Князь Рус. Рождение нации

1

Город рос, что называется, не по дням, а по часам. В первую очередь, как и было обещано жрецам, возвели храмовый комплекс, на что потратили все следующее лето пятьсот пятьдесят шестого года. Причин тому, что на одно здание ушло три месяца имелось несколько.

Во-первых, здание получилось все-таки не самым маленьким и если вытянуть его в одну линию из фигуры знака Рода (этакого отпечатка куриной лапы), то при ширине двадцать метров и в высоту двенадцать, в длину выходило около ста пятидесяти метров. И ведь это не пустая коробка как для главного храмового зала, в котором предстояло проводить моления да проповеди, остальные помещения сильно внутри поделены на более мелкие комнаты.

Русу для планировки внутренних объемов пришлось хорошенько постараться, задействовав все свои инженерные способности. Оно вроде и не сильно сложно с виду спроектировать все эти комнаты с аудиториями, но это пока до внутренних коммуникаций дело не доходит, а именно отопление и водоснабжение с канализацией.

Больше всего конечно намучился с отоплением. Дабы не строить печки и камины, чуть ли не в каждой комнате, он пошел по пути разветвленных воздуховодов-батарей, даже не дымоходов, ибо чистить такую систему от сажи… это тот еще геморрой с частичной разборкой всей системы.

Так что в подвальном помещении ставилась печка коя своим огнем и дымом нагревала стальные трубы-радиаторы, для чего они имели многочисленные пластинки-теплообменники словно лопатки на турбине, а те уже грели воздух, который расходился по воздуходувам-батареям нагревая в свою очередь их самих, а те уже грели воздух в помещениях. Не самая простая и эффективная в плане КПД технология, но рабочая, тем более что печка не только и не столько занималась отоплением, сколько работала на кухню для приготовления пищи, а так же на баню, поставляя туда в огромных объемах горячую воду.

Во-вторых, скорость строительства ограничивали производственные мощности. Тут не хватало как печей и мельниц для производства цемента, так и не поспевали поставщики извести. Хотя известь везли всю зиму, так что навезли целую гору, но улетала она, что называется, со свистом.

В-третьих, не имелось опыта столь масштабного строительства от слова совсем.

Поскольку это было первое возводимое здание, да еще столь масштабное, не говоря уже о его религиозной важности, то сделать так чтобы оно стало согласно поговорке о первом блине – комом, было недопустимо и Рус контролировал все процессы от начала и до конца, начиная от качества помола ингредиентов, обжига, качества помола клинкера, заливку цементной смеси в формы строительных блоков и конечно же саму укладку этих блоков, кои при размерности пятьдесят на двадцать пять и на двадцать пять имели три цилиндрических углубления диаметром пять сантиметров и глубиной в десять с одной стороны для снижения массы, ну и какая-никакая экономия материала.

В общем беготни получалось много, а нервов потрачено еще больше и чем выше поднимались стены, тем тревожнее становилось на душе. Хотя со строительной площадкой повезло в том плане, что грунт холма выбранного для будущего города-крепости оказался каменистым и значит можно было надеяться, что здание не начнет проседать то тут, то там, и не образуются трещины с последующим развалом постройки.

Ну и поскольку общий архитектурный стиль Рус выбрал как готический, то такой элемент стены как контрфорс, тоже внушало надежду, что стены не поведет и не выгнет наружу под собственной массой несмотря на все ухищрения по облегчению строительных блоков.

Еще давило на нервы то обстоятельство, что цемент производится все-таки кустарно и существовал немаленький риск, что с течением времени блоки напитав сырости начнут разрушаться… все-таки не заводской из двадцать первого века высшего качества. Хотя тут Рус сделал все что мог, выбрав из сотен составов, что были им произведены экспериментально самый лучший по всем возможным параметрам.

«В конце концов, не боги горшки обжигают», – пытался он себя успокоить.

Видел он в свое время бетонное строение середины девятнадцатого века, так крепость бетонных блоков на зависть современным с железной арматурой. А тогда ведь производство цемента тоже можно назвать кустарным. В общем это обстоятельство внушало некоторую надежду на то, что и его бетон простоит не то, что века, а тысячелетия!

