Глава 1
Варвара Тихоновна Семенова, активная пенсионерка, сидела перед монитором. Ее рука лежала на «мышке», которая «уснула», казалось, навечно. Три минуты назад Варвара наткнулась на объявление, как она надеялась сказать безработному зятю, «очень хорошее», где синим по красному было написано, что на закрытое предприятие срочно требуется слесарь-сантехник с опытом работы от 3-х лет; оплата по договоренности. Вот такое простое незатейливое предложение улучшить свое материальное состояние. Когда она зашла на кухню, там уже собрались все, то есть двое – дочь и зять. Между ними летала беспокойная муха, не зная, куда приземлить свое черное тельце.
Семья сегодня встала поздно. Молодая жена, Ритка, и муж ее, Григорий Петрович Королев, сидели за маленьким квадратным столиком и завтракали горячей яичницей с тремя большими сладкими помидорами (третий лежал на тот случай, если теща соблаговолит присоединиться к молодым). Варвара встала около кухонного окна и посмотрела на зятя. Третий месяц он не работал – ждал хорошего предложения, надеясь на помощь товарищей. Сами же товарищи устроились не ахти на какие работы, и зятя звать не собирались, потому, как сами были на «птичьих правах», как они, в один голос, говорили Петровичу. Сейчас Варвара даже слышать не хотела странную фразу, которую Королев говорил всякий раз, как только теща намекала о поиске работы: я, говорит, хочу отдохнуть – вот и весь его ответ. Его сократили с маленьким выходным пособием, и он переживал, как там без него и ему подобных слесарей широкого профиля будут теперь обходиться. «Можно подумать, – размышлял про себя Петрович, нервно поправляя очки, – что теперь всё население столицы будет обходиться без труб, лифтов, входных дверей и прочих сопутствующих радостей».
– Объявление тут нашла, – начала Варвара, как бы издалека. – По твоей специальности, между прочим, – сказала она, отворачиваясь к окну.
– Угу, – ответил Петрович.
– Там всё понятно, кроме заработка: «оплата по договоренности» – написано. Это как, Гриш? Сколько ты у них будешь денег просить, а?
Петрович оторвался от помидора и красным, от сока, ртом выдал простой ответ:
– Вы сами назовите нужную цифру, а я ее передам работодателям.
Теща как открыла рот, так и забыла его закрыть: вот такой он простой человек, Григорий Королев – дает теще волю решать, сколько денег ей хочется иметь каждый месяц. Ритка посмотрела на мать и хитро улыбнулась: не часто она видела её в таком радостном удивлении, когда возможно озвучить самое заветное желание, выражаемое в волшебных цифрах: тыща, десять тыщ, нет – сто, нет – триста… У Варвары Тихоновны закружилась вдруг голова и она, с полунабитым ртом, в котором как-то незаметно оказалась половина третьего помидора, отвернулась от молодых и посмотрела в окно. На улице было оживленно: мужики шли на работу, женщины гуляли с колясками. Две бродячие собаки бегали туда-сюда, взглядом выпрашивая у прохожих хоть какой-нибудь еды. Из окна дома напротив на Варвару смотрели детские глаза. Они не могли оторваться от смешной тёти, которая всё никак не могла дожевать свой помидор.
Так Варвара стояла добрых пять минут, прокручивая в голове такие же добрые мысли, которые от простого сложения сразу перескочили к умножению, а там и к геометрической прогрессии, благо, что в школе Варвара дружила с алгеброй.
Когда она, наконец, закрыла рот, все поняли, что мысль окончательно сформировалась и сейчас она будет озвучена, несмотря ни на какие возражения. Первым произнесенным словом, было:
– Квартира.
Молодые, жившие вместе пять лет, поняли, что речь опять пойдет об отдельном жилье, хотя вроде бы с самого начала договорились жить вместе.
– Мне нужно устраивать личную жизнь, – выдала вдруг тёща, как бы ставя перед фактом молодых, что теперь в этом доме будет жить новая семья, только их присутствие здесь не желательно.
