хотя в глубине души понимала: он прав. Отец всегда любил ее больше всех.

– Ты не посмеешь отнять ее у меня, негодяй!

Отец бросился на разбойника, но тот был моложе, выше и сильнее. В одно мгновение опустил пистолеты и спрятал их, отмахнувшись от удара Мисборна с такой легкостью, будто имел дело с ребенком, и нанес ему ответные удары в лицо и живот своим тяжелым кулаком. Когда отец согнулся пополам, разбойник оттолкнул его. Мисборн споткнулся и отступил назад, ударившись о кузов кареты, упал на колени, продолжая правой рукой держаться за живот. Из раны на щеке хлынула кровь, лицо стало опухать.

– Папа! – Мэриэнн хотела броситься к нему, но злодей оказался быстрее. Он обхватил ее за талию и потянул к себе. – Нет! – Она сопротивлялась, била его кулаками, пинала, но похититель был слишком силен. В одно мгновение он схватил ее в охапку и повернулся к отцу.

Мисборн с трудом поднялся с колен. Кровь, сочившаяся из разбитого лица, потемнела и присохла к седой бороде. Мэриэнн попыталась вырваться, но жесткая мужская рука крепко стиснула плечи и грудь, не давая пошевелиться. Он притянул ее спиной близко к себе, но так, что их тела не соприкасались.

– Что ты готов отдать, чтобы вернуть ее живой и здоровой, Мисборн?

– Все, что захочешь.

– Все? – В голосе послышалась злая насмешка.

Отец кивнул.

– Деньги, золото, серебро, драгоценности. Назови цену.

Мэриэнн почувствовала за спиной какое-то движение, однако хватка злодея не ослабевала.

Он бросил сложенный лист бумаги на траву под ноги отцу.

– Вот моя цена, Мисборн.

Отец поднял лист, развернул, и Мэриэнн увидела, как его лицо исказила гримаса внезапного ужаса. Он не двинулся с места, не произнес ни слова, только смотрел на бумагу, словно не в силах разобрать написанное. Его глаза едва не выходили из орбит. Он зашатался и стал пятиться назад. Только дверца кареты помогла ему устоять на ногах. Усилием воли он заставил себя выпрямиться и, пошатываясь, стоял, прислонившись к карете.

– Папа! – Мэриэнн боролась, но безуспешно. – Папа!

Волосы отца взмокли от пота, заливавшего лоб. Лицо сделалось мертвенно-бледным. Обычное состояние бодрости и силы покинуло его, будто хрупкая маска. Он выглядел слабым и больным. Но разбойник не выказал ни малейшего сочувствия.

– Обмен должен произойти сегодня. Будь готов, Мисборн.

Мэриэнн ощутила его руку на талии, земля уплывала из-под ног. Злодей перебросил ее через плечо с такой легкостью, словно она ничего не весила. Она извивалась и пыталась драться, но кровь бросилась в голову, а рука разбойника сдавила ее с такой силой, что пошевелиться уже оказалось невозможным.

– Нет! Прошу, оставь ее! – закричал отец. Он сделал несколько нетвердых шагов в их сторону и упал на колени. – Умоляю вас, сэр! Я отдам все, что вы хотите!

Никогда прежде Мэриэнн не слышала от отца слов мольбы, никогда прежде его голос не был таким сиплым от отчаяния. Только разбойник не шелохнулся.

– Ты это сделаешь, – произнес он. – Жди от меня вестей.

В мгновение ока он вскочил на коня, сунув Мэриэнн боком в седло впереди себя.

Огромный черный конь нетерпеливо заржал. Она ощутила себя плотно прижатой к груди злодея и стиснутой железной хваткой, сковывавшей движения.

– Кто тебя послал? Что это?.. – прокричал отец.

Мэриэнн слышала, как от страха дрожал его голос. Злодей оборвал его:

– Никто меня не посылал.

– Тогда кто же ты, черт возьми?

