Пролог
– Хочешь, почитаю тебе сказку? – спросила мама, накрывая одеялом.
– Добрую? – обрадовался маленький мальчик, поудобнее устраиваясь на подушке.
Мама вздохнула, открыла толстую книгу, поправила на тумбочке светильник, и перевернула страницу:
«Лесная богиня жила тысячи лет, и видела разных путников на своем веку. Невидимая, быстрая как ветер, только странные зеленые глаза вдруг померещатся в темноте, да длинная грива огненных волос. Засматривалась на людей, у ночных костров, и все не могла понять: «Чего вы хотите, смертные? За чем гонитесь? Зачем деретесь? Еды вдоволь, места хватает, зверей…» Но люди не отвечали. Люди хохотали, пили вино, и задиристо звенели ножнами. Или увлеченно поглядывали на девушек, залихватски подкручивая усы.
И вдруг, однажды, это случилось. Впервые, за многие тысячи лет. Она влюбилась. Сын местного князя был статен, как молодой дуб, горд, и хорош собой. На скаку без промаха бил оленя, и догонял дикого тигра. Но никогда не убивал больше, чем требовалось. Она тайком любовалась, из лесной глуши, и никак не могла налюбоваться.
Однажды его самого чуть не убили. Здесь, в ее лесу. Она не понимала людской злобы и козней, и никогда не вмешивалась. На молодого княжича напали люди в черных доспехах, и гнали до самого леса. Его личная стража осталась лежать у перевернутой кареты, а сам почти ушел… От людей. Но не от демонов. Когда зеленые ветви скрыли плечистую фигуру, а злые псы бессильно заскулили… С лошади спрыгнул колдун. Раскрыл старую книгу, и принялся напевом выводить заклинание. Страшное заклинание. Ее раньше никогда не интересовали дела людей, люди сами ответят за свои поступки на суде Солма, но…
Княжич оказался не из пугливых. Среди деревьев засыпал следы пахучей солью, чтобы сбить собак, и ушел в самую глубь. В дремучий дрем. В ее личное царство. Там, у корней огромного дуба, начертил вокруг себя защитный магический круг, и уселся в центре, приготовившись к бою. Он точно знал, что вряд ли выдержит, но сдаваться не собирался.
Черные вихри появились в полночь, когда костер почти догорел, а новых не успел натаскать внутрь. Завыли, закружились, поднимая прошлогоднюю листву… Круг какое-то время продержится, хлипкий, нетвердый… Княжич не маг, да и как в лесу сотворить настоящую защиту? Да и какая защита… от демонов?
И тогда она не выдержала. Заскрипели старые бугристые стволы, загудели кроны, завыл ураганом ветер над макушками, и из ночной темени явилась она. Сама. Черные посланники ада сразу исчезли. Улеглись прошлогодние листья, успокоился ветер… А княжич смотрел, и не мог вымолвить слово, хоть и видел лишь прозрачную неясную тень. «Спасибо, властительница, – наконец хрипло сказал, и опустился на колено. И неожиданно добавил: – Ты прекрасна, как сам лес!» «Смог бы полюбить, если бы была живой? – вдруг поддалась она порыву. – Самой обычной?» «Клянусь, – склонил голову мужчина. – Большей мечты у меня никогда не было!»
Утром луговая трава скрыла неустрашимую спину. А она все думала. Следующие тысячи лет уже представлялись как бремя. Тюрьма. И тогда она решилась. Принесла огромную жертву Солму, и взамен обрела тело. Стала смертной. Молодая нагая девушка, с огненными волосами до пояса, появилась из леса и робко пошла, приминая траву босыми пятками, в сторону ближайшего селения…
Добрые люди одели. И указали путь. Через неделю она добралась до княжьего замка, прошла по настилу моста, и осторожно постучала в толстые ворота. «Куда, нищенка?» – выглянул из угловой башни толстый бородатый стражник, хрустя сочным яблоком. «К княжичу!» – улыбнулась в ответ. «Пошла вон! – обглоданный огрызок шлепнул прямо в щеку, – княжича ей…»
Дни улетали за днями, и в замке князя готовились к свадьбе. Ибо появилась вдруг спасительница, гордая и холодная, с зелеными глазами и рыжей копной волос, и объявила, что это она спасла князя в лесу. А князь смотрел на нее, и не верил… Он помнил зеленые глаза и огненную шевелюру, но… Не так представлял свою избранницу. Совсем не так. Но раз вылетевшее слово назад не вернешь, и замок готовился к празднику. «Ты уверен?» – спросила мать. «Я не могу по-другому», – просто ответил сын. «Может, отложишь? – не отступала родительница, все больше и больше волнуясь за сына. – Оранг готовится вторгнуться в наши земли, не до праздников!» «Разберемся с Орангом, – мягко ответил сын, целуя мать в щеку. – После. Какой я наследник, если не держу слова?»