Больше она ничего не могла сказать, а Петрович и тому был рад. Ритка же, напротив, стала словоохотлива и начала перечислять вещи, о которых раньше они и не говорили:
– Коляска для ребенка, одежда для ребенка, игрушки, загородный дом, детский бассейн…
Правда, самого ребенка пока еще не было, но, по реакции Ритки, можно было подумать, что он уже появился, и лежал там, в соседней комнате, и требовал себе всё то, о чём она только что сказала.
Петрович вдруг ясно понял, что ему надо ох как расстараться, чтобы добыть всех этих благ, а посему, молча доел свою остывшую яичницу и, взяв под руку Варвару Тихоновну, повел ее в комнату со всезнающим интернетом.
– Покажите объявление, – сказал Королев, указывая пальцем на стул.
Варвара молча села и толкнула ладонью «мышку», чтобы «оживить» погасший монитор.
– Вот, – начала она, – «договорная заработная плата превысит все ваши ожидания…»
Петрович не дал ей договорить, тут же наклонившись к столу, чтобы проверить текст.
– Ну, это же ясно – опять мошенники какие-то со своими заоблачными деньгами. Не бывает такого, чтобы платили, сколько хочешь…
– Звони, – тихо сказала Варвара, скрипнув зубами. – Быстро звони, – повторила она и сунула Петровичу в руку свой старый мобильник, который лежал тут же на столе, рядом с «мышкой» и кремом для лица.
Петрович поколебался с минуту, но мобильник взял. Набрал номер. На том конце запищала музыка, и он хотел уже нажать сброс, как трубка оживилась приятным женским голосом:
– «Новый рассвет». Чем могу помочь?
– Э, – начал Королев, – я тут по объявлению…
– Скажите, пожалуйста, какой номер стоит в конце объявления? – спросила приятная девушка.
– Не знаю, – удивился Петрович. Прикрыв трубку рукой, он бросил Варваре, – какой там номер стоит в конце?
Тихоновна напрягла зрение и разглядела, наконец, заветные цифры: тринадцать, тринадцать, тринадцать.
Она сказал их Петровичу, и добавила, что Бог любит троицу. Королев передал девушке эту полезную информацию и стал ждать ответа. В трубке снова заиграла жуткая мелодия, будто кто-то сегодня еще не проснулся, но его уже заставили играть под дулом пистолета.
Наконец, трубка отозвалась тем же приятным голосом, что и минуту назад, до ужасной музыки:
– Да, всё верно. Приходите по адресу, указанному внизу страницы. При себе иметь паспорт. До свидания. – В трубке щелкнуло, и раздались гудки.
«Вот так всё просто?» – спрашивал взгляд Петровича, уставившийся в монитор, но тут же перехваченный Варварой Тихоновной.
– А ему всё в новинку, слышишь, Рит? – крикнула она так громко, что Петрович невольно отшатнулся в сторону.
На следующий день, более не раздумывая, он, не позавтракав и даже не попрощавшись, сразу же поехал по нужному адресу.
Глава 2
Королев Григорий Петрович, сорокалетний слесарь, был приглашен на работу в фирму «Новый рассвет», где был обещан крутой карьерный рост и всяческие социальные блага в виде бесплатного медицинского обслуживания – раз, бесплатного трёхразового питания в спецстоловой – два. А самое главное было припасено, когда Петрович едва перешагнул порог шикарного холла с вертушкой и охранником. Внутри его встречал сам Никодим Игоревич Фикс, толстяк в блестящем костюме, как будто где-то в здании шел какой-то маскарад и этот Никодим был… хлопушкой, что ли, или слитком золота, если здесь все помешаны на богатстве и «крутом карьерном росте».
– Рад вас приветствовать! – сказал Фикс и протянул руку, как только Королев миновал охранника, предъявив тому паспорт. То, что он сразу узнал Королева, было не удивительно: вчера Григорий Петрович послал по сети свое фото, как того требовало условие приема на работу, и, судя по радостной физиономии Фикса, Петрович понял, что у этого типа весьма сильная память на лица, как у того старого немецкого фотоаппарата, который только что отщелкал кипу секретных документов и парочку подозрительных рож для полноты коллекции.