Понятно, что для строительства он изготовил несколько самых необходимых инструментов, такие как уровень со стеклянной колбочкой с водой и пузырьком воздуха внутри, и банальный отвес, плюс натягивались веревочки, чтобы не дай боги линии укладки не пошли волной.

Что до крыши, то Рус решил все же особо не экспериментировать и изготовил классическую керамическую черепицу. Правда глину для нее пришлось везти за тридевять земель из северных долин ибо в горах ничего подходящего не нашлось.

А чтобы здание не вызывало тоску своим серым цветом, то его конечно же чуть осветлили декоративными элементами из бетонных панелей с добавлением светлого песчаника, а кроме того, тут подсобили две девчушки Зара и Мила, что, став очень состоятельными невестами благодаря своему бисерному производству, продолжали заниматься стекольными экспериментами.

Однажды попавшись Русу на глаза и получив от него демонстративный нагоняй за несанкционированное производства бисера пусть и не в ущерб основному производству (он тогда изготавливал стеклянные наконечники для стрел), они теперь с каждым результатом своих экспериментов бежали к нему. И вот как-то зимой, еще до начала строительства храмового комплекса (только-только начали рыть траншею под фундамент), прибежали с очередным итогом своих опытов, протянув несколько кусков стекла, искрящегося в Солнечных лучах.

– Посмотри князь, что получилось!

– О! – сразу по достоинству оценил результат Рус.

Он сразу понял, что в расплав стекла девицы добавили минерал под названием сурьма, что недавно принесли в виде образцов того, что залегает в Словацких рудных горах. Добавили от совсем мелкого песка до достаточно крупных кусочков размером с ноготь.

Имея такой результат, Рус не задумываясь поменял местами свой дворец с храмом, то есть перенеся последний в северный «лепесток», чтобы вход в храм оказался с южной стороны, то есть освещался Солнцем. Зачем? А затем, что он решил декорировать вход в храм стеклянными панелями с сурьмой. Сам вход слегка переделал и теперь он имел глубину в три метра с сужением из-за чего получалась воронка. В итоге получилось очень и очень… в общем очень.

Храмовые врата в лучах Солнца сияли и искрились за счет блескучих свойств сурьмы. Ну и знак Рода на крыше, установленного по типу христианского креста над церковью, но изготовленного из все тех же стеклянных панелей с добавлением сурьмы, так же сиял на Солнце. А еще он сиял в ночное время, когда зажигали хитрую подсветку, над которой Русу тоже пришлось поломать голову.

Рус, похвалил себя за то, что несмотря на все риски, первым делом решил построить именно культовое сооружение, а не дворец для себя. Храм Рода, практически сразу после постройки стал объектом паломничества, несмотря на то, что строящийся Русгард (как решил назвать свой город-крепость Рус, сознательно подпустив в название некоторое скандинавское звучание по типу Асгарда) находился практически на отшибе славянских земель, более того на южной стороне Карпат на границе с землями кочевников. В общем, чтобы до него добраться нужно сильно постараться и быть действительно сильно верующим человеком.

Но слухи о храме, теми же торговцами, а так же племенными воинами, что приезжали за железом, разнеслись очень быстро и широко. Для людей, живших в полуземлянках увидеть каменный храм бога Рода, да еще с сияющим в лучах Солнца входом… это было как попасть в иной мир.

Конечно, они наверняка слышали о подобных зданиях у тех же ромеев, кто-то даже видел будучи у них на службе или наоборот в набегах на их земли. Но сколько их видело? И одно дело слышать-знать и другое дело увидеть воочию. И вот оно, великолепие во всей своей монументальности. Это для сознания простых людей после полуземлянок, в которых жили даже их вожди, казалось чем-то невозможным, словно сам бог Род приложил свою десницу к созданию сего шедевра.

