«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века

В декабре я почти две недели проболел ангиной. Дети в саду, жена с младшим ребенком старалась держаться подальше, так что я, когда самочувствие позволяло, нещадно эксплуатировал мультимедийность телевизора, посмотрев за это время изрядное число фильмов 30-50-х. Был среди них и великолепный «Тарас Шевченко» с относительно молодым Бондарчуком, в котором пытливый зритель может познакомится с некоторыми героями этой книги, выведенными, правда, в крайне гротескном виде.В каком-то смысле именно с этой гротескностью автор и пытается бороться. Нет, не с киношной, которая является производной от производной, а с теми образами крепостников и морально непривлекательных людей, что нарисовали для усвоения читающей публикой и либеральные историки века XIX, и официальные марксистские историки века XX. Посмотрим же, насколько успешно исполнение.Книга, вышедшая на русском благодаря совету Алексея Миллера, представляет собой доработанную напильником и переведенную с украинского докторскую диссертацию автора. И доработка, и перевод не без огрехов, ибо от структуры убежать не получилось, а следы украинского то и дело вылезают, в основном в примечаниях, которые редактировали слабо, поэтому то и дело попадаются ссылки вроде «вiн же» или «вiд 2 лютого». Наибольшую ценность представляют, очевидно, историографические усилия автора. Вряд ли я преувеличу, если назову их титаническими. Что привлекло мое внимание, так это работа со вторичными источниками XIX века. Автор не ограничилась современными и следующими за современными оценками тех или иных людей и их взглядов и, естественно, документами из архивов, но копала все глубже и глубже сами истории меняющихся оценок вплоть до первых обзорных трудов и историографических списков, появившихся сразу после реформы 1861 года.Синтез же показался мне крайне отрывочным и поверхностным, автор просто обрисовала круг лиц, которые кажутся ей симпатичными, указала, что им навесили сомнительные ярлыки, и призвала будущие поколения историков воздать им должное. Стоит однако отметить, что большего она и не обещала, хотя на фоне восхищающей работы с источниками читателю очевидно хочется большего.В работе очевиден легкий ресентимент, желание вернуть полюбившихся героев со свалки истории обратно в канон. Думаю, что шансы на это предельно малы – российским исследователям эти малороссийские помещики редко нужны, так как заниматься всей империей мало кто готов, а украинским эти паны, не вписывающиеся в резко очерченный путь к национальному возрождению, давно доминирующий в украинской историографии, совершенно не нужны. И с 2011 года стали еще менее нужными.Так и останутся на задворках истории, если политические ветры в очередной раз не переменятся, все эти Полетики, Галаганы, Кочубеи и прочие Позены, которые думали, писали, советовали, планировали и хотели что-то изменить. Кто-то хотел отпустить крестьян так, кто-то так, этот вообще не хотел отпускать, но с высокоморальной точки зрения, боялся, что крестьяне одни, без опеки, не справятся. Все они были, если верить легким намекам автора, имперским конструктом, созданным указом Екатерины II в 1783 году, и были вынуждены участвовать в демонтаже системы, в которую попали на самом ее излете.Из современных авторов благосклонностью Т. Литвиновой очевидно пользуется Б.Н. Миронов и (несколько неожиданно) Б.Ю. Кагарлицкий, из мирсистемной попытки описания истории России которого она делает любопытный вывод, что включенность в торговлю зерном на дальние расстояния означает, что крепостное право можно было и дальше сохранять. Отсюда, опять же, делается вывод, несколько раз повторенный, что традиционная форма хозяйствования хорошо подходит зоне рискованного земледелия, а значит не стоит списывать крепостное право со счетов (и далее идут отсылки к Миронову, «доказавшему» вышесказанное). Трудно не увидеть некое противоречие с тем, что крепостное право в Малороссии вроде бы привнесенная в 1783 году институция, да и сам выверт оригинален – вот так начинают с воспевания традиционного земледелия в духе Скотта в «Благими намерениями государства» , а потом доходят до оправдания крепостного права как защитника в неурожайные годы. Но, повторюсь, интереснее было читать про историографию, про историю идей – как менялись концепции. В избитой максиме про плечи гигантов что-то есть. P.S. Я нередко вспоминаю Гоголя и его милое подтрунивание над малороссами, критику изнутри. Как оказалось, ограниченные люди, не понимающие иронию и сарказм были всегда – Татьяна Литвинова пространно цитирует книгу одного из героев книги, где он высказывает возмущение тем, как Гоголь представил малороссов. Как мало меняются люди, раньше просто чуть сложнее было оставлять комментарии.

