Такси счастья

«Выше голову!» – сказал палач, надевая петлю.

С. Ленц

Эта история началась задолго до Нового года. Собственно, Новых года в ней три! Впрочем, обо всем по порядку…

Часть 1
Блондинка не в шоколаде

До октября Сашина жизнь была в полном шоколаде. Причем швейцарского качества! Но жизнь – штука коварная. Как известно, все стремится перейти в свою противоположность. И вот швейцарский шоколад превратился в… Как говорил Сашин любимый писатель Воннегут:

«Вопрос: Что за белое вещество в птичьем дерьме?

Ответ: Тоже дерьмо».

А ведь ничто, как говорится, не предвещало…

У Саши было если не все, то многое: хорошая и, что немаловажно, высокооплачиваемая работа, приличная квартира практически в центре Москвы (хотя и не собственная, а съемная), любовник и множество идей, как разнообразно и ярко прожить жизнь. А жизнь-поганка взяла и внесла свои коррективы. В виде кризиса.

Грядущим кризисом начали пугать еще в августе, когда в мировой экономической системе что-то не срослось. Ухнуло на Западе и слабо отозвалось на другом конце деревни – в нашей Раше. Но россиян так просто не напугаешь – мы сколько всего пережили (панцирь – броня! фиг ухватишь!), а потому большинство сограждан панике не поддались и прожили август с сентябрем, особо не напрягаясь. Ну, кризис и кризис, авось рассосется, стороной пройдет.

А вот и не прошел.

Саша трудилась в компании, производящей смыслы. То есть формально они занимались рекламой и пиар-технологиями, но фактически продвигали уже не товары, а создавали для людей смыслы. Это когда надо придумать для человека потребность в чем-либо – товаре, услуге, чтобы он сам поверил, что они ему действительно необходимы. Ведь уверовав, клиент сразу отправлялся в погоню за статусом и фетишем и покупал, покупал… Короче, они, как и все прочие рекламщики, разводили людей на деньги. И судя по результатам, у них это неплохо получалось. В этой конторе Саша числилась ведущим специалистом по созданию и раскручиванию торговых марок и с директором Пашей была на короткой ноге.

В октябре Паша вызвал Сашу к себе в кабинет и с интонацией, с какой обычно пугают маленьких детей, спросил:

– Сань, слыхала, кризис?!

– И что?

Он добавил траурным голосом:

– Дело швах, Сашка, мы разорены!

Она не поверила: как гром среди ясного неба! Вроде вросли в почву отечественного бизнеса прочно, рекламная контора не из последних, и вдруг в одночасье, – усе, приплыли? Может, Паша паникует и преувеличивает масштаб?

Но Паша признался, что обошелся без преувеличений:

– Саня, представь полный трындец, а на самом деле все еще хуже!

При этом вид у него был отнюдь не жизнеутверждающий. Надо же, неделю назад он походил на человека, позволявшего себе слетать пообедать в Париж, а сейчас убедительно выглядит в образе чувака, у которого действительно «на самом деле все еще хуже!». Толстый Паша даже осунулся…

Но Саша со своим идиотским природным оптимизмом выступила в мажоре, мол, отставить панику, все исправим, наладим, вырулим, куда надо!

Паша саркастически хмыкнул:

– Семенова, нам с тобой на биржу безработных пора выруливать! – И сообщил, что у владельца конторы, Н., серьезные финансовые проблемы: – Большие проблемы, очень большие! Из таких не выруливают! И дело вовсе не в нашей вшивой конторешке, которая для него вообще нагрузка к основному бизнесу, а в том, что он теперь все свои «заводы, газеты и пароходы» пустит с молотка!

Вот так. Другая бы на Сашином месте истлела от подобных новостей, а она – ничего… По инерции еще трепыхалась, услужливо подсказывая варианты:

– А давай мы с Н. поговорим, обсудим проблему?

– Какая ему радость с нами общаться? – усмехнулся Паша. – Да и о чем?

– Попробовать-то можно! Вспомни главный закон пиарщика! «Самое важное – управлять общением. Любым!»

– Каким общением? – зло спросил Сашин босс. – Мы в полном дерьме!

– Но не бывает безвыходных ситуаций! Не в первый раз, может, все еще обойдется!

