Вне времени. Стихи, избранные читателями

© Г. Ляховицкая, 2020

© Genrietta Liakhovitskaia, 2020

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2020

Поэтическое мироздание Генриетты Ляховицкой

«Вне времени» – так называется эта необычная книга стихов, автором которых является Генриетта Ляховицкая. Уникальность книги, не имеющей аналога в мировой литературе, заключается в том, что в неё вошли стихи, избранные читателями, и сама книга посвящена им. Эти поэтические тексты, как и всё творчество поэтессы, отражают масштабы её личности и представлений об общих человеческих ценностях во все времена.

Уже в самом названии сборника выражена суть его содержания, обозначенная высокой духовной направленностью поэтических произведений, пытающихся найти ответы на «вечные вопросы». В наши дни миром правит конъюнктура, проникшая и в литературу. Но всё сиюминутное приходит и уходит, а истинно ценное, классическое остаётся – оно актуально всегда. Отточенный стих Генриетты Ляховицкой определяет форму своим содержанием, духовной наполненностью, совершенством русского языка, афористичностью строк, изысканным образным рядом:

 
«Молчанье – золото,
а слово – серебро»,
но часто золотом
мы платим за добро,
«серебряными»
приносимое словами —
за слово дорого
мы платим с вами.
 

Поэзию Генриетты Ляховицкой, без сомненья, можно отнести к разделу русской классики, ибо её творчество отвечает всем канонам лучших образцов классического русского стихосложения. Стихи поэтессы обладают стройной, самодостаточной формой, многоплановостью тем и ритмической многогранностью:

 
Заглянуть за предел, что очерчен
наплывающим краем Земным,
и понять, чьею силой заверчен
этот мир, несравнимый с иным…
 

В её стихах россыпи поэтических находок, например, в стихотворении «Лилии»:

 
Тончайшего фарфора изваянья
хранят они бесстрастно облик свой.
Лишь запах сладковатого дыханья
тому свидетель, что фарфор живой.
 

Генриетта Ляховицкая родилась в 1938 году в Ленинграде. С молоком матери, урождённой петербурженки, впитала не только литературный русский язык во всём его совершенстве и многогранности, но и культуру бывшей петровской столицы России. Поэтесса легко и разносторонне общается с читателем, привлекая его философской глубиной размышлений, гармонией языка и напряжённостью чувств. Эти качества, характерные для русской поэзии, являются основными средствами выражения не только в русской классической, но и в лучших образцах современной русской литературы. Это именно ту, что во все времена нравится читателю и привлекает его. Таким образом, поэтесса продолжает традиции русской изящной словесности:

 
Прислушиваюсь слухом внутренним
и взвешиваю строго «contra – pro»…
скрипит по клавишам компьютерным,
как издавна, старинное перо.
 

Генриетта Ляховицкая не зря относит себя к физикам, лирикам и философам. В её стихотворениях даны чёткие формулировки устройства мира, размышления о его обитателях, ищущих ответы на «вечные вопросы».

Наряду с десятью книгами стихов и прозы, многочисленными публикациями в различных журналах и антологиях, она, очарованная философией и одним из её аспектов – космизмом, опубликовала в 2008 году научно-популярную философскую книгу «Генер. Модель мироздания». Отсюда философский взгляд на Вселенную, на мир, на жизнь, на человека с его внутренним мироощущением:

 
Дерзнуть найти ответ на «вечные вопросы»?
Возможно, смерть, жизнь вечную спасая,
щадя росток зелёный, старость косит,
чтоб молодая жизнь цвела, не угасая?
 

Книга «Вне времени», превосходно структурированная, состоит из 14-ти разделов. Вот названия лишь некоторых из них, говорящие сами за себя: «Алхимия природы», «Лики любви», «Загадка карт влечёт», «Философский взгляд», «Петербургские строки», «Волны музыки», «Чудесята, чудо-время и другие чудеса» (стихи для детей), «О Войне и войнах», «Еврейские мотивы», показывающие библейскую мудрость и трагедию несгибаемого народа… В каждом разделе читатели разных возрастов непременно найдут для себя и замечательные стихотворные произведения, и немало прекрасных строк.

