Часть первая
Глава 1. Преподобный Энтони Фейнборк
Англия. Графство Хемпшир. Город Хамблдон. 1699 год.
Солнечные лучи сквозь цветные витражи заливали светом комнату, уставленную скудной церковной утварью. Посредине этой комнаты, стоя на коленях, молился молодой священник. Священник то и дело поправлял левой рукой пенсне, на которых отражались солнечные блики. Движение, скорее непроизвольное, нежели необходимое, ибо глаза священника оставались полузакрытыми. И он не читал Библию, а обхватив пальцами правой руки, держал возле груди как самое дорогое сокровище. Временами, словно забывшись, священник отводил руку с Библией в сторону, но тут же спохватившись, прижимал её с силой к груди. И это повторялось снова и снова, выдавая беспокойство, которое в эти минуты владело священником.
Беспокойству имелась веская причина. Завершив семилетнее обучение в семинарии, и получив духовный сан вместе с приходом Хамблдон, священник впервые готовился предстать перед своими прихожанами.
В комнате, шелестя мантией, появился епископ Винчестерский Питер Мьюз.
– Пора! – мягко обронил епископ. – Церковь полна прихожан. Они ждут тебя, Энтони. Пойдём, мой мальчик. Пойдём. И не стоит волноваться. Я уверен, что в скором времени, ты станешь важной частью Хамблдона. И да поможет тебе Господь! – епископ набожно перекрестился.
Священник перекрестился вслед за епископом. Он поднялся с колен, и они вместе с епископом вышли.
Церковь действительно была полна прихожан из числа жителей Хамблдона. Часть прихожан заняла скамейки, другие стояли и ждали появления нового священника. Те, что сидели, представляли высшее общество Хамблдона. Они были разными, как по рождению, так и по положению, но каждый из них, бесспорно, являлся джентльменом или леди.
Олицетворяла высшее общество города Хамблдон – вдова леди Стоук. Это была круглолицая дама старше средних лет с высокомерным взглядом и непомерными амбициями. Леди Стоук при любом удобном случае подчёркивала безупречную историю своей семьи. Она считала положение в обществе единственной мерой, способной определить достоинства того или иного человека. Леди Стоук могла часами разглагольствовать о корнях, положение, нравах и недопустимости вольностей, что ничуть не мешало ей появляться везде в сопровождение двух своих дочерей, Анны и Виктории. Обе достигли брачного возраста. Анне исполнилось семнадцать, а Виктории восемнадцать лет. Леди Стоук настойчиво искала для них супругов. Пределом мечтаний в вопросах замужества дочерей, являлись самые знатные и богатые представители графства – семейство Портсмут. Леди Стоук не раз и вполне открыто намекала на своё одобрение по поводу такого рода союза. Однако и к глубокому разочарованию леди Стоук, представители семейства Портсмут так и не удосужились заметить её стараний. То ли до них не доходили слухи, то ли они считали ниже своего достоинства породниться с такой семьёй как Стоук. Но леди Стоук надежды не теряла.
Именно леди Стоук громогласно встретила появление епископа с приходским священником. И первые её слова были адресованы епископу.
– Мы все здесь только ради того, чтобы выразить своё возмущение решением вашего преосвященства!
При этих словах, священник резко побледнел и опустил голову. Судя по подавленному виду, он не только догадывался, о чём именно пойдёт речь, но и опасался подобного развития событий.
Бросив на священника ободряющий взгляд, епископ вежливо обратился к леди Стоук.
– Могу я узнать, с чем связано ваше возмущение?
– Энтони Фейнборк! – рука в белоснежной перчатке с опущенными пальцами указывала на фигуру священника. Со стороны этот жест больше напоминал сцену, в которой дама протягивает руку для поцелуя, а не обозначает предмет своего возмущения. – Вы назначили этого безнравственного человека на должность приходского священника.
– Вы несправедливы, леди Стоук, – начал было епископ, но она не позволила ему продолжить. Леди Стоук обрушилась на епископа с гневной отповедью.