Крепко обняв Мэриэнн за пояс, злодей смотрел на отца поверх ее головы.

– Я прошлое, вернувшееся за тобой, Мисборн.

Конь снова заржал, и они галопом понеслись прочь по пустоши, оставив позади отца с белым кровоточащим лицом, карету без лошадей и парящие в воздухе лепестки растерзанного свадебного букета.

Глава 2

Рейф Найт гнал во весь опор. Свой самый ценный груз он по-прежнему удерживал надежно и бережно, чувствуя тонкий аромат фиалок, исходивший от волос девушки, ощущая прикосновения мягких изгибов стройного тела. Жаль, что Мэриэнн втянута в это, но именно она слабое место Мисборна и единственная надежда добиться желаемого.

Оставалось мало времени. Скоро кучер и грумы доберутся до таверны и приведут подмогу. Сначала Рейф поскакал на запад, будто собирался ехать в Стейнс. Но как только Мисборн скрылся из вида, свернул с дороги и помчался по целине обратно в сторону Хаунслоу и Лондона.

Как и договаривались, Каллертон ждал его, спрятавшись среди строений заброшенной фермы в предместье. Двери большого амбара были распахнуты настежь, и Рейф въехал прямо туда. Спустив Мэриэнн на руки своему слуге и товарищу, он спешился.

Лицо сообщника тоже скрывала маска. Он посадил девушку в темную карету, стоявшую в амбаре, и присоединился к разбойнику, который возился с упряжью своего коня. У Мэриэнн так пересохло в горле, что казалось невозможным даже сглотнуть. Сердце бешено колотилось, каждый мускул застыл в мучительном напряжении. От невыносимого страха прерывалось дыхание, ладони стали липкими. Она прикрыла глаза и постаралась дышать пореже, чтобы хоть немного успокоиться. Когда она снова открыла глаза, мужчины, вооружившись флягой и тряпками, усердно смывали с морды коня белую пену. Они явно торопились.

Собрав остаток воли в кулак, Мэриэнн сделала глубокий вдох и ухватилась за дверную ручку. Кровь вскипала в жилах, сердце стучало, как большой барабан. Дверца тихо отворилась и позволила ей бесшумно выскользнуть из кареты. Девушка незаметно обогнула ее и притаилась позади. Прислонившись спиной к пустому кузову, Мэриэнн отчаянно искала глазами путь к бегству. Затаила дыхание, казавшееся таким громким и хриплым, что похитители могли услышать. Малейшее движение – и они обнаружат ее отсутствие.

Время тянулось медленно, с каждым мгновением чувства девушки обострялись. До нее доносился запах сена, конского пота, кожаной сбруи и осенней сырости с нотками спелой ежевики. Она слышала бряцание упряжи и беспокойный перестук лошадиных копыт, ощущала холод пустого полутемного амбара. В нем не было ничего, за что можно спрятаться, ни стога сена, ни повозки. Сердце упало. Она знала, что должна попытаться. Сделав глубокий вдох, приподняла юбки выше колен, огляделась по сторонам и открыла дверь. Ясное голубое небо и солнце, заливавшее пустошь, словно звали к себе. Отбросив сомнения, девушка побежала.

Но не успела она сделать и трех шагов, как раздался резкий крик, и кто-то молниеносно метнулся к ней. Мэриэнн охнула, почувствовав, как сильные руки сомкнулись вокруг нее. В одну секунду разбойник скрутил ей руки за спину, оттащил назад к карете и сердито взглянул прямо в глаза.

– Неудачная затея, леди, – выдохнул он тихим хрипловатым полушепотом.

Он стоял так близко, что при каждом вдохе девушка чувствовала, как лиф ее платья касался его груди, она ощущала легкий аромат сандалового мыла, исходивший от него. До этого мгновения Мэриэнн не сознавала, что он высокий, а она такая маленькая рядом с ним. От испуга она совсем растерялась. На мгновение задохнулась и лишилась дара речи. Под его взглядом сердце колотилось, губы пересохли. Пришлось заставить себя вспомнить, как он обошелся с отцом, чтобы гнев пересилил страх.