Если вначале говорилось о том, что в творческом мышлении физика пробудился лирик и философ, то, после прочтения этой удивительной книги можно с уверенностью сказать, что в лирике пробудился физик, создавший особое поэтическое мироздание, построивший свой неповторимый по духу, размаху идей и тем уникальный мир поэтических образов, вдохновений и фантазий.

 
Фантазия – плод дерзких вдохновений,
фантазия – стремленье за предел,
фантазия – предтеча откровений,
фантазия – лишь мыслящих удел.
 

Необычно для современной книги и оформление, блестяще выполненное художником-дизайнером Иваном Граве. Небольшого формата книга в винтажной обложке напоминает старинные томики стихов, изданные в прошлых веках… Вместо привычной фотографии автора – его скульптурный портрет, созданный в 1985 году известным ленинградским скульптором Петром Криворуцким. Достаточно редкое, оригинальное, возможно, уникальное решение изображения автора на обложке его книги, которая и завершается стихотворением «Старинный томик»:

 
Вот небольшая книга. Пожелтели,
как старый жемчуг, хрупкие страницы.
Пусть потускнело золото обреза —
богатство Духа выше злата Креза.
. . . . . . . . . . .
…мы в жизни современной непростой
храним духовности обрез златой,
лишь затвердела кожа переплёта.
 

Татьяна Ивлева

Посвящается читателям

Пришествие стихов

 
Стихи приходят,
будто бы извне…
 

* * *

 
Прислушиваюсь
слухом внутренним
и взвешиваю строго
«contra – pro»…
Скрипит по клавишам
компьютерным,
как издавна,
старинное перо.
 

Цена слова

 
«Молчанье – золото,
а слово серебро»,
но часто золотом
мы платим за добро,
«серебряными»
приносимое словами —
за слово дорого
мы платим с вами.
 
 
Мы мудрость жизни
в слове постигаем,
со словом мы встаём,
со словом мы шагаем,
и падаем с последним
словом вместе —
со словом боли,
или словом мести…
 

Кинжальное слово

 
Немало мир знавал
       умевших
   разить наветом
       ножевым,
притворно плакать
     об умерших
  и близить смерть
     ещё живым.
 

Соблазн слов

 
Я много лет в плену томила
свои сомненья, мысли, строки,
но всё же подоспели сроки
и буйно выплеснулась сила
        сокрытых слов.
 
 
Я удержать слова спешила —
списать нездешние уроки,
но лучшие терялись строки
и я, томясь, произносила
         обрывки снов.
 

Пришествие стихов

 
И вдруг отступит всё и, словно в пустоте
и в строгой тишине, где нежный звон один,
 
 
            в прозрачной чистоте
            с прохладой белых льдин
 
 
плывёшь так невесомо и воздушно,
и чудится, что звонкая кукушка
незримо далеко кукует свежий час:
«Сейчас придут стихи, сей-час,
            сей-час, сей-час…»
 

Как издавна…

 
Рассвет встаёт внутри оконных рам —
тысячелетья нового начало,
но время, просыпаясь по утрам,
в часах стучит, как издавна стучало.
 
 
Бесстрастный телевизора экран
показывает свежие событья,
но стонет сердце, как от прежних ран,
и не даёт, как издавна, забыться.
 
 
Стихи приходят, будто бы извне,
но бьются, словно в каменные рифы,
в «кровь и любовь, век – человек» во мне,
как издавна, в изношенные рифмы.
 
 
Прислушиваюсь слухом внутренним
и взвешиваю строго «contra – pro»…
Скрипит по клавишам компьютерным,
как издавна, старинное перо.
 

Века поэзии

 
Век Золотой в поэзии ушёл.
Серебряно затем звучала лира.
На грубый холст сменился неба шёлк,
и смяты войнами основы мира —
 
 
век Бронзовый в поэзии настал:
всё меньше в ней гармонии высокой,
вопящим ртом заменены уста,
и вместо роз – чертополох с осотом…
 
 
Что далее? Ужель замкнётся круг
и Каменный возникнет на пороге —
оскал звериный, хватка цепких рук,
нет колеса и даже нет дороги?
 
 
Но в первый раз в неведомом «тогда»
дикарь косматый вздрогнет и проснётся.
Увидит он, как падает звезда,
но не оскалится, а улыбнётся.
 

