Ружемант 3

Глава 1

В город пустили без проверки документов.

«Сеньор» Фелиции тихо подкатил к запасным воротам.

Вооруженная охрана, блокпост. Прикрытые одеялом на заднем сиденье, прячась под «Хамелеоном» смотрели, как связную Бейки проверяют идентификатором лиц.

Ничего личного, инструкции ради…

Досматривать салон не стали: никто Фелицию ни в чем не подозревал.

Белка вцепилась в меня, как в последнюю надежду. Прятала страх в молчании.

Дальше стены шла лишь зона отчуждения – серый промозглый пустырь. Строительная техника снесла все, что только было – любой, проникший за стену, окажется как на ладони у второго заслона.

Хитрый ход, рассказать о нем Бейке? Она наверняка знала и без меня.

Всю дорогу хранили тишину.

Вспомнил, как поднимались за Белкой. Увидев в ее руках таблетки, Фелиция выбила их из рук.

– Это что, святостин? Лучше ничего не нашлось?

– Предложи тогда чего получше.

Она помялась, кивнула.

– У меня дома. Поможешь ей дойти?

– Я сама, – обиженно буркнула Белка. Девочка жаждала объяснений – кто, что? Все мои надежды, что она признает в Фелиции друга или врага, пошли прахом.

– Я поведу. Там контроль на воротах. Понимаешь?

Почти умоляющий взгляд. Здравый смысл развел руками: либо доверься, либо оставайтесь торчать здесь до скончания времен.

Кивнул, но показал ее же пистолет. Буду держать на прицеле.

Держал до сих пор, Фелиция старалась не обращать внимания.

– Где живешь?

– У меня апартаменты. Личные.

– А машина? Тоже личная?

Седоволосая пожала плечами в ответ, выдохнула. Хотела посмотреть как на идиота.

– Машина приписана к военной части. У Царената в этом отношении не хуже, чем у нас. Завтра верну, отпишу протокол. Простят.

Ночные улицы жилого сектора были пусты и невзрачны. О каких красотах тогда говорил мне Скарлуччи? Царенат умудрился обратить симпатичные, сверкающие чистотой улочки в абсолютно серые, непримечательные жилые массивы.

В голову пришло мерзкое сравнение: игрушечные коробки для кукол.

Стало не по себе.

– Здесь не везде так, – выдохнула Фелиция. – Это район шавов. Не жди увидеть здесь жизнь. Лучше глянь туда, видишь?

Кивнул, трудно не заметить чадящие кирпичные трубы, безвкусный прямоугольник здания. Окошки рядами бежали вдоль второго этажа.

– Сапожная фабрика? – первой спросила Белка. Фелиция утвердительно качнула головой.

– Она самая. Теперь там делают беспилотники.

Вклиниваться в разговор не стал. Белка разом поскучнела.

– Одна из ваших целей.

Ехали недолго, лишь чуть дальше второго заградительного круга.

Дом без изысков – жилье для рабов. Ни лифта, ни мусоропровода. Больше похоже на свинарник. В апартаментах Фелиции лучше: светло и просторно.

– Кухня, ванная, туалет, – хозяйка провела экспресс-экскурсию, едва успели снять ботинки.

Белка шепнула, что пойдет в ванную. Окинув ее фигуру взглядом, Фелиция извлекла из шкафа подходящее белье и полотенце.

Жестом пригласила на кухню.

Макароны с сосиской. Захотелось глянуть в окно – мы точно в Царенате? Холодные, разогревать девчонка не стала. Ничего, мы не в баре.

– Ты собиралась привести сюда нас всех?

Фелиция выдохнула.

– Для шести человек здесь тесновато. Нет, у меня арендована квартира под чужим именем. Не хоромы, но места достаточно.

– Почему не поехали туда сразу?

В душе зашумела вода.

– А если подумать?

– Машина с маячком. Тебя подозревают и пытаются отследить.

Она выдохнула.

– Не совсем так, но в точку, сержант Потапов. Меня не подозревают, но местонахождение автомобиля правда отслеживают. Никто не станет спрашивать, почему я припарковала зверя войны у своего дома. А вот если поеду в жилой район граждан Царената – появятся ненужные вопросы. И не только, машина-то военная.

– А здесь? Не угонят?