– Негодяй! – сквозь зубы произнесла она. – На что вы надеялись? Что я буду сидеть и ждать, пока вы не изобьете меня, как моего отца?

– Я не бью женщин. – Его взгляд сделался тяжелым и злым.

– Только стариков, которые не сделали вам ничего плохого!

– Вы ничего не знаете, леди Мэриэнн.

– Вы не смели избивать его!

– Мисборн еще легко отделался.

– Что такого сделал мой отец, чем заслужил такое обхождение?

– Ваш отец вор и убийца.

Ошарашенная этим обвинением, Мэриэнн тряхнула головой и воскликнула:

– Да вы сумасшедший или пьяны!

– Я здоров и пьян не больше вашего, леди.

Разбойник пристально смотрел на нее. В полутьме амбара его глаза светились цветом самого лучшего вина из погребов отца. От этого взгляда по телу невольно побежали мурашки. Злодей все так же держал ее возле кареты со скрученными за спину руками. Казалось, воздух пропитался опасностью. Мэриэнн едва дышала.

– Это вы вор! И полагаю, убийца.

Злодей придвинулся ближе, Мэриэнн увидела, как в его глазах сверкнула ярость.

– Вы правы, я украл. Но что до убийства… Когда ваш отец ползал передо мной в пыли, я мог сделать это, леди. Это совсем несложно. И признаюсь, подавлял искушение. – Его хрипловатый голос стал совсем низким от гнева, девушке пришлось затаить дыхание, чтобы разобрать слова. – В Библии сказано «око за око», но убивать… – он покачал головой, – это по части вашего отца. Я же намерен передать его в руки правосудия и надеюсь увидеть в петле палача. – Твердость, прозвучавшая в этих словах, больно резанула Мэриэнн.

Злодей вдруг отпустил ее так же внезапно, как схватил, и отступил назад.

– Мой враг – ваш отец, а не вы. Я не сделаю вам ничего плохого.

Мэриэнн отошла от кареты, потирая запястья не потому, что он сделал ей больно, а потому, что руки горели там, где он прикасался к ним.

– Тогда что вы сделаете со мной? – Ее сердце снова бешено забилось, ноги задрожали, страх свел скулы. Но она задала вопрос и заставила себя смотреть ему прямо в глаза.

Повисла напряженная тишина, от которой внутри все сжималось.

– Вы останетесь со мной, пока ваш отец не даст мне то, что мне нужно. Теперь и у меня есть то, что принадлежит ему. Это честный обмен.

– Чего же вы хотите? – еле слышно прошептала Мэриэнн. Она слишком хорошо помнила, как содрогнулся ее отец, прочитав требование разбойника, его удивление и испуг.

– Слишком много вопросов, леди. Нам пора в путь. – Он наконец отвел глаза, и Мэриэнн невольно вздрогнула, таким тяжелым был его взгляд. Что бы он ни говорил, она не забыла, кто он и на что способен.

– У вас ничего не выйдет.

– Неужели?

Сколько уверенности в одном-единственном слове.

– Вы просто жалкий отщепенец, сэр.

– Я то, что сделал из меня ваш отец, леди. Надеюсь, вы никогда не узнаете правды об этом. – Он открыл дверцу кареты и жестом приказал Мэриэнн войти.

Выбора не оставалось, она с высоко поднятой головой подчинилась.

У нее отцовские глаза. Черные, как полночь, настороженные. И они смотрели на него с таким же презрением, с каким смотрел на окружающих Мисборн. Неудивительно, что Мисборн берег ее, как зеницу ока, как самую прекрасную драгоценность королевской короны.