Проба подлинности

 
Не только «короля играет свита» —
законом иерархии любой
становится имён случайный свиток,
составленный несведущей толпой.
 
 
Не коронуйте загодя поэта
среди текущей суеты сует!
Легко смывает позолоту Лета,
лишь время ставит мету: «Се поэт».
 

Закат и поэт

триптих

1

 
Ранний вечер – собранье последствий,
длинный день отшумел и погас.
Притомилось, набегавшись, детство —
засыпает под плавный рассказ.
 
 
Небывалое в нём достоверней,
чем на камне впечатанный след.
Может быть, этой сказкой вечерней
начинается в детстве поэт?
 

2

 
Заглянуть за предел, что очерчен
наплывающим краем Земным,
и понять, чьею силой заверчен
этот Мир, несравнимый с иным —
 
 
проникать за пределы способен
лишь стремительный солнечный свет,
или разум, что богоподобен,
или, интуитивно, поэт.
 

3

 
Стихает дневное волнение,
звучанью – молчанье в ответ,
стекает тенйй удлинением
на Западе гаснущий свет.
 
 
Игра лучезарной беспечности —
померк света с тенью дуэт…
Всего за мгновенье до вечности
уходит из жизни поэт.
 

По образу и подобию

«И сотворил Бог человека по образу Своему…

И был вечер, и было утро: день шестой».

Ветхий Завет. Бытие

 
Итак, «сотворены по образу» Творца —
подобием Его на свет мы рождены.
Каков же образ тот – без тела, без лица?
Так в чём же можем быть Ему подобны мы —
песчинки перед Вечным и Безмерным?
Ужели могут быть недостоверны
слова из древних свитков мудрых:
«И вечер был, и было утро…»?
 
 
Ошибка наша – в Божьих дней счисленье:
когда творишь, впадаешь в упоенье,
которое не знает слова «время» —
там нет его, где муки и боренье
сопутствуют рождению творенья.
 
 
Не может человек по Божьи дни считать,
но в творчестве он может испытать
и вдохновение, и напряжённость,
и даже Вечности непротяжённость —
подобно Богу он на то способен
и только в этом он богоподобен.
 

Алхимия природы

 
Спокойно,
     средь свободы
вершится
     вечная алхимия
          природы.
 

* * *

 
…И ясный,
          как кристалл,
в оправе радуги
          омытый мир
                      блистал.
 

Ручей

 
Упруго струясь и играючи прыгая,
журча и внезапными каплями брызгая,
среди неподвижных суровых камней
течёт неуёмный весёлый ручей.
 
 
И столько в нём детского,
                     столько беспечного —
от солнца, от ломкого льда,
                     от извечного!
 

Молния

 
Ты за зигзагом – зигзаг
в тучи вонзаешь как стяг.
Что ты такое? Скажи!
Кто в тебя силу вложил?
Как ты находишь пути
с неба на землю сойти?
 
 
Жженьем бичующих розг,
вспышкой, пронзающей мозг
светом над формул скопленьем —
в муках рождённым решеньем,
вскриком сквозь гнёт немоты,
блеском среди черноты,
диким сверкающим взглядом,
мощных борений разрядом —
     в жути своей красоты
     миру дарована ты!
 

Жизнь дня

 
День, молодой с утра,
весел, не знает утрат.
 
 
В зените он горд, калён,
светел, упорен, силён.
 
 
К вечеру горбится день,
косую бросает тень
 
 
и, солнечный слиток истратив,
       тает в закате…
 

Прощальный аромат

 
   Три розы на резном столе
в изысканно-простом бокале —
          ручной работы
              хрустале,
          от зла срезанья
              отдыхали
                   и,
      позабыв об этом зле,
 в последний раз благоухали.
 

Ранняя осень

 
Молодая осень
на исходе лета
заплетает косы
золотого цвета,
весело рядится
в яркие обновы —
сарафаны-ситцы
из листов кленовых,
бусы ягод нижет,
губы красит соком,
наклонясь пониже
к зеркалам глубоким…
Но узнав, что птицы
собрались в дорогу,
осень огорчится
и всплакнёт немного.
 

Дождь осенью

 
О чём, природа,
            слёзы льёшь?
 
 
Что плачешь
            днём осенним ты?
 