Когда Фикс представился, Петрович с неудовольствием про себя отметил, как же тяжело ему живется с таким именем и отчеством. Это же выговорить надо: Никодим Игоревич. Впрочем, по имени не судят, успокоил себя Королев и пошел следом за толстяком, приговаривая про себя, словно молитву, «посмотрим – поглядим, поглядим – посмотрим». Толстяк, очевидно, его услышал, когда они шли по длинному ярко освещенному коридору, и как-то по-лакейски шикнул на Петровича: вдруг, мол, хозяева услышат. Королев пожал плечами и, чудесным образом, окончательно перестал волноваться.
Когда они дошли, наконец, до нужного кабинета, толстяк аккуратно выставил вперед свою пухлую руку и толкнул блестящую железную дверь. На холодном металле остался влажный след от потной ладони.
То, что увидел Королев в комнате, нисколько его не взволновало. Пара офисных столов, заваленных толстыми папками с документами – это около двери. А дальше, у окна, такая же пара с поставленными на них огромными мониторами. Под столами стояли пожелтевшие системные блоки, наверное, еще с девяностых несших свою службу на благо компании «Новый рассвет».
В кабинете, кроме столов, был еще человек, которого Петрович не сразу и заметил. Тому пришлось громко кашлянуть, чтобы оторвать взгляд Петровича от пыльных мониторов. Петрович от неожиданности вздрогнул, что как-то странно подействовало на толстяка, который вдруг мелко затрясся всем телом, наверное, внутренне смеялся, потому что по выражению его лица выходило, что он все ж таки настроен адски серьезно – начальство рядом. Королев отвернулся от живого холодца и посмотрел на того, кто сейчас буравил его взглядом хищных зеленых глаз, и, при этом, неспеша вытаскивал из кармана пиджака сигаретную пачку. Королев сразу отметил, что пиджак у начальника не такой блестящий, как у сопровождавшего его человека-хлопушки, да и весь он смотрелся как-то уж напряженно, будто волновался больше, чем сам Королев. Не сказать, чтобы это сильно его обрадовало, но Петрович почувствовал неожиданный прилив сил и смелости, и даже перестал вздрагивать от неожиданных звуков, например, как только начальник прикурил, за спиной Королева что-то грохнулось и покатилось мелкими шариками. Он не вздрогнул, чему сам несказанно удивился, но все-таки обернулся посмотреть, что там случилось. Кроме упавшего куска прессфанеры, поднявшей тучу пыли, и горстки шариков, блестевших стальным горохом под светом дневных ламп, он ничего не увидел. «И на том спасибо», – поблагодарил про себя, неизвестно кого, Королев, и вновь повернулся к начальнику.
– Сигизмунд Ромуальдович Двин, – представился, наконец, он, и Королев снова пожалел человека, над которым во дворе смеялись дети, иначе он так гордо не выговаривал бы своего имени. По крайней мере, не ждал бы так напряженно ответа Королева, который всем своим видом показывал полнейшее равнодушие к иноземному имени своего потенциального работодателя.
– Григорий Петрович… – начал, было, Петрович.
– Королев! – весело договорил за него толстяк и хохотнул, будто это у Петровича было тяжелое детство из-за «неправильного» имени.
– Да, – только и ответил Королев, чтобы хоть в чем-то выразить свое согласие, потому что паузы между ответами были и так весьма долгими и настораживающими.
– Королев, – задумчиво повторил начальник и жестом пригласил Петровича присесть за стол с монитором.
Петрович сел и попытался изобразить на своем лице нечто вроде заинтересованности в дальнейшем разговоре, но, честно говоря, он плохо старался, поэтому мина его выглядела кислой и скучной. Однако это, похоже, мало волновало Сигизмунда Ромуальдовича, ибо он сразу взял быка за рога.
– Вот что, господин Королев, есть такое мнение, что большинство людей любит туристические поездки. Вы с этим согласны?
