Багровые Небеса

Пролог

Пространство гиперсферы.

Борт грузопассажирского лайнера «Атаис».

3845 год Галактического календаря…

– Вадим, ну куда ты постоянно порываешься убежать? – Тихий, совсем не строгий голос матери настиг пятилетнего мальчика на пороге отсека.

Он обернулся.

В тесном помещении стояли плотные ряды кресел для пассажиров. Ни экранов, ни иллюминаторов. Только тусклый свет потолочных панелей слегка рассеивал мглу, до слуха долетал надоедливый гомон десятков голосов, в котором тонуло шипение регенератора воздуха, тщетно пытающегося устранить тяжелый запах множества тел, смешанный с сигаретным дымом.

Вообще курить на борту лайнера запрещено, но здесь, в отсеках третьего класса, где вторые сутки подряд сотни человек были в буквальном смысле заперты на ограниченной территории грузовой палубы, на предупреждающие надписи мало кто обращал внимание.

Люди коротали изнурительные часы полета кто как мог. Вот и Вадиму до смерти надоело сидеть в кресле рядом с матерью, слушая людской гомон…

– Мам, ну я быстро…

– Куда ты собрался?

Вадиму пришлось вернуться для объяснений.

– Там в конце коридора окно, – прошептал он на ухо матери. – Я быстро. Никто не увидит.

К его удивлению, в ответ не последовало категоричного отказа.

– Ладно, иди, только недолго, хорошо? – Она взглянула на сына с непонятной мальчику печалью. – Если увидишь кого-то из экипажа или услышишь сигнал громкой связи – бегом назад, договорились?

Вадим энергично кивнул.

Он понимал, о каких сигналах идет речь. Время от времени, нарушая монотонность полета, звучали резкие предупреждающие звуки, и вслед им обычно раздавался голос невидимой женщины, настоятельно рекомендующей всем пассажирам занять свои места и пристегнуться.

– Я только посмотрю одним глазком и сразу назад, – горячо пообещал он.

Мать лишь слабо улыбнулась в ответ на заверения сына. «Куда уж – одним глазком… Но пусть хоть посмотрит на космос».

– Беги.

Она проводила Вадима взглядом, с замиранием сердца наблюдая, как мальчик нарочно совершает длинные прыжки по коридору. Низкая искусственная гравитация явно забавляла его.

Там, куда они прилетят, у него уже не будет возможности полюбоваться просторами Вселенной. Миры Корпоративной Окраины охотно принимали эмигрантов, но что за жизнь ждала их впереди?

Женщина, уже достаточно хлебнувшая горя, не строила иллюзий по поводу заманчивых рекламных проспектов. Она летела на Окраину ради сына – говорят, корпорации охотно принимают детей эмигрантов в свои школы, чтобы дать им настоящую специальность.

Да, им предстояла разлука, возможно, навсегда. Эта мысль постоянно кусала сердце, но был ли у нее иной выход?

Что она могла дать сыну, существуя на социальное пособие по безработице? Выйти в люди на Центральных Мирах стало ох как нелегко, для этого, прежде всего, нужны деньги. А их не было. Замкнутый круг. Она прошла по нему не раз и не два, испробовав множество профессий, но лишь выбилась из сил, рано, не по годам постарев, потеряв всякую надежду. Может быть, ей просто не везло в жизни?

…Пятилетнего Вадима совершенно не занимали подобные мысли. Сейчас у мальчика была лишь одна проблема, с которой он боролся всеми доступными средствами: надоедливая скука долгого межзвездного перелета.

Куда они летят и зачем, он не знал.

Сознание пятилетнего путешественника буквально поглотили новые, яркие впечатления.

Оказавшись в относительном одиночестве, среди гулкой пустоты пересекающихся на т-образной развязке коридоров, он вдруг почувствовал, как живет вокруг него космический корабль.