– Как ваше преосвященство только могло помыслить о подобном назначение? Разве вы не знали, сколь недостойными нам кажутся члены этого семейства? Вам неизвестно, что ни один из порядочных людей не позволит себе даже малейшего знакомства с ними?! Мы не раз предостерегали ваше преосвященство от подобного шага, но вы так и не вняли нашим просьбам. Видимо, ваше преосвященство полагало поставить нас перед состоявшимся событием? Это не больше чем заблуждение. Хамблдон никогда не позволит, чтобы безнравственный человек объяснял нам природу нравственности от имени Божьего. Никто из нас более не придёт в церковь, пока здесь находиться этот человек! – рука леди Стоук снова устремилась в сторону священника.
Не добавляя более ни слова, леди Стоук подхватила обеих дочерей и направилась к выходу из церкви.
Не преминув выказать своё возмущение решением епископа, за ней потянулись и остальные прихожане. Гул возмущённых голосов слабел по мере того как церковь пустела. В скором времени, не осталось никого за исключением викария, епископа и молодого священника.
Епископ сделал викарию незаметный знак, после чего тот немедленно ушёл, и с напускной бодростью обратился к священнику:
– Энтони! Не стоит падать духом. Всё ещё можно исправить. Я лично поговорю с леди Стоук.
– Не стоит падать духом? – с момента выступления леди Стоук, Энтони Фейнборк впервые поднял голову. Лицо оставалось бледным, но взгляд выражал удивительное спокойствие. – Я всегда знал, что семинария была ошибкой. Я всегда знал, что ни меня, ни мою семью никогда не примут в Портсмуте. Это вы питали надежды. И в итоге семь потерянных лет. Слава Господу, что я все эти годы не переставал работать, иначе…вся наша семья оказалась бы в ужасающем положении.
– Энтони…
– Я прошу ваше преосвященство немедленно принять мою отставку, – Энтони поклонился епископу и чуть помедлив, добавил:
– И не забудьте известить леди Стоук, что я не взял ни единого пенса из причитающего мне жалованья. Прощайте, ваше преосвященство.
Энтони Фейнборк быстрыми шагами пошёл к выходу из церкви. Епископ последовал за ним. Он пребывал в отчаянии. И тому имелись серьёзные причины. Именно он уговорил Энтони поступить в семинарию. Уговорил, после долгих возражений со стороны Энтони. Молодой человек всегда знал, что это ошибка, но он уверил его в обратном. Он заставил Энтони надеяться на лучшее будущее. И вот теперь…это будущее лежит в развалинах, и он не знает, как поступить. Он не знает, как всё исправить?!
Епископ вышел из церкви и натолкнулся на группу прихожан. Прихожане о чём-то возбуждённо спорили. Приметив епископа, они все и одновременно замолчали. Епископ догадался, что речь шла о нём.
– Где же Энтони? – пробормотал под нос епископ, оглядываясь по сторонам. Короткий осмотр не привёл к видимым результатам. Энтони исчез. Видимо, отправился домой, – решил епископ.
В стороне стояла карета запряжённая двойкой лошадей. На дверце кареты красовался герб епископства.
Тяжело вздыхая, епископ направился к карете, но был остановлен почтительным голосом:
– Ваше преосвященство!
К епископу приближался молодой мужчина с письмом в руках.
– От его светлости сэра Роберта Портсмута! – добавил он, с поклоном протягивая письмо.
Кивнув посыльному, епископ сразу же вскрыл письмо.
Сэр Роберт Портсмут извещал его о смерти капеллана, наступившей вследствие почтенного возраста, и просил прислать ему замену. Предлагалось триста фунтов жалованья, бесплатный стол и два выходных дня каждый месяц.
– Неисповедимы пути Господни! – радостно прошептал епископ, прочитав письмо. – Ещё не всё потеряно. Ещё не все потеряно для моего мальчика. Я должен уговорить сэра Роберта взять моего мальчика на эту должность. Напишу письмо…нет, сам к нему отправлюсь.
Он торопливо направился к карете.
– Едем к сэру Роберту! – открывая дверцу, крикнул кучеру епископ. – И поспеши.
