Дневник провинциальной дамы

Скудный цвет несчастных гиацинтов, упомянутых бесчисленное количество раз, – буквально о самой книге…Когда один из интереснейших современных писателей Великобритании Кристофер Фаулер отзывается о книге так:Эдме Элизабет Моника Дэшвуд, дочь графа Анри Филипа Дюкареля де ля Пастюра, служила медсестрой в Первую мировую войну и во вспомогательной службе противовоздушной обороны во Вторую, а в промежутке успела вырастить детей, посетить США и СССР (и даже поработать в советском колхозе), а также под псевдонимом Э. М. Делафилд написать несколько десятков популярных книг, очаровав миллионы читателей в диапазоне от домохозяек до премьер-министров и заслужив титул наследницы Джейн Остин. Цикл ее романов «Дневник провинциальной дамы», имеющих немало автобиографических элементов, – это шедевр юмористической прозы XX века, сравнимый с произведениями П. Г. Вудхауза.ожидания автоматически повышаются. Лучше бы не прочитала я этот отзыв, было бы меньше разочарования))).Сравнивать Делафилд с Вудхаузом – по меньшей мере неуважительно по отношению к Вудхаузу, увы. Возможно, дамы начала ХХ-ого века и именно в Великобритании животики себе надрывали от смеха, читая дневник такой же дамы, как они сами, но нам, избалованным ежедневным отчётом в соцсетях кого ни попадя о том, что было съедено, увидено и непонято, как вели себя детки-конфетки и какие козлы мужики, причём все скопом, читать этот дневник неимоверно скучно. И ещё уточнение по поводу отзыва Фаулера: сама Делафилд ни в каком советском колхозе не работала, поскольку в России никогда не бывала. Это наша провинциальная леди, которая героиня книг, будет приобретать жильё в Лондоне, посетит Америку и даже Советский Союз, а также поступит на военную службу в Министерство информации. Биография писательницы гораздо скромнее.Теперь о книге. На самом деле в этом издании под одной обложкой две части – «Дневник провинциальной дамы» и «Провинциальная дама в Лондоне». Хорошо, что издателям хватило разумения не продолжить))). Книги представляют собой дотошные ежедневные записи обо всех подряд чихах и шевелениях детей, мужа ( чуть в меньшей степени, поскольку это личность бледная, которую можно просто охарактеризовать тремя словами – настоящий английский мужчина), прислуги, домашних животных, соседей и подруг. История о поисках (оооочень сложных) новой горничной, например, занимает кучу страниц и отлично работает в роли снотворного – на себе испытала)). В итоге прогрессивная дама – вовсе не от своей прогрессивности, а от безвыходности – нанимает … горничного.Возвращаюсь домой к Роберту, Хелен Уиллс и новому горничному по фамилии Фицсиммонс. Говорю Роберту, что звать его так решительно невозможно. Роберт интересуется почему. Отвечаю, что, раз он сам не понимает, объяснять бесполезно. Роберт предлагает обращаться к горничному по имени. Таковым, после небольшого расследования, оказывается Говард. Это выше моих сил, так что в итоге я говорю просто «вы», а в разговоре с Робертом иронично называю горничного «Говард Фицсиммонс». Так себе выход из ситуации.Ещё куча страниц о том, насколько проще найти гувернёра, чем кухарку. Очень актуально, наверное, было сто лет назад. Словом, бытовые зарисовки неинтересные до зевоты. О «возвышенной» части так не скажешь. Дама пописывает в журнал «Время не ждёт», правда, опять не столько от желания творить, сколько от безысходности – в конкурсах этого журнала очень неплохие денежные призы, а с финансами у семьи постоянные проблемы. Чего у дамы не отнимешь – так это честности, как бы невзначай проскакивающей в основном в описаниях бесед с подружками и соседками, когда она смело рассказывает о своих настоящих, но никому не высказанных мыслях:Правду говорить чрезвычайно трудно. Это моя личная, крайне острая идиосинкразия или другие страдают так же?Зато я осознаю, что во многих ситуациях намеренно избегаю самоанализа. Однако не собираюсь углубляться в эту тему ни сейчас, ни потом.Стараюсь сохранять серьезное и сочувственное выражение лица, пока Барбара говорит, что порой очень сложно понять, в чем состоит Истинный Долг. Она всегда полагала, что высшее предназначение женщины – хранить домашний очаг, а главное в ее жизни – снискать любовь Добропорядочного Мужчины. Я поддакиваю. (Поразмыслив, обнаруживаю, что не согласна ни с одним из этих утверждений, и поражаюсь собственному неприкрытому лицемерию.)Обратите внимание на постоянное присутствие посреди предложения в последней цитате заглавных букв. Это не единичный случай, так постоянно. Видимо, так отмечены слова, которые надо читать то ли с придыханием, то ли закатывая глаза, но просто читать это чертовски мешает.Итоговое впечатление – только моё, возможно, кому-то эта книга понравится, прям как Вудхауз – произведение из той же серии, как многие советские фильмы, не вышедшие в прокат, которые на волне перестройки бодро достали с полок и начали показывать, а оказалось, что на полке они лежали не из-за каких-то политических моментов, а просто потому, что были пустышками абсолютными. Так и тут – откопана «старая классика», не ставшая таковой и капитально забытая. И, пожалуй, правильно забытая…Говорю ему, что пишу Дневник. Роберт по-доброму, но твердо отвечает, что это, на его взгляд, Пустая Трата Времени.Ложусь спать с мыслью, что он, возможно, прав.Однако рассудят нас только Потомки.Для русского читателя, те не менее, могут попасться интересные моменты, связанные с восприятием британцев самими же британцами: они вполне способны на самоиронию.Приезжаю в Брюссель и около восьми вечера вхожу в вестибюль отеля «Британия». Повсюду красный бархат, неуместная позолоченная лепнина и члены Литературного Клуба. Мы глядим друг на друга с ужасом и недоверием. (Вопрос: Разве это не типично английская реакция и не препятствует ли патриотизм осознанию того, что гордиться тут нечем? Американцы ведут себя совершенно по-другому, и склонна думать, что в целом это создает о них гораздо более приятное впечатление.)

