Пролог
За 4 года до основных событий
Эйелен Ашхен
Я стою у входа в Академию, с детским восторгом рассматривая расписные колонны, что иллюстрируют создание СКАТ. От начала времён и до сегодняшнего дня, движущиеся с определённой периодичностью картинки ненавязчиво видоизменяются согласно хронологии событий.
Несмотря на совет куратора наматывать хвост на локоть, мой продолжает свободно касаться земли, сканируя магнитуду спутника, на котором размещена Академия, и заодно считывая эмоциональный фон вокруг меня. Дурацкая привычка, согласна, но ничего не могу с собой поделать. Хотя на этот раз я настолько увлекаюсь созерцанием, что не замечаю, как подходят они.
– Эй, кэт, ничего не попутала? Помойка для котиков на заднем дворе.
Твою ж звезду. Морщась, оборачиваюсь, рассматривая утырка, что со мной заговорил. Его окрик привлекает внимание других кадетов, что спешат на пары. Боковым зрением примечаю, как многие с любопытством тормозят, прислушиваясь к разговору.
«Игнорируй, Йен. Пусть себе самоутверждаются, не опускайся до их уровня. Ты готовилась к этому, знала, что так будет. Ожидаемо».
Подхватив рюкзак с пожитками, наматываю хвост на руку.
– Эй, ты! Я с тобой разговариваю, кэт.
Волоски на хвосте встают дыбом, а по позвоночнику ползут его, пусть и едва уловимые, эмоции. Кадет хотел пихнуть меня в спину, но я вовремя разворачиваюсь, перехватывая ладонь, выворачиваю в болезненный захват. Тело двигается само по себе, хвост выскальзывает, агрессивно щёлкая вокруг меня по сторонам. Ноги приходят в движение, делая подсечку, пригибая парня на колени. Он взвывает, а на меня таращатся во все глаза его дружки. Нехорошо так.
Твою мать, ну не было у меня цели вот так отсвечивать с первых минут. Хотя, с другой стороны, если таким не давать отпор сразу, глотать оскорбления, они и дальше будут относиться ко мне как к рабыне недостойной и указывать место, которое, по их мнению, находится где-то на помойке цивилизации.
«Что ж… привыкай противостоять с первых минут, Йен».
– Запомни раз и навсегда, ещё раз попробуешь ткнуть в меня пальцем – сломаю все, по одному! – шиплю на ухо кадету.
– Ох и пожалеешь ты об этом, кэт, – цедит он.
Неожиданно кто-то резко дёргает меня за талию сзади. Кто-то высокий и сильный. Я рычу, молотя в воздухе ногами. Хвост оплетает нападавшему ногу, сдавливая её, словно удав жертву.
Стальные пальцы сжимаются на талии ещё сильнее.
– Не нарывайся, кисуля, – безэмоциональный голос раздаётся у самого уха, – а то вдруг пальцы судорогой сведёт – кости тебе ненароком переломаю.
Замираю в его руках, медленно поворачиваю голову.
Светло-голубые, холодные, просто ледяные глаза, тёмные волосы модно подстрижены. Убойное сочетание и признак высшей расы. Глаза сами по себе опускаются ниже, отмечая жёсткий подбородок и красиво очерченные губы с едва заметным, белёсым шрамом в уголке нижней, что придаёт им ещё больше чувственности.
Непроизвольно облизываю собственные. Его взгляд тут же отслеживает движение моего языка. Он нагло ухмыляется.
– Нравлюсь, да? Прости, животные не по моей части. Предпочитаю девушек, а не…
Договорить не даю.
– Запоминаю твои черты, закажу портрет и повешу вместо мишени. Буду меткость тренировать.
Ноль реакции. В глазах на долю секунды полыхают искры то ли злости, то ли раздражения и тут же гаснут.
– Выходит, правда, что кисонек стали принимать в СКАТ? В честь такого события дам тебе очень ценный совет, слушай внимательно. Тактика «нападаю первой» не прокатит. В ТВОЁМ случае лучше лишний раз не отсвечивать. Тебя теперь на всех тестах и отборах станут дружно валить, – он вновь ухмыляется, – ставлю две сотни тритонов (межальянсная валюта содружества Тритон. – Прим.авт.), что на межгалактической скорости вылетишь из Академии ещё до конца первого семестра.