Девушка плакала, уткнувшись в ладони. Теперь она научилась плакать. А дородная крестьянка, давшая из жалости кров нищенке, никак не могла взять в толк: «Что ты, родная? Из-за свадьбы княжича, что ли? Так… – все никак не могла понять: – это же княжич! Ты чего?» Девушка последний раз всхлипнула и поднялась, вытирая глаза. «Куда?» – даже испугалась добрая крестьянка. «Спасибо за доброту, – низко поклонилась странная гостья. – Мне легче среди деревьев…»
Дни убегали за днями. Подготовка к свадьбе шла полным ходом. И в один из вечеров княжич заглянул к невесте: «Абраэль, – чуть помолчал, задумчиво глядя в ее холодное неприступное лицо. – Оранг собрал армию. Мне нужна твоя сила. Как тогда, в лесу. Поможешь?» «Что ты хочешь? – усмехнулась женщина, вставая с кресла. – Убить Оранга?» «Просто уничтожь мост через реку, – попросил княжич. – И рощицу за рекой. Нам надо выиграть время».
Мост задрожал, затрясся, и обрушился вниз – быстрая река подхватила бревна и щепки, закружив в бесчисленных водоворотах. Деревья за речкой пылали, взрываясь факелами искр. А княжич пристально смотрел, на исчезающие остатки того, что некогда соединяло берега, и наполняло голый луг жизнью… И вдруг показалось, что средь бесчисленных обгорелых пней лежит черное девичье тело. «Хочешь отложить свадьбу?» – бесстрастно спросили за спиной. «Нет, – повернулся, стряхивая наваждение. – Уже завтра».
Зачем? – спросит озадаченный читатель. Что ты хотел сказать, этой сказкой?
Да ничего, – ответит автор. Оглянись вокруг, присмотрись, человек. Ты видишь истинную природу вещей? Настоящие лица?
В этот мир пришла магия. Через черные демонские книги, коварство и ложь. И люди потеряли возможность видеть истинные лица».
– Что не так? – улыбнулась мама, глядя на насупившегося сына.
– Почему все сказки злые? – обиженно спросил мальчик.
– Потому что, – грустно вздохнула женщина, – наш мир тоже злой.
Глава 1
Илану не везло. С самого рождения. Невысокий и щуплый, совсем не похож на старших братьев, крепких и плечистых – больше напоминал маму. Что, правда, совсем не мешало покрикивать на других мальчишек, из своей ватаги, и ловко лупить клеймором деревянные чучела на зависть другим.
Вермор – государство магов и прайдов. Прайд – магический союз, или клан, по родовому признаку. Объединяет группу родов. Чем больше силы, тем крепче прайд. Его род был бедным, и отец из кожи лез, чтобы хоть на квинту увеличить влияние. Братья показали неплохие гены – старший взял третий круг, и голубой камень Вод обещал потенциал не ниже четвертого. Средний был майером второго огненного, но красный отблеск Жара высвечивал пиктограмму на третий. Сестра, как и старший – из группы Вод, – морозила. На втором, но со временем тоже замахивалась на третий. Хорошие, уверенно-боевые уровни. Не что-то выдающееся, но с возрастом и опытом… Люди растут. Маги растут. Отец был мастером огня четвертого круга. В семье поговаривали, что матери учителя обещали чуть ли не пятый, но мать с головой ушла в семью, и никогда не лезла на рожон поперед мужа.