– Слушай, иди, а? – взмолился Паша. – Меня от твоей жизнеутверждающей философии тошнит.

И тут Саша взбесилась и позвала Пашину секретаршу.

На длинных ходулях прибежала секретарша Катя. Где таких клонируют? Метр восемьдесят пять, не иначе! Прочирикала, типа, чего изволите?

– Катя, принеси этому придурку канцелярскую корзину – его тошнит!

Паша вяло и добродушно заметил, что юмор в данной ситуации неуместен.

Саша пожала плечами:

– Почему неуместен? Живые ведь люди…

Паша заколыхался крупным телом то ли от смеха, то ли от истерики:

– Мы уже не живые, детка. Все, я сбитый летчик! И ты сбитый летчик! И она. – Он взглянул на Катю и осекся. – Ну, такую смазливую куклу вряд ли собьешь, быстро найдет аэродром для новых полетов!

Катя гордо удалилась, породистым экстерьером подтверждая правоту Пашиных слов.

– Что мне теперь делать? – поинтересовалась Саша, сознавая, как глупо звучит ее вопрос.

– Отдыхай, Семенова! Все!

И вот она, уволившись по собственному желанию, отправилась «отдыхать».

Нет, конечно, Саша не сдалась без боя – на следующий день после увольнения резво поскакала в другие рекламные конторы искать аналогичную работу. На нее везде смотрели с недоумением, делая большие испуганные глаза: «Как, вы не знаете? Заказы на рекламу сократились вдвое! Мы едва сводим концы с концами! Зачем нам сейчас новые сотрудники?! Своих бы прокормить!»

Выяснилось, что кризис накрыл значительную часть рекламного рынка. Все, господа рекламисты, малина кончилась… Оказывается, народ больше не хочет придуманных смыслов, которые вы ему впаривали! Надо же… Может, начнет, наконец, соображать самостоятельно? Ему, народу, возможно, и на пользу пойдет, а вот Саше нет, потому что она фиг куда устроится по специальности.

Итак, теперь она безработная. И это не Америка времен Великой депрессии, а Россия, двадцать первый век. А вот безработная…

Отгадайте загадку:

«Коричневое и звенит?

– Навозззззззз!»

Жизнь Саши Семеновой после того, как ее догнал кризис!

«Пришла беда – отворяй ворота!» – гласит народная мудрость. И, видимо, что-то в этом есть, потому что у Саши все, увы, вышло по этой безрадостной схеме.

Предыстория…

Любой психотерапевт что скажет? Рисовать из минусов плюсы. Особенно если больше не из чего.

Оставшись на бобах, Саша решила нарисовать большой жирный плюс в области своей личной жизни, на которую, чего греха таить, из-за работы отводились лишь крохи времени. А теперь можно полностью отдаться личной жизни. Наладить ее, так сказать… Перевести отношения с любовником на качественно иной уровень.

– Игорь, нам срочно надо встретиться!

Любовник отреагировал на звонок вяло. Спросил, чего случилось, и точно ли «сильно надо»?

Ну, понятно. Она ведь позвонила не в свой день. Сегодня среда. А у Саши – вторник, четверг и суббота. Для их встреч с Игорем отведены эти дни. Такое расписание полетов. Уже два года – незыблемо. А в остальные дни у него нелетная погода. Он дома. С женой.

– Игорь, мне точно надо встретиться! Не так часто я тебя прошу. И не скрипи, пожалуйста.

Согласился. Но без энтузиазма.

Встретились в любимом ресторане. Приветствуя, любимый мужчина не поцеловал Саше руку и не преподнес роскошного подарка, например, кольца с бриллиантом или ключей от нового авто. Вообще ни черта не преподнес, даже цветов. Хотя уж цветы мог бы… Избаловала его Александра, посадила на шею. Расслабился Игорь, думает, что Саша навсегда с ним и никуда не денется. Зачем заморачиваться такой мелочью, как подарки и прочие знаки внимания?

Забавно: два года назад он был другим. Трепетно заглядывал в лицо, нежно держал Сашу за руку, будто они школьники, и уж такой мелочью, как цветы, баловал регулярно.