Петрович смущенно улыбнулся, мол, о чем вообще речь: он и туристом-то никогда не был, разве что на дачу съездить, грядки прополоть – помощь, значит, любимой тёще. Но помедлив чуть, сказал:
– Положительно.
Те оба переглянулись, и начальник снял вдруг вспотевшие очки.
– Простите, что положительно?
Королев тоже на них удивленно посмотрел и ответил:
– Положительно отношусь к вашему предложению.
Начальник хохотнул.
– Но я же вам еще ничего… А, впрочем, чего тянуть: да, я хотел вам предложить поехать в долговременную командировку, но вы должны хранить эту информацию в секрете и обязаны подписать кое-какие бумаги. Можно сделать это прямо сейчас, не выходя из кабинета, если вы, конечно, согласны.
Королев задержал взгляд на Сигизмунде и спросил:
– А жене можно позвонить?
– Нет, – ответил начальник и достал следующую сигарету. В кабинете, вместе с сизым дымом, повисло тяжелое молчание.
– Ну, так решайте, – сказал Сигизмунд, прищуривая правый глаз, и выпуская жирную струю дыма. – Расценки вы знаете, примерные сроки тоже…
– Да, да: контракт на полгода – я помню, – перебил его Королев.
– Ну, вот, видите – все прекрасно осведомлены. Вы же обсуждали эту тему дома, не так ли?
– Конечно, – тихо отозвался Королев.
– Ну, и прекрасно. Значит, все будут в курсе, что вы приняты на работу.
– Но я должен предупредить… – начал, было, Королев, но начальник резко махнул рукой.
– Да бросьте уже! Сколько вы сидели без работы, и сколько еще просидите?
Королев пожал плечами.
– А я знаю! – он мощно выдохнул дым из носа, – До конца жизни можно просидеть и палец о палец не ударить, чтобы найти что-нибудь стоящее. И вы мне будете говорить о звонке домой? Смешно, в вашем-то положении.
«А он не церемонится», – подумал Королев и втянул голову в плечи, будто ждал, что ему сейчас дадут по затылку.
– И не тряситесь вы так, – продолжил начальник, – возьмите себя в руки. Вам же нужны деньги, как и всем в этом городе. Так почему бы не воспользоваться случаем и не принести пачки новеньких купюр вашей разлюбезной жене и теще? Вы ведь, с тещей живете, правильно?
Королев кивнул.
– Ну, вот, видите, – я почти всё о вас знаю, не задав ни одного вопроса о вашей жизни. И заранее знаю, что вы согласитесь на мое предложение, только отчего-то юлите и прикидываетесь забитым маленьким человечком. Это не ваш стиль, господин Королев.
Тут Петрович вынул голову из плеч и задал весьма нескромный вопрос:
– А какой у меня стиль?
Тут они с толстяком вновь заговорщицки переглянулись и громко рассмеялись.
– Не зацикливайтесь на мелочах – это не ваше, поверьте. Сосредоточьтесь лучше на деле, а именно на том, как приятно будет работать в совершенно непривычной для вас обстановке.
Королев удивленно смотрел на начальника.
– Интересно, правда? – задал ненужный вопрос Сигизмунд. – Но это не главное. Сейчас мой помощник проводит вас в отдельную комнату, приготовленную специально для вас, и даст время для отдыха перед дальним перелетом.
Петрович снова вылупился на него непонимающими глазами.
– А разве я уже сегодня полечу туда… ну, в то место, где работа?
– Вы что же, не внимательно читали то объявление на сайте? Ну, голубчик, помилуйте, как можно быть таким… таким… даже не знаю, какое слово подобрать. В объявлении черным по белому было написано, что, как только человек принимается на работу, он тут же едет до нужной точки, значительно удаленной от места теперешнего проживания нанятого работника. Как, вы и этого не помните?
Королев помотал головой.
– Ладно, сошлемся на вашу невнимательность и общую нерасторопность. А теперь, как говорил товарищ Ленин: «спать, спать и еще раз спать».
Королев пошел вслед за толстяком, семенившем впереди короткими ножками. Королев только сейчас про себя отметил, что коридор как-то подозрительно сузился и, будто, потолок стал ниже.