На Илане камни молчали. И в шесть лет, и в десять, и в двенадцать. И в шестнадцать. Каждый год. Отец не хотел верить: «Че? Ноль? Пустышка?» Круглил глаза, смеривая мальчишку с ног до головы: «Ну-ка еще раз… Соберись, мать твою!!» Камни флегматично лежали, не давая ни проблеска света, какое им дело до желаний людей?
Илан угрюм, как подранный волк. И взамен с остервенением лупил деревянные чучела мечом. Клеймором, или эстоком, что по руке, более серьезный для маленькой ладони слишком тяжел. Пытался доказать, что полезен. Даже побеждал в турнирах. Среди юнцов, конечно.
Его город назывался Риоранг. Довольно крупный, по меркам Вермора – два прайда, покрупнее и помельче. Рядом через поле еще один городок, Мебрих. Несколько дюжин улиц. Но весь, от ворот до кончиков крыш, принадлежал чужестранному прайду «Эмора», даже название не здешнее, заморское. Приехали откуда-то с юга, в давние времена. Поговаривали, с Азора, другого материка, за океаном. Поссорился их патриарх с королем, вот и бежали за океан. А наш и рад, от удовольствия потирая руки – богатый прайд, сильный. Три старших рода, несколько дюжин вассальных… Южане.
С южанами мальчишки дрались. Сколько помнил себя Лан. Граница проходила по пустырю, и не дай бог какой-нибудь черноглазый мальчуган… босоногий или в вычурных сапожках… Впрочем, южане в долгу не оставались. Хоть взрослые и драли задницы. Впрочем, без усердия. Ибо сами поглядывали за поле с неудовольствием.
Вермор на грани войны. Маги нужны, как хлеб. Впрочем, не только Вермор – весь Маршан, от синих гор до самого моря. Ибо из-за гор наступал Хорван, империя, где…
Хорван образовался быстро и странно. Появился, будто из-под земли, Орг, на редкость талантливый стратег, вепри забери его душу. Перевешал всех магов. И вдруг начал один за другим захватывать соседние княжества. Так и добрался до гор, вместе с кровавыми рассказами о пытках и страшных терзаниях. Император дал обет Богану, покровителю воинской удали, истребить всех магов. Как чуму. Он ненавидел невидимую мистическую силу. И ветры раскачивали вдоль дорог виселицы, с трупами бывших май-дворянских родов…
Может, они и правы, задумывался иногда мальчишка. Нет на этой земле более высокомерных надменных особей, чем маги. На обычных дворян взирают с презрением, простые крестьяне – пыль под ногами. Снобы. Снобистее некуда.
В канун шестнадцатилетия на турнире даже победил Олава, одного из заводил южан, года на три-четыре старше. Кадета офицерской школы. Правда, как победил… Что-то произошло. Он даже не понял, что. В пылу ожесточенной сечи вдруг накатило сильное чувство, странное… остро-глухой тоски, словно в груди образовалась дыра… Настолько, что захотелось завыть на луну, и плюнуть на бой. А заодно на всех зрителей на трибунах. Что-то ощутил и враг. Приспустил меч, вытаращился на Лана, будто вместо него из земли вылез мохнатый мархулл.
Лан не упустил момент. Не поддался странному наваждению. В его жизни тоски и одиночества хватало с лихвой. Ловко дал подсечку, и сразу крутанул кольцо клинком… вдруг четко осознав, что если завершит прием до конца, как учил старый учитель Вуд… Руке парня конец. Раздробит кость, как дерево. Конечно, турнир есть турнир, всяко бывает. На то и мужчины. Но в последний момент все-таки сдвинул лезвие в сторону, и острие вспороло лишь часть мышцы и кожу.
Зачем? Лан не признался бы никому – его среда сочла бы такое слабостью. Обозвали бы бабой. Но он… никогда не любил кровь. Не любил причинять боль. И никогда бы не стал калечить людей, если есть другой выход. И плевать, южанин, не южанин, друг или враг.
