Последний холостяк

Last Groom Standing

Copyright © 2013 by Kimberly Kerr

«Последний холостяк»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Пролог

Десять лет назад. Кампус Хиллбрукского университета, штат Нью-Йорк

– У нее был с-секс с Картером.

Марни Прайс запнулась на этом слове. Она не могла вот так запросто говорить о сексе и, по иронии судьбы, только благодаря влиянию Джины за последний год вообще смогла обсуждать эту тему.

Марни не знала, кого винить больше, – Джину, которую считала своей подругой, или брата Картера, помолвленного с другой девушкой, но не устоявшего перед соблазном. Его предательство глубоко ранило Марни, и она никак не могла с этим смириться.

Риз погладила ее по голове. Хозяйка дома, в котором они жили, и ее подруга, она была для Марни как старшая сестра. Уж она-то, по крайней мере, должна понять…

– Мне кажется, мы не все знаем, – начала Риз.

В свое время именно то, что Риз пригласила Марни жить вместе с ней, дало ее родным уверенность в том, что дочь будет под надежным присмотром в этом большом и развращенном мире. Это стало единственной причиной, почему они разрешили Марни поступать в Хиллбрукский университет. И именно поэтому попытку Риз оправдать Джину она восприняла, как нож в спину.

– Мне и так все ясно. Как Джина могла? Она соблазнила моего брата, воспользовалась им. Она считает, что можно вот так спать с кем хочешь?

– Картер взрослый парень, он сам отвечает за свои поступки.

Марни не могла поверить в то, что виноват Картер. Они выросли вместе, с одинаковыми представлениями о том, что хорошо и что плохо. Секс возможен только в браке. Нужно хранить себя для будущего супруга. Но он нарушил это основополагающее правило, а значит, предал не только свою невесту, но и свои убеждения. Он поступил, как последний ли цемер.

У Марни сжималось сердце, когда она думала о своей лучшей подруге, весь последний год мечтавшей о красивой свадьбе и замечательной совместной жизни с Картером. Теперь сердце Мисси будет разбито.

Взгляд Джины на секс, как на своеобразный спорт для здоровья, всегда вызывал у Марни чувство неловкости. Однако было что-то привлекательное в ее жизнелюбии и раскрепощенности, хотя и не настолько, чтобы Марни отказалась от своих взглядов. Впрочем, Джина никогда не пыталась сбить ее с пути истинного.

– Нет, Картер порядочный человек. – В этом Марни не сомневалась. Последние пять лет, после смерти отца, брат немного перебарщивал в своем желании опекать ее, но в остальном он полностью соответствовал определению «хороший человек». В последнее время он даже начал признавать тот факт, что Марни уже не ребенок, а на прошлой неделе вдруг даже согласился отпустить ее летом в поход.

Риз покачала головой:

– Ты не можешь обвинять только Джину. Виноваты всегда двое.

Марни стряхнула ее руку с плеча.

– Ты ее защищаешь? Ты на ее стороне?

– Я не на чьей стороне, Марни. Не забывай, что Джина твоя подруга…

– Не знаю, чья она подруга. Настоящая подруга оставила бы моего брата в покое. Настоящая подруга не стала бы вредить тем, кто мне дорог, только ради собственного удовольствия.

– Не думаю, что Джина хотела обидеть тебя.

– Тогда зачем она мне все рассказала? Кто так поступает? Друзья? Мне не нужны бесстыжие подружки, которые прыгают в постель к едва знакомым мужчинам.

Щеки Риз покраснели, ее рука нервно теребила подвеску, спрятанную под рубашкой. Откашлявшись, она начала:

– Марни, вспомни, как мы говорили о том, что иногда ты судишь слишком строго…

– Извини, Риз, но в мире есть добро и зло. Картер тоже не прав, но Джина в очередной раз доказала, что ничем не лучше обыкновенной шлюхи! – Последнее слово Марни выкрикнула особенно громко, прекрасно понимая, что ее голос, прокатившись по холлу красивого домика Риз, донесется наверх до комнаты Джины. – Это еще раз подтверждает, что ей плевать на всех, кроме нее самой.

– Марни… – начала Риз.