А теперь представьте главное здание, где, собственно, велись проповеди как самим Богумилом, так и его сторонниками по реформации религии с целью установления единобожия и недопущению религиозного раскола племен выбиравших себе богов-покровителей в зависимости от каких-то своих предпочтений. Высоченное здание с огромными по местным меркам (два метра в основании и шесть метров высотой) застекленными окнами из цветных витражей, что готовились всю зиму перед строительством, да и во время самого строительства. С отделкой внутри здания тоже подсуетились загодя дабы людей не смущали голые серые стены, их сразу закрыли деревянными панелями из дуба с искусной резьбой на религиозную тематику.

Перед панно, освещая их, а так же остальное пространство храма, что особенно ценно в сумерках и ночное время, на массивных тумбах стоят чаши из все того же стекла с сурьмой, в которых горит яркое и бездымное пламя – древесный спирт.

Акустика тоже получилась неплохой, а легкое эхо, что все-таки имело место быть, придавало словам говорящего дополнительной значимости.

В общем не было ничего удивительного в том, что новое видение религии, а-ля возвращенное к истокам, быстро завоёвывало популярность в народе. Ведь кому больше поверишь, своим жрецам, что одеты в грязные шкуры и прокоптились дымом в своих лесных капищах, коих и видят-то от случая к случаю, или жрецу проповедующем в столь огромном здании в нарядной одежде? Ответ очевиден. Простые люди просто в силу свой природы тянутся к новому и возвышенному и это им дали в полной мере.

Первый шаг в объединении славянских племен был сделан. Конечно, потребуется еще немало времени, сил и средств, чтобы новое религиозное видение овладело всеми, где-то придется действовать крайне грязными методами, всегда найдутся воинственные ретрограды, но без этого тоже никуда, и тем не менее результат будет достигнут.

«Осталось объединить славянские племена политически в единую общность, так чтобы они и думать не могли о разделении», – подумал Рус.

В этом плане было пожалуй сложнее. Лех, сейчас работал над все-таки больше силовым объединением племен, помогая одним против других устанавливая сое влияние над сателлитами, но проблема тут в том, что стоит только ослабить хватку и все тут же развалится, вспомнят о своей былой незалежности и как хорошо при этом им жилось. Им, это конечно же вождям…

Продержись племена в таком состоянии два-три поколения и можно было бы на что-то надеяться, но увы, есть несколько внешних сил, что этому станут активно мешать. Для начала это авары, что вот-вот ворвутся в Дунайские долины, ну и конечно же ромеи, коим под боком нарождающаяся сила совсем не в жилу и постараются сделать все, чтобы вновь разбить славян на отдельные в идеале враждующие между собой племена и в этом, надо признать, они дока.

2

Вторым возводимым зданием стал княжеский дворец. Но он был сильно поменьше храмового комплекса, всего-то размером с молельный зал, но с возможностью роста.

Параллельно строилась казарма и вообще военный квартал, благо, что на строительстве храмового комплекса набили руку строители, пусть и из числа рабов, но контроль все равно оставлял жестким, так что не отвлечься на какое-нибудь стороннее дело. Но тут, как говорится, не очень-то и хотелось, тем более что было кому заняться этими самыми сторонними делами, тому же брату Славяну. Тот только рад был покинуть стройку и наведаться в «гости» к гуннам с совместным с горцами набегом.

Набеги понятное дело устраивали не из чистого озорства и потому что скучно, а с целью разжиться скотом для провианта, ведь многочисленных рабов занимавшихся тяжелым физическим трудом, дабы они были полны сил, надо обильно кормить и одевать, так что требовались кожи для обуви, меховые шкуры для одежды. Для тех же целей женщины тянули крапивно-шерстяные нити для ткани.

Остатки гуннов что «паслись» в плодородных долинах Среднедунайской низменности, сохранившись словно в каком-то естественном природном заповеднике окруженного естественными границами в виде гор со всех сторон, до недавнего времени жили не тужили и горя не знали. Особо к ним никто не лез и даже наскоки появившихся в Карпатах славян вступивших в союз с местными горцами и гепидами, можно было расценивать как мелкую помеху и жестко ответить собрав в кулак всю свою армию, но одновременно с этим их с востока стали сильно давить гуры.