– Да что ты? Серьёзно? – Делаю невинное лицо. У меня всегда получалось состроить подобную мину идеально.
Вот и он ведётся.
– Ясно как день. Пусть вашего брата и приняли в Союз на равных, ты-то куда лезешь бороться за права животных? Силёнок не хватит, киска.
Нутро раздирает когтями бешенства. Чистая ярость застит глаза и хочется банально вцепиться ему клыками туда, куда дотянусь, а в идеале дотянуться до кадыка, вырвать его зубами, чтобы и булькнуть больше ничего не смог.
– Так, может, наконец-то перестанешь меня тискать, бесчувственный ты наш, тот, что не по кискам, – говорю громко, чтобы слышали все, кто запоем наблюдает за этими странными обжимашками. На последнем слове играю бровями, намекая на нечто совершенно другое.
На бледном лице вспыхивают красные пятна, стальной капкан рук разжимается, и я, пользуясь моментом, отхожу на приличное расстояние, дёргаю хвост, который всё это время прекрасно себя чувствовал на его бедре.
– Спасибо за предупреждение, но, увы и ах, не побегу обживать тёмный, неприметный угол, трястись от страха, что пнула твоего дружка, который проглотил язык, и за него приходится отдуваться тебе.
Подхватываю рюкзак и, стараясь не бежать, захожу в здание административного корпуса. Сейчас ни он, ни его дружки мне ничего не сделают. А дальше – посмотрим. В чём-то этот ушлёпок прав – на тестах и отборочных стоит быть теперь максимально собранной. Потому что в первый семестр отсеивают большую часть перваков.
Но, даже если мне предстоит вылететь из СКАТ, я буду уходить с уверенностью, что приложила максимум усилий и не справилась сама, а не потому, что какие-то уроды меня подставили.
Глава 1
Эйелен Ашхен
– В этот раз, кисонька, будешь лежать под моим FBOT до того, как разнесёшь полигон в щепки.
– Так уверен? – Не знаю, зачем он позвал меня сюда. Перед началом турнира предпочитаю всегда просмотреть логи предыдущих боёв, проанализировать собственные ошибки, сделать для себя пометки, где стоит уходить в глухую защиту, а где нападать. И теперь, вместо проведённого времени с пользой, торчу в полутёмной комнатушке, которой уже сто лет как никто не пользуется. Зато название-то какое – «турнирная переговорная». О чём можно вести беседы с соперником?!
– Давай признаем, что на четвертьотборе мы переборщили, – вздыхает Берг, – не хочу ОПЯТЬ попасть на тритоны и восстанавливать арену за свой счёт. Давай обсудим рамки.
– Я тоже оплатила свою часть!
– Да что ты? – Его бровь высокомерно изгибается. – Отработала натурой и потом щедро, как положено ручному питомцу, позволила брату покрыть все расходы, да? Ты в курсе, что сумма вышла до Айгара (самый высокий пик планеты. – Прим. авт.)? Даже не знаю, сколько пришлось отрабатывать. Губы-то не стёрлись, пока старалась?
– Да как ты смеешь?! – шиплю возмущённо.
– Как Я смею? – Он тоже заводится. – Кисонька, я знаю Идана лучше любого на этом свете. Поверь мне, – высокомерный взгляд обжигает тело, оценивая с ног до головы, – все эти годы его привлекали отнюдь не твои успехи в боёвке и даже не высокий балл по астрочастицам.
– Завидуешь? Что не тебе, – копирую интонацию и то прозвище, которым называет во всей Академии только он, – кисонька досталась?
Пауза.
Следом ожидаемо злое:
– Сложно завидовать, не зная, чего ради. Может, покажешь, где там у тебя мёдом намазано, что Идан так подсел? Какая тебе разница, перед кем из нас ноги раздвигать? Мы ведь даже похожи.
Моё рычание заглушает звонкий звук пощёчины. Я понимаю, что совершила кошмарную ошибку и нанесла непростительное оскорбление, поздно. У высших слишком быстрая реакция. Не успеваю отнять руку, как Берг, перехватив ладонь, дёргает на себя с силой. Застываем, глядя друг на друга… Льдистые, холодные глаза-озёра знакомо темнеют. Всегда так происходит, когда он в бешенстве. Внутри всё сжимается…
«От испуга или предвкушения, Йен?»