– Мы в районе рабов. Почти живых кукол без воли и сознания. Завтра увидишь сам.

Спорить не стал, завтра так завтра.

С поздним ужином покончил быстро.

– Почему ты живешь здесь? Почему не среди граждан?

– Там бесконечно скучно. Здесь ближе до работы. Царенат не любит тратить средства на роскошь для тех, кто ему служит. Говорят: легионер должен быть готов к любым условиям. Советуют привыкать…

Я обвел взглядом небольшую кухоньку – ни обоев, ни плинтуса. Чье-то старое жилье.

Белка, мокрая и душистая, вышла в одном полотенце. Фелиция тут же указала на кресло-раскладушку позади себя.

– Садись. Надо обработать твои ноги.

– Что за дрянь? – спросил, когда зеленый короб аптечки поделился с нами мерзко пахнущей жидкостью.

– Асклепий. Слышал что-то о нем?

– Древний грек? – удивился. Фелиция махнула на меня рукой как на безнадежного. Белка, кажется, не знала тоже.

– Это мазь с микрорегами. Особый вид микробов, создающих благоприятную среду для восстановления клеток. Питаются отмершими тканями. Ты же просил что-то получше. Подержишь ей ноги?

Черная короста скверны разрослась, а может, мне просто показалось. Ириска выдала неутешительный вывод: проклятия с первого уровня скакнули на второй. И если поначалу скверна одаривала лишь болевыми ощущениями, то не за горами жар, лихорадка и кома.

– У нее проклятия, а не ссадина!

– Не кричи, я вижу. Сначала «асклепием» обработай.

Ириска заботливо подсказала, что это гель для наружного применения.

Вот только куда его наносить? Прямо на скверну?

Фелиция сняла аптечный короб со стены, поставила на стол. Запахло спиртом. Глядя на гору разноцветных таблеток, вспомнил о покойной бабушке. Откуда они? Аптек поблизости не наблюдалось.

Связная отвечать не спешила. Со знанием дела выудила шприц и раствор. Ириска обозвала его перкадионовым бульоном, что бы это ни значило.

Белка вздрогнула при виде иглы. Боится уколов?

– Я рядом, – тихо и мягко шепнул на ухо, девчонка успокоилась.

– Через день-другой скверна отвалится.

– А проклятия? – тут же спросил я. Иконки статусных эффектов вспыхнули на Белке. Фелиция лишь пожала плечами.

– Спадет скверна, исчезнут и они. Теперь спать.

Ужина для Белки не нашлось, а мне стало совестно…

* * *

Спали на полу. Никаких удобств, жесткий матрас.

Плевать, после пары дней в лесах даже он казался неоправданной роскошью. Одна подушка на двоих, вместо одеял – тряпичные накидки и чехлы.

Летом не холодно, заверила Фелиция. Сама легла на кухне, кажется, раньше матрас служил кроватью лишь ей.

Сон не шел. Думал, что после случившегося завалюсь и буду спать до самого утра. Не получилось. Белка оказалась в этом успешней: едва коснулась подушки, тут же мирно засопела. Ночью завалилась на меня, заключила в объятия, словно плюшевого медведя.

Почуял неприятную тяжесть под головой, запоздало вспомнил: сунул под подушку пистолет, не желая оставаться совсем уж беззащитным. Всегда можно было призвать «Буян» или фамильный револьвер, но отказываться от старых привычек не хотел.

Без оружия чувствовал себя почти голым. Уверенность вернулась, стоило сомкнуть пальцы на рукояти, почуять рифленые, эргономичные щечки. Старый ворчун внутри меня извлек из себя залихватское: «Еще повоюем!»

Отвечать ему не стал, да и незачем.

Чувствовал упадок сил и головную боль. Долго смотрел в белый потолок, пока не встал. Выглянул в окно на пустынные улицы.

Порядок и тишина казались фальшивыми, будто выдернутыми из чуждого мира. Привык к орущим под окном алкашам да тиктокерам, что спешат заснять на ночь глядя очередной пранк.

Здесь же как будто даже птицы боялись издать лишний звук. Ни машин, ни людей. Что за мир? Словно после ядерной войны. Захотелось сплюнуть.