До недавнего времени гуры представляли собой три мощных племенных союза состоящих из кутригуров, утигуров и оногуров и занимали огромные степные просторы от Днепра до Волги, но пришли авары и буквально раздавали попавшихся им на пути утигуров.

Кутригуров по факту уничтожил Рус, когда ему потребовалось Крымское железо и поскольку договориться со степняками – гиблое дело, либо же этот договор встанет слишком дорого, то пришлось их всех хорошенько прессануть. Ну и бесплатные рабочие руки требовались для добычи железа, чего уж тут скрывать.

Оногуры огребли сами, хоть и в меньшей степени. Слегка от авар и еще от уходящих на север славян, когда полезли на них с целью получить рабов и их скот. Но они и были самыми слабыми из трех племенных союзов и несмотря на то, что огребли, стали самыми сильными и сейчас именно представитель оногуров являлся ханом всех гуров.

Силы гуннов и гонимых аварами гуров были примерно равны так что противостояние между ними несколько затянулось, что позволяло славянам и их союзникам-горцам почти три года практически безнаказанно угонять скот северных и западных пастбищ, правда каждый год, чтобы получить достаточно богатую добычу приходилось уходить все дальше от гор…

Гепиды однажды сильно увлеклись, забылись и как результат огребли по первое число, так что мало кто уцелел от той охотничьей партии в пару тысяч человек. Но тут увы, раз на раз не приходится, и иногда пойдя за шерстью можно вернуться стрижеными.

Славян кстати тоже чуть не нарвался по полной, но смог, пусть и не без потерь, но все же вырваться из устроенной на него ловушки. Бросили не только добычу, но и собственных заводных коней с большей частью амуниции, но лучше спастись «голым» чем подохнуть в железе. Железо это просто железо, старший брат еще сделает доспехи… сам ведь требовал бросать все в случае неприятности.

А все неприятности произошли оттого, что в среде кочевников нет нормальной агентурной разведки, иначе бы не полезли в пасть льву, зная, что весной пятьсот пятьдесят восьмого года, после двух лет безрезультативного противостояния, предводители гуннов и гуров провели переговоры и даже смогли до чего-то договориться.

– Сражаясь друг с другом, мы только изматываем себя на радость своим врагам: аварам с их прихвостнями и славянам с их сподручными горцами, – сказал Орэшт, каган гуров. – Даже если вы отобьетесь от нас, вас станут еще сильнее щипать славяне и прочие осмелевшие горцы в окружении которых вы живете. Но и это продлится недолго, еще год-два и в ваши земли с сочными долинами хлынет орда авар и мы в первых рядах, как их младшие союзники. Так что мы все равно окажемся в ваших землях пусть не по своей воле и не по вашему разрешению… и тогда сам понимаешь, что с вами со всеми сделают авары.

– И что ты предлагаешь? – с хмурым видом спросил каган гуннов Сексард, прекрасно осознавая последствия поражение – горе побежденным. – Чтобы мы пустили вас к себе просто так?

– Да. Так или иначе, но это все равно произойдет, вам не выстоять против авар. А мы с вами все-таки происходим из единого корня, почти одной крови… в то время как авары совсем чужие, тем более их там три разных народа. Вы, конечно, можете понадеяться, что в сражениях с нами они понесут потери и потом отбиться от них… Но так ли это, если победив они включат нас в свою орду, компенсировав эти самые потери и пустят против вас в первых рядах? А зная это, будем ли мы сражаться с ними или сразу пойдем на союз с аварами, чтобы не терять воинов впустую? Да, авары все равно пустят нас в первых рядах на вас, но в итоге гуров уцелеет все же больше… Но я все же предлагаю вместо того, чтобы резать друг друга, объединить свои силы против общего врага – авар и их прихвостней. Свободной земли у вас достаточно, чтобы принять нас… возможно придется немного потесниться и войти в гористые области, но конфликты с горцами все же меньшее зло по сравнению с тем, что может произойти в ином случае.