Вскоре колёса кареты застучали по булыжникам. Миновав несколько улиц, карета выехала на узкую дорогу, петлявшую между зеленеющими лугами и, вздымая столбы пыли, понеслась в сторону Фарли Уолопп.
Глава 2. Фарли Уолопп
Более тысячи акров земли. Леса, поля, луга, озеро, виноградники. И посреди всего этого великолепия красовался величественный особняк. Таковым являлось поместье Фарли Уолопп. Но не только. Фарли Уолопп мог похвастаться своей конюшней, где содержалось несколько десятков породистых лошадей и двумя весьма достойными домами для гостей, которые находились позади особняка и в непосредственной близости от церкви Святого Андрея. К слову говоря, церковь была воздвигнута на средства семейства Портсмут. Позади церкви расположилось семейное кладбище, на котором покоились все представители семейства за последние три столетия.
Именно сюда, менее чем через час после получения письма и приехал епископ.
Сэр Роберт Уоллоп, маркиз Портсмут, в это самое время беседовал в своём кабинете с капитаном одного из своих кораблей по имени Гарри Берч. Они обсуждали предстоящее плавание в новые испанские колонии. Крупный торговый корабль под названием «Святой Антоний» должен был отправиться в плавание через два месяца с грузом английского сукна. Сукно везли на продажу.
Несколько слов о самом сэре Роберте. Это был лысоватый мужчина пятидесяти лет с правильными чертами лицами. Как и все люди его положения, он носил строгий парик и всегда держал рядом с собой трость. Он обладал сильным характером, но проявлял его только в исключительных случаях. Сэр Роберт почти никогда не повышал голоса, что ничуть не мешало донести свои мысли до служащих в самые кратчайшие сроки. Исключение составляла лишь Маргарет, дочь сэра Роберта. Маргарет была широко известна своей красотой, незаурядным умом и безукоризненными манерами. В свои двадцать лет она знала абсолютно всё в части, касающейся правил поведения в обществе. И не только. Именно её усилиями, Фарли Уолопп стал неким символом идеального поместья, где каждый человек, каждое событие и каждая деталь были близки к совершенству. Маргарет зорко следила за всем, что происходило в поместье. Любой недостаток она быстро превращала в достоинство. И никто, включая сэра Роберта, не смел ей перечить. Стоит отдельно упомянуть об отношение Маргарет к браку. Здесь она тоже придерживалась общепринятых положений. Маргарет весьма тщательно выбирала себе пару. После долгих сомнений и отказов, она остановила свой выбор на Джоне Стигли. Один Стигли соответствовал требованиям Маргарет. Она приняла его ухаживания, тем самым давая понять, что готова выбрать его в супруги.
Решение дочери расстроило сэра Роберта. Он не одобрял её выбор, но как всегда, не стал открыто выражать своё недовольство.
Самое время вернуться назад, к его преосвященству. Епископ был самого высокого мнения о сэре Роберте и почитал за честь дружбу с таким человеком.
Сэр Роберт заканчивал беседу с капитаном Берч, когда появился дворецкий Оливер, высокий мужчина пятидесяти лет с открытым лицом. Он был одних лет с сэром Роберта и служил ему более тридцати лет. Оливер носил парик с завитыми локонами, ливрею синего цвета и туфли с большим бантом на носке. Края банта развевались при ходьбе, напоминая взмах маленьких крыльев.
Дворецкий Оливер сообщил о приезде епископа.
Сэр Роберт переспросил и получил тот же ответ.
– Проси немедленно! – спохватился сэр Роберт.
Капитан Берч вышел в сопровождение дворецкого. Чуть позже появился епископ. Они обменялись рукопожатием с сэром Робертом, после чего епископ с благодарностью опустился в предложенное кресло.
Сразу же вошёл дворецкий Оливер с подносом, на котором стоял графин эля и один пустой бокал. Дворецкий молча поставил поднос на стол перед сэром Робертом, затем наполнил бокал.
– Его преосвященство не выносит эля, следовательно, ты полагаешь, что я один буду пить? – сэр Роберт бросил на дворецкого негодующий взгляд. Тот и бровью не повёл.