Позвал Ириску. Сонная на вид, она тут же сказала, который час. На кухне послышалась возня, заскрипело старое кресло. Закусил губу, еще вчера мы удирали на машине от боевого вертолета-беспилотника, дрались с Фелицией не на жизнь, а на смерть, а уже сегодня я в ее квартире…

Коснулся щеки и плеч, синяки от резиновых пуль никуда не делись. Тело ломило, обещая воздать за вчерашнее болью в руках и ногах. Ну и черт бы с ним.

С кухни зашкворчало, послышался аппетитный дух готовящейся стряпни. Нос распознал раньше Ириски – яичница с ветчиной. Желудок вопреки ожиданиям снова запросил жрать, предательски заурчал. Здравый смысл захныкал, требовал яишенку…

Наши вещи, снятые и брошенные впопыхах, так и валялись в коридоре. Куртка, грязные ботинки. «Янтарь», словно наказанный, стоял в углу.

Слегка толкнул дверь. Фелиция увидела пистолет в моей руке раньше, чем меня. Потянулась к стоящей рядом солонке, но вмиг признала.

– А, это ты? Заходи.

– Ждешь кого-то другого?

Стояла в трусах и майке. Собственный внешний вид не вызывал у нее смущения. Ловко орудовала сковородой и прихваткой. Выдохнула в ответ:

– Нет. Но, будучи двойным агентом, всегда стоит ждать нападения. Даже когда готовишь завтрак.

Ириска подтвердила её слова, шустро отыскав как минимум три тайника с огнестрельным оружием. Сколько же бесконечные столовые ящики хранили холодного, оставалось только догадываться.

В знак доброй воли положил пистолет на стол, ни к чему ссоры на пустом месте. Она не подала виду, но расслабила изящные, красивые плечи.

– Мне нужно будет уехать. До вечера.

– Бейка говорила, что поможешь с оружием, деньгами и документами.

– Не всё сразу. Сегодня посидите у меня, на улицу не высовывайтесь.

– Ты же говорила, там одни лишь рабы…

– Да-да, и безвольные куклы. Я помню, что говорила. В этом-то и проблема. Свободно разгуливающий человек в камуфляжной форме вызовет столько подозрений у постовых, что оправдывай тебя сам Кай Юлиан – не поможет.

Кай Юлиан, уцепилась за имя Ириска. Нынешний правитель Царената, возраст пятьдесят четыре года, характер…

Отмахнулся, совершенно лишняя мне сейчас информация. Ириска, кажется, обиделась.

– А нет для меня одежды сейчас?

– Не рассчитывала привечать вас здесь, говорила же. Для Белки найду что-нибудь из своего. Не побрезгует ношеным?

– Она солдат, а не модельная фифа, – отозвался чуть с раздражением. Фелиция лишь пожала плечами, будто говоря, что тоже солдат.

Но побрезговала бы…

Развела руками, выключила плиту. Яичница перекочевала на тарелку. Зря я на нее облизывался, Фелиция делиться не собиралась.

Заметив мой взгляд, чуть встрепенулась, выудила из-за холодильника пакет чипсов.

С солью, как я люблю. Не яичница, но тоже хорошо. Если в холодильнике не повесилась мышь, мы приготовим сами вместе с Белкой. Когда-то, будучи подростком, мечтал зависнуть на кухне вместе с любимой девушкой. Казалось романтичным.

– Сначала я посмотрю, что можно сделать с девчатами.

– Долго их вытаскивать?

Царенатка пожала плечами.

– Не знаю. Может быть, уже завтра. Может быть, через неделю.

– Неделя? У нас нет столько времени!

– Успокойся, сержант. Времени у тебя предостаточно. В конце концов, с некоторыми задачами ты можешь справиться и в одиночку, – кивнула в окно, на дымящие вдалеке трубы завода.

Сапожная фабрика, тут же вспомнил я. Место, где делают беспилотники.

– Ты куда? – удивилась Фелиция, когда, отложив чипсы, я вернулся в коридор. Пошурудил в карманах куртки – не без труда добытое сокровище было на месте. Выложил его перед ней на стол, удостоился восхищенного взгляда: – Ключ? Где ты его достал?

Мазнула по мне задумчивым прищуром.

– Неважно. Лучше скажи, если пойду с этой штукой по городу, будет безопасней?

Она лишь потрясла головой.