Десятки незнакомых, тревожащих детский разум звуков окружили его: что-то шипело в глубинах изгибающегося сегмента коридора, монотонно гудели скрытые от глаз механизмы, их работа ощущалась в виде легких вибраций, то и дело пробегающих по полу и переборкам.

Настенный информационный экран, к которому так стремился мальчик, показался ему огромным. Со своего кресла он мог видеть лишь самый краешек этого виртуального окна с несколькими перемигивающимися по ободу индикаторами и теперь застыл, пораженный увиденным.

На миг Вадиму стало страшно. Естественно, он не знал, что корабль в данный момент находится в гиперсфере, где отсутствуют звезды или иные материальные тела, словно завороженный, он смотрел в виртуальное окно, куда контрольные видеодатчики транслировали изображения скупо подсвеченных габаритными огнями грузовых надстроек «Атаиса», ведя обычный мониторинг состояния обшивки. В нижней части двухметрового экрана выводилось множество данных с различных сканеров, но постоянно меняющиеся цифры и мелькающие компьютерные коды абсолютно ничего не говорили Вадиму, он лишь мельком взглянул на них, сосредоточив восторженное внимание на очертаниях надстроек.

Впрочем, спустя две-три минуты ему наскучило смотреть на одну и ту же картину, и он наивно попытался отыскать взглядом звезды.

Ничего не получилось. Вне освещенного навигационными огнями пространства царил бездонный мрак.

Куда же подевались все звезды?– недоуменно подумал мальчик, пытливо, без страха всматриваясь в непроглядную чернь аномалии космоса.

То ли напряженное зрение сыграло с ним шутку, то ли сознание, так страстно надеявшееся разглядеть сияющие россыпи звезд, выдало желаемое за действительное, но одну яркую точку он все же рассмотрел.

Она находилась далеко в стороне от освещенных надстроек и, как показалось Вадиму, двигалась, стремясь наперерез тускло освещенной громаде космического корабля.

Мальчик еще не подозревал, что следит за неумолимым приближением собственной Судьбы.

* * *

В ходовой рубке «Атаиса» вахтенный офицер, выслушав доклад кибернетической системы, коснулся сенсора общей тревоги.

Объект, приближающийся к грузопассажирскому лайнеру, мог быть только космическим кораблем, наличие иных материальных тел в пространстве гиперсферы противоречило базовым, элементарным знаниям людей об аномалии космоса.

При современной интенсивности движения на гиперсферных трассах иногда происходили сбои, и подобное сближение двух рукотворных объектов выглядело не столь уж фантастичным, как могло показаться на первый взгляд. Однако любое пересечение курсов неизбежно влекло за собой фатальные последствия, разница в работе генераторов высокой частоты^[1] приводила к тому, что корабль, обладающий большим энергетическим потенциалом, захватывал второй объект.

Исход рокового сближения мог оказаться двояким: под воздействием более мощного гипердрайва объект с меньшей энергетикой либо попадал в «кильватерную струю», двигаясь вслед другому кораблю, либо уходил с собственного курса, оказываясь в ситуации так называемого слепого рывка.

Капитан появился в ходовой рубке, когда данные, полученные с масс-детектора и обработанные кибернетической системой «Атаиса», уже начали поступать в проекционную сферу голографического монитора.

Взглянув на показания датчиков, Патрик Ридман заметно побледнел. Объект, идущий пересекающимся курсом, должен был пройти в непосредственной близости от лайнера, а его энергетическое поле имело большую напряженность, – еще бы, ведь неизвестный корабль двигался не вдоль силовой линии аномалии, а перемещался между курсовыми нитями…

– Что по данным навигационного контроля? – предчувствуя неладное, спросил капитан.

– Наш эшелон должен быть чист. Сопутствующие объекты по данным диспетчерского контроля Элио движутся на иных энергоуровнях^[2] аномалии.

– Твои предположения, Андрей? – Ридман уже сделал собственный вывод из полученной информации и теперь ждал, что скажет первый пилот, исполнявший в данный момент обязанности вахтенного офицера.