Всего два года прошло, а Игорь стал совсем другим человеком. Метаморфозы не из приятных.

«Какой-то он усталый. Словно пожевали и выплюнули, – подумала Саша. – Сорок лет мужчине, а он уже того… мышей не ловит. Брюшко растет, и лысинка подсвечивает».

– Ну? – поинтересовался Игорь.

Это означало, что он ждет от нее разумного объяснения, с чего ей вдруг приспичило встретиться не в специально отведенный день.

– Мне так захотелось тебя увидеть!

По выражению его лица Саша поняла: неправильный ответ. Не рад. Едва удержался от вопроса: «И только-то?»

– Меня с работы уволили.

Он встрепенулся:

– Да ты что?

Саша ему, как другу, все выложила.

Нет, она не ожидала, что он скажет: «Любимая, да не бери в голову, какие пустяки! У тебя теперь нет работы и средств к существованию? Ха! Так это не проблема! Главное, дорогая, что у тебя есть я! Мужчина, который решит все твои проблемы и обеспечит этими самыми средствами. И не думай даже отказываться!»

Нет, таких слов Саша и не ждала, поскольку девушка самостоятельная и привыкла сама заботиться о себе, однако… Неужели она не могла в этой сложной ситуации не надеяться хотя бы на поддержку и сочувствие любовника? Ну так, чтобы чуть-чуть проникся, пожалел, притворился – ну что тебе стоит?! А вот и не до-ждалась. Ни поддержки, ни сочувствия.

Смешно. Игорь как будто испугался. Нет, может, ей это показалось, и она зря на мужчину наговаривает, но… Прямо навязчивое ощущение. Через минуту оно усилилось.

– И что ты теперь намерена делать, Саня? – с тревогой спросил Игорь, будто упреждая возможный неверный ответ, дескать, уж не рассчитываешь ли ты на меня?

«Да ладно, успокойся, Игорь, не рассчитываю. Как-нибудь сама вывернусь. Не в первый раз».

Это она так подумала, а вслух произносить не стала. Зачем?

– Что я собираюсь делать? Другую работу искать.

– Так ведь кризис. Везде безработицей пугают.

– Не сгущай краски. Полагаю, не все так мрачно. Хорошие специалисты на дороге не валяются, – ответила Саша бодрым постановочным голосом, хотя сама в то, что говорила, не верила.

Да, гордая. Не хочет выглядеть жалкой ни в глазах любовника, ни в чьих бы то ни было.

– Ну, может, и повезет, – произнес Игорь, и она поняла: и он не верит.

Между прочим, в народе говорят, что нужно остерегаться людей, лишающих нас веры в себя. Согласно этому совету Саше надо немедленно бежать от Игоря куда подальше. Потому что он сейчас лишает ее веры в себя!

Игорь принялся за ужин. Без особого аппетита, впрочем. Грустно поник над тарелкой. Ой, что с людьми делается… Раньше у него был отменный аппетит и вкус к жизни. Нет, если он за столь короткое время – всего-то три года – так быстро мутировал в мужчину системы «без чувств и желаний», и если причина подобных перемен в Саше, то это не делает ей чести ни как женщине, ни как человеку. Но, кажется, дело не в ней.

– Игорь, у тебя что-то случилось?

Вот! Игра в морской бой. Попала! Точный выстрел. Игорь оживился.

– Да! Случилось!

Все-таки Саша дура набитая, ясно же: надо было сразу с этого вопроса начинать, а не со своих дурацких проблем. Кому они нужны вообще?

– Я разорен, Саша!

Значит, кризис и его сжал могучей беспощадной лапой.

Игорь – бизнесмен средней руки. До олигарха он бы и без кризиса никогда не дотянулся, но дела у него шли вполне сносно – имел собственную контору. Что-то куда-то поставлял. А тут сначала рухнул один из его постоянных поставщиков, затем другой, потом крупный заказчик, вскоре самый крупный, и, наконец, они все повалились, как кегли в боулинге.

– И что теперь?

Он едва не зарыдал:

– Не знаю, что теперь! Буду продавать свою недвижимость.

