000
ОтложитьЧитал
«Он блудил и читал газеты»
– Бедный Гриша, знал бы ты как быстро проходит мимо тебя жизнь! – говорил статный мужчина, но при этом манеры совершенно не блистали снобизмом, как это могло бы быть. – Друг мой, ты же знаешь, что я решу эту проблему вмиг.
Он закурил сигару и сел на стул за кухонный стол. Собеседник, который не выделялся живостью в разговоре, сидел на диванчике, устало запрокинув голову на спинку, и не был прочь не поддерживать этот плывучий монолог своего товарища. Разница в летах между ними была значительной, но этот фактор никак им не мешал, а может даже наоборот сближал.
– Говорю тебе, зря убиваешься. – сказал мужчина, выпустив дымку табака в воздух и положив элегантно ногу на ногу. – Так не далеко и до прострации.
– До чего? – издал голос собеседник, не открывая глаз.
– Ха-ха! – усмехнулся он тихо и коротко. – Прострация, если простыми словами – состояние полного пофигизма.
– Угу… —ограничился он этим и продолжал сидеть в том же положении.
Комната наполнялась запахом затхлого, крепкого табака, дым которого витал под потолком. Грише совсем не мешал этот запах и давно уже привык к нему, однако настроение его однозначно, в тот момент, не было на высоте счастья. Его дорогой товарищ это видел и всеми усилиями старался вытащить Гришу из этого состояния, в которое он впадал, скорее всего, нечасто, но при этом, если это происходило, то продолжалось вполне себе долгое время.
Мужчина, оскалив зубы и держа сигару в них, достал пенсне и защелкнул им нос. Гриша приоткрыл глаза и, когда заметил вид своего товарища, издал тихонький, протяжный, но при этом слышный смешок.
– Что такое? – спросил он у него с кривой улыбкой. – Рад встретить твое радостное личико.
– Что ты надел на нос? – спрашивал Гриша, устало щурясь и держа эту расслабленную, беспечную ухмылку.
– Пенсне, друг мой, пенсне называется. – он выпустил изо рта клубок дыма, вытянув свою шею, под растянутой кожей которой выпирала точка кадыка. – Зрение, к сожалению, уже начинает меня подводить. Что ж поделать…
Гриша смотрел на него некоторое время молча и затем еще громче засмеялся, чего он скрывать уже никак не мог.
– Старичок, вижу старость не радость. Ха-ха! – залился он смехом, выпрямив свое тело и направив взгляд на собеседника. – Удивительно как ты всегда ставишь себя в самые удобные для тебя положения! Ха-ха! Вчера у тебя вся жизнь была впереди, а сегодня ты резко постарел. Такими темпами, боюсь, завтра ты вообще будешь при смерти, ха-ха!
Мужчина улыбался и дружески начал оправдываться, прекрасно понимая, что таким образом можно хорошо привести Гришу обратно в чувства:
– Слушай, я же-то не вру. Я старше тебя на два десятка, разве нет? А то, что у меня вся жизнь впереди – так это правда. Я, слава богу, не ты, ха-ха, и не буду убиваться ради глупостей.
Гриша поднял свое тело и подошел к раковине, чтобы налить холодной воды себе в стеклянную кружку, из которой он пьет любую жидкость, даже порой в тяжелые периоды, алкоголь.
На окнах висели белые, уже изрядно испачканные белые шторы, со множеством пятен в разных частях ткани. Бледный луч солнца, уходящего в закат, с трудом обошел преграду, найдя выход сбоку, где была щель, направленная на переднюю часть плиты, где располагались четыре черных кружка, регулирующих огонь. Статный мужчина смотрел на множество белесых пылинок, порхающих в конкретном диапазоне света, и прикладывал иногда к губам сигару. Гриша, положив одну руку на подоконник, а другой держа кружку воды и не сводя взгляда с грустного, но при этом успокаивающего пейзажа, спросил:
– Ты правда думаешь, что дело только в этом?