– Здесь рабский район, сержант. За шавами приглядывают карсиры.

– Беспилотники мимо?

– Не совсем. Машины выполняют функции тяжелой техники. И подчиняются исключительно царенатским офицерам, иначе можно было бы ожидать восстания. Как бы вы ни относились к карсирам, не каждый из них предатель и трус.

– Так чего же ты тогда не набрала себе охрану вчера из достойных и благородных? – теперь уже щурился сам.

– Предлагаешь повесить объявление: «Царенатский офицер ищет оставшихся верными Российской Империи солдат»? Да и потом, болтать о том, что работаю на Бейку, может стоить мне головы. Хоть родом я из России, но царенатка. Будут считать предательницей, а к ним никакого снисхождения.

«Предательство не вопрос положительности» – вспомнилась мудрость, которой поделился Вит Скарлуччи.

Фелиция покончила с завтраком по-военному быстро, вытерла рот салфеткой.

– Этот ключ, у вас есть еще такой?

Покачал головой, этот-то добыть едва не стоило жизни!

– Жаль. Будь их больше, было бы в разы проще.

– У тебя есть связь с Бейкой? – спросил, вспомнив о вчерашней неудаче. Разглашать полученную из красной папки информацию Фелиции не хотел. Вместо ответа девчонка лишь покачала головой.

– Слишком опасно. Мы на самых окраинах в жилом захваченном секторе. Здесь будут реагировать на каждый подозрительный сигнал.

– Но ведь как-то же ты получаешь от нее указания. И вчера она звонила сама по коммутатору…

– Ага, а потом я вышвырнула его, как выпала возможность, помнишь?

Кивнул, было дело: как только вышли из машины, швырнула у ближайшей стены, пластик захрустел под сапогом.

– Они почти что одноразовые. Приходится выходить за стену с патрулем, только тогда появляется возможность. Да и то не всегда. Впрочем… есть бумажная почта. Идет дольше, но покрывает все недостатки, плюсом – отследить сложно. А не зная истинного смысла шифров и сообщений, выглядит как обычное письмо. У тебя есть что ей сказать?

– Да. Найди мне способ связаться с Бейкой.

Она вскинула брови, приказной тон пришелся не по вкусу. Хотела возразить, но остановил ее жестом.

– Найди способ связаться с ней. Не любой ценой, но найди, слышишь?

Навис над ней, словно дамоклов меч. Гордая, несгибаемая, под напором она сдалась, опустила взгляд и кивнула.

От нее пахло потом и немытым телом. С большой радостью она бы отправилась в душ, а не на работу, но времени не было.

В окно смотрел за тем, как девчонка грузит «Янтарь» в салон автомобиля. На миг представил, что винтовку привезут Скарлуччи. Стало не по себе от мысли, что он, улыбаясь, будет оглаживать покрытые трещинами и царапинами бока.

И улыбаться, улыбаться, улыбаться…

Прогнал мерзкое наваждение, почуял движение за спиной. Легкое и осторожное, но не вражье. Белка как будто заново училась ходить.

Бросил взгляд на ее ноги, Фелиция не солгала. Скверна отступила, черная короста спала от коленей до щиколоток. Мерзко извивающуюся, словно черви, корку девчонка принесла сюда.

С омерзением швырнула в мусорное ведро.

– Уехала. Велела ждать вечера, – ответил на так и не заданный вопрос. Белка, заскучавшая по действу, готова была хоть сейчас и в бой. Вспомнил, что бросили ее там, в развалинах дома. Оставалось уповать лишь на связную Бейки и ее тайные каналы.

– Держи, – отдал ей пистолет. Белка приняла, осмотрела со всех сторон. Ее ИИ-ассистент спрашивал, желает ли она сделать данное оружие личным. Я кивнул, давая ей свое согласие. У меня-то при себе в случае чего есть «Буян». Его как раз не забыли, первым делом сунул за пояс, как поднялись за девчонкой.

Белка неодобрительно посмотрела на полусъеденный пакет чипсов: мой завтрак пришелся ей не по вкусу. Глянула в холодильник, изнутри отсека меня обдало приятной прохладой.

– Приготовишь что-нибудь по-быстренькому?