Трибуны аплодировали. Его Квазар ликовал. Хороший щелчок по носу, этим южным зазнайкам. Но внутри турнирной арены, когда выходил из умывальной – его уже ждали. Сильная лапа вдруг схватила за горло и прижала к стене: «Ты что сделал, ублюдок?! Что это было?» Круглые от ненависти зрачки недавнего соперника почти обжигали, но Лан лишь снисходительно скривился: «Не любишь проигрывать?» Маг наклонился и зашипел прямо в лицо: «Бой должен быть на мечах! Что за магия, мать твою?! – сильно встряхнул. – Ну?» Лан почувствовал даже капельки слюны на щеке, но не южанам его пугать – жутко ухмыльнулся, не отводя глаз: «Ты идиот? – затем лениво сплюнул в сторону, и с усмешкой завершил: – я ноль, придурок! Без магии. Не слышал?» Кадет нахмурился, продолжая недоверчиво разглядывать, но ладонь разжал. «Я узнаю, – пообещал напоследок. – Если соврал – прибью» – развернулся, и затопал к выходу, не оглядываясь, и аккуратно придерживая забинтованную раненую руку. Кофра, естественно, на запястье не было. Лан смотрел ему вслед: ну-ну… Вздохнул, напоминание о магической немощи кошкой царапнуло душу.
Когда исполнилось шестнадцать, его снова привели к камням. Камни лежали, воняли озоном, спокойные, равнодушные… холодно взирая на тщетные потуги, и слезы, капельками дрожавшими в уголках глаз. Красный, голубой, коричневый и белый – все стихии: огня, воды, земли и воздуха. В людях проявлялись разные дары Вергуса, покровителя магов, но основа всегда была одна. Поговаривали, раньше был еще зеленый, синий, и черный… Но друидов не видела эта земля уже сотни лет, а целительниц… В столице было три или четыре, не показывали носа из дворца. Настолько редки, что даже не каждое королевство хвастало наличием жизненосиц. И это не сила, а… Им покровительствовала Иккра, богиня справедливости, а не Вргус, и целительницы больше напоминали жриц, а не магов. Истово верующих в свою Иккру, как фанатики. Их даже называли по-другому: айстары. Исцелять могли только женщины. А ведьмовство… Ведьмы, бывало, встречались. Иногда. Чаще, средь простого люда. Ведьм не любили. Грешили заговорами и приворотами, им мало дела до тысячелетней чести благородных прайдов. Поговаривали, что так выродились лесные друиды.
Камни молчали. Как всегда. Отец зло скрежетнул зубами и устало кивнул на выход. «В столице омнусы тоньше видят грань…» – посоветовал за спиной жрец, но отец только отмахнулся. Он прав. Причем здесь столица? Был бы дар, засветилось бы. Пусть неярко, криво и косо, но засветилось.
Храм Вергусу – огромное, устремленное ввысь, здание, со шпилями и башнями. Наиболее почитаемое в Верморе. Изваяния старых богов, в центре на высоком постаменте сам Вергус. Хищный нос, колючие глаза, длинный плащ до пят скрывает гордую худую фигуру. «Я тебя не устраиваю? – задрал голову вверх мальчишка, как задирал сотни раз прежде. – Недостоин? Правда?» Все слова были сказаны сотни раз. Разными молитвами, воззваниями и мольбами. От плача до укоров и криков. Фигура, конечно, молчала. Владыкам небес не до судеб мелких людей. Сотни раз стирал колени, терзал глаза, раздирал руки в кровь… Старый камень глух к мольбам. К нему не достучаться словами. Говорят, боги не слышат слова. Боги принимают лишь поступки.
Высокая створчатая дверь чуть скрипнула, выпуская на свежий воздух. Что дальше? Можно не ходить к оракулу, или переворачивать сонмы умных книг. Офицерская школа, как верил мальчишка. С восемнадцати лет. Не на магическом факультете, как старшие братья, но все же… Он уже смирился. Не надеялся, что сегодня что-то изменится. Не все в стране маги. Маги все же редкость. Удел прайдов. Остальной народ недобро щурится в высокомерные спины…
В маго-родах повиновение прививалось с пеленок. Нет выбора. Все на благо рода. Жизнь, судьба, решения… Нет никаких решений. Все решает глава рода. В его руках жизни и судьбы. Все для процветания. Иначе не вылезти из грязи, не подняться наверх, не достигнуть вершин. Не получить благоволение Вергуса, и не возродить цветущее дарами потомство. Зря превозноситесь, надменные маги, ибо ваши магические прайды… худшие из тюрем, которые придумало человечество. Впрочем, старший брат умудрился поссориться с отцом и прошлый отпуск не приезжал. У выпускника офицерской школы и своих дел по горло.