– Я исключаю вероятность того, что данный корабль сбился с курса, – ответил Колыванов. – Это капер,^[3] командир. Посмотрите на масс-детектор. Его курс после захвата нашего судна пересекается с линией напряженности, маркированной для планеты Ганио.^[4]

Ридман мрачно кивнул.

Взгляд на приборы не добавил капитану оптимизма. Два сигнала в полусфере масс-детектора сближались слишком быстро, отсекая саму надежду на какое-либо противодействие, по крайней мере здесь, в глубинах гиперсферы.

– По кораблю: боевая тревога! Загерметизировать все межпалубные переходы. Опустить аварийные переборки, активировать средства индивидуального спасения.

– Уже сделано.

– В кресло, Андрей. Как только он начнет обратный переход, попробуем остановить его включением поля высокой частоты. Если удастся истощить энергосистемы капера…

– А если нет, командир?

– В таком случае нам придется иметь дело уже не с одним пиратом. В точке всплытия его наверняка ожидают корабли поддержки. В любом случае, мы будем сопротивляться. Подготовь аварийный передатчик гиперсферных частот для отправки сигнала на Элио. Возможно, патрульные корабли Конфедерации сумеют оказать нам помощь.

* * *

Вадим смотрел, как стремительно приближается к кораблю яркая точка.

Во мраке космоса разгорался злой огонек его судьбы, но мальчик, естественно, не подозревал об этом. Он завороженно следил за растущим в размерах огоньком, пока тот не начал обретать зримый объем, превращаясь в огромный (по крайней мере, так показалось мальчику) космический корабль, окруженный мерцающим ореолом защитного поля.

На краткий миг оба космических корабля сошлись так близко, что он невольно зажмурился, сжавшись в паническом предчувствии столкновения, но рывок, сбивший Вадима с ног, имел иную природу воздействия.

Корабли разминулись, но теперь грузопассажирский лайнер «Атаис» был захвачен полем высокой частоты капера и резко изменил курс, следуя в пространстве гиперсферы к той линии напряженности, куда влекла его неодолимая в данный момент сила.

Упав, Вадим ударился головой о какой-то выступ и на время потерял сознание.

Он не видел, как опустились аварийные переборки, превращая смотровую площадку в изолированный отсек, не слышал отчаянных призывов матери и монотонного предупреждающего голоса кибернетической системы корабля.

Когда он очнулся, экран не работал, а вокруг царил тусклый красноватый свет.

Чьи-то грубые руки схватили его и поволокли упирающегося мальчишку к огромной дыре, прорезанной в материале аварийной переборки.

Он стал рабом. Частью добычи ганианских пиратов, но еще не осознавал этого.

Часть первая
Багровые небеса

Глава 1

Удаленная звездная система сектора Окраины. Граница освоенного космоса. Настоящее…

Что-то в душе подсказывало: в жизни нет места для сказок со счастливым концом. Наверное, это нашептывало подсознание, знающее истинную цену человеческим словам и поступкам.

Багровые небеса.

Космос клубился красками газопылевой туманности, в недрах которой сияло молодое солнце.

Гротескные замки из напитанной энергией космической пыли клубились, видоизменяясь на протяжении миллионов лет.

Было жутковато думать, что вся история Человечества по времени может уместиться в крошечной флуктуации багровых вихревых выбросов…

Уединение неоправданно затянулось, превращая жизнь в существование, а надежды – в глухую неодолимую тоску. Чем дольше он оставался наедине с собой, тем явственнее становилось отчуждение между ним и всеми людьми, знакомыми и незнакомыми, повинными в сегодняшней ситуации и не имеющими никакого отношения к ней. Трещина, появившаяся в едва не надломившемся рассудке Вадима, постепенно превращалась в пропасть, он осознавал это, но…

Судьба.

Прихотливое слово, таящее в себе множественный смысл.

Вадим считал, что он управляет собственной судьбой, по крайней мере, в последние годы, но на поверку вдруг все оказалось не так, как думалось, ощущалось.