Саша опечалилась. Прониклась сочувствием. Оно и понятно – продавать все, что нажил непосильным трудом, – беда-то какая! Хорошо хоть нажил квартиру, – три! – в Москве и дачу в месте, которое в любой кризис будет пользоваться спросом. В активе также пара автомобилей. В принципе, если все продать, можно, наверное, безбедно жить лет десять. Даже с такой женой, как у Игоря. Страшная, говорят, мотовка. Саше однажды довелось ее увидеть – такая вся из себя голливудская блондинка. Ей бы, кстати, может, и полезно было бы слегка задуматься о жизни и сообразить, что деньги не на деревьях растут!

Игорь отодвинул тарелку, не съев и половины. Больно смотреть на человека – как убивается!

– Игорь, да ладно тебе… Не конец света! Пройдет время, все наладится, будет у тебя новый бизнес лучше прежнего!

Молчит. Не реагирует.

– Игорь, ну главное-то что?

– И что? – обеспокоился он.

– Ты жив, здоров, и жизнь продолжается. А деньги – да бог с ними!

– Тебе хорошо говорить!

Саша сказала спокойно, стараясь не раздражаться (ну да, конечно! Ей хорошо! А чего хорошего, если ее с работы вышвырнули вон):

– Игорь, может, ты забыл? Пятнадцать минут назад я тебе сообщила о том, что меня уволили. И я теперь безработная!

Он с пренебрежением махнул рукой:

– Да подумаешь! Тебе-то что? У тебя есть кредиты?

– Нет.

– Вот видишь! А у меня, знаешь, сколько? А кредиты, как ты понимаешь, надо выплачивать! – И посмотрел сначала торжествующе, а потом с укоризной, дескать, ну что ты ноешь, когда у тебя даже кредитов нет. Бессовестно с твоей стороны! И опять углубился в свою мировую скорбь.

Бедный… И женатый, и кредиты на нем… И по лицу видно, что проблемы Александры Семеновой ему ни к чему.

Саша уставилась на любовника, а он… Как говорил поэт Гейне, был печален, «как покойник перед отпеванием». Можно, конечно, поругаться. Например, тарелку об пол грохнуть или сцену закатить, но только зачем? Что это изменит? Не честнее ли признаться себе, что их отношения зашли в тупик? И экономический кризис здесь ни при чем. Это кризис отношений.

– Извини, Саня, я очень устал… Давай встретимся в другой раз? Я на неделе тебе позвоню. – И замялся.

А Саша знает: не позвонит и не вспомнит. Все. Финал. Будет ли она настолько щедра и великодушна, что сделает вид, будто поверила в его ложь? Будет!

Она вздохнула поглубже и сосредоточилась на христианских чувствах:

– Хорошо, Игорь. Звони…

Он обрадовался, как школьник, которого вдруг отпустили с урока. «Уже все? Я могу идти?» Да иди! На все четыре стороны! Свободен!

Из ресторана вышли вместе.

Дежурный поцелуй, скорее дружеский, и все. Он сел в свою тачку. Саша в свою. И разъехались.

Всю дорогу в машине она захлебывалась слезами – впору «дворники» включать – и задавалась риторическим вопросом: почему ей так не везет в личной жизни? Между прочим, Игорь – уже вторая попытка. Была первая, в другом виде спорта – замужестве. Да, была когда-то и Александра замужней дамой. Не сказать, что долго (пять лет) и счастливо, но была. Впрочем, это отдельная история, она впереди. Пока обойдемся сухой констатацией: через пять лет Саша с мужем Сережей развелась. И не важно, что за этой самой, будь она неладна, констатацией много боли, разочарования и бессонных ночей.

Пять лет они с Сережей были вместе, а потом такой же, как и в первом случае, финал.

Включая боль и разочарование.

Игорь в Сашиной жизни появился через полгода после ее развода (побыть свободной дамой ей пришлось недолго). Познакомились они совершенно случайно (для тех, кто в случайности верит).

Той весной Саша старалась загрузить себя работой и разными делами, желая отвлечься от невеселых мыслей по поводу неудачного брака и прочих рефлексий. Днем она выматывалась на работе и была загружена настолько, что никакие мысли ее не посещали. Но оставались вечера – тягомотные и одинокие, будто созданные специально для визитов исключительно депрессивных мыслей. Было очевидно, что вечера одинокой женщины надо чем-нибудь заполнить. И Саша решила научиться водить машину. Дело хорошее – пригодится!