Всматриваемся в друг друга, как будто видим впервые. Его полуприкрытые, грозовые глаза, в которых пляшут молнии, жёсткие чёрные ресницы, волосы, что острижены всё в ту же модную причёску, совсем не по-кадетски. «Золотым» мальчикам позволено больше, как всегда, потому и нет коротко стриженного ёжика. Зато сейчас отчаянно хочется протянуть руку, запутаться пальцами в его волосах, сжать их на затылке, притянуть к себе… опускаю взгляд на покрасневшую от моей оплеухи щёку и бледные губы, сквозь которые с шумом вырывается дыхание. Не отрывая взгляд, он переплетает наши пальцы, заводит руку мне за спину, как будто бы готовится к болезненному захвату, но вместо этого подталкивает меня на себя.
– Что происходит? – шепчу тихо, растеряв всю воинственность разом. Нет её, слетела шелухой к ногам. Хвост-предатель, как обычно, ластится к нему, обвивая бедро, заставляет жмуриться от удовольствия.
– А ты не знаешь? – бормочет Ирвин, наклоняясь.
Губы опаляет поцелуем. Злым, колким, совершенно не нежным. Он наказывает нас двоих разом, нещадно, порочно и сладко.
Тело, само по себе, приходит в движение, как будто знает, как надо. Замерев на долю секунды, я расслабляюсь, прижимаясь к нему ещё сильнее. Да, я прошу, сама не знаю что, но уверена, только он может мне это дать. Сейчас. Немедленно.
Когда наши языки сплетаются, мы стонем одновременно и срываемся вместе. Этот стон как сигнал, словно звук выстрела на турнирной арене. Исступлённо срываем одежду. Тренировочные костюмы жалобно трещат швами от нетерпеливых пальцев, что слишком медленно оголяют тела друг для друга.
Если бы кто-то сказал мне, что я потеряю невинность в турнирной переговорной, – плюнула бы в лицо. Никогда даже подумать не могла, что всё произойдёт именно так. И уж тем более не могла подумать, что отношусь к тому сорту девушек, которые готовы броситься в объятья врага. Каждый, кто хоть немного знал меня и Ирвина, громко бы смеялся, крутя у виска пальцем за подобную мысль. Но всё же вот они мы: вместо колких фраз – жалим друг друга поцелуями, вместо болезненных тумаков – нежные покусывания. Мы срываемся в пропасть вместе.
Всё происходит быстро, мы приходим к финишу практически одновременно, когда последние всполохи моего оргазма прошивают тело, он догоняет меня, вновь делясь через рецепторы своим удовольствием.
«Разве так бывает?» – сонной мухой проскальзывает неуместная мысль, хвост опадает, даря нам свободу от друг друга. Проблеск сознания пробивается сквозь опьянение страстью. Фокусирую взгляд на также приходящем в себя Берге. С запоздалым стыдом понимаю, что он всё ещё во мне, а его горячее дыхание, скатываясь в ложбинку груди, вызывает мурашки на влажной коже. Он отчего-то буравит меня странным, нечитаемым взглядом.
– Ничего не хочешь мне сказать? – Отстраняется, красноречиво рассматривая на себе следы того, что был у меня первым.
– Твою звезду, да ты молодец! Впереди планеты всей, ты же это так любишь?! – Спрыгиваю со стола, морщась от болезненных ощущений и влаги между ног. – Потешь своё самолюбие позже, ладно? Можешь даже зарубку на FBOT сделать, а сейчас дай салфетки… пожалуйста!
Берг смотрит на меня с неестественно расширенными зрачками, медленно облизывает пересохшие губы, явно собираясь что-то сказать.
– Между нами ничего не изменится, – отбиваю очередь слов. – Выйдя отсюда, вернёмся к привычному общению и ролям. Все в Академии привыкли, всем так удобнее. Ты мечта всех девок, «золотой» мальчик и сын советника, я кэт, место которой на помойке цивилизации, так ведь ты сказал тогда, верно?
Он молча скрывается в уборной, точно так же молча возвращается, протягивая упаковку. Странно, но мне совершенно не стыдно при нём приводить себя в порядок.
Комкаю салфетки, натягиваю обратно бельё и комбинезон.