– Вам пить нельзя. У вас мигрень, – как ни в чём не бывало, заявил в ответ дворецкий, протягивая бокал епископу. – А вот его преосвященство взволнован и он явно спешил сюда, поэтому ему необходимо принять немного эля.
– Благодарю вас, Оливер. Вы, как всегда, безукоризненны в своих решениях.
Поклонившись растерянному сэру Роберту, Оливер покинул кабинет.
– Как ему только удаётся? Тридцать лет служит в Фарли Уолопп и едва ли не каждый из этих дней удивляет своей проницательностью.
– Вам повезло с дворецким, но я здесь по очень важному делу и желал бы обсудить его с вами, сэр Роберт! – епископ допил эль, но продолжал держать в руках пустой бокал.
– Можете рассчитывать на меня как на самого себя! – с присущей ему доброжелательностью предложил в ответ сэр Роберт.
– Благодарю, мой друг. Благодарю. Но вопрос слишком щепетилен, и здесь одного моего мнения будет недостаточно. Впрочем, обо всём по порядку. – Епископ поставил бокал на стол рядом с графином и сразу же продолжил: – Мой внезапный визит связан с вашей просьбой по поводу капеллана.
– Ну что вы, дорогой друг?! Этот вопрос вполне мог и дождаться своего решения в…
– Сэр Роберт! – мягко перебил его епископ, – я хочу предложить Энтони Фейнборка на должность вашего капеллана и льщу себе надеждой, что вы не откажете мне.
– Фейнборк…Фейнборк…я кажется, слышал об этой семье не так давно, – сэр Роберт наморщил лоб и начал потирать его пальцами правой руки. Через мгновение его лицо нахмурилось.
– Вы предлагаете в капелланы…этого человека? – сэр Роберт устремил недоверчивый взгляд на епископа.
– Прошу вас, сэр Роберт, не делайте поспешных выводов, пока не услышите историю этого человека, – попросил епископ, – поверьте, нет ни одного другого человека, к которому отнеслись бы столь же несправедливо.
После короткой борьбы с самим собой, сэр Роберт сделал приглашающий жест рукой. Заметив этот жест, епископ сразу же оживился. В голосе зазвучала та самая отческая нежность, которая звучала всякий раз при упоминании об Энтони.
– Мать Энтони, Анна Фейнборк, приходится дочерью сэру Александру Беррингтону!
Эти слова вызвали удивление у сэра Роберта.
– Я лично знаком с сэром Александром, но ни о какой дочери не слышал. У него есть сын. Вернее был сын. Сэр Александр потерял его несколько лет назад. Вы ничего не путаете?
Епископ отрицательно покачал головой.
– Мать Энтони – урождённая Анна Беррингтон, дочь сэра Александра Беррингтон. Анна покинула дом отца чуть менее тридцати лет назад. Покинула по собственной воле. Вопреки воле отца, Анна вышла замуж за простого матроса, голландца по происхождению. С того самого времени сэр Александр отрёкся от дочери. Именно этот поступок – причина всех несчастий семьи Фейнборк. Сэр Александр так и не смог простить свою дочь. Называл её «недостойной», запрещал членам семьи с ней разговаривать. Вскоре отношение сэра Александра к дочери стало общеизвестно. Многие стали относиться к Анне столь же презрительно, как и сэр Александр. В дальнейшем положение становилось только хуже. Горечь унижений матери в полной мере познали на себе её дети. Её дочери – Тилли – уже двадцать один год, но её нигде не принимают. Четыре года назад она попыталась выйти в свет, но на первом же балу стала предметом насмешек, в которых ей ясно давали понять, что супруга следует искать в порту, а не в приличном обществе. И у Энтони нет другой вины, за исключением той, в которой винят Анну Фейнборк. И эта величайшая несправедливость. Все вокруг винят его, но никто ни разу так и не попытался его выслушать.