Сказано – сделано! Вот уже курсы закончены, права получены, осталось лишь разжиться самим средством передвижения. И Саша купила автомобиль. Сейчас, с высоты приобретенного опыта, который, как известно, сын ошибок, она понимала, какую глупость сваляла. А просто взяла и, ни с кем не советуясь, купила машину.

Ее первой машиной стала раздолбанная, видавшая виды Авдотья. В смысле, тачка «Ауди». Саша купила ее по сходной цене, не заморачиваясь на такие понятия, как пробег и износ.

Некоторое время ей даже удалось побыть счастливой и гордой, а потом удачное приобретение начало сыпаться. Но до этого Саша успела нарыть на задницу (своего авто) приключений.

Начинающий водитель Александра Семенова на парковке не справилась с управлением, а проще говоря, не рассчитала силенок и вмазалась задом Авдотьи в чужой новенький Крюгер («Ленд Крузер»). Главное, все так быстро произошло, – одно неверное движение, и бумс – куча проблем.

«Фу», – вздохнула Саша и не выдохнула, потому что у нее имелось предубеждение против граждан, передвигающихся на Крюгерах.

Ах, Санькина несчастливая судьба! Нет бы вписаться в какую-нибудь Моську (старый добрый «Москвич»), а еще лучше «зверожопец» (и чтобы из него вылез приветливый дедушка и совсем не зло поцокал языком: «Что ж ты, доча, творишь?» А Саша ему: «Все оплачу, дедушка, не сомневайся!» И оплатила бы, какой разговор…).

А с Крюгером иная ситуация… Но делать нечего – надо ответ держать. Вышла Саша из своей тачки на полусогнутых, готовая к суду Линча. Из Крюгера тоже хозяин появился, с видом многообещающим. Крепенький такой брюнет, примерно Сашиного возраста, хмурый и взъерошенный. И обложил ее, как из пулемета. Непечатно, естественно.

Она ответила жалобно, а может, и жалко:

– Ну зачем так, мужчина. Все-таки перед вами девушка!

Тут пулемет замолчал. Крепыш посмотрел на нее и задержался взглядом чуть дольше приличного. Видимо, внутренне согласился с тем, что да, девушка…

– И что мне с тебя, красивая девушка, взять?

А Саша улыбается, как дура, и молчит.

Позднее он долго смеялся над ее средством передвижения и почему-то назвал его «лохматым». Саша даже обиделась, мол, что вы смеетесь, мужчина? На свою прическу посмотрите. Он захохотал и объяснил, что «лохматой» называют очень старую машину, потому что местами она прогнила настолько, что ржавый металл торчит лохмотьями.

– Неужели? – усомнилась Саша. – Зачем вы на нас с Дуней наговариваете?

– Не торчит, так скоро будет! – уверил крепыш и издевательски ухмыльнулся.

Саша его возненавидела. Экий сноб из Крюгера!

– Скажите, сколько я вам должна, а насмехаться не надо!

– Меня зовут Игорь, – неожиданно произнес он. – А тебя?

Они продолжили выяснять отношения в ближайшем кафе. Игорь из Крюгера оказался симпатичным и жаждал не Сашиной крови или денег, а общения.

А ей, как девушке в свободном полете или разводе, общения тоже хотелось. Так из одной аварии и двух одиночеств получился роман длиною в четыре года.

Вот как бывает – одно неосторожное движение на парковке, и ты попала на четыре года. Сейчас Саша думала, что лучше бы она тогда ограничилась материальным возмещением убытков. Расплатилась бы с Игорем, и теперь не пришлось бы лить слезы.

Хотя следует признать, что их отношения, особенно в первые два года, ее полностью устраивали. Они не без приятности проводили время, не строя глобальных планов насчет друг друга, Игорь дорожил ею, был внимательным и чутким, и Саше этого хватало если не для счастья, то для того, чтобы не чувствовать себя одинокой. Но в последний год что-то стало меняться…

Игорь все чаще замыкался и смотрел мимо Саши в пространство.