Я такого длинного вступления в жизни не встречал. На описание актуальности, методологии, историографии и истории историографии Татьяна Литвинова из Днепровского университета имени Гончара отвела больше четверти (!) объема – это фактически книга в книге. То есть вообще-то это было интересно, но надо ж как-то предупреждать, что до реальной темы книги читатель доберется далеко не сразу, а только после того, как продерется через плотные главы, обсасывающие терминологию, разницу между украинскими и российскими научными подходами и традициями и тому подобным. Это отличная отдельная монография, но читать это несколько утомительно, а иногда и не совсем понятно, да и предназначено скорее для украинского читателя.Это не сборник биографий, как может показаться на первый взгляд: автор использует рассматриваемых ею украинских помещиков (имена упоминать не буду, к своему стыду, я никого их не знаю, хотя вроде они сыграли немалую роль в российской истории) для того, чтобы взглянуть на взаимоотношения землевладельцев и крестьян вообще, так что часто даже забываешь, что речь вообще-то идет о жизни и деятельности конкретных персонажей – так часто Литвинова отвлекается на особенности сословного уклада Малороссии, взаимоотношений с центром, развития сельского хозяйства и многое другое. В общем-то её интересуют даже не конкретные персонажи российско-украинской истории и их жизни, сколько их письменные работы, касающиеся крестьянского/помещичьего вопроса. Литвинова использует имена скорее как повод, чтобы посмотреть насколько деятельность конкретных лиц была уникальна/обычна для региона и времени.Книгу читать довольно сложно и необходимо прилагать серьезные усилия – автор, кажется, убеждена, что все читатели ориентируются в массе перелопаченных ею документов не хуже, чем она. Несколько раз в тексте мелькают отсылки к неким событиям и явлениям, которые поданы как само собой разумеющееся и известное (по-видимому украинскому) читателю, но лично я про них ничего не знал.Монография дает возможность взглянуть на помещичье землевладение, взаимоотношения между крестьянами (различным их видами) и хозяевами, и крепостное право как на более сложные явления, нежели то, к чему мы привыкли. На многочисленных примерах Литвинова демонстрирует, что крепостное право давало помещикам (извините за тавтологию) не только право, но и немалое число обязанностей – помощь крепостным во время неурожаев/бедствий/голода, строительство и содержание различных школ, сельских больниц, хлебных магазинов, церквей, выплаты бедным дворянам и уплата налогов за крестьян. Впрочем, стоит отметить, что все это делалось только крупными помещиками – большинство подобного себе позволить не могли. К тому ж чем дальше, тем больше помещики тяготились навязанными им сверху обязанностями и апеллировали к правительству, прося вернуть взад старый докрепостной порядок.Надо, однако, учитывать, что все выкладки о крепостном праве и взаимоотношениях помещиков и крестьян даются исключительно на материале Малороссии, где значительная часть закрепощения произошла при Екатерине II. Отсюда и какие-то странные, панибратские, соседские отношения дворян и селян, которые автор цитирует часто и с удовольствием. Литвинова полагает, что большинство выступлений крепостных происходили из-за смены статуса – смерти владельца, споров в семье о наследстве, введения новых правил, появления нового управляющего, перераспределения барщины и т.д. Крепостное право в Малороссии было недавним, поэтому крестьяне активно вступали в отстаивание своих прав при удачном случае, но упоминается и ряд случаев, когда крепостные добровольно отказывались получать вольную. Автор отмечает интересный парадокс: украинские помещики не успели до конца разобраться, как себя вести и что делать в условиях крепостной системы, как им уже пришлось раздумывать над тем, как правильно ее демонтировать.