В остальном она больше походила на мать. Изогнутые, крепко сжатые губы, тонкие ноздри. Его взгляд упал на светлые прядки, обрамлявшие лицо девушки, такое нежное и бледное по сравнению с жестким взглядом темных глаз. Говорят, глаза – зеркало души. «Неужели, – подумал он, – душа Мэриэнн Уинслоу так же черна, как душа ее отца». И задернул шторки кареты. Внезапный испуг на лице девушки, напряжение тела вызвали у него вспышку раздражения. Можно подумать, что он надругался над ней. Да он и пальцем ее не тронул. Подлецом в этой истории был Мисборн, а не он.

– Я же сказал, вам нечего опасаться, – фыркнул Рейф. – Однако вы должны понять, что после попытки бегства я должен принять меры предосторожности. – Он достал короткую веревку.

– А если я откажусь? – Мэриэнн вздернула подбородок.

– Боюсь, у вас нет выбора, леди.

Она смотрела на него так, словно перед ней дьявол во плоти.

– Редкостный мерзавец! – Ее голос сделался высоким, лицо побледнело.

– Пусть так, – согласился он. – Кстати, вам лучше не забывать об этом, леди Мэриэнн, особенно если вздумаете сопротивляться.

Глаза девушки широко раскрылись, однако она не пала духом и не забилась в истерике, как можно было ожидать от изнеженной дочери Мисборна. Ни слезинки, ни стона. Держалась сосредоточенно, спокойно, с мужеством, которому позавидовал бы мужчина. Только взглянула на него с презрением, когда он связывал ей руки за спиной, стараясь, чтобы веревка не была слишком тугой.

Покончив с этим, Рейф откинул темную деревянную крышку сиденья и вынул оттуда небольшой дорожный сундук ловкими и умелыми движениями, очевидно, подобное он проделывал не раз. Из сундука достал пару начищенных до блеска сапог для верховой езды, новую шляпу и перчатки из тончайшей черной кожи. Из карманов вынул пистолеты и, разрядив их, уложил на дно сундука. Затем сбросил плащ, свернул его и сунул поверх пистолетов. За ним последовала треуголка, поношенные перчатки и старые сапоги. После этого он закрыл сундук и снова убрал его. Подняв глаза, Рейф заметил, что Мэриэнн наблюдает за ним. Их взгляды встретились, и в сером полумраке он снова ощутил волнение. От одной мысли, что дочь Мисборна может показаться ему привлекательной, он испытал прилив злости.

Девушка отвернулась, уставившись на темную ткань шторки, закрывавшей окно. Не сводя с нее глаз, он сунул ноги в сапоги, убрал волосы назад в низкий аккуратный хвост на затылке и завязал их черной лентой, которую достал из кармана фрака. Но девушка оказалась не так проста. Она больше не взглянула на него. Ни разу, пока они ехали через небольшие предместья Брендфорд и Хаммерсмит, проезжали через Кенсингтон. Рейф надел шляпу и перчатки. Оставшаяся часть пути прошла в тишине, но с каждой милей, приближавшей их к Лондону, напряжение возрастало. Наконец Каллертон постучал по кузову, и Рейф понял, что они приближаются к базару Сент-Жиль. Он посмотрел на дочь Мисборна:

– Пора выходить, леди Мэриэнн.

Она опять взглянула на него. Одно мимолетное движение, выверенное, как все у нее, – и он почувствовал, как растет ее недоверие, увидел тень испуга в больших темных глазах. Рейф на мгновение устыдился того, что делает. Но девушка сразу же отвела взгляд, а когда снова посмотрела на него, на ее глаза словно упала пелена, а на лице застыло выражение высокомерия. Она настолько похожа на Мисборна, что все сомнения, которые могли закрасться, мгновенно улетучились. Найт взял ее за руку и вывел наружу. Настала пора осуществлять вторую часть плана.

Граф Мисборн лежал на покрытой шерстяным кремовым покрывалом кушетке в кабинете своего лондонского дома на Лесистер-сквер и прислушивался к шуму экипажа, доносящемуся снаружи.