– Что же тебе мешает сразу договориться с аварами и вступить в союз с сильнейшими? Зачем объединяться с нами, раз уж мы все равно обречены в данном случае?

– Потому что мы тогда в любом случае будем нести большие потери в воинах. Сначала в сражении с вами, а потом нас будут бросать в первых рядах на ромеев.

– А сможем ли мы устоять против авар и их прихвостней даже объединившись?

– Сможем, особенно если нам удастся договориться с ромеями.

Каган гуннов понятливо кивнул. Сексард понимал, что ромеи сначала попытаются договориться с самими аварами, но шансов на то, что новые степняки станут выполнять договоренности малы. Аппетит приходит во время еды и с каждым годом авары начнут требовать все больше дани: еды, золота, тканей. Так уже было, сами гунны вели себя так, а значит так же будут вести себя и новички, чувствуя за собой силу. Понимают и помнят об этом сами ромеи и значит сразу постараются найти новичкам достаточно сильный противовес.

Собственно, ромеи уже зондировали почву на этот счет, засылая к гуннам своих эмиссаров с дорогими подарками, в попытке понять, можно ли их привлечь на свою сторону или же гунны предпочтут вступить в союз с аварами.

Сексард и вправду подумал о такой возможности и не он один, сторонников такого союза среди ханов хватало, многие грезили победами своих предков, как водится, раздувая их до невероятных размеров. Зачем биться друг с другом, когда можно совместно с аварами напасть на земли ромев и получить богатую добычу? Разве что только то, что придется идти в первых рядах. Да, добыча будет богатой, но стоит ли она того учитывая те потери, что они неизбежно понесут и то, что большую часть добытой добычи придется отдать аварам? Рода станут слабеть и их земли в конечном итоге займут пришельцы. По всему выходило, что овчинка не стоит выделки.

Так что после долгих переговоров два народа гуннов и гуров слились в союзе в одну формацию гунногуров. Орэшт взял в жены дочь Сексарда, ну и прочие ханы породнились между собой в той или иной форме. В Среднедунайскую низменность вошли рода гуров заполнив все пустовавшие долины своим скотом.

И вот в такой «прилив» и влетел Славян с союзниками и едва выскочил, еле унеся ноги от старо-новых знакомых степняков.

3

Гуры занимали свободные долины расположенные как правило в предгорьях Карпат, Альп и на юге, образовав своеобразное кольцо внутри которого оказались гунны. Сексард в этом плане поступил весьма находчиво, одним выстрелом убивал сразу два зайца. Первый заяц – создали из гуров для себя кольцо безопасности, теперь они первыми попадут под удар случись нашествие горцев и славян. Вторым зайцем можно считать то обстоятельство, что гуры расселенные кольцом перестали представлять серьезную военную силу, по крайней мере быстро им собраться в единую армию невозможно, разве что тихонько согласовать дату и цель атаки, но это все очень непросто и любое телодвижение новичков будет немедленно засечено.

А если подумать, то имелся еще и третий «заяц», то есть достаточно аморфная орда гуров состоящая из трех групп племен снова распалась на отдельные политические составляющие и для гуннов они окончательно перестали представлять угрозу. Формулу: «Разделяй и властвуй» никто не отменял.

Орэшту, все это прекрасно видевшему и понимавшему, деваться было некуда, так что пришлось согласиться на такое дробление сил своей орды превратившись из формально равного по факту в младшего союзника.

«Ну да ничего, нападут авары и еще неизвестно как все в итоге обернется, кто окажется главным, а кто подчиненным», – размышлял он.

Но пока, все что мог каган гуров, так это выбрать место для обитания своей части орды – оногуров. Восток сразу отметался, там в скором времени ударят авары и не хотелось бы попасть под их первый налет, пусть там селятся утигуры. На западе не очень хорошие земли, хотя самой земли достаточно, так что туда пойдут кутригуры. Юг плотно занят самими гуннами, так что много туда не подселить. Потому оставался север. Неплохие земли, разве что соседи, старые знакомые славяне, причем крайне беспокойные.