Мужчина тоже никак не проявил внимания и ответил как бы в воздух, не повернув к Грише взгляда:
– А я не прав?
Они замолкли. Гриша, щурясь, рассматривал верхушки деревьев, которые на угасающем свету приобрели очень нежный оттенок. Затем, он опустил свой взгляд в самый низ и увидел молодого человека, просто сидящего на скамейке. Пока он показался ему уж больно подозрительным и хотел было подозвать своего товарища, но вдруг вспомнил, что знает этого человека, при том не виделся он с ним уже как года четыре. Гриша, прежде тем подумать, сразу подозвал своего собеседника:
– Смотри! – кивнул он в направлении молодого человека. – Знаком?
– Нет. – ответил он равнодушно глядя вниз.
– Знаешь… – сказал Гриша и отвернулся от окна. – Пойдем прогуляемся. Ты был прав, нужно развеяться.
Они вышли на улицу. Гриша подсел к человеку на скамейке и пообщался немного, стараясь помочь ему вспомнить себя. Спустя полчаса они втроем шли по уже темной улице, освещенной в некоторых частях фонарями. Вечер, а затем и целую ночь они провели в баре. На следующее утро, Гриша лежал на диване и сонно поднял свою тяжелую голову, со следами покрова дивана на левой щеке. Веки с трудом держались открытыми, краешки рта были шершавы из-за засохшей за ночь слюни. Он взял в руки пульт, попробовал включить, но ничего не получилось. Несколько раз ударив его по мягкому покрытию, он опять нажал на красный кружочек, но телевизор все никак не хотел включаться.
– Да и черт с ним! – пробурчал Гриша и откинул в сторону пульт.
До его слуха донеслись звуки царапающейся друг об друга посуды из кухни. Он медленно привстал, сделал первые шаги, раскачиваясь в разные стороны, но затем понял правильный способ и нормально дошел до кухни, без каких-либо инцидентов.
Его товарищ сидел опять с сигарой в зубах, положив ногу на ногу. На кухонном столе лежала газета. Гриша постоял некоторое время в тишине и просто смотрел на его профиль. Только после того как их взгляды столкнулись, Гриша сказал низким, мертвенно-спокойным голосом:
– Ну, как ты и хотел, так ведь?
Мужчина просто улыбнулся и выпустил изо рта клубок дыма.
Потерянный человек
* Ну, что я могу сказать… Интересно было последить за собой в последние недели. Скорее даже грустно, ха! Все же хорошо, что я решил приступить к написанию своих собственных мыслей насчет моего состояния да и в общем обо всем, что произошло со мной за последнее время. Без понятия к чему это приведет (почему-то есть некое ощущение внутри, что к чему-то плохому), но хотя бы это будет моим своеобразным завещанием, в котором ничего не будет о физических ценностях. На сколько меня хватит? – вот этим вопросом я и задаюсь в данный момент. Хотелось бы надолго, но этого никто не может знать, даже сам я. Очень расплывчато, понимаю, стоит, наверное, к сути перейти уже завтра.
* Прошло три дня. Это было ожидаемо, но да ладно. Стоит уже начать, пока есть желание. Хотя, тоже странно к чему я это все делаю? Для кого?.. Извините, эти очередные вопросы отдаляющие повествование стоило сюда добавить – Мне хочется сделать эти записки максимально живыми и текучими, поэтому буду стараться запечатлеть на странице все свои чувства, будь они и не совсем к месту. Так вот…
Уже прошел месяц как я закончил свою школу и получил аттестат. Оказывается, депрессия правда существует. До того момента мне казалось, что все это по большей части надуманно и преувеличенно. Я сам, как выяснилось, пребываю в таком состоянии чуть ли уже не два года. Почему два? Это мое предположение, которое скорее всего является правдой; ни к какому терапевту я не ходил. В общем, началось это после окончательного осознания того, что во мне нуждается исключительно моя близкая семья – которая, к сожалению, меня никак не понимает – и все. Так таковых друзей у меня не было и до сих пор нет, скорее я бы назвал их знакомыми, среди которых кто-то мне ближе и наоборот – но по-настоящему назвать кого-то другом я никак не могу. Однако, я не исключаю и того факта, что на самом деле понятия дружбы у меня сформировано неправильно, из-за чего я делаю такие выводы. Сколько бы я над этим не думал, но к другому мнению прийти самостоятельно так и не смог… Жаль.