– И ещё, – приглаживаю торчащие в разные стороны волосы, – квазар тебя дери, если план был в том, чтобы я слила тебе турнир, ты просчитался. Я намерена выиграть, и никакие потрахушки с тобой не изменят этого желания.
…Голоэкран зависает над тренировочной ареной, будоража зрителей, подогревая интерес обратным отсчётом.
Финальные соревнования… а у меня в голове раздевалка, наши общие, на двоих, тихие стоны, мой хвост, обвивающий его торс в попытке притянуть ещё ближе! Ну в самом деле, как будто своей жизнью зажил!
Твою ж звезду, думай о победе, Йен, а не о том, что ты сделала пару часов назад.
– Три! – Вой толпы кипятит кровь.
От этого оглушающего грохота внутри всё сжимается, затягиваясь в тугой узел нетерпения.
– Два! – Усилители над трибунами делают их крик объёмным, как будто ревёт сама арена, а не учащиеся Академии СКАТ.
– Один! Ста-а-арт! – Мы, участники финальных соревнований, облачённые в механические, монструозные доспехи, срываемся с мест. Шесть команд, по два в связке, но из-за произошедшего начистить металлическую башку со всем пристрастием мне хочется только одному участнику финала: наглому, высокомерному, самовлюбленному капитану первой команды Ирвину, мать его, Бергу!
Наша вражда длится уже четвёртый год, и, в отличие от его брата, с которым нахожусь в отношениях, этого говнюка я ненавижу!
Он считает нас, кэттариан, всё ещё низшей расой, рабами, коими мы были многие столетия, недостойными не то что учиться в Академии на равных, а даже лететь в одном транспортнике в техническом отсеке.
Хмыкаю, вспоминая его недоумённое лицо после произошедшего…
– Йен! – орёт в переговорное Кэмэрин. – Какого квазара?! Забей на Ирвина, ну! Чего ты за ним дикой кошкой несёшься-то?
– Хочу порвать его на мелких ирвинят и развеять!
– Сперва возьмём кубок, – цедит подруга, – потом меряйтесь, кто из вас больше мужик.
Допустим, кто из нас мужик, я точно знаю, но это не меняет того, что наши отношения – сплошное поле боя, где правят словесные пикировки, пальба ненавистными взглядами, а возглавляет всё чистая ненависть! Вся Академия увлечённо следит за нашим противостоянием, и знаю, что делают ставки. Так повелось с первого дня моей учёбы в СКАТ.
Что ж, Кэм права, сперва дело, потом этот ублюдок!
Плавно выжимаю на себя один из четырёх рычагов, отвечающих за двигатели. Наши FBOT имеют типичное гуманоидное строение, и мы, пилоты, приводим их в движение путём соединения собственных нейронов с ИИ, ну и обычная механика в довесок. Движки по обе стороны дают краткосрочную возможность парения на малом расстоянии от поверхности. Оптимально для быстрого наступления, как сейчас.
Подрываю машину вверх, одновременно выжимая педаль под правой ногой, пытаюсь замахнуться и врезать ему на подлёте, но Берг просчитывает манёвр, резво уклоняется, нанося ответный удар… и вот я опять лежу под ним, распластанная и обездвиженная. По личному, зашифрованному каналу связи приходит голосовое:
– Не терпится повторить, Ашхен?
Рычу в голос, брыкаясь изо всех сил. УБЬЮ!
– Йен, ты что творишь? – вопль Кэмэрин проникает в сознание. С трудом справляюсь с нахлынувшей яростью. Словно это не я вовсе – умеющая выходить из блока, защищаться и контратаковать, а и впрямь просто дикая кошка, машущая лапами без разбору. Приборная панель истошно мигает и вторит писком возмущению Кэмэрин. По таймеру прошло не больше минуты, но для меня вся эта поза и Ирвин, возвышающийся надо мной, – слишком!
– Вставай, не тормози! Беру в работу пятых. Раз уж решила ему жизнь попортить, делай это профессионально. Личное – после турнира.
– Принято, – цежу в ответ. Рву рычаг подъёма туши на себя. Обхватываю его доспех ногами и кувырком назад выхожу из блока, отрывая машину Ирвина, откидываю механизм подальше.
Поднимаю свой многотонник и рву когти на позицию.