«Заодно отомщу», – подумал каган Орэшт.

То, что его отец попал в плен к славянам, где и умер от горя, висело на нем тяжким грузом. И если раньше все окружающие вожди понимали сложность его положения с местью, объект мести находится слишком далеко, да и внутренняя обстановка не позволяла вкупе с внешней, то сейчас ему сами боги велели и не попытайся он отомстить, его не поймут свои и как результат – смещение с поста, возможно даже с отделением головы от тела.

Рус конечно же тщательно отслеживал все телодвижения гуров в предгорьях Карпат и в частности у подножия Словакских рудных гор. Ведь его город-крепость стоит всего в одном дневном переходе от пресловутой границы, а уголь добывают и вовсе на самой границе гор со степью. Так что конфликты и прочие столкновения становились неизбежны.

Но если за Русгард Рус оставался спокоен, степнякам его не взять, то вот с угольным острогом… тоже не взять, ведь его стены за эти два года изменились и теперь вместо частокола, стоит землебитная стена, высокая, толстая и прочная. Гарнизон из полутысячи воинов легко отобьется практически от любого количества степняков, ибо недостатка в боеприпасах, то бишь в стрелах, по определению не знали так как токарные станки работали от рассвета до заката выделывая каждый по пятьсот штук древок в день, а всего станков работало под два десятка.

Зачем так много? Ну, много – не мало, арсеналы опять же надо заполнить, на продажу что-то можно отправить тем же гепидам и их соседям – лангобардам в обмен на всякое разное, ту же соль.

Другое дело, что гуры легко перережут коммуникации и оборвут поставки угля, а это остановка печей по выплавке в первую очередь железа, во вторую – цемента, ну и стекла. Не говоря уже о том, что встанут кузни. Этого допустить никак не следовало.

– Узнал, кто там у нас под боком обосновался? – спросил Рус у младшего брата Славяна, что собственно и занимался дозорной деятельностью совмещая ее с вылазками для получения языков, тут главное самому в итоге без языка и прочих частей тела не остаться.

– Конечно. И у меня плохие новости. Это оногуры. Пленники говорят, что Орэшт поклялся отомстить и скоро нападет.

– Ясно… Надо наших степняков куда подальше отправить… а то в таких условиях от них всякого можно будет ожидать в самый неподходящий для нас момент.

Славян понятливо кивнул.

После того, как оногуры попытались захватить последних уходящих на север славян, они сами попали в ловушку, Рус устроил потраву лошадиному поголовью степняков и те опешив в буквальном смысле слова, сами стали легкой добычей. В плен попало около семи тысяч человек. Часть отпустили, старых да раненых, и еще около тысячи в итоге перешло к нему на службу, это те с кем рискнули воссоединиться семьи.

«Сколько может выставить Орэшт для вторжения? – попытался вычислить Рус. – Тысяч десять соберет. Может даже кто из местных гуннов его поддержит, что тоже захотят отомстить за прошлые набеги на них. Да и знают уже многие, чем мы тут занимаемся, а значит может собрать в два раза больше, ведь добыча ожидается богатая…»

Потенциальное войско противника впечатляло, так что тут требовалось работать на опережение, чтобы не дать присоедениться к Орэшту гуннам, дабы они не давили на него. Правда военным методом тут мало что представлялось возможным сделать, ибо Рус не обладал большой армией, максимум, что он мог это собрать порядка пяти тысяч человек.

– А вообще, не такая уж и плохая новость, если подумать, – сказал Рус после обдумывания ситуации. – Было бы гораздо хуже будь это утигуры или даже вовсе кутригуры.

– В смысле?

– Есть возможность если не превратить нашего врага в друга, так сделать из него нейтрального соседа.

– Как?!

– Очень просто! Но для этого нужно устроить встречу…

С устройством встречи Руса и Орэшта проблем не возникло, главное, что каган оногуров заинтригованный предложением взаимовыгодного сотрудничества откликнулся на зов, а не встал в позу.

– Что ты хочешь мне предложить?! – спросил Орэшт.