Однажды в каком-то отеле она обратила внимание на пару, обедавшую за соседним столом: красивая холеная дама лет сорока и ее седовласый спутник чуть старше. Видимо, муж и жена со стажем. Они жевали в полном молчании, не видя друг друга, каждый сам по себе…

Саша тогда подумала: «Жуть какая, не хочу так…»

И вот сегодня в ресторане они с любовником, очевидно, напоминали ту пару. Подтверждая полный кризис отношений.

Рыдая, сморкаясь в платок, Саша валялась на диване, поверженная очевидной несправедливостью и жестокостью мира, а мир над нею посмеивался и глумился, дескать, что, не ожидала? Не ожидала! Ударили внезапно. Без предупреждения.

Тут зазвенел злобный комар Сашиного подсознания:

«Чего внезапного? Не знала разве, что твой Игорь – сто восемьдесят сантиметров на восемьдесят килограммов инфантилизма. Безответственности. Слабохарактерности. Ничтожества, черт побери! И поняла ты это не сейчас, а давно, но продолжала с ним отношения! А почему? Потому что сама на сто семьдесят сантиметров шестьдесят килограммов инфантильна. И слабохарактерна. Закрывала глаза на недостатки Игоря, потому что тебе были удобны эти отношения! Не так ли? На что-то серьезное у тебя не было ни времени, ни сил, потому что у тебя всегда – работа, работа, и на десерт она же!»

«Ну, допустим, – всхлипнула Саша, – моя вина есть. Не отрицаю. Но неужели это все?!»

«А чего тебе еще? Или ты от него хотела кошелек, шпагу, сердце и бессмертную душу в пользование на веки вечные?»

«Да, хотела!»

«Этого тебе, между прочим, никто не обещал!»

В общем, да, не обещал.

Внутренний чертик захихикал: «А чего тогда возмущаешься? Предъявы миру адресуешь?»

Саша оборвала нудящего комара – чертика – грозного обвинителя (она, кстати, давно заметила, что в ней будто сидит народный судья, который часто ее совестит, иногда совсем не к месту!) и возопила со всем пылом искренности:

«Я женщина! Человек! И, как любой человек, хочу теплоты. Нежности. Чтобы иногда меня кто-нибудь просто приласкал. По голове погладил. Что тут непонятного?»

Чертик упал под стол и стал там кататься от смеха.

«Ну, вот и погладил!»

Саша пнула его, чтобы он заткнулся, и снова погрузилась в невеселые размышления.

Конечно, если мыслить системно, то вполне можно додуматься до мыслей в стиле: «Если Игорь не прошел проверку на вшивость теперь, то, может, и к лучшему? Потому что дальше нам обоим было бы только хуже!» Но не всегда можно позволить себе такую роскошь, как системное мышление, иногда захлестывают эмоции, и нечто такое, сугубо женское, и…

Сейчас именно тот случай.

 
«Уж если ты разлюбишь, так теперь, когда весь мир со мной в раздоре»…
 

Однако хватит ли у нее запаса прочности?

А может, Саша сама во всем виновата? Например, ее подруга Света утверждает, что в отношениях мужчины и женщины Саша априори выбирает проигрышную позицию.

«Ты, Саня, невозможная дура! Потому что искренность – не та основа, на которой строятся успешные отношения».

Услышав сей житейский постулат, Саша удивилась и возразила, мол, как же так, нас учили, что именно искренность, забота о мужчине, самоотверженность и преданность красят женщину.

А Света захихикала: «Выплюнь и забудь эти сто раз пережеванные истины. Посмотри на меня!»

Саша посмотрела. Внимательно. Видимо, в Светиной теории эгоизма, как залога успешной семейной и прочей жизни, здравый смысл есть. Потому что Светин муж, Витя, жену обожает и даже, кажется, робеет. Смешно, такой большой, толстый Витя, уважаемый депутат от правильной фракции, а побаивается собственную жену.

Светино правило номер один: надо быть стервой.

Светино правило номер два: если не получается с номером первым, надо хотя бы казаться стервой. Притворяться.

Стервой же определяется особь женского пола, которая не привыкла заморачиваться на предмет всяких там морально-нравственных принципов. Она помнит, что мужчины – вчерашние обезьяны, позавчерашние питекантропы, то есть существа исключительно примитивные и жалости не достойные. Церемониться с ними нечего! Их надо использовать и позволять им любить тебя – все равно больше ни на что не пригодны.