Диктор турнира с воодушевлением комментирует нашу стычку:
– Вы только посмотрите на этих двоих! Ашхен и Берг в своём репертуаре: не прошло и пяти минут, а они уже хладнокровно давят друг друга в стальных объятиях. Кажется, оба настроены решительно.
Глава 2
Эйелен Ашхен
Моё преимущество – всего лишь несколько минут, необходимых Ирвину, чтобы поставить на ноги FBOT. Дальше начнётся жёсткая игра, которую так любят зрители и которую я вывожу с большим трудом. Немудрено: он представитель высшей расы, ему по праву крови и рождения положено быть быстрее, сильнее и выносливее всех. Это как дыхание – привычно и естественно. Мне же, девчонке-низшей, тем более кэттарианке, приходится изводить себя тренировками, чтобы тянуть подобные нагрузки.
На главный экран проецируют общий вид турнирной арены, где красным обозначены противники, синим – союзники. Из них точки покрупнее – капитаны команд.
Гипнотизирую самую жирную, самую мерзкую из всех точек. Ирвин Берг… это надо же Вселенной так поиздеваться и собрать в одном гуманоиде всё то, что меня раздражает в других существах!
Снобизм, исключительная вера в своё превосходство, злопамятность и уверенность в том, что рядом с ним каждый всенепременно должен падать оземь и бить челом об пол. Только потому, что повезло родиться представителем высшей расы, в семье советника.
К тому же он ни единого дня за все четыре года не пропустил, чтобы не ткнуть в моё происхождение и ошибочность учёбы в СКАТ.
Последний год выдался уж совсем тяжёлым в наших отношениях, всё потому, что Идан, его старший брат и мой парень, выпустился.
Такие похожие и разные одновременно братья…
Одного из них люблю, а второго ненавижу.
«Будешь лгать себе дальше, Йен? После всего, что произошло?»
В голове тут же, вихрем, несутся воспоминания: мои пальцы, цепляющиеся за его широкие, мускулистые плечи. Под мягкой, невероятно горячей кожей перекатываются стальные мышцы. Я впиваюсь в них короткими коготками и знаю, что, несмотря на ускоренную регенерацию, лунообразные следы ещё некоторое время будут напоминать ему о нашей ошибке. Как и след от укуса на шее. Нет, ничего сакрального, просто инстинкты… наверное. Кому скажи, что о близости я знала лишь понаслышке и лишилась невинности в турнирной переговорной, – засмеют. А уж если кто узнает, с кем… Если узнает Идан…
– Звезду ему в одно место! – шиплю под нос. – Это так ты меня ненавидишь, что аж тра…
На коммутатор приходит входящий сигнал. Зашифрованная линия связи. Хвост почему-то сворачивается кольцами. Хм-м, странно…
Включаю динамик, даже не уточняя, кто там. Откуда-то я ЗНАЮ, что он.
– Чего тебе?
– Забыл сказать, тебе братец привет передавал. Вот, звонил перед турниром. Просил быть с тобой помягче. Не стал ему говорить, каким нежным Я был.
– Берг, то, что ты идиот, я знала с самой первой нашей встречи. Но всё же надеялась, что у тебя не настолько ровные мозговые извилины. То, что случилось, – ошибка, наша общая. В наших ОБЩИХ, – делаю ударение на последнем слове, – интересах забыть о случившемся. Тебя же не интересуют кисоньки, я запомнила.
Отключаюсь от связи.
«Сконцентрируйся, Йен. Он же намеренно тебя дразнит, выводит из себя! Провоцирует. Ни за какие тритоны не сдаст Идану».
– Эйелен, – в динамике вновь Кэм. – На восемь часов, основная трасса. Похоже, третья и пятая команды решили объединиться. Работают в связке.
– Квазар! Там ведь Тирион Шакс?
– Именно.
А ведь это ему я чуть не сломала пальцы на первом курсе. С тех пор Шакс спит и видит, как выкинуть меня из Академии. Надо же, но именно вражда с младшим Бергом, а не отношения со старшим держат его в узде хоть немного. Ирвин назначил меня своим персональным врагом номер один, и только ему позволено надо мной измываться. Сомнительный иммунитет, конечно, но даже он не действует на турнирах. Здесь жёсткие правила, и Тирион обязательно этим воспользуется.