Молча отмахнувшись от нее, Марни взяла бокал с шампанским, которое за весь вечер даже не пригубила. Она осушила его тремя большими глотками и, не обращая внимания на удивленный возглас подруги, взяла бутылку и снова наполнила бокал.

– Думаю, я это заслужила, – сказала она. Потом взяла себя в руки и поставила бокал на стол. Ее мать никогда не допускала употребления алкоголя в доме, и до приезда в Хиллбрук Марни ни разу даже не пробовала его. Еще одно доказательство того, как она изменилась под влиянием университетских подруг. Хотя, возможно, эти изменения были не к лучшему.

Заслышав шаги, она повернулась и увидела Кэсси.

– Джина сказала, что мы поговорим об этом завтра, – объявила Кэсси, как всегда погруженная в свои мысли.

Обычно Марни воспринимала неспособность австралийки улавливать ситуацию как милое чудачество, но сегодня это разозлило ее.

– Нам больше не о чем разговаривать, Кэс.

– Я не понимаю.

– Тогда я тебе объясню. Я больше никогда не буду разговаривать с Джиной Каррингтон.

– Почему?

– Потому что Джина эгоистичная потаскушка, которой на всех наплевать. Могу поклясться, она даже не подумала о том, что будет с Мисси.

Кэсси кивнула:

– Да, это маловероятно, учитывая, что она даже незнакома с Мисси.

– Она знала, что у Картера есть невеста.

– Так же, как и Картер. Я не понимаю, почему ты обвиняешь Джину в том, что сделал Картер. Он решил изменить невесте, а значит, не важно, с кем он изменил ей.

Марни чуть не вцепилась ей в волосы.

– Так ты тоже за нее? Вот так подруги!

– Марни, мы хорошие подруги, – осторожно начала Риз, – но вы с Джиной обе…

Кэсси кивнула:

– И это довольно трудно, когда ты так реагируешь.

Риз положила ей руку на плечо:

– Кэс, давай я с этим разберусь, ладно?

Это была последняя капля.

– Нечего тут разбираться. Мисси – моя подруга с самого детства. Она мне как сестра. И она заслуживает того, чтобы я ее поддержала, потому что именно так поступают настоящие подруги. Настоящие подруги не станут соблазнять твоего брата, и не ищут предлогов, чтобы оправдать женщин, которые так делают. Если вы обе этого не понимаете, то я больше не хочу с вами дружить.

На последних словах голос Марни сломался, и она побежала в свою комнату, чтобы там разрыдаться.

Так не должно быть. Марни лежала на кровати, глядя в потолок, и слезы жгли ее глаза. Это я во всем виновата.

В Саванне все в один голос уверяли ее, что это плохая идея. Может, они были правы. Может, ей стоило просто пойти в Симмонс-колледж, как делали все женщины в ее семье. В Хиллбрук она поступила только из вежливости – их представитель, приезжавший к ним в школу, был очень настойчив. К тому же ее самолюбию льстило, что университет так заинтересован в ней.

Картер возражал, мама очень расстроилась, а ее бойфренд впал в ужас от одной мысли. Приезд сюда стал первым актом неповиновения в ее жизни.

И ей это очень понравилось.

Хотя она до смерти боялась.

Но Риз, Джина и Кэсси помогли ей. Они ввели ее в свой мир, находившийся за пределами узкого, тщательно контролируемого круга ее знакомых в Саванне, придали ей мужества не замыкаться в своей раковине и многому научили.

Красивая брюнетка Джина много рассказывала про Лондон и Оксфорд. Она ничего не боялась и всегда знала что ответить. Зануда Кэсси смотрела на мир с такой же наивностью, как она сама, но руководствовалась не верой и обычаями южан, а логикой и научным знанием. Столь эклектичная компания, не имеющая ничего общего с ее окружением на Парк-авеню, собралась в доме милейшей Риз.

Все шло хорошо. Приезжая домой, Марни с гордостью рассказывала о каждой из них, о своих успехах и о своих расширившихся горизонтах. Возможно, они расширились даже чересчур.

До приезда сюда жизнь казалась ей гораздо проще. И в то время как другие посмеивались над ее наивностью, Марни скучала по ней.