Праздник шестнадцатилетия вышел вялым. Пацанва пересмеивалась и перешептывалась, друзья постарше не пришли. Готовились к поступлению в кадетскую школу, отговорка непотопляемая. Гости за столом успокаивающе поднимали бокалы, доброжелательно оглядываясь на невезучего сына. Ноби откровенно издевался, но к середине праздника неожиданно нарисовалась сама Лиса, и даун сразу забыл про существование младшего братца.
Алисия была самой красивой в прайде. На год старше. Вроде как тоже из ватаги друзей-подростков, но редко появлялась в стае ребят. Не по годам серьезная, щедро осыпанная талантами – огневица третьего круга, и пиктограмма Воза отсвечивала до пятого. Это уже серьезно. Расхочется шутить. Темноволосая, черноглазая, даже не глядела на парней, с головой уйдя в обучение. Родители, благородные майеры одного из старших родов, обложили со всех сторон учителями. Лиса была слишком взрослой и гордой, для детских утех.
Уединилась вместе с Улой в углу, и принялись шептаться. Какое ей дело до невезучего молокососа? Сестра у Лана тоже была слишком серьезной, и характером совсем не напоминала девушку. Лан никогда не слышал от нее добрых слов, или успокаивающих объятий, но… Она ни разу не пропустила ни один из знаменательных дней в его жизни, и ее подарки… всегда были подарками. Объемник в десять, офицерский крис в двенадцать, нионитовый клеймор в четырнадцать, серебряный магический кофр в шестнадцать… Она любила брата. По-своему. Без соплей. В прайдах вообще мало места чувствам. Добро пожаловать в магическую семью.
Вот тогда и услышал, краем уха, как один из прародителей пошутил, глядя на шепчущихся девчонок: "Лучше бы у тебя, Брут, родилась еще одна дочь…» Это было больно. Ножом по свежей ране.
Отец по уши в долгах. Род Лана беден, и отец из кожи лез, чтобы считаться крепким средним… Какой к черту средний? У них даже автомобиля не было! Родовой камень совсем тусклый. Прислуги раз-два, и обчелся. Не говоря уже о полном отсутствии младших вассальных родов.
Девушки из прайдов ценились. Особенно, в дворянских семьях не из прайдов. Независимо, есть у нее дар, но любая могла дать хорошее потомство, не обделенное вниманием Вергуса. Гены никто не отменял. Невесты уходили в чужую семью, и за них платили большой нарзалл. Золотом. Что-то вроде семейных откупных. Но девушки из прайдов крайне редко уходили в немагические рода. Прайды не любили разбрасываться генами.
Отец молча воззрился на сына. Ему бы и в голову никогда не пришло, что…
После праздника Ула исчезла. Неизвестно, о чем шепталась с Лисой, но сестра пропала. Испарилась. Отец ревел, как бешенный вепрь, и лучше было не попадаться ему на глаза. Запирался в кабинете, и заливался вином, и только Ноби имел право постучать в красную дверь, вместе с очередной бутылкой. Но на третий день брат вдруг заявился к Лану, и странно ухмыляясь, позвал к отцу. Его раньше в жизни не вызвали в красный кабинет. Будто и не существовало вовсе. А в отцовском кабинете весь прежний мир исчез. Разбился, как зеркало. На мелкие осколки. Стекло не клеится вновь.
– Лан, – налитые кровью глаза, после долгой пьянки, буравят полный стакан. – Твоя сестра сбежала. И пока я не найду эту тварь… тебе придется отдуваться за нее. Понял?
Конечно, он ничего не понял.
– Завтра приезжает барон Марш, – вдруг пояснил за спиной брат. – Знакомиться с невестой для сына. А Ула сбежала. Род превыше всего, ты же помнишь?