– Похоже, хотят взять тебя в клещи, там узкая Y-зона, думаю, врубят «маятник» с «рубакой». Есть вероятность тяжёлых травм, Йен.
Всё верно. «Рубака» – известное издревле препятствие. Раньше его называли «маятник», но с появлением мехкостюмов модернизировали, усилив раскачивающийся элемент.
– Дай расчёт амплитуды движения и время задержки между махами.
– Полетишь напролом?
– Если сброшу их на «рубаке», получим дополнительные очки… Где Берг?
– За тобой несётся.
Ухмыляюсь. Нет, его сбросить в колодец, под монотонно опускающиеся лезвия – не вариант. В первые два года я и правда пыталась и чаще всего там оказывалась сама. Он слишком силён и манёвренен. Уклонение прокачано на все сто.
– Что дальше заявлено? – спрашиваю, мимоходом отбивая от себя рискнувшего напасть игрока шестой команды.
– «Аквариум», «морозилка», пески, гора и на закуску – арена.
Если дойдем с ним до арены – проиграю точно. Мой шанс уложить его где-то по дороге. В рукопашке я его никогда не сделаю. В голове проносятся флешбеки… его сжимающие с силой руки на моих бёдрах, зубы, впивающиеся в шею…
– Звезду тебе в одно место, Берг! – отчаянно шепчу, сверяя показатели курса на голоэкране.
Маршрут и карту препятствий нам подгружает ИИ только в момент старта, так что контрольные точки и сами локации – всегда неожиданность. Хорошо, что сегодня нет болот, там я вязну, а хвост не работает вовсе.
Суть турнира – длиннющий трек с контрольными точками, ловушками, препятствиями и жестокими соперниками. Правил почти нет, максимально приближенные условия к реальному бою. Травмы, угроза жизни, мордобой – любимое развлечение для публики. На треке от каждой команды по одному участнику, запасной, в нашей команде – Кэмэрин, следует за мной по границе трека и, в случае моей травмы, продолжит состязание. Сейчас же она наши глаза и уши.
– Время до столкновения с «клешнями» – три минуты, – чеканит она.
Сделаю упор на скорость. FBOT Шакса не заточен на быстрое передвижение. Он тяжеловес по заводским характеристикам. Его основная цель в команде – танковать: принимать урон на себя, служить щитом и наносить повреждения в ближнем бою. Быстро, больно, но недолго. Я и Берг – типичные дамагеры. Наши мехкостюмы не так тяжеловесны, если так можно сказать о трёхтоннике, манёвренны, быстры, но в то же время лишены дополнительной брони. Другими словами, добраться к телу можно очень быстро и нанести увечья, соответственно, тоже.
– Держись от него подальше, он взял левую сторону на себя, – комментирует Кэмэрин, как будто читая мои мысли. Она тоже «танк», знает, о чём говорит. – Контакт через шестьдесят секунд, начинаю обратный отсчёт.
Мой FBOT разработан специально под особенность расы, и хвост, облачённый в металлическую броню, касаясь земли, отчётливо передаёт то, что другие не могут ощущать: поверхность арены гудит и вибрирует, стоит только двум мехкостюмам броситься ко мне наперехват.
– Прыжок дикой кошки? – В динамике чувствую хитрый смешок подруги.
– Никогда не устану это делать.
– Не забывай о хвосте, и я сейчас о Берге, если что.
– Забудешь его…
Даже зная, откуда появится Шакс, я едва успеваю увернуться от его увесистого удара. С опорой на хвост, плавно, словно гимнастка, кувыркаюсь назад и тут же, подключив нижние двигатели на максимум, прыгаю вверх, перелетая «танка», словно беру перекладину.
– Второй готов бить, – коротко предупреждает Кэм. – О Шаксе забудь, он уже сцепился с Бергом.
Довольно скалюсь.
А вот и ожидаемая «подмога».
Затем меня шарашит подозрение, а вдруг он и правда… помогает?
«Да нет. Бред. Не может быть».
– Вы только посмотрите, как капитан первой команды Ирвин Берг портит FBOT Тириона Шакса. Кое-кто попал на тритоны, – диктор в динамике чуть ли не визжит от восторга. Ясно, на кого сделана его ставка.
– «Рубака» через двадцать секунд. Танцуй плавно, Йен, филигранно, не спеши, скорость маховиков что-то уж больно запредельная. Подозрительно. Движки не забудь отключить, кстати.