Когда они дошли до нужной комнаты, толстяк вынул из кармана маленький серебристый ключик и отдал его Королеву. Петрович взял ключ и стал открывать дверь, невольно провожая взглядом удалявшуюся фигуру толстяка.
Он вошел в комнату и увидел кровать, стол и стул. Обстановка живо напомнила ему те простые гостиничные номера, в каких он останавливался, когда ездил по командировкам. Он присел на старый стул, достал из портфеля железную кружку с кипятильником и поставил ее на стол. Ну, всё – теперь он был почти как дома, только вот жены с тещей не хватало. Петрович плюнул три раза через плечо, налил в кружку воды из под крана, и воткнул в розетку кипятильник.
Глава 3
Он стоял у окна. Солнце садилось за зубчатую линию многоэтажек, выстроившихся далеко на горизонте. Около здания, в котором сейчас находился Петрович, и вдалеке на шоссе, загорались оранжевые шары уличных фонарей. Его глаза смотрели на это вечернее великолепие, но не видели ничего, кроме неясных картин, рисуемых его воображением. Все мысли были далеко отсюда – где-то посередине одного из четырех океанов. Размытые очертания того места, куда его должны были отправить, не успели сформироваться в четкую картину: неожиданно громкий стук в дверь заставил его выплыть из своих туманных грёз и отвернуться от багрового заката.
Когда он повернул ключ в замке, дверь вдруг сама отворилась – на пороге, с довольным видом, стоял толстяк.
– Ну, всё – пора в дорогу, – сказал тот и тут же развернулся, чтобы уйти. Королев не выдержал и сказал с неприятной дрожью в голосе:
– Да постойте же вы. А вещи мои?
– Берите скорее! – крикнул, не оборачиваясь, толстяк, и зашагал еще быстрее. – Двин ждать не будет! – заорал он еще громче из глубины коридора.
– Куда он денется? – прошипел Королев, и, сунув в портфель кружку с кипятильником, поплелся за толстяком.
Они спустились к выходу. Около высокого мраморного крыльца, в перекрестном огне ярких уличных фонарей, стояло такси, блестевшее своей желтой лакированной крышей. Рядом с машиной стоял Сигизмунд Ромуальдович. Приглашающим жестом он указал Петровичу на заднюю дверь, а сам сел рядом с водителем.
Путь был не близкий, но машина с лихвой компенсировала молчаливую скучную езду высокой скоростью. Ночная дорога освещалась будто солнцем – энергия била ключом из всех плафонов: шарообразных, плоских, продолговатых узких и широких с защитными решетками. На тротуарах не было ни одного человека – всё словно бы вымерло, или, может быть, людей заранее предупредили, чтобы они не попадались в поле зрения Сигизмунда, сидевшего сейчас с хмурым сосредоточенным лицом, будто готовилось что-то серьезное. Королев не умел читать мыслей, но он понимал одно: пока он еще находится в такси, он волен делать всё, что ему вздумается. Но ничего такого делать ему не хотелось, поэтому он сидел смирно, молча глазея на далекие и близкие дома, покрытые слепящими огоньками квартир, словно большие клетки городского зоопарка получили, наконец, подсветку, и теперь под этим светом очень уютно живется, как змеям, так и кроликам, мирно жующим свой мятый лист капусты.
Когда они приехали в Шереметьево, Сигизмунд повел Королева не к центральному входу в аэропорт, а каким-то окружным путем, обходя огромное здание. Далеко в стороне осталось широкое взлетное поле, откуда взлетали гигантские самолеты. Они пришли на довольно маленький аэродром, о котором, скорее всего, знали не многие. И тут, словно в подтверждение смутной догадки Петровича, Сигизмунд сказал:
– Я тут чартер заказал, так что, мы без общей суеты, прямым рейсом полетим с комфортом, – и странно улыбнулся.
Когда они поднялись на крохотный двухмоторный самолет, внутри уже сидело три человека с автоматами.