 
Весной ведь
            снова обретёшь
 
 
свои желанья
            и мечты.
 

Алхимия природы

 
Склоняясь над ретортами, веками
алхимики шептали заклинанья —
они искали философский камень,
который бы исполнил их желанье
и в золото бы вещи превращал —
желанен людям дорогой металл.
 
 
А каждой осенью, спокойно,
         средь свободы,
         вершится вечная
         алхимия природы —
                  она,
         неисчерпаемо богата,
         деревьев листья
         превращает в злато.
 

Дыханье холода

 
Под вечер небо на закате
                           стало ало —
предвестием
               идущих холодов,
 
 
и невесомыми
               монетами опало
к утру всё золото
               с простуженных кустов.
 

Ладонь осени

 
    Лист кленовый —
       пятипалый,
 как распятая ладонь…
 
 
    Влажной осенью
          усталой
сохраняет лист опалый
 солнца летнего огонь.
 

Плач осени

 
    Заламывая ветви,
       стонет осень,
     срывая с головы
цветистый свой платок,
 
 
   и пальцами дождя
 стучит в окно и просит
   спокойствия, тепла
   и тишины глоток…
 

Желанный отдых

 
Вот осень дунула,
срывая прочь с полей
и вянущих садов
цветную простыню
трав, листьев и плодов.
 
 
И графика ветвей
прозрачна и ясна,
и вся природа ждёт
целительного сна
в объятиях зимы.
 
 
Так ночи ждём и мы…
 

Неувядание

 
          Уже начало ноября,
       но листья, золотом горя,
родных ветвей почти не покидают,
  как будто возвращенья ожидают
         тепла ушедших дней.
 
 
         Так и с душой моей —
      она горит, она не увядает,
 от жизненных ветвей не отпадает,
хоть, голову мою обильно серебря,
     уже пришло начало ноября.
 

Внезапный снег

 
  На траву зелёную
       снег упал,
 
 
словно обнажённую
      душу сжал,
 
 
 и застыла, ломкая,
       полегла…
 
 
Заклубилась колкая
      злая мгла.
 

Зимнее небо севера

 
Как чёрная ворона ночь темна
и держит в клюве сыр луны дырявой.
 
 
Снег падает неслышной тенью сна
на ветви старые сосны корявой.
 
 
Лисою рыжей в небе промелькнёт
в венце морозном солнечное блюдце,
 
 
и сыр из клюва с неба упадёт,
чтоб часом позже вновь назад вернуться.
 

Стужа

 
Белей стволов вершины у берёз,
  над солнцем – льдистый круг
          короной царской,
 
 
              и цепенеет
          сладостно мороз,
            сжимая землю
         ласкою январской.
 

Утро после вьюги

 
     Метались мысли. Голова
моталась в пролежне подушьем,
     всю ночь бредовые слова
   давили тягостным удушьем.
 
 
     Крутило, вьюжило, мело
               всю ночь.
     А утром – всё нормально.
              Улёгся снег.
        Кругом крахмально,
    и в мыслях чисто и светло.
 

Графика зимнего утра

 
Февраля чёрно-белое чудо
завиднелось картиной в окне.
Безупречная графика всюду,
неподвижны деревья во сне.
 
 
Только крупная тёмная птица
нарушает картины покой —
на графитные ветви садится,
снег ссыпается лёгкой мукой.
 
 
Наконец-то она улетела,
неуклюже махая крылом —
унеслось чужеродное тело.
Спят деревья предутренним сном,
 
 
и застыли в недвижности ветви,
тени снежные нежно лежат…
Создаёт эту графику светлый
Божий гений все зимы подряд.
 

Предвесеннее

 
Холод и снег
           истомили людей,
 
 
льдины плывут
           стаей белых ладей,
 
 
солнце, заковано
           туч пеленой,
 
 
робко, стыдливо светит…
 
 
Но всё-таки остро пахнет Весной,
       и звонче смеются дети.
 

Апрель

 
Весна настала. Вновь апрель
сияет солнцем, хмурит тучи,
 
 
и зелень пробивает прель,
и предвкушенье лета мучит
 
 
непредсказуемостью сроков
желанного тепла прихода,
 
 
    и своевольная погода
даёт нам множество уроков
         для усмиренья
          нетерпенья…