Да, это я во всем виновата.

Если бы она не приехала сюда, то не познакомилась бы с Джиной. Картер не приехал бы навестить ее и не угодил бы в сети Джины. А теперь пострадала Мисси. И все это ее вина.

А Картер… Сейчас она даже думать о нем не могла. Он был ее героем – прекрасный образец того, каким должен быть мужчина, – и утрата этого образа оказалась больней, чем можно себе представить. У него хватило наглости уехать из города на прошлой неделе прямо из постели Джины и еще давать сестре наставления, как себя вести.

Лицемер.

Всю ночь Марни не сомкнула глаз, пытаясь разобраться в сумятице, царившей у нее в голове, и придумать, что делать дальше. Наконец, когда все в доме давным-давно уснули, она приняла решение.

Надо ехать домой. Она должна быть там.

Глава 1

Марни Прайс сделала глубокий вдох, чтобы оценить ситуацию и понять, что делать. Сейчас неподходящее время для неосмотрительных реакций. Подумав всего несколько мгновений, она сделала то единственное, что могла сделать разумная взрослая женщина.

Она вытащила из ведерка со льдом бутылку и наполнила свой бокал до краев.

Несмотря на то что за сегодняшний вечер их было уже несколько, Марни оставалась удручающе трезвой. Обстоятельства складывались благоприятно. Кэсси вышла замуж, и мосты, которые казались ей сожженными навсегда, потихоньку начали восстанавливаться. Марни должна была радоваться, и она действительно радовалась.

Хотя в то же самое время и не радовалась. День начался с того, что ей пришлось освободить свое рабочее место, и кончился выяснением, что долгие годы подруги ей врали и что годы отчуждения были на ее совести. В середине дня она поехала на свадьбу и обнаружила, что ее брат Картер спит с Джиной… опять.

Хорошо, когда потеря работы не самое страшное в твоей жизни. В общем, денек выдался тот еще.

А значит, нужно выпить еще вина. Еще много вина.

Мама, наверное, в гробу переворачивается. Порядочные леди так не напиваются… на публике, по крайней мере. Но здесь не Саванна, а Нью-Йорк, и Марни уже несколько лет назад сознательно отказалась от стремления соответствовать образу «леди».

Старые привычки не сдавались без боя, но она утопила свое южное чувство вины в очередном бокале шардоне.

На большом столе в модном «Трибека-Террас» еще сохранились кое-какие остатки от скромного торжества по случаю свадьбы Кэсси и Така. Так только что увел Кэсси на танцпол, и не требовалось большого ума, чтобы понять, что очень скоро они отбудут, – их ждала первая брачная ночь. Картер с Джиной и Риз с Мейсоном тоже танцевали. Медленное покачивание обеих пар говорило о том, что и они в ближайшее время уедут, чтобы с удовольствием провести ночь.

Марни со вздохом посмотрела на свой бокал. Ни одной из ее подруг счастье не далось легко, но тем прекрасней были их истории. Истории страсти. Страсть сбивала их с толку и создавала трудности, но сейчас Марни своими глазами видела доказательства, что оно того стоило. И она мечтала о том же. Если бы ей хотелось предсказуемой и ничем не примечательной жизни, она осталась бы в Саванне.

Теперь отделившиеся парочки оставили ее за столом наедине с Диланом Бруксом. По сути дела, их вечеринка на восемь человек оказалась тремя вечеринками для двоих и двумя для одного. Когда компания распалась на пары, это стало особенно очевидно. Быть пятым колесом в телеге всегда неловко, но в нынешней ситуации эта неловкость обернулась по-новому.

Сегодня Дилан был свидетелем у Така. Но все равно, его присутствие здесь выглядело довольно странно, поскольку его лучший друг Так приходился также кузеном Риз. Он познакомился с Кэсси на вечеринке, которая должна была стать торжеством по случаю свадьбы Риз и Дилана, однако не стала им из-за того, что свое место перед алтарем Дилану пришлось уступить в пользу Мейсона. Получилась полнейшая неразбериха. И хотя Риз и Дилан сохранили дружеские отношения, всем остальным ситуация казалась в лучшем случае неловкой.