– Для нашей же безопасности, – будто извиняющимся тоном сказал Сигизмунд. – Воздушные пираты, знаете ли, есть на самом деле, а не только в приключенческих книжках, – он вновь улыбнулся, только на сей раз, это была вынужденная дежурная улыбка: очевидно, люди с автоматами были тому причиной.
Восемь часов полета прошли незаметно, тем более, что Королев спал, как сурок.
Прилетев на место, они вышли из самолета. Еще до его полной остановки, Королев скорее ощутил, чем увидел, что прилетели они на такой же маленький, как и в Шереметеве, аэродром, только сейчас он утопал в черноте ночи. Слабые огни светились лишь на высокой башне диспетчеров, но от них не было никакого толку. Других самолетов, как и прочей подсобной техники, видно не было.
Как только открылась дверь самолета, в лицо ударил сильный влажный ветер.
– Давайте поторопимся! – крикнул Сигизмунд, и быстро сбежал по короткому трапу.
Королев почувствовал, как ему обожгло лицо чем-то острым, будто несколькими лезвиями порезали кожу.
– Лучше отвернитесь! – вновь крикнул Сигизмунд сквозь ветер. – Это лавовый песок и он очень острый, так что берегите глаза!
– Что же это за место такое? – заорал в ответ Королев, но Сигизмунд ничего не ответил: он лишь махнул рукой, мол, иди – не отвлекайся.
Королев послушно шел за своим начальником, пытаясь разглядеть местность сквозь нагоняемый ветром густой туман. Похоже, что рядом было море, или озеро, но в ночи нельзя ничего разглядеть, кроме черного крупного песка, освещаемого фарами машины, стоявшей в ста метрах от самолета.
Ехали они быстро. Королева укачало и снова потянуло в сон. В машине Сигизмунд протянул ему две какие-то таблетки:
– Возьмите – в дальнейшем они будут вам необходимы.
Через двадцать минут они оказались около низкой бетонной будки, вделанной в скалистый массив, внутри которого располагалась основная часть объекта. Королеву показалось, что здесь притаился пулеметчик, но, когда они вошли внутрь, ничего угрожающего он не увидел. В темных углах низкого холла тихо стояли, по одному, те самые автоматчики, которые сидели в самолете. «Не может быть, как они успели?» – подумал Королев, но тут же списал это на утомительный перелет и быстро забыл как об автоматчиках, так и о самолете.
Сигизмунд показал свой пропуск человеку в форме.
– В сопровождении, – сказал он охраннику, и тот, не задерживая взгляда на Королеве, пропустил их обоих, при этом сообщив что-то по рации.
Другой охранник, стоявший чуть дальше по ходу движения, потребовал у Королева телефон.
– По окончании договора ваша собственность будет вам возвращена.
Королев кивнул, ни на миг не расстроившись – он всё равно не хотел никому звонить, да и не с кем ему разговаривать, кроме жены и тещи. «Пусть поскучают», – подумал Королев, злобно сверкнув очками. Однако, странно, что телефон не отобрали еще там, в Москве. Хотя, чему он удивляется, когда такой шаг со стороны работодателя мог запросто спугнуть Королева, и он отказался бы и от поездки, и от этой работы. «Да, рисковать они не любят», – отметил про себя Петрович, молча следуя за Сигизмундом.
Они прошли дальше по коридору, и Королев увидел эскалатор, как в московском метро. Он даже, было, подумал, что и не уезжал никуда, и что весь этот перелет был лишь его фантазией. Но, как только он ступил на черные ребристые ступени, полотно эскалатора тут же дёрнулось и плавно поехало вниз, что, странным образом, вернуло Королева к реальности. На стенах висели плакаты с нарисованными на них солдатами и с надписями на китайском, наверное, языке.
– А теперь положите таблетки в рот, – тихо сказал Сигизмунд.
Королев повиновался.