Тонкий предупреждающий сигнал систем обнаружения вторгся в его мысли, означая непредсказуемый и тем более неожиданный фатальный выпад.

Хотя, – тут же промелькнула в сознании успокаивающая мысль, – насчет фатализма событий слишком громко сказано.

Ладонь правой руки уже ощущала холодную пористую поверхность манипулятора ручной наводки лазерных установок.

Росчерк когерентного света, вобравшего в себя двести мегаватт энергии, – вот лучший способ избавления от ощущения фатализма.

С некоторых пор Вадим научился все делать сам, своими руками исправляя выходки судьбы, не привлекая к личным проблемам сложные кибернетические системы.

Кто бы там ни всплывал из пучин гиперсферы, ему не дано нарушить мой покой, – подумалось Рощину.

На этот раз он ошибся.

Судьба тоже имела в своем арсенале оружие, против которого он оказался бессильным.

Например, сигнал бедствия, транслируемый посредством аварийного передатчика гиперсферных частот.

Нужно окончательно опуститься, потерять не только рассудок, но и душу, чтобы ответить на «SOS» разрядом инфракрасного лазера.

Ладонь Вадима медленно отпустила устройство наведения, и палец коснулся сенсора на панели внешней связи.

– Неопознанный корабль, вы на масс-детекторах, статус всплытия – пятьдесят процентов. Транслируйте свой опознавательный код и причину аварийной ситуации. В противном случае ваши действия будут расценены как провокация.

* * *

АРК^[5] класса «Тайфун» медленно «всплывал» из пучин гиперсферы.

Зеленоватое мерцание масс-детектора придавало лицу пилота нездоровый оттенок. Он внимательно, но без излишней суеты и напряжения наблюдал за сложным узором алых маркеров, обозначавших наличие множества материальных объектов в области всплытия.

Сигнал «SOS» передавался автоматически, на самом деле корабль был исправен, но Эйджел Риган был чужд дурацких условностей, – если небольшая доля лжи работала на его личную безопасность, то он не мучился совестью по этому поводу.

«Тайфун» маневрировал секциями гипердрайва, с каждой секундой пребывания в неопределенном пространстве, между физическими границами двух метрик, истощая последние запасы энергии из бортовых накопителей.

Однако потеря энергии не шла ни в какое сравнение с риском материализации корабля в непосредственной близости или того хуже – внутри одной из непонятных пространственных конструкций, истинная сущность которых была надежно прикрыта работой фантом-генераторов.

В том, что в зоне всплытия располагается нечто рукотворное, а не скопление астероидных глыб или иного космического мусора, Эйджел был уверен на сто процентов. Опытный взгляд Ригана еще до доклада системы анализа распознал среди множества сигналов те, что принадлежали упорядоченной пространственной структуре, остальные же «засечки» в голографической полусфере масс-детектора являлись прямым следствием работы фантом-генераторов, призванных скрыть наличие тут рукотворного объекта.

Подобное ухищрение могло провести кого угодно, но только не Эйджела.

И все-таки он невольно вздрогнул, когда внезапно заработал передатчик гиперсферной частоты, передавая не то чей-то запрос, не то угрожающее предупреждение.

Автоматически заработал анализатор аудиоряда, и в следующую секунду, посмотрев на отчет программы, Риган, совершенно не рассчитывавший на какой-то положительный результат обработки чуть хрипловатого голоса, вдруг побледнел.

На правом виске Эйджела несколько раз судорожно взморгнул индикатор импланта. Соединившись с базами данных бортовой кибернетической системы, он проверил результат анализа голосового ряда и был вынужден признать, что автоматика не ошиблась.

Роковое совпадение или неожиданная, если не сказать зловещая насмешка Судьбы?

Скорее последнее, – подумал Эйджел, выключив сигнал бедствия, чтобы послать в трехмерный континуум короткую фразу:

– Вот кого не ожидал встретить, так это тебя, Вадим.

Секунда напряженного ожидания показалась ему вечностью.

Он или не он?