«А ты, Александра, не стерва! И что хуже всего – не пытаешься ею казаться!»

Но у Саши и не получится. Что она, актриса больших и малых драматических театров? Она всегда спотыкается о свою искренность, как о ненужный хлам.

А может, причина Сашиных неудач на личном фронте в чем-то ином?

Внешность? Нет, она не жалуется и не упрекает создателя за халтуру…

Конечно, имей Саша возможность самой выбирать для себя внешность, она бы выбрала что-нибудь другое. Позатейливее, поизящнее. Поаристократичнее…

Но выбрать никто не позволил. Вообще не спрашивали. Дали: рост около среднего (Саша бы, ясен пень, взяла побольше), волосы цвета мышиного (зря – ей идет цвет «очень светлый блондин»), фигуру, увы, склонную к полноте (на всю жизнь приговорив Сашу к диете!), короче, если рассматривать по отдельности, получается безрадостно, а в общем и целом то, что называется Александрой Семеновой, выглядит вполне пристойно! Бывает и хуже. Кстати, эти самые женщины системы «хуже не бывает» зачастую весьма счастливы именно в личной жизни!

Саша проживет как-нибудь и с этим набором. Волосы выкрасит – не проблема, поставит себя на высокие каблуки, введет запрет на пироги и всякую сладкую сволочь. А что нельзя добавить или исправить, компенсирует обаянием.

Проблема не во внешности. А в чем? Надо бы ей разобраться, понять, потому что хочется чего-то такого… настоящего.

А еще завыть хочется. Примерно так:

«И что, вот это все, и больше ничего не будет? Значит, был у меня муж Сережа, потом любовник Игорь с постным выражением лица, и все? Личная жизнь Саши Семеновой закончена? А где же бурные страсти, переживания, масштаб подлинной драмы? Ведь я на них способна, поверьте! Так полыхну, что мало не покажется!»

Но черт с ними, с причинами, когда следствие беспощадно мстит полным одиночеством, и в тридцать лет в пустой квартире мается женщина! Экономический кризис! Кризис жанра! Кризис отношений! Ну и так далее, по списку.

А в детстве Саше много чего обещали: полцарства в награду, принца на белом коне и подвиги во славу прекрасной дамы. Сначала мама с бабушкой рассказывали ей сказки о всяких золушках, с первой страницы обреченных на счастье; потом она сама читала про удачливых замарашек и уверовала, что в жизни всякой женщины однажды появляется любовь и возникает полная взаимность с каким-нибудь симпатичным благородным принцем.

И Ассоль непременно дождется парусов самого чистого алого цвета…

Мамашки, вот чего вам Саша скажет, вы своим дочкам такие сказки не рассказывайте. Неправда потому что. И книжки с этой чушью куда-нибудь подальше запрячьте. Или на помойку снесите. Дочки имеют свойство вырастать. Они превращаются во взрослых женщин со своими представлениями о том, как должно быть, и утыкаются в стену того, как есть. Сильно разбивают голову, пытаясь эту стену пробить, пока до них, наконец, не доходит, что все сказки, на которых их взращивали, враки… К тому же опасные.

Ассоль состарится, так никого и не дождавшись, и превратится в ворчливую бабку из соседнего подъезда.

А тут еще осень. Гусей унылый караван, тихое увядание, в общем, исключительно благоприятный фон для расцвета всяческих синдромов и неврозов. Ох, захандрила Саша серьезно… И вот спрашивается, как в нашей деревне прожить без нагана?

Все, приплыли. С карьерой – минус. С личной жизнью – полный незачет. С чем она себя и поздравляет.

«Ты думала, что незаменимая? А незаменимых людей, Саня, нет. Сиди теперь на печке и кости грей!»

Впрочем, сидеть на печке неконструктивно. Надо бы поискать работу. Куда пойти, кому продаться? Извечный русский вопрос.

Стала Саша шуршать по газеткам и на сайтах – искать свободные вакансии и всякие конторы обзванивать. И не без печали обнаружила, что Россия-мать – страна большая, людей в ней видимо-невидимо, а людей, конкретно озабоченных поиском работы, еще больше. И Сашу не то чтобы паника охватила, но что-то близкое к этому.