В ответ она изменилась в лице. На языке девчонки вертелись колкость, обида и злость, выродившиеся в стыдливый румянец на щеках.

– Я… я не умею, Макс. Меня… не думала, что когда-нибудь пригодится, пока училась в школе, а потом… попала к Бейке, а там уже столовая, закуски в автоматах…

Кивнул, осуждать не стал. Решил, что возьму дело в свои руки. Осталось только вспомнить кучу тех просмотренных видео про «легкий завтрак за пять минут»…

– Макс, смотри!

Белка дернула меня за рукав, указала пальцем в окно. На миг я похолодел от ужаса. В голову настырно лезли мерзкие сравнения.

Вот, значит, о чем говорила Фелиция. Была права: увидел сам…

Словно послушные зомби, люди толпами вытекали на улицы. Беззвучные, немые, бледные. Чернота вместо глазных яблок.

В каждом их движении чувствовалось механичность, будто кто засунул стальной эндоскелет внутрь людей. Начал подозревать, что с Царената станется…

Белка схватилась за голову, коснувшись волос, будто желая проверить, на месте ли? Причину понять было несложно: люди на улице были острижены налысо, словно заключенные.

– Это… что такое?

– Шавы, – почти в унисон ответили Ириска с Белкой. Иные объяснения казались излишни. Правду говорила Бейка: то, что я звал рабством у нас, здесь назвали бы свободой…

Глава 2

Телевизор одним своим видом заставил вспомнить мягкую нежность Айки. Совесть тоже не отставала, обещал ведь привезти ей новый, да так и не сподобился. Как они там сейчас? Она, тройняшки, все остальные? Что творится на фронте?

Поискал глазами пульт – тот спрятался под подушкой у дивана. Надеюсь, в нем еще живы батарейки?

Царенатский широкоформатный начал с мерзкого: стоило изображению проявиться, как на экране появилась самодовольная улыбка Вита Скарлуччи.

Потерянную руку заменили механическим, блестящим на солнце протезом. Брендированной маркой прямо в кадр – законы коммерции были везде неизменны.

Поверженный командующий из центра реабилитации радовался привезенному трофею, словно ребенок. Смотрел на мой «Янтарь», как на законную добычу. Тут же захотелось переключить, но Белка удержала руку.

– Новости сейчас будут. Посмотрим?

Говорили на русском языке, без акцента. Не сразу понял, что вещают механическим голосом. Выходит, не все здесь шавы? Вспомнил про среднюю меж ними и карсирами касту.

– Для серво крутят, – ответила рыжеволосая на так и не заданный вопрос. Хотела сплюнуть.

– Так зачем тогда смотреть? Будет же пропаганда?

– Посмотрим, как и о чем врут. Дезинформация – тоже информация.

Кивнул, соглашаясь, в конце концов, от нас не убудет.

За Витом шел репортаж об уничтоженной группе диверсантов едва ли не в черте города. Говорили о нас, не стоило и гадать. Белка вздрогнула, услышав, что группа была взята в плен и ожидает сегодняшней казни после допроса. Буднично, словно такое здесь каждый день, даже сенсации не сделают.

Требовались ли рабам сенсации?

После рассказывали о новейших разработках, что применяются прямо на линии фронта. Новейшие «Крокодилы» вот-вот должны были быть изготовлены пробной партией в стенах завода. Сапожная фабрика угадывалась в очертаниях сразу же. Словно по наитию, глянул на дымящие трубы.

Новейшая машина смерти обещала больно и далеко бить, оснащена броней до седьмого уровня в первом заслоне и двенадцатой во втором. Пушка сто сорок четвертого калибра, форсированный двигатель. Гусеницы царенатцы не любили, предпочитая колесные шасси, оно и понятно. Кто будет натягивать сбитые траки на место подбитому беспилотнику?

– Все еще идут? – спросил у Белки, глянувшей в окно. Толпы бредущих по унылым улочкам шавов наводили на скверные мысли, но завораживали. Людская река, что на параде.

Девчонка вместо ответа покачала головой. Шествие закончилось, и лишь мелкие группки рабов механически шли к неизвестности.

– Куда они идут? Здесь вся работа доверена машинам, разве нет?

Белка лишь пожала плечами, ответа следовало искать у Фелиции.

– Тебе лучше? – спросил, кивнув на оставшуюся корку скверны. Давно следовало полюбопытствовать.