– Удивительная история! – не мог не признать сэр Роберт, – но, боюсь, не мне менять решения сэра Александра. Возможно, у него имелись причины для подобного поведения. Если бы моя дочь Маргарет, вышла замуж за матроса, – сэр Роберт внезапно расхохотался и тут же извинился за свой смех. – Простите, дорогой друг! Маргарет постоянно делает мне замечания по поводу соответствия моих слов относительно моего положения. Она щепетильна во всём, и представив её в роли супруги матроса, мне стало смешно. Легче представить испанскую армию в Портсмуте. Ещё раз прошу прощения. Я вас прервал. Продолжайте, прошу вас. Мне стало интересно узнать историю семьи Фейнборк.
– С радостью, сэр Роберт, – откликнулся епископ. – Мне хочется донести до вас ужасную судьбу Анны. И вот какова истина. Анна предпочла любовь всем остальным благам жизни и была жестоко наказана за это. Всё семейство отвернулось от неё. И не только. Друзья, знакомые, общество, все от неё отвернулись. Анну Фейнборк просто вычеркнули из жизни. Ей пришлось влачить жалкое существование вместе со своим избранником. Игнас, так звали её супруга голландца, прилагал все свои силы, чтобы облегчить жизнь любимой женщины, но так и ушёл в небытие с одними надеждами. Через семь лет после свадьбы, Игнас умер от цинги во время плавания, оставив вдову, шестилетнего сына и новорождённую дочь.
Это был страшный удар для Анны Фейнборк. Но она не пала духом. И не обратилась за помощью к своей семье. Анна Фейнборк работала с утра до ночи. И, зачастую, за жалкие гроши. На многие годы вперёд её единственной целью стала возможность накормить своих детей. Она бы не справилась в одиночку со всеми тяготами жизни, не будь рядом её сына, Энтони. Энтони очень быстро осознал безысходность положения своей семьи. Он оказался на редкость смышлёным ребёнком. С малолетнего возраста, он днями и ночами пропадал в порту Портсмута. Возвращался домой всегда усталым и приносил с собой еду, а иногда и немного денег.
В порту Энтони узнавал всякий. Энтони быстро завязывал знакомства и слыл знатоком всяких мелких полезностей. Прибывающие в порт моряки уже знали к кому обратиться за куском мыла, свежими овощами, одеждой или советом по поводу недорогой выпивки. Энтони торговал, обменивал, советовал, и на всём понемногу зарабатывал. К двенадцати годам, через шесть лет после смерти отца, он уже начал понемногу откладывать деньги. Энтони мечтал купить дом для своей матери и сестры, и навсегда освободить их от работы. Для достижения этой цели следовало взвалить все тяготы жизни на собственные плечи. И он это делал с настойчивостью и усердием.
В двенадцатилетнем возрасте Энтони познакомился с доктором по имени Джон Периган. Вначале Энтони выполнял мелкие поручения для мистера Перигана, но затем стал помогать ему при лечении больных. Вскоре, мистер Периган заметил, что Энтони очень быстро впитывает в себя все сложности медицины и начал всерьёз обучать его этому ремеслу. Энтони не смог получить медицинского образования, но преуспел в лечении всяких болезней. В особенности, лечении самой распространённой болезни в Портсмуте – Цинги. Любой корабль, прибывающий с американского континента, привозил с собой больных цингой матросов. И хотя такое постоянство иначе как прискорбными не назовёшь, оно самым лучшим образом способствовало увеличению благосостояния Энтони.
К двадцати годам Энтони осуществил свою мечту. Он купил дом, и большой участок земли с рапсовым полем в окрестностях Хамблдона. Анна Фейнборк была безмерно счастлива этим событием. Получив свой собственный дом, она обставила его со всей любовью. Убранство дома не отличается богатством и изобилием мебели, но в каждом уголке и в каждой мелочи чувствуется забота.
– Такое упорство достойно восхищения! – заметил сэр Роберт. – Этот молодой человек многого добьётся в жизни.
– Сейчас Энтони нуждается только в понимании. Сегодня утром произошла неприятная сцена, которая может лишить Энтони всякой веры. Я выхлопотал для него приход в Хамблдоне, но прихожане отвергли его. Энтони покинул приход в крайнем расстройстве. Он потерял надежду и способен сложить с себя сан. Единственная надежда на вас, сэр Роберт. Если вы предоставите ему должность капеллана, я смогу отговорить его от этого шага.