Нет, не подумайте плохого, она честно старалась панике не поддаваться и себя подбадривала. Хорохорилась даже – ну и подумаешь, что безработная, а зато свобода! Много ничем не занятого времени! Сколько дел можно переделать, задуматься, наконец, о чем-то главном, важном, что за суетой и вечной спешкой ускользало. Вот теперь и начнется настоящая жизнь, полная безмятежных радостных дней!

Ага! Как бы не так. Первый день вольной Сашиной жизни, предназначенный для мыслей о главном и вечном, оказался довольно печальным, а если совсем честно – паршивым. И второй, и третий, и все последующие.

Вот в детстве… Помните, как ждешь обычно летних каникул? Мечтаешь о них, потому что там свобода и другая жизнь. И когда лето наступало, это называлось «счастье». И дни были безмятежны и радостны. Даже став взрослой, Саша ждала лета, и счастье называлось «отпуском».

А сейчас что? Казалось бы, тот же отпуск – не надо переться на работу, день в твоем распоряжении, но это не то… Совсем не то. Саше казалось, что она на обочине жизни. Все приличные, успешные люди прутся на работу, а она тут сидит. На диване… И на этом диване – обочине жизни – жизнь ее и пройдет. И дальше по нарастающей – от легкого беспокойства до дикого напряжения и паники.

Иногда нам кажется, что ситуация хуже и быть не может. Это неверное и даже опасное заблуждение. На самом деле всегда есть «куда хуже», «еще хуже», ну и так далее, по степеням и безднам падения…

Сашино «хуже» заключалось в отсутствии собственного жилья. Если бы она имела возможность страдать и стенать в собственных стенах, на своей жилплощади, с которой ее никто не попрет, было бы еще ничего! Глядишь, Саша быстрее зализала бы раны и восстала из пепла неунывающим фениксом, но суть в том, что она, дожив до возраста Христа (тридцать лет и три года), не обзавелась недвижимым имуществом. То есть квартиры в городе Москве у Саши нет, и интуиция подсказывает, что уже не будет. Собственно, у нее нет жилплощади даже в родном Зажопинске, в очень средней полосе родины, поскольку в родовой квартире, на сорока восьми метрах, проживают Сашины мама и отчим.

Кстати, этот милый городок Александра покинула десять лет назад, поняв, что сама жизнь проходит мимо, «и пока она окончательно не скрылась за поворотом, надо бы тебе, Саня, встать, оторвать задницу от дивана и устремиться в дали светлые, а именно – в города столичные. Ведь есть же потенциал, он же порох в пороховницах, ведь не для того столько училась, чтобы герань на провинциальных подоконниках разводить!» В общем, Саша купила билет до Москвы. В один конец.

В Москве ее ждали огонь, вода, медные трубы и иные разнообразные испытания. Испытывали жестко и долго, слезам не веря, на причитания и жалобы не реагируя. Хуже всего оказалось с жилищным вопросом. Оно и понятно, Москва не резиновая, всех желающих вместить не может, а посему давай показывай, чего ты стоишь, и поживи пока на выселках!

Она и жила – то в одной общаге, то в другой, то, наконец, смогла снимать отдельную квартиру в смешных местах – в Медведково, например. Чем не медвежий угол?

Потом Саша ненадолго сбегала замуж и пять лет прожила при муже-москвиче в его большой квартире в центре. Поверьте, специально не выбирала! Опять случайность, для тех, кто в нее верит! А после развода, который в отличие от встречи с Сергеем оказался не случайностью, а вполне логичным завершением в их истории, Саша вновь стала снимать квартиру и за последние четыре года переменила их свыше пяти.

Неприятно, конечно, только вроде привыкнешь и начнешь как-то идентифицировать арендуемое пространство с собственным домом, как вдруг получаешь сигнал «надо сваливать», – у хозяев изменились «жизненные обстоятельства». Обидно, но что делать, ищешь новых, с подходящими жизненными обстоятельствами, путем мучительного выбора находишь более-менее подходящий вариант, на какое-то время успокаиваешься, потом все по новой. Короче, перпетуум-мобиле.