– Гораздо. Может, пока никого нет…

Я не сразу понял, чего она хочет. Белка встала передо мной, вытянулась, словно кошка. Сладко зажмурилась, вмиг скинув через голову майку. С визгом распахнулась молния шорт, и они кучей тряпья свалились на пол.

Белья на рыжеволосой не было, моему взору предстал мягкий пух лобковых волос. Сделав шаг ближе, тяжко задышав, она двинулась на меня, словно «Дракон». Я почуял себя в западне, не в силах сдвинуться с места.

Словно подкошенная, девчонка рухнула в мои объятия, протестующе заскрипел старый диван. От нее пахло женщиной, давно истосковавшейся по мужским рукам.

Не стал томить несчастную дольше положенного…

* * *

Фелиция вернулась, когда начало темнеть.

Мы провели с Белкой день вместе, ничуть о том не жалея. Словно начитавшись пошлых книжек, она оказалась настырной, находчивой и изящной. И хотела быть игрушкой в моих руках. Что угодно, лишь бы я больше не уходил, не исчезал, не уезжал.

Шептал ей на ухо обещания, сам не помню какие.

– Знаешь, – сказала она мне, – я всегда об этом мечтала.

– Да? – я будто сомневался. Белка кивнула.

– Когда была маленькой, мечтала стать продавщицей пирожных. Родители были бедны, тортов я не видела, а пирожные – раз в год, на день рождения. Иногда под Новый год бабушка стучала по стеклу окна, шла на балкон. Говорила: волк принес подарок. Иногда он ограничивался конфетами, но я была рада.

– А почему продавщицей? Не пекарем?

– Видела однажды, как в магазине тетка за кассой жевала печенье. Думала, что им можно. Глупо, да?

Детскую логику судить сложно, я и не стал.

– А причем здесь пирожные? – имел неосторожность спросить. Пирожных-то здесь не предвиделось…

Белка словно невзначай кокетливо повела плечами, ткнула пальцем по носу.

– Быть с тобой – это как есть пирожные, глупый.

Засмеялась, неохотно сползла с меня. Мы даже не услышали, как открылась входная дверь. Явившаяся Фелиция выглядела устало, не обратила внимания на наш с Белкой внешний вид. Прятаться и прикрываться было поздно.

– Что с остальными? – я шустро запрыгнул в штаны, спросил у зевающей командующей. Она лишь выставила перед собой ладонь, покачала головой, будто говоря, что все вопросы после душа.

Пришлось выждать долгие томительные полчаса, пока она выйдет. Юркнули вместе с Белкой на кухню. Где еще русскому человеку говорить, как не на кухне?

– Говорят, их собираются казнить, – не стал ходить вокруг да около, спросил, едва Фелиция зашла. Она кивнула, как ни в чем не бывало.

– Они всегда так говорят. Если послушать, сколько диверсантов было казнено за последний год, то мы уже должны были добивать остатки населения Синьилая.

– А на деле?

– А на деле до сектора мало кто доходит, в особенности разведывательно-диверсионные. Должна вас поздравить: вы первая группа, сумевшая прорваться за первую стену. Остальные не добирались даже до района рабов.

Сразу же вспомнился огромный пустырь: любой, сумевший проскочить стену, оказывался под пристальным надзором карсиров, что куковали на стенах с обеих сторон.

– Оформила бумаги по протоколу. Казнь девчонок на мне. Там и организую им побег.

– Никто не будет спрашивать тела?

Фелиция посмотрела на меня как на идиота. В мире, где комар не бзднет без чужого ведома, нельзя было попросту подписать какую-то бумажку и думать, что все в ажуре.

– Спросят. Мы же в Царенате, здесь регистрируют все и вся.

– Тогда как?

– Выдам за них тела вчера убитых вами карсиров. По крайней мере, никто не будет проверять их пол в крематории.

Про вскрытие спрашивать не стал. Раз уж Фелиция говорит, что все в порядке, куда я со своим рылом да в калашный ряд?

Из коридора она притащила сумку, бухнула на стол. В каждом движении Фелиции сквозила усталость.

Вытащила одежку. Серая синтетическая форма мигом оказалась у меня в руках. Недолго думая, вскрыл блистер упаковки. На ярлыке куртки значился мой размер.