Дневник провинциальной дамы, Э.М. ДелафилдПревратности Судьбы – штука любопытная и необъяснимая.британская юмористическая проза XX века.14 июля. Вопрос о том, какие книги взять с собой за границу, остается нерешенным до позднего вечера. Роберт недоумевает, зачем их вообще брать. Вики засовывает на самое дно чемодана свои любимые «Les Malheurs de Sophie», которые позже Мадемуазель с некоторым трудом оттуда извлекает. Наконец решаю, что возьму «Крошку Доррит», «Венок из ромашек», а в карман жакета положу «Джейн Эйр». Предпочла бы быть человеком, который не расстается с томиком Китса или даже Джейн Остин, но пока достичь такого уровня не удалось.повествование ведётся в формате ежедневных небольших записей в личный дневник. такой подход создаёт особую доверительную атмосферу, словно с вы с лучшей подругой общаетесь по душам за кружкой душистого чая.проблемы героини такие знакомые: баланс между желанием реализовать свои способности и домашними обязанностями, проделки детей, попытки пробить невозмутимость мужа, череда болезней, когда непременно лечатся все и сразу. а ещё внимательные соседи, готовые в любой момент прочесть целую лекцию о том, как правильно жить.читается очень легко – меня постоянно тянуло похихикать над комичными ситуациями. история прекрасна в своей простоте.здесь упоминается очень много классических произведений, у меня теперь есть огромное желание перечитать Шекспира и взяться за «Американскую трагедию».стоит обратить внимание, если вам по душе:социальные / психологические / автобиографические романы;ироничные сюжеты;английская классика;уютная повседневность.

Тоскующая от безделья мамочка решила, что забавные ситуации, почерпнутые ею из родительского чата, и ее собственные сториз в запрещеннограме – отличный материал для бестселлера. Еще бы, она ведь такая прогрессивная, острая на язычок и вообще умница! Публика будет в восторге – шер, лайк, репост.А теперь сдвинем картинку немного левее по исторической шкале и западнее – по географической. Англия, 1930-е годы, тоскующая от безделья мамочка решила… Дальше по тексту, только вместо родительского чата – деревенские сплетни, вместо сториз – дневник, в котором описан год из жизни жены управляющего поместьем где-то в девонширской глуши.Аннотация обещает шедевр английской юмористической прозы, уморительный и изощренный. Видимо, с составителем аннотации у нас разные представления об уморительности и особенно изощренности.«У» в нашем случае – очень Уныло, а «И» – избито. И вообще скучно. Один и тот же гэг повторяется снова и снова, опять и опять. Когда в первый раз Жена Нашего Викария (любовь к заглавным буквам наверняка что-то значит, я просто не поняла что именно) заглядывает на минутку, отказывается от чая, отговариваясь спешкой и занятостью, но в результате остается и на чай, и еще часа на полтора – и перемываются косточки соседям, и переливается из пустого в порожнее – это пусть не уморительно, но, так и быть, забавно. Но когда эта мизансцена появляется в небольшом в общем-то тексте в пятый раз, только устало закатываешь глаза.Герои на редкость шаблонны: молчаливый муж, истеричная гувернантка-француженка, грубоватая, но искренняя кухарка. Как на первых страницах заявили о себе, так до конца и будут играть роль, ни на секунду не выходя за очерченные границы. Главный враг – Вандербильдиха, она же работодатель(ница) мужа и самая титулованная особа окрестностей. Напрямую с ней соперничать бесполезно, но позлословить за спиной – милое дело.Единственное, что тут есть, так это английский юмор. Который в первую очередь самоирония и сарказм – и тоже преимущественно направленный на самого себя. Вот только сарказм здесь такой, демонстративно-фальшивый: ах, я вся такая внезапная, такая противоречивая! И однозначно считывается как «ну конечно, я идеальна. Особенно идеальная моя самоирония».Наверняка современники (преимущественно современницы) действительно находили книгу увлекательной хотя бы в силу актуальности: проблемы с поиском прислуги, дамские клубы, сельские ярмарки и поездки на юг Франции – но в России 2023 года читать это можно разве что из этнографического интереса. Ни сюжета, ни психологизма, ни красивой картинки в конце концов.Зато в очередной раз делаешь вывод: даже если и не получается найти смысл жизни, хорошо бы сделать ее хоть чуть-чуть осмысленной. Выгонка гиацинтов к Рождеству под критерий осмысленности не попадает. И симптоматично, что единственный персонаж, который пытается намекнуть героине, что она живет как-то глупо, – до отвращения карикатурный синий чулок.Минутка классовой ненависти напоследок: в книжке присутствует коронная фраза всех домохозяек: ну почему считают, что женщина, которая занимается домом и детьми, ничего не делает и не имеет права уставать? Я так совершенно не считаю: и делает, и имеет. Но есть нюанс: в нашем случае «дети» – это сын, который учится в школе-пансионе и приезжает домой только на неделю каникул, а дочь отдана на попечение гувернантки. Что до хозяйственных забот, для этого есть кухарка, горничная и садовник. Ох, как же я устала!