Моя проблема, да.
– Отключаю, – отчитываюсь монотонно, – о, вижу первый маховик… и правда, слишком быстро.
– Будь осторожна. Не хотелось бы вступать в игру на самом старте, – хмыкает она.
– Сама доброта…
– Йен! Берегись!
Сигналка орёт об угрозе слишком поздно. На голову обрушивается удар, меня кружит по инерции, а затем резко тормозит ещё одним в живот.
Квазар, я же сейчас рухну прямо в колодец, даже и без маховика.
– Соскучилась? – ненавистный голос по общему каналу. Это слышат все. Толпа ревёт в исступлении. Они любят нас. Очень.
– Да, – рычу в ответ. Вцепившись в его мех руками и ногами.
– Твою звезду, Ашхен, отцепись от меня! – вопит от неожиданности Берг.
Видели кошку, которую пытаются искупать? Как она цепляется за всё, что только можно, лишь бы не рухнуть в таз? Сейчас я ничем от неё не отличаюсь.
– Нас на куски разнесёт, дура! – ревёт мне в динамик.
– Вместе – навсегда, Берг, до самой смерти, – хмыкаю зло. – Или проходим вдвоём, или колодец, тоже на двоих. Как там говорят? И в горе, и в радости?
Мы зажаты с ним между первым и вторым «рубакой».
– Только посмотрите на эту парочку! – исступлённо вопит ведущий. – Никак решили в «танка» скреститься?
– Вы оба конченые психопаты! – орёт в динамик Кэмэрин. – И как нам с Саймоном вас вытаскивать теперь?
– Подключай конференцию, – командует Берг. – Поработаем вместе. И отцепись от меня уже, идиотка.
– Думай на три шага вперёд, снежинка. – Медленно отключаю фиксаторы, что удерживают мой мехкостюм в жёсткой сцепке с его. – Вот тюкнул меня, вроде бы набрал дополнительные баллы, а о «рубаках» и моей коварности – забыл. Попробуешь меня скинуть, – хвост змеёй оплетает его шею, – улетим вдвоём.
– Какая же ты…
– Продуманная, я знаю.
– Кстати, – тянет его партнёр, – можем использовать именно такой вариант передвижения.
– Подробнее, – прошу Саймона, тем временем отмечая пиковые точки маховиков.
– В такой позиции вы ничем не больше стандартного «танка». Расстояние между «рубаками» пропускает этот вид мехкостюмов. Главная задача – синхронизировать шаг и не махать конечностями.
Молчу. Висеть лемабой (лемаба – аналог земной цепнохвостой обезьяны. – Прим. авт.) на Ирвине Берге унизительно, но другого выхода нет.
– А если мы пойдём по очереди? – Ищу варианты, хотя это глупо. Кэмэрин и Саймон уже всё просчитали. Это и есть их главная задача сейчас.
– Ну так что, кисонька, – вопрошает по закрытому каналу, – дашь себя ещё раз тра…
– Ой, заткнись!
Поза и правда точно такая же, как несколько часов назад.
– Йен, цепляй фиксаторы назад. Максимально жёстко. – В другое ухо доносится издевательский смешок.
Молча выполняю команду, предпочитая его игнорировать. По канатам сцеплений мехкостюма идёт напряжение, фиксаторы с силой притягивают нас друг к другу.
– Шиповые отключи, поцарапаешь броню, – орёт Саймон.
– Есть, – ворчу, потому что не хотела и правда не думала повредить.