– Риган? – Очевидно, в распоряжении Рощина имелась адекватная программа, анализирующая голосовой ряд и сравнивающая его с теми голосами, что хранила память. Не компьютерная, а человеческая.

– Привет, старина. Приятно услышать знакомый голос. – Риган не мог сказать себе, что безумно рад неожиданной встрече, но… – У меня энергия на исходе. Ты можешь указать безопасную точку всплытия?

– Эйджел, я не ждал гостей. Даже тебя. Точка всплытия будет сформирована только после передачи исчерпывающей идентификационной информации.

– Как всегда, не веришь своим ушам, да?.. Ладно, – поморщился Риган. – Учитывая, что ты мертв, Рощин, я вообще не могу слышать твой голос. Верно? Однако я его слышу… Принимай данные, но учти, у меня все резервные датчики энергии в красной зоне.

* * *

АРК Эйджела Ригана появился в трехмерном космосе в виде бледного фантома, который вдруг стремительно начал набирать значения физических величин, окончательно материализуясь в привычном для человека континууме.

Еще секунда, и «Тайфун», отработав двигателями коррекции, медленно поплыл в направлении открывающегося вакуум-дока сложной пространственной конструкции, основой которой был старый, отслуживший свое корпус рудодобывающей фабрики класса «Спейсстоун».^[6]

…Вадим наблюдал за всплытием «Тайфуна», ощущая, как пробуждаются давно позабытые чувства, словно маленький бес, таящийся внутри него, вдруг скинул оковы и, получив волю, бросился открывать двери потаенных узилищ памяти…

Учитывая, что ты мертв …

Да, действительно, Риган имел основания считать именно так. Стоило отдать должное Эйджелу: он не потерял головы, внезапно услышав потусторонний для него голос.

Процесс шлюзования в вакуум-доке занимал не много времени, и Вадим встал из операторского кресла, предоставив автоматике выполнять рутинные операции. Он хотел встретить Ригана на предшлюзовой площадке, чтобы иметь возможность составить первое впечатление о негаданном госте из прошлого, не допуская его внутрь основных отсеков станции.

Сколько прошло времени?– думал он, шагая по коридору. – Полтора года? Или два?

Провалы в памяти все еще давали о себе знать, но не они беспокоили Вадима. Насколько и в какую сторону изменился Эйджел с момента их последней встречи? Что Риган знает о нем, кроме общеизвестного факта: боевой мнемоник Вадим Рощин погиб на Фрисайде?

…В огромном ангаре, предназначенном для принятия и сортировки контейнеров с рудой, царил сумрак и холод. Капли конденсата ползли по стенам, срывались с потолка, ближе к системе из трех шлюзов влага замерзала, покрывая несущие конструкции замысловатыми узорами инея.

Вадим терпеливо ждал, пока в вакуум-доке закончится процесс стыковки корабля со станцией.

Прошло несколько минут, прежде чем подле одного из люков зажегся предупреждающий сигнал, означающий начало работы механизмов шлюзовой камеры.

Наконец массивная, покрытая изморозью плита раскололась на два остроугольных сегмента, которые раздались в стороны, пропуская в ангар фигуру, облаченную в скафандр исследовательского образца – более прочный, чем гражданские модификации, но явно уступающий военным разработкам.

Эйджел успел снять гермошлем и теперь держал его в левой руке. Его лицо мало изменилось с тех пор, как он в последний раз видел Вадима Рощина, – все тот же насмешливый взгляд, в котором, под личиной ироничного скепсиса, на самом деле скрыта угроза всему сущему: Риган являлся одним из лучших боевиков корпорации «Инфосистемз». На Окраине термин «лучший» вовсе не подразумевал таких качеств, как благородство, скорее, напротив, и в памяти Вадима образ этого человека прочно ассоциировался с беспощадностью профессионального убийцы, исполнявшего свою работу с неизменной усмешкой на устах.

Каждому свое…

Их взгляды встретились.