Эскалатор спускался всё ниже и ниже. Королев чувствовал, что ему не хватает воздуха, но Сигизмунд, увидев его вдруг побледневшее лицо, тут же предупредил, что сейчас нужно успокоиться, и тогда организм, из-за нехватки кислорода, сам настроится на то, чтобы брать его из своих же собственных клеток. Катализатором для реакции служила специальная таблетка, которая лежала сейчас в желудке Королева и спокойно растворялась пищевыми соками. Потом полученная смесь должна распространиться по всему телу, и у человека сложится впечатление, что он дышит чистым воздухом без всяких ограничений. Самое интересное, что это не будет самообманом: организм получит необходимую часть кислорода, так что, кислородное голодание исключалось.
Они спустились на три километра, как сказал Сигизмунд. Сейчас Королев не чувствовал нехватку кислорода, но скоро…
– Скоро вам нужно будет принять кислородный коктейль, – сказал Сигизмунд, по-прежнему внимательно глядя на Королева.
Эскалатор остановился. Перед ними был мрачный коридор, тянувшийся на несколько километров под островом. Повсюду стоял запах карбида, брошенного в воду. Через каждые сто метров попадались автоматчики в противогазах.
– Ночная смена, – сказал Сигизмунд, повернувшись к Петровичу, – караулят, чтобы вас не украли, – он попытался улыбнуться, но вышло кривовато. Тем не менее, Королев оценил солдатский юмор начальника, однако вслух решил ничего не говорить.
Из общего коридора, направо вбок, шло небольшое, в десять метров длинной, ответвление, похожее на аппендицит в огромном организме. Они подошли к большим стальным дверям, единственным в этой части объекта.
– Ну, вот мы и на месте! – весело сказал Сигизмунд, сунув пластиковый пропуск в щель. Дверь открылась.
Перед глазами Королева предстала огромная комната, в которой располагалось, по меньшей мере, две сотни кроватей, как в какой-нибудь казарме, или госпитале. В помещении было пусто. Где-то под потолком жужжали невидимые кондиционеры, отчего воздух был свежим, как в лесу. Разительный контраст с воздухом коридора поразил Королева, но удивление длилось не долго – голос Сигизмунда вновь вывел его из оцепенения.
– Вот ваша кровать и тумбочка для личных вещей: всё, как в хорошем пионерском лагере. Бывали когда-нибудь в Артеке? – спросил он, с хитрецой в глазах.
– Никогда, – ответил Королев и закашлялся, – не довелось, знаете ли.
– Понимаю, понимаю, – Сигизмунд похлопал Петровича по плечу. – Располагайтесь и отдыхайте, а мне пора назад, в Москву. Может быть, завтра снова прилечу. До свидания.
– До свидания, – пробормотал Королев и положил свой портфель на кровать, застеленную синим суконным одеялом. На секунду он отвернулся, засмотревшись на хромированную тумбочку, в столешнице которой отразилось его бледное и, всё еще, удивленное лицо. Он хотел спросить, где здесь туалет, но Сигизмунда и след простыл.
Глава 4
Королев прилег, не раздеваясь, и провалился в сон до того момента, пока не услышал шум многих голосов. Он открыл глаза и присел на кровати. Кругом были люди разных национальностей, говоривших на разных языках и не обращавших на Петровича никакого внимания. Кто-то играл в шахматы, кто-то читал, некоторые ходили с задумчивым видом, сосредоточенно глядя себе под ноги, но, не видя чужих ботинок или книг, разбросанных на полу, спотыкались и виновато озирались вокруг только для того, чтобы через мгновение снова погрузиться в свои мысли. Другие просто спали, накрывшись синими одеялами, какие были здесь у каждого жильца: их никто не трогал – каждый был занят своим делом.
Прошло пять минут, прежде чем к нему подошел человек и представился:
– Наумочкин Эс Эс.
Вот так прям и выговорил, как будто там, в этом самом эс эс, он и работал.
– Королев, – ответил Петрович и интеллигентно кашлянул, то есть, в кулак. Теща очень любила такую его привычку и постоянно говорила ему об этом, восхищенно глядя в глаза, которые он всегда от стеснительности отводил. Он со странным чувством отметил, что подумал про любимую тещу в прошедшем времени, но тут же об этом забыл.