– Что это?

– Комбинезон серво. Все, кто не шав и не карсир, носят такие.

– А на меня? – спросила Белка.

– А у тебя ножки не в порядке, родная, – раздраженно отозвалась связная Бейки. – Выход на улицу тебе сейчас строго воспрещен.

– Так мы идем туда? – большим пальцем указал себе за спину, в окно.

– Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Сапожная фабрика – лучше разобраться с ней сразу и сейчас, чем возвращаться потом.

– Слышал, там собирают какую-то новую машину…

– Со старыми дырками. Новый там только дизайн, а вот нутро все то же самое, что было у «Слона».

Зверинец какой-то. Прямо как у немцев…

Фелиция выдохнула.

– Как бы там ни было, собирайся. Едем через час. Держи.

По-военному немногословная, протянула мне увесистый линованный короб. Много видел за свою жизнь, но лишь после подсказки Ириски понял, что передо мной оружие.

ИИ-ассистент подсветила спрятанную кнопку защелки. Стоило лишь чуть надавить до щелчка, как короб обратился пистолет-пулеметом. При виде последнего у Белочки загорелись глаза, будто всю жизнь мечтала о таком.

«Моретти Официал 1-144», облегченная рукоять, магазин на тридцать патронов. Легкий ход затвора, голографический прицел. Ириска вмиг соединилась с оружием. Красная жирная точка прямо на сетчатке указывала, куда направлен ствол.

– Мы не в афроамериканское гетто идем, – подметил еще раз, осмотрев игрушку. И в самом деле, что можно сделать с боевыми тяжелыми машинами при помощи этого малыша?

Фелиция, словно извиняясь, лишь развела руками – мол, достала то, что смогла, не обессудь. Принялась за оправдания:

– Танков на заводе не предвидится. Их там только собирают.

– И все?

– После отправляют в цеха на установку современных ИИ-чипов. Потом должен прийти некромант…

Некромант, замечательно. Захотелось сплюнуть. Судя по прочитанным в детстве книгам, эти ребята никогда не славились добродушным нравом. С другой стороны, каких еще магов я ждал у ребят, что заряжают беспилотники душами погибших бойцов и отсылают их на кладбища собирать скорбные начала, что бы это ни значило.

– Раньше там еще являлся Вит Скарлуччи, его усилиями боевые машины получались мощней, толще, больше. Сейчас он не в лучшей форме, ты отменно надрал ему зад!

Фелиция в знак похвалы подняла большой палец.

Приятно, не ожидал.

– Почему через час?

– Пересменка караулов, будет возможность проскочить незамеченными. Если тебя поймают вместе со мной, прикинешься моим рабом.

Последнее мне не нравилось: не хотелось изображать мальчика для битья даже дела ради. Поморщился, ничего не ответил.

– Скажи, как будешь готов. Посидим на дорожку?

Кивнул в ответ…

* * *

Шли пешком. Оно и понятно, почти единственная машина на улице привлечет много ненужного внимания.

С упоением вспоминал бедные кварталы Москвы: лавчонки, магазинчики, крохотные кафе. Не для бомонда, ну так и строили не для бояр. Здесь же было пусто. Шавов сменили серво. Замученные, худые и уставшие разбредались по жилью. Все как один в серых комбинезонах, под стать тому, что выдала Фелиция.

– Шавы… я видел сегодня, как они шли единым потоком. Куда?

– Что?

– Если все здесь делают роботы и беспилотники, какой смысл в ручном труде? Я слышал, их здесь не считают даже за людей.

– Тебе не солгали.

– Так какой в этом смысл? Если их используют как потеху на аренах, то там нужно двое-трое, может, четверо, но не целая же толпа!

– Души, сержант.

– Что «души»?

– Ты читал работы Робеспьера Пари? Или Кордона де ла Реми?

Ириска сказала, что последние – видные ученые прошлых веков, продвигавшие магию в массы, но мне было плевать. Покачал головой, было как-то не до чтения.

Ната бы сейчас подивилась моему невежеству, Фелиция предпочла просто выдохнуть.