– А я здесь причем? – обернулся к брату мальчишка.
– Станешь ей! – грохнул по столу кулаком отец – стакан опрокинулся, заливая вонючей жижей стол. – Что непонятно?! Род превыше всего, тебе брат внятно объяснил!
Лан продолжал тупить, непонимающе смотря на отца.
– Собирайся, – не захотел доводить суть старый майер и грузно поднялся, опираясь о столешницу. – Нас уже ждут.
Глава 2
Кони звонко цокали копытами по мостовой, карета тряслась и подпрыгивала. Мальчишка трясся вместе с каретой, и пробовал навести порядок в своих мозгах. Он не был идиотом, в десятый раз переворачивая диалог в разные стороны. Для лучшего ракурса. Завтра приезжает барон Марш… Улу собирались выдать за его сына? Тогда какого черта это держали в секрете? Аааа… – дошло. Барон не из прайда. Вообще, не маг! Отец не хотел светить совсем не гордым замужеством. Бедная Ула, жаль сестру, но… он здесь причем? Как он «станет ей», даже если переодеть в женское платье? Не похожи! И даже будь похож… он не девчонка! Бред!
Карета дернулась и остановилась, через занавеску виднелся высокий храм Иккре, богине справедливости. Иккра – мать всех, самая женщина из всех женщин, от нее женское начало. В груди нехорошо заворочалось что-то тягучее… Дверца распахнулась, отец хмуро кивнул за собой. Мальчишка спрыгнул с подножки, щурясь от солнца.
– Господин? – в темном после яркого дня зале их встретил монах, озадаченно оглядев Лана. – Риоранг небольшой городок, мы такое никогда не делали! Он точно шимала?
Шимала?! Лана будто огрели обухом по голове. Какая к черту шимала?! Нет, он учился в геральдической школе, и слышал… Случалось, встречались такие. Со странностями. Одни любили спать с мужчинами, другие щеголяли в женском платье, напудрившись как кулич… Но никогда не встречал. И не встречал тех, кто встречал.
– Точно, – хмуро громыхнул отец, недобро глядя на монаха. – Я за что плачу? За вопросы?
Монах заткнулся. Магов побаивались. Еще сожжет храм, и объявит, что сам сгорел. Однако все-таки счел своим долгом уточнить:
– Вы помните, что это должно быть добровольно? Иначе святая Иккра…
– Помню! – перебил старый маг, и нагнулся к сыну: – ну?
Что ну? В затылке нехорошо засвербило, появилась дрожь, он умоляюще перепрыгнул глазами с одного на другого.
– Согласен?
– На что?!! – почти закричал мальчишка.
Отец устало выдохнул, затем резко схватил за шиворот и потащил в сторону, недовольно оглянувшись на служителя храма. За одной из колон прижал к холодному камню и зашипел, брызгая слюнями:
– Маленький уродец, ты еще не понял?! Люди гибнут за свой род, за свой прайд, за свою семью!! Нет чести выше!! Читал в книгах?! Изучал в школе?! За что мне досталась та мелкая дрянь, а теперь еще и ты?!! – с трудом перевел дух, и кивнул на монаха за колоннами. – Сейчас подойдешь к тому ос… почтенному отцу, и скажешь «да», понял?! А потом повторишь на алтаре, маленький ублюдок!! Или прибью, прямо здесь!!
Лан был готов умереть за свой род, и прайд. Этому их учили с пеленок. Но… умереть, черт возьми!! А не…
– Что вы хотите сделать, отец? – почти закричал мальчишка, трясясь как от озноба.
– Да ничего страшного, – устало отмахнулся грузный майер. – Просто, побудешь завтра за сестру, все дела. Потом вернем все назад, когда найдем эту… – скривился, наблюдая за бледнеющим лицом: – ой, да ладно… Тебе это пшик, никогда и не был мужиком.
– Я парень! – заорал сын. – Парень!!
– В городе нет собак!! – тоже заорал в ответ отец. – Знаешь, почему?! Потому как на них тренируются воины!! Лучники!! Слышал?! – с силой встряхнул за воротник. – Ты за всю жизнь убил хоть одну собаку, горе-воин? Кошку? Хоть крысу?
