Переписка. 1931–1970

Книгу эту я прочел около трех раз прежде чем отметить ее для себя как «прочитанную». Несмотря на небольшой объем(по существу она является стенограммой лекции Дж.Агамбена), концентрация в ней совершенно разноплановой информации делает ее освоение серьезным вызовом. Автор затрагивает не только философские проблемы повеления как такового, но обращается так же к семантическому и этимологическому анализу власти, воли, мощи и так далее. Так как жанр рецензии не предполагает сколько-то полное изложение содержания книги, я, дабы постараться пробудить интерес к ее прочтению, остановлюсь лишь на отдельных моментах, которые видятся мне ключевыми, основными поставленными автором проблемами. Итак, первое, чего касается Дж. Агамбен в своем анализе – это метафизика «аrhe». Отталкиваясь античной полисемии этого слова, означающего одновременно и «начало» и «повеление» он, через теологию, приходит к мысли М.Хайдеггера: Arhe будучи в одно и тоже время и «истоком» и «повелением» обозначает управляющий принцип присутствующий имманентно управляемому. Проще говоря, «начало» никогда не прекращает «начинать», оно реализует свою управляющую сущность в непрерывном творении. Подтверждение этой мысли он берет сразу из двух источников: из теологии(Бог присутствующий непрерывно в своем творении посредством творения) и из Хайдеггеровской метафизики.У Хайдеггера Anfang, «начало» никогда не может стать прошлым, оно не прекращает быть в настоящем, так как обуславливает историю бытия и повелевает ею. Хайдеггер в свойственной ему «игровой» манере соотносит термин Geschichte(история), глагол schicken(посылать) и термин Geschick(судьба), утверждая тем самым, что то, что мы называем исторической эпохой является тем, что было изречено и послано неким arhe, неким скрытым началом, которое однако действует внутри того что оно послало и повелело. «Архе в смысле „исток“ и архе в смысле „повеление“ полностью здесь совпадают и даже именно это глубинное соотношение между началом и повелением определяет хайдеггеровскую концепцию истории бытия».Вторая мысль, которая представляется мне, в некотором роде, революционной в своей парадоксальности, заключается в том, что наличность власти Дж.Агамбен привязывает не к к факту подчинения, но к факту вынесения приказа, в самом факте повеления. Он пишет, что Власть перестает существовать лишь тогда когда отказывается отдавать приказы.Далее, через семантический анализ повеления, Дж.Агамбен приходит к мысли о двух онтологиях, обуславливающих западную цивилизацию: С одной стороны мы видим «онтологию быть»(онтология утверждения), а с другой «онтологию будь»(онтология повеления). И если первая была и до сих пор остается предметом тщательного логико-философского анализа(что не удивительно, учитывая что только она может быть оценена с позиций «истинность-ложность»), то вторая остается в основном «загадочной».Однако, при этом, как полагает автор, именно «онтология будь» является ключевой для западной культуры и скрыто управляет ее развитием. В рамках этих(демократических – прим. рецензента) обществ онтология повеления заняла место онтологии утверждения не в ясной форме императива, но в более коварной форме совета, приглашения, уведомления, которые даются во имя безопасности, так что повиновение приказу принимает форму сотрудничества и зачастую – форму повеления самому себе.Первая онтология выражается в первоначальном виде в поэме Парменида, которая предваряет западную метафизику: Esti gar einai – «Существует же бытие!»(или «бытие есть»). Вторая же: Esto gar einai – «Да будет бытие!». Первая онтология определяет поле философии и науки, а вторая – магии, религии и права. Западная онтология, таким образом, представляет собой дуальную, биполярную машину, в которой полюс повеления, «который на протяжении столетий – в античную эпоху – оставался в тени высказывающей онтологии, начинает в христианскую эру приобретать исключительную важность». В завершении работы, Дж.Агамбен анализирует соотношение «воли» и мощи", что в итоге приводит его к выводу о том, что Гипотеза Ницше, согласно которой хотеть(волить) в действительности означает повелевать, тогда оказывается верной, а то, чем повелевает воля есть ничто иное как могущество.

Сложно и читать эту книгу и писать на нее рецензию.ЛюбопытноВсякий раз, когда власть оказывается на грани разложения, пока кто–нибудь отдаёт приказы, всегда найдётся также кто–нибудь – пусть даже один–единственный – кто будет повиноваться командующему. Власть перестаёт существовать лишь тогда, когда отказывается отдавать приказы.И ведь действительно всегда будут подчиняющиеся. И именно поэтому власть и существует.Интересно приказы ни с чем не соотносятся в мире.«Он идёт» или «Карло идёт». Эта последняя пропозиция является высказывающей в аристотелевском смысле, так как она может быть истинной (если Карло действительно находится в процессе ходьбы) или ложной (если Карло сидит). Тем не менее, в каждом случае она соотносится с чем–то в мире, выявляет бытие или небытие чего–то.А приказание «Иди!» не выявляет ни бытие, ни небытие чего бы то ни было, не описывает и не отрицает никакое положение вещей и, хотя и не будучи ложным, не соотносится ни с чем, что существует в мире. Так, приказ, данный офицером солдатам, реализуется самим фактом своего произнесения; то, что его исполняют или игнорируют, ни в коем случае не отменяет его действенности.Приказпри наличии особой интонации используется как форма заклинания». не форма «есть», но форма «будь!»Религия этопопытка построить всё мироздание на основе повеления.А вот это практически обо всех сейчас.Когда мы сегодня столь часто слышим повторение бессодержательного девиза: «Я могу!», то, вероятно, что – при характерном ддя нашего времени распаде всякого этического опыта – тот, кто пользуется такими бредовыми лозунгами, на самом деле имеет в виду: «Я должен хотеть мочь», то есть «Я даю себе приказ повиноваться».И ведь мы живём и практически не задумываемся об этом. Подчиняемся и делаем вид что не замечаем этого. Твердим о свободе, а живём в рабстве.Небольшая книга лекция позволяет подумать и задуматься, но вот надолго ли?