Смотреть, как твоя бывшая невеста обнимается с парнем, из-за которого тебя бросила, наверно, не слишком приятно. Однако Дилан либо был хорошим актером, либо его это совсем не волновало. Так что Марни не знала, жалеть его или завидовать ему.

Музыка играла достаточно громко, чтобы тишина за столом не бросалась в глаза, а вести пустую болтовню ей не хотелось. Слишком много всего, о чем стоило подумать, кружилось в голове.

Никто не хотел портить Кэсси праздник, поэтому все разговоры остались за закрытыми дверями туалетной комнаты. В результате Марни чувствовала себя перегруженной информацией и эмоциями. У нее разболелась голова.

К тому моменту, когда она допьет этот бокал, вполне можно будет отправиться домой, и это никому не покажется странным.

– Думаю, мне надо пригласить вас на танец.

Слова Дилана застали Марни врасплох, тем более что весь вечер он к ней почти не обращался, предпочитая болтать с Таком и Картером.

– Простите?

Дилан показал в сторону танцпола, где Риз из-за плеча Мейсона делала ему отчаянные знаки, говорившие: «Идите танцевать».

Меньше всего Марни хотелось, чтобы ее приглашали из жалости.

– Спасибо, но я не хочу.

– Спасибо вам.

Его облегченный вздох вызвал у нее вспышку раздражения.

Риз сжала губы и, оторвавшись от Мейсона, подошла к столу.

– Ты должна пойти танцевать, Марни.

– Почему?

Риз на секунду задумалась.

– Потому что для молодоженов плохая примета, если гости не танцуют.

– Ты это только что придумала.

– Ну и что. Я считаю, что это плохая примета.

– А я считаю, что Дилану не хочется танцевать, – возразила Марни. – И по-моему, плохая примета танцевать с партнером, которому этого не хочется.

У Риз сделался такой вид, будто она действительно пытается вспомнить, существует ли такая примета. Наконец Риз перевела взгляд на Дилана.

– Но стоит лишь тебе сказать да, как он тут же захочет. Это же праздник, а вы двое не участвуете. Мне кажется, это несколько невежливо.

Риз точно знала, куда бить. Стремление быть вежливой глубоко укоренилось в самом сердце Марни. Кроме того, если уж у Риз возникала идея, переубедить ее было почти невозможно. Так что Марни оставалось либо согласиться, либо быть любезно замученной до смерти.

– Ладно. – Она сделала большой глоток из своего бокала и встала.

На лице Дилана появилось выражение не то скуки, не то раздражения. Он тоже поднялся. Уж если кто и был невежлив…

– Прекрасно. – Риз улыбнулась, и Мейсон снова прижал ее к себе.

Марни позволила Дилану отвести ее на танцпол. Его рука поддерживала ее под спину, и Марни уловила несколько завистливых взглядов, брошенных на нее другими женщинами. Неудивительно. Дилан Брукс был умен, успешен и красив. Новость о том, что он снова вернулся в список «завидных женихов», вызвала удовлетворенную улыбку на губах почти всех незамужних женщин Нью-Йорка, ставивших своей целью сделать удачную партию.

Дилан до кончиков ногтей выглядел аристократом с Парк-авеню, кем он, собственно, и являлся. Забавный контраст по сравнению с его лучшим другом Таком, вид которого говорил о том, что он стопроцентный хороший американский парень. Даже сегодня в рубашке с расстегнутым воротом и завернутыми рукавами, обнажавшими загорелые руки, Дилан выглядел утонченно.

Теперь ее покойная матушка могла бы возрадоваться, потому что этот богатый, уважаемый адвокат и филантроп, прекрасно подходивший ее единственной дочери мисс Марни Суэллен Прайс, намеревался потанцевать с ней.

А Марни уже пять лет намеренно не танцевала с мужчинами такого типа.

Она хорошо знала этот тип, поскольку выросла среди таких мужчин. Породистых, холеных, образованных, воспитанных так, чтобы без промедления занять место своих отцов и начать править миром. Обычно под их костюмами за тысячу долларов скрывалось хладнокровное высокомерие и скука.