В общем, помню был один мой товарищ (на тот момент я считал его прям настоящим другом), с которым я до сих пор знаком и не держу на него зла – это стоит уточнить. Я его всегда звал на разные прогулки и искренне хотел с ним провести время. Мне всегда было хорошо, но после нескольких таких выходов у меня начало красться сомнение, что ему не так весело. Почему? В основном, звал его только я и не помню ни одного раза, когда он проявил инициативу, крому, пожалуй, одного исключения, которого я не помню, но скорее всего оно было. И вот так, со временем, сидя у себя в комнате и обдумывая все это, я забился в себя. Родители не обратили на это внимания и поддерживали темп жизни, не прерываясь на мои проблемы, хотя стоило бы.
Я то сидел, то лежал, то ходил и происходили эти действия исключительно в квартире – за ее пределы выходить не было никакого желания. Сейчас, вспоминая весь этот маленький период моей сильной психологической утомленности и обеспокоенности, я начинаю ощущать безумно неприятные ощущения в груди. Наверное, это характерно для больной ностальгии.
Товарищ мне не писал да и не хотелось уже, так как состояние мое достигло того пика грусти, которая переросла в беспричинную ненависть, при том направлена она была ко всем, включая меня самого. Ночные слезы в подушку перемешивались с жестокой борьбой против этой слабости, путем проявления максимальной ненависти – в первую очередь на самого себя. Меня бесил тот факт, что подсознательно мне хочется быть жалким и почувствовать какую-то внешнюю поддержку от других – это меня вымораживало. Были из-за этого и истерики, но происходили они, конечно, только, когда дом был пуст. Ужасно воспроизводить это сейчас опять, смотря со стороны на некую замыленную сцену моих психозов в прошлом.
* Настал следующий день. Вчера меня резко прервала мать и я даже не успел нормально закончить. Вот…
Тот небольшой период был ужасен. Злость из меня никак не выходила, а вспыльнуть на кого-то, чтобы выпустить это все из себя никак не получалось. Приходилось бороться с самим собой внутри, что тяжело и изнурительно. Но, со временем, посмотрев огромное количество бессмысленной информации в интернете и разные фильмы, я пришел к весьма правильному выходу: «Да, быть может я никому и вправду не нужен, но зато у меня всегда есть я, что уже неплохо; а с самим собой мне хорошо. И люди ни в чем не виноваты – это их дело выбирать с кем стоит проводить время, а с кем нет». Пришел я к этому, как можно понять, не сразу, но и это весьма похвально.
Теперь же, состояние мое не такое удручающее, но однозначно не веселое. К сожалению, сейчас происходит этот переход во взрослую жизнь, о которой так мечтают и мечтали мои сверстники, но точно не я. Что меня вообще ожидает? Как я буду дальше жить? Уже устал я задаваться этими бесконечными вопросами, которые так и наплывают из неоткуда в мою голову.
Школу я-то закончил, но что будем делать с высшим образованием? Никакое из направлений мне неинтересно, кроме, пожалуй, одного, но оно мне не даст никаких финансов. Конечно, я прекрасно понимаю, что выбирать нужно исключительно сердцем и прийти к тому решению, которое будет для меня самым оптимальным. Но, несмотря на все мои умственные процессы, усердно протекающие уже больше двух, трех месяцев, я ни к чему не смог прийти. Родители каждый раз задают вопросы, на которые я не могу ответить и не хочу; приходится всегда как-то аккуратно уходить от этих неприятных и назойливых разговоров.