– Мир.

– Ха-ха! Смешно!

– Ну, видимо у нас разное понимание чувства юмора, ибо мне как-то не до смеха.

– Естественно! Я раздавлю вас и отомщу за смерть отца, коего ты сгубил в своем плену! С тебя я сниму кожу живьем и посыплю солью! Естественно, что тебе не до смеха!

– Допустим, что помер он сам, не выдержав позора, бывает… Но тут он сам виноват, будем с тобой честны друг с другом. Не напади вы на нас и не случилось бы того, что случилось, твой отец все еще был бы ханом, а ты последним в очереди на ныне занимаемую должность.

Орэшт только поджал губы и зло сверкнул глазами.

– Ты хочешь мира? – прошипел он, едва сдерживая ярость. – Что ж, ты можешь получить его. Для этого отпустишь всех пленников моего народа и будешь платить дань…

На это Рус только засмеялся.

– Что тут смешного?! – взвился Орэшт.

– Ты решил, что раз я предлагаю мир, то слаб и с меня можно драть три шкуры? Нет каган, ты ошибся. Ты конечно можешь на меня напасть и всячески мешать мне делать железо, вот только ты сам вспомнил о пленниках из числа твоего народа. У меня примерно пять тысяч человек, плюс те, кто служат мне как воины, так вот, стоит тебе войти в мои земли и я буду убивать по пять десятков человек в день и скидывать их тела со стены под ноги твоим воинам. Скажи, как долго ты сохранишь свое нынешнее положение в таком случае? Ведь среди убитых будут братья, дети, отцы, дядья и прочие родичи тех воинов, что ты приведешь с собой. Думаю, совсем не на такие трофеи они рассчитывают.

Орэшт скрипнул зубами. Перспективы у него в этом случае вырисовывались совсем плохие.

– С другой стороны, – продолжил Рус, – эти пять тысяч человек могут вернуться через два года в свои стойбища целыми и здоровыми. Пять тысяч человек каган из народа оногуров. Воины, которые вряд ли окажутся лишними особенно учитывая возможное скорое вторжение в ваши новые земли авар. Возможно, именно этих пяти тысяч и не хватит, чтобы отразить вражескую атаку…

– Они могут напасть гораздо раньше, чем истечет срок плена, что ты назначил, – буквально проскрипел Орэшт.

– Могут. Потому у меня для тебя есть очень выгодное предложение каган, выкупи своих людей из плена. Отдам недорого, за одного человека, один конь, корова или десяток баранов, или коз. Согласись – дешево за отменных воинов.

– Дешево…

– Буду продавать тебе по пять сотен человек каждый месяц.

Орэшт криво усмехнулся, поняв нехитрую, но действенную задумку своего врага. Ведь в этом случае Рус выигрывает почти год мира, а там гунногурам может стать не до славян – авары придут. А если не придут, то славяне будут готовы к возможному вторжению. Целый год целенаправленной подготовки – это много.

– Вот только чем они сражаться станут? Ведь ты же не отдашь доспехи и оружие… а то что у нас есть в запасах и на десятую часть не хватит.

– Ну да, их доспехи и оружие давно обрели новых владельцев… Но нет ничего невозможного, доспехи и оружие для них ты тоже можешь купить у меня же. Я ведь добываю железо. О цене думаю договоримся к обоюдному удовлетворению. Сильно дорого брать не стану… конь или бык за чешуйчатый доспех и шлем, и пять баранов или коз за оружие.

Орэшт снова поморщился. Фактически он оказался в ловушке из которой не выйти без репутационных потерь. Атаковать славян нельзя, те начнут убивать пленников, остается только их выкупить, ибо не выкупить тоже уже не получится потому как если в родах узнают, а они узнают, что пленников можно было выкупить, но он отказался… в общем не долго ему в этом случае носить титул кагана, как и голову.

С другой стороны если выкупит, то эти пять тысяч воинов и их рода станут ему обязаны и конечно же пять тысяч воинов лишними не станут в том числи и при общении с гуннами.

– Договорились, – кивнул Орэшт.