Литвинова старается рассматривать с неортодоксальной точки зрения различные аспекты помещичьей деятельности и дает им новые объяснения. Например, массовое закредитование она не считает показателем кризиса системы, как это делали советские историки, а скорее сравнивает с современными кредитами для развития частного предпринимательства; огромные недоимки с ее точки зрения являлись не следствием налоговой перегруженности, а просто повальным уклонением от налогов – как и сейчас; модернизация же хозяйства при своей внешней прогрессивности приводила к усилению эксплуатации крестьян. Кроме того, украинский историк полагает, что оппозиция дворян реформе своей причиной имела не реакционность и защиту крепостничества, а тот факт, что с помещиками просто никто не посоветовался и не учел их мнения.Мне не показалось, что Литвинова пытается оправдать крепостное право. Просто она указывает в основном выгоды, получаемые крестьянами от патерналистского управления поместьями и обязанности душевладельцев перед своими крепостными, почти не упоминая традиционных отрицательных черт этого явления – в этом нет смысла, эти отрицательные черты активно и многократно разрабатывались и описывались историками как дореволюционными, так и советскими.Проблема книги в очень свободной структуре текста. Читаешь и не замечаешь, как плавно одна тема перетекает вроде в совсем другую, и на середине главы ты уже не помнишь, чем все начиналось, и о чем вообще глава – то есть написано здорово, но найти потом нужный текст в книге не представляется возможным, потому что название главы может не коррелировать, да и соседние тексты связаны только в голове у автора. В книге постоянно меняется масштаб и делает это автор довольно мастерски, но иногда возникает головокружение.Книжка написана очень плотно, концентрация информации на страницу текста просто зашкаливает. Автор цитирует какую-то невероятную массу документов (в том числе редких), мемуаров, писем, записок и докладов, комментирует их, уточняет мнение о них других историков, спорит, предлагает собственную интерпретацию, приводит доказательства – чтение захватывающее, но это как вместо воздуха дышать чистым кислородом.Права ли Литвинова и те украинские помещики, кого она цитирует, на чьи жизни и работы опирается, сказать сложно, но это интересная точка зрения и с ней было любопытно ознакомиться. Монография во многих смыслах уникальна и я бы наверное даже бы советовал ее другим – пусть и с оговорками.

Весьма обстоятельная работа, посвященная «крестьянскому вопросу» в среде помещиков Левобережной Украины в период с конца 18 века (когда бывшая гетманская шляхта приобрела равный статус с российским дворянством, а «посполитые» крестьяне подверглись закрепощению) по 1861 год.Много и местами нудно – ожидал работу из разряда научно-популярных, а получил на 90% научную.Но есть ряд плюсов. Во-первых, интересно посмотреть на проблему взаимоотношения дворян и крестьян глазами украинского историка, учитывающего местную специфику. Во-вторых, интересно было читать про процесс «правовой ассимиляции» Украины и Российской Империи (нобилитация шляхты, закрепощение посполитых). В-третьих, интересен взгляд на крестьянский вопрос не с сугубо марксистских позиций (борьба классов и т.п.), а с позиций анализа высказываний конкретных исторических персонажей (ранее необоснованно записываемых в «крепостники» или в «либералы», хотя на самом деле всё было гораздо сложнее). Оказыается, далеко не все дворяне поддерживали крепостное право, причём не только по моральным причинам: статус дворянина, владеющего крепостными, накладывал довольно много обязательств на помещика (благотворительность, общественное призрение, уплата податей за крестьян и т.п.).В целом, скорее понравилось, но уж очень тяжеловесно.