Но один танец Марни могла потерпеть.

Дилан взял ее руку в свою и обнял за талию. Глядя в никуда, они поплыли в медленном танце.

Господи, да это хуже, чем на детском балу. Между их телами оставался целый фут. Марни прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Ей вспомнился Питер – сын мэра Саванны – с потными ладошками, который удостоился чести сопровождать ее на первый бал. Весь вечер они держали такую же дистанцию, даже когда на прощание пожимали друг другу руки на крыльце ее дома. Тогда оба остались очень довольны, полагая, что таким образом Питер доказал свое уважение к ней.

В ушах Марни до сих пор стоял резкий смех Джины, когда она рассказывала эту историю. И ее простой вердикт – «какая жалкая картина». Даже после того, что случилось потом, она была благодарна Джине за то, что та открыла ей, наивной восемнадцатилетней девочке, глаза на реальный мир.

– Что смешного? – Вопрос Дилана заставил ее вздрогнуть и вернул к действительности.

Ее учитель танцев пришел бы в ужас от такого пренебрежения самым главным правилом: всегда следи за своим партнером. Но поскольку Марни сомневалась, что Дилану польстит сравнение с ее нервным семнадцатилетним кавалером, она начала быстро соображать, что ответить.

Когда Дилан стал женихом Риз, Марни встречалась с ним несколько раз, но никогда много не разговаривала. И хотя знание о его карьерных достижениях давало ей достаточно ясное представление о нем, Марни всегда немного жалела, что ее подруга помолвлена с таким сухим, степенным и, честно говоря, не вызывавшим у нее восторга человеком. Если и таился в нем какой-то скрытый огонь, Риз никогда не делилась этой информацией.

Так что Марни, хоть и была знакома с Диланом, не могла сказать, что знает его хорошо. А то, что она знала, в данной ситуации не говорило в его пользу. Поэтому Марни выбрала, как ей казалось, самую безопасную тему для разговора.

– Я просто думаю, какая странная пара Кэсси и Так. И все же они так счастливы вместе.

Дилан кивнул:

– Вы, дамы, сослужили им хорошую службу с этим праздником, и они оба оценили это.

Марни с радостью продолжила тему:

– Так да… а Кэсси даже не заметила бы, если бы не он. Мы просто не могли допустить, чтобы ее свадьбу совсем не отметили. Это было бы неправильно. Одно дело – не иметь длинного белого платья, но совсем другое – ограничиться одним походом в мэрию.

Дилан кивнул, и тема себя исчерпала. Кода все это кончится?

Она засмеялась:

– Похоже, начиная с июня, я только и делаю, что болтаюсь по свадьбам…

– Знакомое ощущение. Я и сам уже устал от них.

Проклятье! Зачем я это сказала?

– Прошу прощения. Должно быть, для тебя это грустная тема.

Дилан пожал плечами:

– Да нет.

Любопытство взяло верх над вежливостью.

– И тебя это не волнует?

– А что должно меня волновать?

– То, что ты постоянно оказываешься рядом с Риз. Видишь ее с другим. – Теперь, когда Риз так откровенно нежничала с Мейсоном, Марни поняла, что никогда во время их помолвки не видела от нее подобной откровенности по отношению к Дилану. Они с Риз хорошо смотрелись вдвоем, но, глядя на них, трудно было сказать «пара».

– Я не большой любитель постоянно наблюдать личную жизнь других людей. А в остальном, меня ничто не волнует.

Возможно, это объясняло недостаток видимого проявления чувств во время их помолвки с Риз.

– Ты проявил большое понимание и вел себя достойно.

Его брови поползли вверх.

– А у меня был выбор?

Марни попыталась представить себе Дилана в припадке ревности или в приступе любовной депрессии. Ничего не вышло.

– Думаю, нет.

– Мы остались друзьями, и я желаю ей добра. Надеюсь, она не совершит одну и ту же ошибку дважды…

Перебивать невежливо, но…

– Думаешь, Риз совершила ошибку с Мейсоном?

– Надеюсь, что нет. Но слишком большие различия – это нехорошо.

Марни бросилась на защиту подруги.