Ну это конец, вот и все, что я еще могу сказать?!
* Сегодня в очередной раз ко мне подошел отец и начал интересоваться моими планами на будущее, которых, как вы поняли, у меня не было. Как же это тяжело, просто фантастика! Я и так не особо откровенничал с ними, а теперь так вообще закрылся от них. Наверное, это неправильно и их стоит понять, но тратить на это время и свои нервы я не горю желанием. Слишком сейчас мне тяжело…
Стоило бы прогуляться немного на свежем воздухе, но боязнь встретить знакомых сразу отторгает от меня эту весьма благоразумную идею. Очень уж стал я асоциален за последнее время, при том я и до этого не был особо разговорчивым, болтливым человеком. Но интересно, хочется ли мне вообще иметь много друзей и проводить с ними как можно больше времени? Пожалуй, как бы не выглядел я жалко, но хочется, хотя желанием этим я не одержим. Хорошо сидеть в интернете и просматривать разную интересующую меня информацию, которой таковой в свободной сети предостаточно. Но все дни так сидеть тоже не вариант, поэтому приходится искать чего-то новое, однако эти старания никогда не увенчиваются успехом, из-за чего впоследствии я впадаю в эту кромешную тьму, из которой выход найти очень долго и тяжело.
Правда очень грустно… Порой – даже часто – ненароком возникают мысли о самоубийстве. Пока что решится на такое я не осмелился, но если ситуация в ближайшее время не изменится, стоит ожидать чего угодно. Хотя… Разве хватит у меня смелости сделать этот роковой и важный шаг? Не думаю… Мне кажется я идеально подхожу под определение слова – ничтожество.
* Не знал, что можно не спать на протяжении двух дней и при этом оставаться в достаточно бодром состоянии. Было ожидаемо, да и думал я об этом слишком уж часто… – здесь я говорю про наркотические вещества. Как только появилась возможность я не упустил шанса и приобрел несколько штук. Зависим я не стал, во всяком случае мне так кажется, пока; но все может быть. Страхом ничего меня не пугает – но вот этого-то я и побаиваюсь. Во мне совершенно не присутствует того ощущения падения куда-то в бездну, на дно этой жизни; но многих людей это защищает от зависимости.
Сейчас у меня ничего больше не осталось. Я заюзал все, что у меня было (то есть пять таблеток). Ощущения были интересные… Но один раз, где-то глубокой ночью, когда бессоница мною овладевала, я решил взять одну и проглотить, что было моей, пожалуй, большой ошибкой. Действие началось спустя двадцать минут и это было пока безумно приятно, но потом что-то пошло явно не по правильному сценарию: меня охватил пот, я жмурил глаза со всей силы и сжимал усердно челюсть, из-за чего желваки выступили наружу. В темноте пролетало множество разных непонятных силуэтов, которые не давали мне никак покоя. Помню, один раз я все же решил открыть глаза, но после этого сразу пожалел: резкий свет (хотя комната находилась в темноте) ударил мне в лицо, очертания знакомых мне предметов вокруг меня расплывались в разные стороны, затем начала кружиться голова. Я сомкнул веки и не открывал их до самого утра.
Когда я, так и не заснув, встал с кровати – все вернулось на свои места, но некое похмелье присутствовало. Спустя, наверное, только три часа я сел за стол и начал писать.