– Мне поручено сопровождать вас некоторое время, пока не обвыкнетесь, – сказал Наумочкин.
– Звучит прекрасно, – ответил Королев, чувствуя, что будет здесь как дома, то есть, не там, в Москве, в чужой квартире, а именно в своем доме, где он сам себе хозяин, который занимается, чем хочет…
– Может быть, зайдем в столовую? – тут же предложил Наумочкин.
– Почему бы и нет, – с готовностью отозвался Королев, – тем более, что мне надо подкрепиться кислородным коктейлем.
– О, этого добра здесь навалом, – равнодушно ответил Наумочкин и направился к выходу. Королев поспешил за ним.
– Кстати, – сказал Наумочкин, когда они шли по длинному коридору, – можете уже проверить свой счет на карточке.
– Но у меня ее пока нет, – отозвался Петрович.
– Ничего страшного – вам ее выдадут прямо в столовой: у нас здесь всё просто – без проволочек. Вам достаточно предъявить паспорт, и в следующую минуту ваша карта будет готова.
– Прекрасно, – радостно ответил Королев, ощущая себя настоящим добытчиком. Теперь уж Варвара, свет, Тихоновна не посмеет сказать в его сторону, что он распоследний лошара и неудачник по жизни. Да и Ритка по-другому будет к нему относиться, хотя…
Это странное слово «хотя» несколько его напугало, как некое предчувствие, которое приходит внезапно к человеку, совершенно к нему не готовому.
– Ну, вот мы и пришли, – сказал Наумочкин, и пальцем показал ему на столик в углу, за которым сидела женщина в красной форме.
Королев подошел к столику и представился, попутно доставая паспорт из нагрудного кармана.
Женщина коротко взглянула на фотографию, потом на Петровича, и протянула бумажку – заявление о просьбе оформить карту. Всё действо продолжалось не более двух минут, за которые Королев успел даже заметить в столовой несколько банкоматов, около которых не было ни одного человека.
Когда он отдал заявление, женщина что-то набрала в своем компьютере и сказала:
– Теперь можете пройти к любому аппарату и посмотреть баланс.
– Уже? – удивился Королев.
– Да, – спокойно ответила она, – у нас всё делается быстро. До свидания и, на всякий случай, приятного аппетита.
– Спасибо, – ответил Петрович и радостно прошагал к ближайшему банкомату.
Цифры на чеке приятно его удивили – триста тысяч рублей уже лежало на его счету. «И что, можно сейчас же ими распорядиться?», – задался он простым житейским вопросом. «Конечно, – тут же ответил он сам себе. – Вот как так не жить, а?», и снова, вставив карту в аппарат, нашел в меню фразу «перевести на счет». Он сразу же отправил все деньги жене, благо вся информация об ее счете была написана на мятой бумажке, которая всегда лежала в обложке его паспорта. Теперь Петровича распирала гордость от такого крупного «вклада» в семейный бюджет. И когда он неспеша потягивал кислородный коктейль, никто не мешал ему наслаждаться мыслью, что теперь он «мужик в доме»; что никто не сможет его укорить в полнейшем бездействии; что теперь он, практически, свободный человек, правда, находящийся под землей, но с кем не бывает, не так ли?
– Ну, как дела? – спросил его неожиданно подсевший Наумочкин.
– Лучшего и желать нельзя, – отозвался Королев и потянулся, как после долгого приятного сна.
Наумочкин как-то странно на него посмотрел, но выдал лишь сухой безжизненный текст:
– Вот и хорошо. Теперь, с вашего позволения, я должен проводить вас обратно в спальню и заняться своими прямыми обязанностями: завтра у вас начнется первый рабочий день, и надо хорошенько выспаться.
– Полностью с вами согласен, – кивнул Петрович и встал со своего места.
Перед отбоем, когда в комнате отключили весь свет, эта фраза о настоящем мужике вновь всплыла в мозгу Королева, и он уснул счастливым, сильным и уверенным в себе человеком. «А, ведь, так будет каждый месяц», – успел додумать он мысль, и тут же отрубился.
