Переписка. 1931–1970

Книгу эту я прочел около трех раз прежде чем отметить ее для себя как «прочитанную». Несмотря на небольшой объем(по существу она является стенограммой лекции Дж.Агамбена), концентрация в ней совершенно разноплановой информации делает ее освоение серьезным вызовом. Автор затрагивает не только философские проблемы повеления как такового, но обращается так же к семантическому и этимологическому анализу власти, воли, мощи и так далее. Так как жанр рецензии не предполагает сколько-то полное изложение содержания книги, я, дабы постараться пробудить интерес к ее прочтению, остановлюсь лишь на отдельных моментах, которые видятся мне ключевыми, основными поставленными автором проблемами. Итак, первое, чего касается Дж. Агамбен в своем анализе – это метафизика «аrhe». Отталкиваясь античной полисемии этого слова, означающего одновременно и «начало» и «повеление» он, через теологию, приходит к мысли М.Хайдеггера: Arhe будучи в одно и тоже время и «истоком» и «повелением» обозначает управляющий принцип присутствующий имманентно управляемому. Проще говоря, «начало» никогда не прекращает «начинать», оно реализует свою управляющую сущность в непрерывном творении. Подтверждение этой мысли он берет сразу из двух источников: из теологии(Бог присутствующий непрерывно в своем творении посредством творения) и из Хайдеггеровской метафизики.У Хайдеггера Anfang, «начало» никогда не может стать прошлым, оно не прекращает быть в настоящем, так как обуславливает историю бытия и повелевает ею. Хайдеггер в свойственной ему «игровой» манере соотносит термин Geschichte(история), глагол schicken(посылать) и термин Geschick(судьба), утверждая тем самым, что то, что мы называем исторической эпохой является тем, что было изречено и послано неким arhe, неким скрытым началом, которое однако действует внутри того что оно послало и повелело. «Архе в смысле „исток“ и архе в смысле „повеление“ полностью здесь совпадают и даже именно это глубинное соотношение между началом и повелением определяет хайдеггеровскую концепцию истории бытия».Вторая мысль, которая представляется мне, в некотором роде, революционной в своей парадоксальности, заключается в том, что наличность власти Дж.Агамбен привязывает не к к факту подчинения, но к факту вынесения приказа, в самом факте повеления. Он пишет, что Власть перестает существовать лишь тогда когда отказывается отдавать приказы.Далее, через семантический анализ повеления, Дж.Агамбен приходит к мысли о двух онтологиях, обуславливающих западную цивилизацию: С одной стороны мы видим «онтологию быть»(онтология утверждения), а с другой «онтологию будь»(онтология повеления). И если первая была и до сих пор остается предметом тщательного логико-философского анализа(что не удивительно, учитывая что только она может быть оценена с позиций «истинность-ложность»), то вторая остается в основном «загадочной».Однако, при этом, как полагает автор, именно «онтология будь» является ключевой для западной культуры и скрыто управляет ее развитием. В рамках этих(демократических – прим. рецензента) обществ онтология повеления заняла место онтологии утверждения не в ясной форме императива, но в более коварной форме совета, приглашения, уведомления, которые даются во имя безопасности, так что повиновение приказу принимает форму сотрудничества и зачастую – форму повеления самому себе.Первая онтология выражается в первоначальном виде в поэме Парменида, которая предваряет западную метафизику: Esti gar einai – «Существует же бытие!»(или «бытие есть»). Вторая же: Esto gar einai – «Да будет бытие!». Первая онтология определяет поле философии и науки, а вторая – магии, религии и права. Западная онтология, таким образом, представляет собой дуальную, биполярную машину, в которой полюс повеления, «который на протяжении столетий – в античную эпоху – оставался в тени высказывающей онтологии, начинает в христианскую эру приобретать исключительную важность». В завершении работы, Дж.Агамбен анализирует соотношение «воли» и мощи", что в итоге приводит его к выводу о том, что Гипотеза Ницше, согласно которой хотеть(волить) в действительности означает повелевать, тогда оказывается верной, а то, чем повелевает воля есть ничто иное как могущество.