– Уехал. – Фрэнсис Уинслоу, более известный как виконт Линвуд, сын и наследник Мисборна, стоял у окна и следил за каретой Пикеринга, пока та не свернула за угол и не выехала с площади. – Думаете, он нам поверил? – Глаза Линвуда, такие же темные и колючие, как у отца, оторвались от окна и остановились на кушетке.

Мисборн кивнул.

– Сложнее будет завтра, когда он явится и захочет встретиться со своей нареченной. Хотя история со сломанной каретой завтра будет в газетах, и это должно помочь. Я позаботился о том, чтобы слухи уже поползли по клубам.

Сын отлично умел управляться с подобными проблемами, но Мисборн даже не поблагодарил его. Он думал совсем о другом.

Граф достал из кармана халата мятый листок, разгладил бумагу и в который раз уставился на нее.

«1795, Хаунслоуская пустошь

Документ, который был украден, в обмен на вашу дочь».

Он думал, напряженно думал. Лишь один человек знал о существовании документа, а у Мисборна в каждом крупном порту на юге страны были свои глаза и уши, ожидавшие его приезда. Неужели Роттерхэм ушел от слежки и сейчас в Англии? От одной этой мысли у Мисборна кровь застыла в жилах. Прохватила дрожь, словно он увидел восставшего из могилы мертвеца.

– Отец? – Линвуд смотрел ему в лицо и видел беспокойство и смятение в глазах.

– Дай мне подумать, – фыркнул Мисборн. Нет, это невозможно. Кем бы ни был Роттерхэм, он человек слова, любит, чтобы все шло как по писаному. До его возвращения еще есть время, достаточно, чтобы успеть выдать Мэриэнн за Пикеринга.

Мисборн снова откинулся на кушетке и перечитал письмо. И все же, несмотря на клятву хранить молчание, преступная порука могла дать утечку. Достаточно прихвастнуть за бутылкой или шепнуть лишнее словцо развеселой милашке. Слава богу, еще не все умеют читать. Интересно, что известно разбойнику?

– Отец, тебе нехорошо? Позволь, я займусь этим вместо тебя.

– Со мной все в порядке. Не суетись. – В голове Мисборна начал складываться план.

– Но я так не согласен! – воскликнул Линвуд в приступе раздражения.

– Вечно ты упрямишься.

– Весь в отца. – Линвуд не сводил с него глаз.

Мисборн с улыбкой покачал головой:

– Что верно, то верно.

– Давай обратимся к братству. – Линвуд улыбнулся, говоря о тайном сообществе, в котором оба состояли. – Попросим у них помощи.

– Нет!

– Теперь, когда мастером стал Гюнтер, все изменилось. Они нам помогут, и…

– Я сказал, нет, черт тебя побери! – Мисборн почувствовал, что впадает в панику. Нужно обязательно переубедить сына.

– Мы сами справимся. Это семейное дело, оно не должно выйти за пределы этой комнаты. И не важно, что ты там считаешь.

Лицо Линвуда сделалось злым и недовольным.

– Я не намерен рисковать репутацией и безопасностью твоей сестры. Это ты понимаешь?

Линвуд угрюмо кивнул.

– Что это за письмо пятнадцатилетней давности, которое он требует?

Этот вопрос Мисборн боялся услышать больше всего.

– Тебя не касается.

– Так ты отдашь его?

Мисборн раздумывал, прежде чем ответить.

– Да, отдам. – И еще сильнее нахмурился, на переносице образовалась складка – верный признак, что он с трудом сдерживал себя. – День в разгаре, а о них ничего не слышно.

– Услышим.

– Какого черта он медлит? – Его верхняя губа вздернулась от злости.

– Хочет удостовериться, что мы приняли его всерьез. К тому же, уверен, ему хочется помучить нас. Кто бы он ни был, тебя он точно не любит.

– И, клянусь Богом, он меня возненавидит! Впрочем, когда я прикончу его, ему будет уже все равно.

Эта мысль слегка успокоила Мисборна.

В дверь кабинета постучали. Вошел дворецкий с одним-единственным письмом на серебряном подносе.