– Царенат столкнулся с особенностью душестроения. Они порабощают людей через особый ритуал, лишают воли, но не сознания. Где-то в глубине души каждый шав живет в вымышленном, одному ему доступном счастливом мире. Они умирают с гордостью внутри, с радостью готовы сунуть голову в петлю, если прикажут. Вырви любого из них из того манямирка, коим их окружили – и они заплачут, попросятся назад. Вернуться в блаженное нигде.

– Все еще ничего не объясняет, – покачал головой. Фелиция кивнула, спросила:

– Сержант, у вас в жизни все хорошо?

– К чему вопрос?

– Просто ответьте.

Пожал плечами, не перечислять же ей весь список мелких бытовых и личных проблем.

– Замялись, сержант. То-то и оно. В этом суть: проблемы есть, их много. Сегодня порвалась любимая куртка, завтра в магазине не оказалось любимых сигарет. Послезавтра бросила девушка, с который пробыл два года лучшей жизни. Знакомо?

– Д-допустим.

– А им больше нет. Они не страдают в своем рабстве, они им наслаждаются. Душа перестает формироваться, лишаясь воздействия трудностей.

– Звучишь прямо как священник на проповеди.

Фелиция согласно кивнула.

– Может быть и так. Те двое, о которых я сказала – ученые. Понятное дело, что называли душу иначе: эманация личности, что с того? Душа звучит проще и понятней. Без трудностей, что встречаются на нашем пути, без возможности сопереживать, чувствовать душа начинает угасать. А теперь переходим к главному: угасшая душа не даст и половины того заряда, что полная.

– Ну, допустим. Не буду спрашивать, как обстоят дела с воспитанными волками и иными животными детьми. Все в рамках логического. Ходят-то они куда? Ты же сама сказала, что ни делай с ними, они воспринимают как благо.

– Именно. Благо. А вот если концентрировать проблемы в их маленьком мире счастья – это уже пусть и квази, но развитие души.

Покачал головой. От ее объяснений стало только запутанней.

– Бред какой-то. Матрица, фильм первый. Почему тогда не держать их в резервуарах? Кормить… не знаю, какой-нибудь концентрированной бурдой? Плавает человек себе в растворе – и никаких проблем.

– Сержант, рабов миллионы. Кто будет их содержать? Как их содержать? Сколько резервуаров понадобится в таком случае? Но если вам интересно, куда они бредут… Их души используются для создания продвинутых ИИ в беспилотниках.

Сглотнул. Так и не задал этот вопрос Бейке, сейчас ничего не мешало.

– Так что же, выходит, мы уничтожаем своих граждан, взятых в плен в каждом бою?

– Эмоции в сторону, сержант. Давно вы в этом участвуете?

Говорить про месяц стало совестно. Лучше промолчу…

Фелиция недовольно фыркнула.

– Души, заточенные в беспилотники, уже не вернуть и не спасти. По своей сути они обречены исполнять то, что заложено в подпрограммах машин. Но позволяют им чувствовать. Замечали, что они чутки не только на слух, а могут стрелять лишь думая, что там враг?

– А страх испытывать не могут, нет? Было бы полезно, – хмыкнул, Фелиция лишь удрученно покачала головой.

– Это одна из причин и ответ на ваш вопрос «куда они ходят». Так уж получилось, что души при любых раскладах не идеальны. Люди трусливы, пугливы, тревожны. Представьте себе танк, который в какой-то миг усомнится, стоит ли стрелять. Или душу пацифиста в тяжелом наземном крейсере «Бес».

Наземный крейсер? Ну хотя бы зовется не животным…

– Они ходят запитывать особые резервуары. Читали задачи? Они числятся одним из пунктов.

Я прищурился, тут же закачал головой.

– Их тоже сегодня? Не многовато ли потрясений для бывшего Вратограда за одну ночь?

Фелиция смягчилась. Небольшая и умиротворенная, она напоминала дикую, необузданную кошку.

– Нет, сержант. Ограничимся тем, что нарушим работу предприятия.

– Говорили о его ликвидации.

– Вы правильно сказали: будет слишком шумно. Тогда в верхнюю часть города вас будет не провести. Но вот убить некроманта, устроить несчастный случай, заразить систему станков вирусами нам под силу, не находите?

Так и знал, что придется разбираться с некромантом.

– Он у них один? Некромант? – спросил, а Фелиция в ответ прыснула в кулак.