Эйджел посмотрел на Рощина без тени удивления или недоверия во взгляде. Не то чтобы ему был безразличен факт внезапной встречи, но Риган не верил в чудеса, а значит, не признавал никакой мистики.

– Холодно тут у тебя, Рощин, – вместо приветствия произнес Эйджел. Он обвел взглядом покрытые узорами инея стены и добавил: – Может, найдется местечко потеплее?

– Иди за мной.

Вадим развернулся, ощущая, насколько не готов к неожиданной встрече. Всколыхнувшаяся память мгновенно покрылась рябью образов, воспоминания тянули его в пучину событий, из которых он едва сумел выбраться… собственно, финал трехлетней одиссеи Рощина среди корпоративных миров Окраины закончился относительно недавно, раны в душе еще кровоточили, а появление Ригана лишь разбередило их, сломав хрупкую наледь забвения, которую столь тщательно культивировал Вадим, скрывшись от людей среди поля астероидных глыб, на старой, никому не нужной станции, брошенной тут за полнейшей ненадобностью…

Он не хотел насильственного возвращения памяти и потому, взглянув на Ригана, испытал отчаяние, злость и… растерянность.

Какого фрайга гиперсфера вышвырнула корабль Эйджела именно тут?

Следующим чувством после досады пришло осознание опасности. Близкой опасности, будто незащищенное горло внезапно ощутило холодную сталь десантного ножа. Риган являлся профессиональным убийцей, «специалистом по силовому решению проблем», так не резонно ли предположить, что его появление вовсе не игра случая, а тщательно спланированная акция возмездия?

Через минуту открылся внутренний люк, за которым находился небольшой переходной зал, где раньше располагалась аппаратура управления механизмами ангара. Теперь в пустующем помещении царил густой и не совсем приятный запах: его источали растения, посаженные в специальные емкости с дурно пахнущей питательной средой… Что-то вроде гидропонического сегмента, один из десятков узелков сложной системы самодостаточности.

Ригану запахи прелой листвы, смешанные с флюидами питательных сред, показались не лучшей альтернативой холодному, но чистому воздуху ангара.

– Ну ты даешь, Рощин… – неприязненно усмехнувшись, произнес он. – Неужели боевой мнемоник не в состоянии придумать ничего лучшего, чем эта старая гидропоническая дрянь? Или ты позабыл, что есть на свете системы…

Рощин остановился, будто его ударили в спину, затем медленно повернул голову. В его взгляде читалась трудно сдерживаемая ярость, причины которой были совершенно непонятны для Эйджела, слегка опешившего, несмотря на свою хваленую выдержку.

…Боевоймнемоник – термин, таящий в себе зловещее сочетание смыслов, поначалу воспринимающееся на слух как нечто противоестественное.

Они оба прекрасно знали, что все не так просто, как предлагает словарь новых семантических понятий Окраины.

Да, Рощин являлся боевым мнемоником. В прошлом. Хотя ему трудно было поручиться, даже перед самим собой, что пустые гнезда имплантов, без кибернетических модулей, гарантируют необратимость перемен.

Эйджел зря усмехнулся. Конечно, если предположить его полное неведение относительно последних лет жизни Вадима, фразу можно было оставить без внимания, но Рощин уже плохо владел собой. Несколько минут предельного эмоционального напряжения сделали свое черное дело, подведя его рассудок к внезапному срыву:

– А ты забыл, как пахнет земля, Риган? – Вадим резко развернулся, схватив своего гостя за шейное кольцо скафандра, нажал, слегка придушив, и продолжил, не обращая внимания на слабые потуги Эйджела вырваться и его медленно наливающиеся кровью глаза: – Земля пахнет по-особому. Особенно в лесу, где поверх стеклобетона растет мох. Помнишь тот запах?!..

Он оттолкнул Ригана к стене отсека.

– Не насмехайся над моими привычками и будешь жив. – Внезапный приступ немотивированной ярости прошел так же быстро, как секундой ранее подкатил к самому горлу удушливым комком воспоминаний.

