Московские весы

Статья в «Возрождении» Д. С. Мережковского «Леонардо да Винчи и мы», эта его замечательная речь о духовном кризисе Европы, сказанная во Флоренции 15 мая 1932 года, не канула, разумеется, незамеченной.

Все схемы Д. С. Мережковского о мире и бытии могут быть спорными.

Но всегда как будто остаются бесспорными и таинственно-сильными предчувствия Мережковского, его предвкушения будущего.

Он точно видит одни тени будущего, падающие на настоящее, он видит одно то, о чем Момзен говорил: «Мировые события, двигаясь на землю, бросают перед собой свои тени».

Но вот недавно мне достались разрозненные выпуски журнала «Весы» за 1904–1908 годы, журнала московских символистов, декадентов, как их звали тогдашние газеты.

Какие канувшие времена… «Дядя Ваня», декаденты, «Чайка» – все ушедшее, дотла. Одна дряхлая пыль, трава забвения…

Но внезапно в тощих книжках забытого журнала, в этой груде, найденной мной у парижских друзей на самой темной книжной полке, встретил я под глубоким слоем пыли такие удивительные, такие сегодняшние речи:

«Я обратился к Владимиру Сергеевичу (Соловьеву) с вопросом о том, сознательно ли он подчеркивает в «Трех разговорах» слова о тревоге, подобно дымке, опоясавшей мир. И Владимир Сергеевич сказал, что такое подчеркивание с его стороны сознательное. Еще тогда я понял, что дымка, затемняющая духовный взор, падает на Россию, явясь вовне в ужасе войны и междоусобия…»

Это пишет в «Весах» более четверти века тому назад Андрей Белый.

И это показалось мне пророчеством о затмении и ужасе России, которое сбылось на нашей судьбе.

Тогда я стал внимательнее перелистывать пыльный журнал, и странно и зловеще заговорила со мною забвенная декадентская Москва, Москва русских девятисотых годов, точно «Весы» и на самом деле – книга русских сивилл.

«Появились слова Д. С. Мережковского, – четверть века назад пишет Андрей Белый, – об апокалиптической мертвенности европейской жизни, собирающейся явить грядущего хама. Появился новый тип, воплотивший в себе хаос, восставший из глубины, – тип хулигана… И стал красен свет, занавешенный пылью: точно начался мировой пожар… Еще Ницше предвидел накануне своего помешательства всемирно-историческую необходимость всеобщей судороги… Все потонет в море огня».