– После того, что мне пришлось пережить, я бы сказала, что их различия – это прекрасно. Они любят друг друга…

Дилан фыркнул.

– Что? Это правда, – добавила Марни.

– Да. Но любовь, пожалуй, самая неподходящая причина для того, чтобы вступать в брак.

Марни почувствовала себя сбитой с толку.

– А какие еще могут быть причины?

– Да ты романтик. – Его тон ясно говорил, что это недостаток.

Хотя нельзя сказать, чтобы Дилан был полностью прав. Марни не смотрела на жизнь и взаимоотношения людей сквозь розовые очки. Но совсем исключать любовь?

– Разве любовь не хорошая причина, чтобы выйти замуж?

– Любовь эфемерна. А для прочного брака нужны даже более надежные основы, чем для успешного партнерства.

Уф. Она уже слышала похожие песни. Но даже когда ее учили, что замуж выходят, чтобы создать прочную семью, считалось, что любовь играет свою роль.

– Значит, ты считаешь, что Риз и Мейсон не смогут стать надежными и успешными партнерами? Только потому, что они влюблены?

– Ты бы вышла за кого-нибудь только потому, что он хорош в постели?

От такого прямого вопроса Марни, буквально, споткнулась. Рука Дилана крепче обхватила ее талию, помогая удержать равновесие. Неужели он намеренно хотел шокировать ее. Нет, на Дилана это не похоже. Джина могла сделать такое, но Дилан…

– Как и любовь, это не может быть единственной причиной, но это важно.

В ответ Дилан только улыбнулся, и она почти почувствовала, как он гладит ее по головке. Давно никто не обходился с ней как с маленькой. Интересно, что такого наговорила про нее Риз, что Дилан думает про нее…

– Подожди секундочку. – Она остановилась. – Если любовь не причина для женитьбы, то не хочешь ли ты сказать, что никогда не любил Риз? – Теперь Риз может и чувствовала себя счастливой и любимой, но она всегда клялась, что выйдет замуж только по любви, и узнать, что Дилан не любил ее, было бы обидно.

– Конечно, я ее любил.

В любом порядочном любовном романе эти слова звучали бы страстным признанием, но в устах Дилана они казались какими-то пресными. С таким же успехом он мог сказать, что любит пиццу. Ничего себе. Риз повезло, что она отделалась от этого парня.

– Ну, ничего. Теперь Риз, похоже, научилась избегать ошибок.

В ответ на этот укол одна бровь Дилана поползла вверх, но в это время музыка смолкла, избавив его от необходимости отвечать. Он сделал шаг назад и шутливым тоном произнес:

– Благодарю за танец, Марни.

Подойдя к Таку, Дилан тихо заговорил с ним о чем-то. А уже через несколько секунд на них обрушился водопад из цветов, и Так с Кэсси, выбежав в двери, уселись в поджидавший их черный лимузин.

Марни почувствовала, что кто-то взял ее под локоть, и, обернувшись, увидела, что это Картер. Джина с неуверенным видом топталась чуть поодаль. Марни снова все вспомнила. Проклятье. Хорошо еще, что Дилан хоть на несколько минут отвлек ее от навязчивых мыслей.

– Мы тоже собираемся уходить, – сказал Картер. – Думаю, мы с тобой увидимся, пока я буду в городе.

Марни еще не привыкла к этому «мы». За последние десять лет ее отношения с братом из хороших стали сначала совсем плохими, а потом натянутыми, и она не знала, как повлияет на них то, что он снова связался с Джиной. Хотя они с Джиной, кажется, начали восстанавливать былую дружбу, и Марни очень хотелось, чтобы это получилось. А с Картером она уж как-нибудь разберется.

– Да, можно пообедать вместе.

Джина вела себя непривычно тихо. Но тут к ним подошла Риз с сумочкой на плече. Она тоже собралась уходить.

– Мне кажется, сегодня мы хорошо себя вели, дамы.

Джина кивнула:

– Точно.

– И как? – Риз понизила голос. – У нас все хорошо?

Вопрос был задан всем, но Марни знала, что ответа ждут от нее. В их отношениях с Джиной еще оставались кое-какие невыясненные вопросы. Но, в конце концов, Риз знала о беременности Джины, закончившейся выкидышем, и до сегодняшнего дня скрывала это от Марни.