Ирвин Берг
«Маятник» за спиной режет воздух, пролетает на такой скорости, что даже в мехкостюме ощущаю ветер шкурой. Моя модель лучшая, конечно. Один из немногих мехов полной проводимости. Дорого, опасно, но максимально эффективно. Чувствуешь эту махину как себя самого. Буквально. Но и повреждения его тоже ощущаешь наживую. Даже захват Ашхен. Мышцы сразу же вспоминают, как её когти с такой же жадностью впивались мне в плечи совсем в другом контексте, и как хвост принимал активное участие в слиянии наших тел. Проводимость этого железного кнута идеальная – я знаю, что это подарок Идана. Раньше просто раздражало, а теперь бесит! Тонкие пластины бронированной нейронной ткани и стальные ободки для гибкости. Будь у девчонки чуть больше силы, обвив таким жгутом руку, могла бы вполне сломать кость. К счастью, мехкостюм не позволит. Даже сжатый на шее, хвост не мешает мне дышать – броня в этом месте предусмотрена двухслойная. Оно и ясно: только ленивый не попытается вывести противника ударом в шею. Кто бы мог подумать, что пригодится не как защита от тычковых Шакса. Этот нам сегодня больше не помешает, конечно. Зато его напарник – манёвренный и лёгкий Дин – вполне может нагнать совсем скоро. На пересменку у них уйдёт дополнительное время, и нам бы надо пройти «рубаки» до того, как Дин замаячит на горизонте, готовый выбить нас в самый неподходящий момент. Сиамские близнецы – мы будем совершенно беззащитны перед атакой. Выстоять, не рухнув в колодец, и при этом отбиться, не поранив того, кто в сцепке – задача нереальная даже для бойца моего уровня. А я свою звёздочку сержанта получил ещё до окончания четвёртого курса. Первым на потоке.
– Тридцать секунд тишины в эфире! – рычу по каналу внутренней связи.
По расчёту это три маха «маятника». Очень быстро для того, кто не привык ходить с грузом. Я всегда брал манёвренностью и тем, что костюм подразумевает полное ощущение пространства через живую поверхность ткани. Отцовский брат изобрёл. На костюме стоит клеймо Бергов, и иногда кажется, что мой FBOT – рекламный экземпляр, а я статист для продвижения продукции. FBOT Бергов – лучшие на рынке. И самые дорогие, естественно. Далеко не каждый может себе позволить такой костюмчик. Среднестатистический мех более тяжёлый, менее отзывчивый и куда менее манёвренный. Скорость реакции и отдачи, обработки и анализа – наши всегда впереди планеты всей. Когда-то давно дядька создал по запросу отца ткань высокой проводимости, а потом и броню, лёгкую, не реагирующую на высокие и низкие температуры, сохраняющую комфортный микроклимат внутри и сдерживающую силу удара выше среднего меха. Тогда отец ухватился за идею поставить новинку на поток. Сам он, будучи советником, не мог позволить себе открыть бизнес, и документы оформили на дядьку, хотя того больше интересует наука, чем прибыль.
– Мы не пройдём, если ты будешь просто висеть. – Пусть Саймон говорит и считает, что угодно. Да хоть что динозавроиды вернулись, и наступит новая эпоха дехуманизации фауны. Здесь, на полосе, стою я, и только я вижу, что в его расчёте есть очень важный косяк. Мы с кошкой – несработанный механизм.
Жить хочется очень, но каждому из нас куда сильнее хочется победить и заткнуть за пояс соперника. «Рубака» вдвоём – это задача на слаженность и полное доверие. И если первое у нас недавно неплохо получалось до дыхания в унисон…
А это, кстати, выход.
– Закрой глаза. – Какое там доверие. Даже незамысловатая просьба встречает колкий хмык. – Идиотка. Я к тебе насквозь пришит почти. Если бы и собирался, то скинул бы до, а не сейчас.
Теперь-то шансов не упасть вместе вообще нет.
Вздохнув, Ашхен подчиняется.
Правильно, если мы идём по «мосту» вдвоём, то придётся смириться, что командир у нас я, и мои решения до конца маршрута не оспариваются.
– Слушай и дыши. – План прост: когда мы быстро двигаемся, то дыхание учащается, когда спим – замедляется. Наш организм буквально зависит по скоростным характеристикам от того, как мы дышим. Уверен, что через сцепленные мехи Ашхен передаётся ритм моего выверенного под предстоящий маршрут дыхания. Чтобы успеть пройти удар «рубаки» и не оказаться в колодце, надо вписаться в манёвр на три шага и две трети стопы. На каждый шаг по вдоху.
Дыши, Йен!
Шаг – вдох. Поворот – выдох. Шаг – вдох.
Вслушиваюсь телом, как вздымается её грудь под бронёй. В ушах резонирует её тяжёлое дыхание и стоны там, в переговорной.
«Квазар! Не отвлекайся, Рин! Ты спал с ней ради победы. Пошёл против брата ради выигрыша. Так не просри это теперь за бесценок! Ты заплатил дорого, бездна!»