Пиша сейчас эти строки и переводя взгляд то на потолок, то на лампу, из-за которой перед глазами предстают темно-синие пятна – я все же продолжаю жить тем же самым темпом. Ничего не изменилось, хотя и усилий никаких не прилагал. Тупо… Вот так вот пройдет жизнь впустую, и что? К чему вообще стоит продолжать то, что сейчас происходить? Да, все же очень легко потерять смысл жизни и для этого не нужно обладать большим умом или же наоборот. На данный момент, хоть и я часто об этом задумываюсь, но жить мне хочется. Мне не хватает рядом понимающего человека, который хоть как-то смог бы меня поддержать. Судьба, пренасыщенная жестокостью, не даст мне никогда шанса встретить такую личность или хотя бы намека на правильность моих действий и мыслей. Наверняка же есть люди с прирожденной удачей и им невозможно не завидовать. Не могу даже себе представить какого это быть таким счастливчиком…
* Прошла неделя. Лучше не стало. Было это ожидаемо? Да. Успокаивает ли это меня? Нет.
Родители уехали в деревню на выходные. Дома один, делать, как всегда, нечего… Решил вот сейчас сесть и немножко пописать своих мыслей, хоть и смысла большого в этом нет – даже для меня самого, потому что таким образом я никак не снимаю с себя лишнего бремени (как я мог бы предпологать до этого). Зачем мне тогда вообще этим заниматься?.. Ну, на всякий случай. Вдруг, спустя года, у меня будет протекать нормальная, счастливая жизнь – что меня сейчас смешит – и, перечитывая эти строки в будущем, я буду смотреть на этот пережитый период с ностальгической улыбкой. Звучит, конечно, замечательно, но, пожалуй, одновременно с этим и утопично.
Вообще ничего не хочется делать. Такое происходит часто, но чтоб так провести целый день – это уже что-то новенькое. Раньше хоть в интернете сидел… Но как эксперимент тоже интересно посмотреть на себя за ничегонеделанием весь день. Хах!
Грустно, на самом деле. Потерянный я, человек, потерянный.
Странствующий
Стоял летний жаркий вечер. На углу небольшой улицы, где располагался вход в местный цирк – стоял молодой человек, лет шестнадцати на вид. Телосложение его было слишком худощавым; кости локтя отчетливо выпирали под кожей; сами руки при ходьбе до конца никогда не разгибались и сильно не раскачивались. Также физиологически хорошо выделялось его сутулость, что сразу бросалось в глаза. Даже начали уже проявляться черты будущего горба на старом, дряхлом теле.
Самого парня его внешний вид не особо беспокоил и было понятно, что никакие укоры от других людей его никак не заденут. Его отношение к жизни определить было бы очень тяжело, не имея близкой с ним связи, что представляло собой невозможную задачу, однако одному человеку все же получилось протиснуться в его маленький – а может и нет – мирок. Для этого он не прикладывал никаких усилий – что стало главной причиной успешности этого предприятия. Но к его нововыявленному товарищу мы вернемся попозже…
Напротив больших ворот в цирк, где проходили представления крайне редко, стоял наш Рудольф (назовем его, пожалуй, так, потому что настоящего имени никто не знал либо просто-напросто не помнил). Трудно было бы определить ради чего он там стоял, потому что несмотря ни на время года, погоду, день недели – выражение его лица было всегда одинаково-безразлично-серым. Вполне возможно он стоял там с какой-то определенной целью – но такой же шанс имел вариант, что Рудольф занимался обычным, привычным уже для себя, бессмысленным времяпрепровождением. Фонарь, нависающий над ним и освещающий его силуэт, помог нам разглядеть его лицо, которое было тем же самым, что неудивительно. Он стоял у колонны, положив руки в карман потрепанных временем джинс, и оглядывался по сторонам – и даже не из любопытства он это делал, а скорее просто так, с абсолютной пустой головой.
Спустя минут десять неизменного положения, начал идти дождь, но Рудольфа это никак не побеспокоило, так как он уже стоял под навесом; скорее наоборот – резкая смена погоды дала ему возможность оглядеть пейзаж заново и получить другие ощущения, чем он и с радостью воспользовался. Взглядом он старательно ухватился за отдельные падающие капельки и прослеживал за ними, вплоть до их уничтожения об землю. Так прошло еще несколько минут. Был ли он в ожидании чего-то?..