Тем не менее Марни, обнявшись на прощание с Риз, положила руку на плечо Джины.

– Все будет хорошо.

Джина посмотрела ей прямо в глаза и кивнула. У Марни защипало глаза.

– Мы поговорим потом.

– Ты же не собираешься сегодня ехать домой? – спросила Риз.

Даже несмотря на вино, ждавшее ее в холодильнике, долгий путь в Бруклин на метро выглядел непривлекательно. Слава богу, был другой вариант.

– Нет. Я, наверно, останусь у Свена.

– Мы тебя подвезем.

Джина вытаращила глаза:

– Подожди, что значит «у Свена»?

– Свен – это один парень, который разрешает мне заваливаться к нему в любое время, когда мне это нужно, – пояснила Марни и отказалась от предложения Риз. Сейчас ей совсем не хотелось общаться с подругами. Кто знает, что еще могло свалиться ей на голову. – Я собираюсь допить это вино и немного посидеть, подумать. А потом возьму такси.

Риз посмотрела на нее слегка озабоченно, но кивнула. Все пожелали друг другу доброй ночи, и Марни оттащила Джину в сторону.

– Еще одно слово… Пожалуйста, не рассказывай Картеру, что меня уволили. Я не хочу сейчас об этом говорить.

– Понятно.

Уверенное согласие Джины ободрило ее. Да, у них все будет хорошо.

Она помахала двум парочкам и со вздохом опустилась на свой стул. А потом допила оставшееся в бокале шардоне.

– Зря переводишь хорошее вино.

Она совсем забыла про Дилана, который, судя по всему, тоже допивал что-то темное из своего бокала.

– Вино прекрасное, и я вовсе не перевожу его. Я наслаждаюсь каждой каплей этого изысканного головокружительно-прекрасного напитка. – Она сопроводила это заявление большим глотком.

– Тяжелый день?

А-а, так значит, теперь они поболтают?

– Можно сказать и так. Я, действительно, очень рада за всех своих подруг, но…

– Но ты же не собираешься быть вечной подружкой невесты, а не невестой?

Марни чуть не подавилась вином.

– Хотела бы я, чтобы все проблемы заключались в этом. Все было бы гораздо проще. К сожалению, не все печали проистекают от любви или ее отсутствия.

Губы Дилана насмешливо изогнулись, но он ничего не сказал. Неужели он ждет объяснений? Неужели они, действительно, ведут беседу, и с ее стороны будет некрасиво ничего не объяснить?

Марни не знала, насколько Дилан осведомлен о том, что связывало ее с Риз, Кэсси и Джиной, и не собиралась рассказывать ему об этом. Но, сказав «а», она, как вежливый человек, возможно, должна была пояснить, почему сидит здесь и накачивается вином. – Сегодня утром я потеряла работу.

– Это хреново.

Марни не подала виду, что ее удивило слово, которое он выбрал.

– Я знала, что к этому идет. Проблемы с бюджетом – ну, ты понимаешь, – но мне действительно нравилась эта работа. – Теперь ее бокал и бутылка опустели, и Марни подумывала о том, чтобы взять еще одну, прежде чем уйти.

– Думаю, мне стоит взять тебе вина, – улыбнулся Дилан.

Она не нуждалась в благотворительности. Марни прекрасно могла сама заказать себе вина, даже лишившись работы. По крайней мере, до тех пор, пока консорциум «Прайс Пейпер» приносил прибыль. И, если честно, в компании она тоже не нуждалась. Вместе с тем было что-то жалкое в том, чтобы пить одной. Марни не назвала бы Дилана Брукса самым подходящим компаньоном для совместного распития, но все же он не совсем чужой человек. И он, похоже, не торопился уходить. К тому же, сегодня вечером он тоже пил, и она подозревала, что на это у него могут быть свои причины.

Нужно быть вежливой.

– Хорошо, пожалуй.

– Еще шардоне или, может, чего-нибудь покрепче?

Возможно, ей показалось, но в голосе Дилана звучал вызов, и Марни поспешила было принять его. Она махнула официанту.