– Извини… – хрипло выдавил Эйджел. Он даже не попытался выхватить «Гюрзу» из захватов силовой кобуры. «Фрайг его знает, может, мне вообще не стоило причаливать к этой раздолбанной станции, – подумалось ему. – Угораздило же оказаться в компании свихнувшегося мнемоника, которому выжгло часть мозга на далеком Фрисайде, где они вдвоем вдыхали тот самый прелый запах лежалой хвои, зеленеющего мха и похожего на желтую черепную кость старого, потрескавшегося, напитанного сыростью стеклобетона».

Эйджелу повезло выбраться оттуда целым физически и не тронувшимся рассудком, а вот Вадиму – нет.

Интересно, куда подевалась сущность боевого мнемоника? Неужели удар противника оказался так силен, что смог загнать человека на задворки обитаемого космоса, по сути – заставить поселиться в развалинах старого рудодобывающего комплекса и тратить лучшие годы жизни на разведение растений в гидропонических танках?

Впрочем, Риган не был до конца уверен в собственных выводах. То, что у Рощина не все в порядке с головой, ясно как день, но так ли он прост, как старается казаться?

Эйджел иногда интересовался галактическими новостями. Странное совпадение – после того рокового боя на Фрисайде, в котором без вести пропал Вадим Рощин, а уж если быть точнее – сначала сошел с ума после мнемонического удара, который нанесла ему девчонка-мнемоник, а затем был вполне закономерно застрелен командиром мобильной диверсионной группы… так вот приблизительно месяц спустя после этих событий среди систем Окраины появился зловещий космический корабль. Фрегат класса «Игла». Это был не обычный капер, охотящийся на рудовозы или (если подберется рисковая команда) нападающий на грузопассажирские лайнеры – нет, дерзости того капитана не было границ – он не придерживался иных правил, кроме одного: бил в самые защищенные места, по узлам корпоративных сетей, по базам Военно-Космических сил, по традиционно укрепленным форпостам на удаленных планетах, – короче, подрывал военную и экономическую мощь корпораций, причем не одной, а всех сразу, действуя попеременно в разных секторах Окраины.

Кажется, один из «выживших» терраформеров^[7] (если к кибернетическому механизму применим такой термин) сумел опознать капитана «Иглы», с присущей машине уверенностью идентифицировав его как Вадима Рощина, боевого мнемоника корпорации «Инфосистемз».

Эта информация, вызвавшая в определенный момент лишь усмешку на губах Ригана (Рощина застрелили на его глазах), теперь вдруг всплыла в памяти, потому как перед ним стоял живой Вадим, и поспорить с этим фактом было бы очень сложно.

Замки люка, через который они вошли, с шипением закрылись, но Рощин не торопился проводить своего гостя в более комфортное помещение.

– Что с твоим кораблем? – осведомился он.

– Критическая потеря энергии, – ответил Риган. Он уже не строил иллюзий относительно Вадима. Неконтролируемая вспышка ярости говорила сама за себя. Сейчас лучше говорить правду: трудно предсказать, что на уме у Рощина, а данное помещение идеально подходит для…

Эйджел покосился на гидропонические баки, вскользь подумав, что любая из дурно пахнущих емкостей с готовностью поглотит и переработает еще одну порцию удобрения размером с человеческое тело. Убить его, и дело с концом? – промелькнула в рассудке шальная мысль, но Риган тут же отмел ее. Не по доброте душевной, отнюдь. Во-первых, он не знал, один ли Рощин на станции? Во-вторых, заглушки на гнездах имплантов боевого мнемоника еще не гарантировали отсутствия в них кибермодулей. Слишком велик риск…

– Большинство систем отказало, – вслух продолжил он, стараясь придерживаться истинного положения вещей на борту «Тайфуна». – Резервные накопители пусты. Реактор истощен, требуется замена части активного вещества.

– Ты маневрировал на границе метрик, – заметил Вадим.

– Да. Тратил последние эрги. А ты бы на моем месте поступил иначе?