– Нет чести бить тех, кто не даст ответа…
– Ах, тебе нужен ответ?!! – почти обрадовался маг, и потащил его дальше вдоль колонн. В небольшой нише спряталась неприметная дверь, лязгнул тяжелый засов, зев распахнулся, обрываясь крутыми ступенями куда-то вниз. В просторном помещении с низким каменным сводом, освещенной тусклыми светильниками, оказалась просторная яма – маг поволок щуплое тело к краю.
– Докажи, что мужчина! – зачем-то сунул в руки его клеймор.
В яме ворочался настоящий живой мархулл, перебирая суставчатыми лапами. Громадный, мохнатый, величиной с повозку, страшно ядовитый. Видимо, держали для жертвы Иккре. Лана прошиб холодный пот, колени затряслись, отказываясь держать тело…
– Что?! – продолжал орать старый майер, тряся мальчишку за воротник. – Мужчина?! Тогда поступи, как мужчина!! Смой позор со своего рода!! И Вергус тебе даст его силу!!
Ноги сдались, Лан бессильно обвис на руке, грохнувшись коленями в пыль. Глаза вращались, как безумные, клеймор глухо зазвенел, упав на камни…
– Твой выбор?!!
Все мысли вылетели, голова как бочка. Ноги пытались отпихнуться подальше от края, но отец крепко держал за воротник.
– Так кто ты? – наклонился старик, шипя в ухо, как раскаленная жаровня, – что выбираешь? – Некоторое время наблюдал, как мальчишка изо всех сил отпихивается от ямы, затем покрепче ухватил и поволок назад, к ступеням. – Никогда не смей говорить, что отец не знает, что лучше для его детей…
Наверху швырнул на пол, и опустился на корточки рядом:
– Так что выбираешь, сынок? – голос прозвучал почти ласково. – Побыть за сестру? Или, – кивнул назад, за спину, – подвиг? – злорадно усмехнулся: – твои друзья тебя почтят. Венками. Посмертно.
У него нет друзей. И никогда не было. Тело тряслось, как в лихорадке, руки отказывались держать тело, глазам мерещились жвала громадного черного паука… Смертельный, здесь, в двух шагах, в яме… Зубы выбивали дробь.
– Ну? – отец наклонился почти к лицу.
– Побуду… – еле слышно прошептал мальчишка, пытаясь сглотнуть, но горло пересохло, как в безводной пустыне.
– Правильно, – согласился майер. – Хороший выбор.
Через час все закончилось. Монах речитативом читал мантры, Лан лежал спиной на алтаре, дрожа как от озноба, и ощущая, как в животе что-то урчит и перекатывается. «Ты уверен?» – что-то спросило у него в голове. Наверное, сама совесть. «Да» – обличил самого себя. Трус. Трус. Трус-трус-трус-трус…
Настоящий мужчина взял бы меч и прыгнул в яму. И грохнул бы противного паука. Или погиб, что одинаково почетно. А он не мужчина. Он… непонятно кто. Или что. Безвольная трусливая баба. Совесть удивленно вздохнула: «Ладно…»
Сейчас он ненавидел себя. Сам.
Что будет дальше? Отец обещал: пока не найдут Улу. Неделя? Месяц? Лишь бы друзья не узнали… Хотя и понимал, что отец явно темнил. Как-то, концы с концами… Но когда случается такое… мозг хватается за любую соломинку. Самую глупую. Вера нужна, как воздух. Или разум помашет ручкой.
«Месяц?» Что-то рассмеялось, у него в мозгу. Треклятая совесть.
Через час все закончилось. Лан поднялся, тряся головой, мельком оглядел себя. Ничего не изменилось. Чуть отпустило.
– Ничего не видно, – вслух озвучил его мысли отец. Он все время стоял рядом, молча наблюдая за действом.
– Не от нас зависит, – развел руками монах. – Но, естественно, организму необходимо время. Тело будет меняться, перестраиваться, постепенно, чтобы не нарушить жизненный баланс…
– Сколько? – оборвал его отец.
– Может быть месяц, – пожал плечами служитель храма. – А может и год. Кто скажет?
Еще есть время.