– Он вам дорог? Не так ли?
– Энтони и по сей день мог спокойно работать доктором. Я желал ему лучшей участи и потому уговорил поступить в семинарию. Он мне не раз говорил о том, что общество никогда не примет священника из семьи Фейнборк, но я не придавал значению его словам и теперь расплачиваюсь за это. Если он откажется от сана, это не только семь потерянных лет, но и…
– Он потеряет всякую веру в справедливость, – подхватил сэр Роберт.
Епископ молча кивнул и тут же с воодушевлением продолжил:
– Энтони очень умён. Он был в числе лучших выпускников семинарии. У него масса достоинств. Он обладает удивительным терпением. Старается ни с кем не ссориться и молчаливо сносит даже самые несправедливые упрёки в свой адрес. Он немногословен, добр и в полной мере обладает милосердием. О способностях Энтони вообще можно говорить целый день. Да вы и сами сможете судить о них. К примеру, Энтони прекрасно знает морскую навигацию, все порты и морские пути. При этом он ни разу в жизни не выходил в открытое море. Знания он получил в порту Портсмута, в беседах с моряками.
– Доктор, да ещё и знаток морского дела?! А не лучше ли отправить вашего подопечного на один из моих кораблей? Такой человек мне бы очень пригодился. Я бы положил ему триста или даже четыреста фунтов ежегодно. Что скажете, дорогой друг?
Епископ отрицательно покачал головой.
– Анна Фейнборк ему не позволит. Она всё время повторяет, что не позволит сыну повторить участь отца. Да и какой смысл тогда во всех наших усилиях?
– Каков из себя ваш подопечный? – неожиданно спросил сэр Роберт.
– Каков из себя? – слегка растерянно переспросил епископ. – Ему двадцать семь лет. Он достаточно высок ростом. От отца голландца ему достались чёрные волосы, карие глаза, острый нос и смуглая кожа. Что несколько странно. Впрочем, неважно. Одевается он строго. Всегда носит рясу. Даже когда занимается лечением больных. Носит очки.
– Можно ли сказать, что он выглядит привлекательно и…благородно?
– В полной мере! – не задумываясь, ответил епископ.
– В таком случае, передайте ему, что его ждут обязанности в Фарли Уолопп.
Епископ засиял от радости. Он, несколько раз тепло поблагодарил сэра Роберта, а потом попрощался и ушёл с самым довольным видом.
После ухода епископа, сэр Роберт некоторое время улыбался, а потом внезапно поморщился.
– Чёрт! – вырвалось у него. – Если Маргарет узнает, кого я взял на должность капеллана, разразится страшный скандал.
Сэр Роберт затряс в колокольчик.
Дворецкий Оливер мгновенно возник на пороге.
– В ближайшее время к нам прибудет Энтони Фейнборк. Он получил должность капеллана в Фарли Уолопп. Так вот, твоя задача состоит в том, чтобы никто из слуг не называл его по имени.
– И как же его называть? – осторожно поинтересовался дворецкий Оливер.
– Не знаю…преподобный Энтони?!
– Правила требуют упоминания фамилии! – Дворецкий показал головой куда-то за дверь.
– Говори понятней, – раздражённо потребовал сэр Роберт.
– Леди Маргарет сразу обратит внимание на недопустимость упоминания слова «преподобный» с одним лишь именем. Придётся назвать и фамилию капеллана.
– Чёрт! Об этом я не подумал, – сэр Роберт по привычке потёр лоб пальцами правой руки.
– Отец Энтони! Или лучше «капеллан Фарли Уолопп». Полагаю такое обращение не вызовет подозрений у леди Маргарет.
– Вот именно! – обрадовался сэр Роберт. – Так его и называйте. Он хороший человек, – добавил сэр Роберт, заметив прищуренный взгляд дворецкого. – Просто моя дочь не способна оценить все его достоинства в должной мере.