– Будьте добры, порцию текилы, два лайма и «Дос Экис». – Она повернулась к Дилану с невинной улыбкой. – А тебе?

Дилан усмехнулся:

– То же самое.

Когда официант отошел, Марни сказала:

– Я знаю – а теперь и ты знаешь, – почему я пью. А что у тебя за история. Проблемы с женщиной?

– Как ты сказала, не все печали проистекают от любви или ее отсутствия.

Теперь Марни умирала от желания узнать, в чем дело: в любви или в ее отсутствии.

– Не только у тебя одной выдался неудачный день, – продолжил он. – Хотя, раз уж я не лишился работы, то у меня он, наверно, не такой плохой, как у тебя.

Вернулся официант с их выпивкой, и Дилан, подняв свой бокал, произнес тост:

– За дерьмовые дни и выпивку, которая помогает нам пережить их.

Марни кивнула и подняла свой бокал. Дилан слизнул соль с кромки бокала, и она чуть не упала со стула от удивления.

Жизнь начинала налаживаться.

Было очень странно наблюдать, как Марни Прайс – блондинка, похожая на чирлидершу, – опрокидывает порции текилы, словно заправский выпивоха. Нельзя сказать, чтобы он много знал о ней, но Риз всегда описывала Марни, как нежную малышку, и во всех предыдущих случаях, когда Дилан встречался с ней, она вполне соответствовала этому образу.

Сегодняшний вечер доказывал, что он ошибался. Не важно, что она хотела забыть, Марни упорно шла к своей цели. И, честно говоря, он с радостью присоединился к ней. Отличный способ закончить эту чертову неделю. Обычно во время светских мероприятий Дилан ограничивался двумя порциями, предпочитая сохранять ясность ума. Но сегодня он вдруг обнаружил, что вслед за Марни пьет одну порцию текилы за другой, запивая пивом.

Марни можно было бы сравнить с ангелами Боттичелли, если бы не чертовщинка, скрывавшаяся за мягкими линиями и розовой кожей. Во всех предыдущих случаях она держалась с ним очень вежливо, но слегка отстраненно. Сегодня все изменилось.

Они обсудили все, начиная от политики и кончая первым балом Марни. Она оказалась умной и чертовски забавной. И хотя у них не было ничего общего, кроме Риз, Дилан прекрасно провел время.

Это было именно то, что ему нужно, хотя он даже не подозревал об этом.

Когда перед уходом Риз подозвала его и попросила присмотреть, чтобы Марни благополучно села в такси, он поначалу хотел отказаться, не желая тратить вечер на то, чтобы нянчиться с ней. А теперь, несмотря на невероятное количество выпитого, он ни о чем не жалел.

Марни как раз заканчивала свой монолог о том, чем женщины из южных штатов отличаются от всего остального мира:

– Я просто говорю, что не стоит связываться с южанками. Мы можем выгрызть сердце прямо у тебя из груди, и даже не поперхнемся. Более того, мы можем сделать так, что тебе это понравится, и ты скажешь спасибо. – Она стрельнула в него своими большими голубыми глазами с самым кокетливым выражением, которое он когда-либо видел.

С течением вечера акцент Марни усилился. Она растягивала слова, и в гортанном произношении гласных Дилану слышалось что-то испанское. Может, это алкоголь, а может гипнотическое звучание ее голоса, но каждое ее слово каким-то странным образом отдавалось у него внутри. Должно быть, он питал доселе неизвестную ему слабость к южным красавицам.

– Как вам удается скрывать такой акцент, мисс Марни? – съязвил он, подражая ее произношению.

– Это трудно, но у меня большой опыт. Нас учат этому на протяжении всей истории, начиная с агрессивной войны Севера против Юга.

Она добавила к названию войны лишнее слово, и Дилан указал ей на это.

Марни нахмурилась.

– Нечего издеваться. Я выпила. – Она вздохнула. – И раз уж у меня заплетается язык, значит, мне пора домой. Я чувствую себя совершенно разбитой.

Дилан ощутил легкую досаду, быстро сменившуюся чем-то другим, когда Марни облизнула губы.