– Не знаю. Как-то не вяжется сигнал бедствия с такими предосторожностями.

– А, по-моему, все логично, – огрызнулся Эйджел. – Откуда я знал, что именно встречу в трехмерном континууме? Хорошо, если помощь. Все могло сложиться много хуже. Ты ведь сам прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

– Ты летел не сюда?

– Естественно, нет.

– Слепой рывок?^[8]

– Хуже. Произвольно избранная вертикаль. Я вообще не надеялся, что выйду в границах обитаемого космоса.

– Ладно. – Вадим коснулся сенсора, открывая доступ к внутренним помещениям древнего рудодобывающего комплекса. От Ригана не укрылся тот факт, что Рощин, будучи мнемоником, не отдал мысленный приказ кибернетической системе, а произвел ручное действие. – Заходи.

– Оружие сдавать?

Вадим обернулся.

– Как хочешь, – после секундного колебания ответил он.

Подобное безразличие заставило Эйджела задуматься.

«Гюрзу» он все же отдал Вадиму, понимая, так будет лучше.

– Послушай, Рощин, мы с тобой не враги. Ну что нам делить, в конце концов?

– Нечего, – кивнул Рощин и тут же добавил: – Если ты будешь держать язык за зубами. Мне потребовался год, чтобы привести в относительный порядок эту гору бесполезного хлама. Здесь мой дом, и я не намерен его покидать только из-за того, что гиперсфера выбросила твой «Тайфун» именно сюда.

Риган, следовавший по коридору за Вадимом, чуть сбавил шаг.

Он тут один. Эйджел был далеко не глуп, в силу сложившихся обстоятельств он ловил и анализировал каждое слово Рощина.

Из всего сказанного становилось понятно – Вадим на станции один, иначе он сказал бы «нам потребовалось». И еще – он скрывается от властей.

Очередная герметичная дверь в конце длинного коридора привела их в просторное помещение со стенами, по периметру которых располагался кольцевой обзорный экран, создающий иллюзию присутствия в открытом космическом пространстве. По-видимому, ранее здесь находился главный пост управления рудодобывающего комплекса, теперь же в переоборудованном помещении осталась лишь пара компьютерных терминалов да урезанная консоль управления. Зато вместо демонтированных пилот-ложементов появилась кое-какая меблировка.

– Присаживайся, – произнес Вадим. – Отдельных кают для гостей у меня нет, но что-нибудь придумаем. Сейчас закажу завтрак. Ты голоден?

– Вообще, да, – кивнул Риган, снимая скафандр. Не найдя куда сложить громоздкую экипировку, он сгрузил ее в пустующее кресло за овальным столом, а сам сел в соседнее, наблюдая, как Вадим, морща лоб, набирает коды на сенсорной клавиатуре бытового автомата.

Точно свихнулся. Даже ребенок не стал бы возиться с сенсорами. На что, спрашивается, нужны импланты? Кроме боевых, у него же есть и стандартный, позволяющий управлять бытовой техникой, не прибегая к ручным манипуляциям. Значит, здорово досталось ему на Фрисайде… Мнемонический калека? Или он специально разыгрывает передо мной собственную беспомощность?

Эйджел не понимал ситуации и, естественно, напрягался.

– Относительно каюты не беспокойся. Я могу выспаться на борту «Тайфуна».

– Извини, Риган, ты мой гость. Я ведь достаточно ясно выразился: терять станцию не входит в мои планы.

– Что-то я не совсем понимаю тебя, Вадим. При чем тут твоя станция? Мне нужно всего-то пару контейнеров с активным веществом, ну, и часов пять на подзарядку накопителей. Потом я свалю отсюда.

– Не имею ничего против. – Рощин наконец сформировал заказ и уселся в кресло за столом. – Только прежде чем ты покинешь станцию, нам предстоит мнемоническая процедура. Стирание памяти, если ты не понял. С навигационным компьютером твоего «Тайфуна» я разберусь.