Эликсир красоты, или Это всё Она

Глава 1

Глава 1

Быстро толкнув дверь в ординаторскую, с облегчением выдохнула: никого. Мне необходимо было хотя бы пять минут побыть одной. Я так устала, словно не шестичасовую операцию провела, а как минимум тащила на собственном горбу железный плуг и таранила окаменелую почву.

На ходу вынула шпильки, и две косички забавно шлёпнулись на плечи. О, как хорошо! Взгляд прикипел к зовущему в свои объятия дерматиновому, обтёртому, потрескавшемуся во многих местах, дивану и пледу на нём, тоже не новому, но уютному и тёплому. Вот сейчас, как завернусь в него, да и покемарю от души! А потом поеду домой досыпать. Уже шагнула было к вожделённой цели, как краем глаза зацепилась за инородный предмет, которого в святая святых всех врачей нашей элитной клиники быть не могло. По крайней мере, без повода.

Большая коробка, обёрнутая в блестящую красную подарочную бумагу, с пышным серебристым бантом приковала всё моё внимание, и диван был позабыт, как и желание на него прилечь.

– О! Какая прелесть! – руки зачесались. Даже если это не мне, я лишь полюбопытствую, что за имя на вон том маленьком клочке бумаги. Шаг, второй, и вот я уже подле стола и читаю записку.

– С днём рождения, Мия! Пусть все Ваши мечты исполнятся, – прочитала я вслух, – днюха? Моя? – искренне изумилась я, залезла в карман и вынула телефон, сегодня только девятнадцатое. Взгляд на часы. Без пятнадцати двенадцать, а это значит, что даритель подсуетился весьма вовремя и даже оригинально.

Пальцы нетерпеливо дрогнули. Я, недолго думая, споро развязала бант, затем аккуратно убрала алую фольгу и уставилась на кожаный коричневый чемодан, сделанный под крокодила. Ого! Кто-то раскошелился. Интересно, кто? У меня нет ухажёров или любовников, работа – моя вторая половинка, а заводить романы с коллегами – не вариант. Попробовала поднять за ручку, в принципе сносно, но всё равно тяжеловат.

Я, сгорая от любопытства, нажала на кнопочки, и с тихим щелчком саквояж распахнулся.

– Вау! – выдохнула, глядя на новенький набор хирурга: блестящие из специального сплава зажимы, расширители, скальпели, иглы… Но это оказалось далеко не всё. Чемодан был трёхуровневым, и на втором находились всякие баночки со спиртом, зелёнкой, йодом, несколько блистеров парацетамола, столько же антибиотика, бинты, вата. Даже аскорбиновая кислота лежала в цветастой красивой обёртке с нарисованными апельсинами. Убрав в сторону и этот отсек, заглянула на дно. – Ууу… – мои губы вытянулись в восхищённую трубочку, и на свет я извлекла большую из тёмно-алого бархата косметичку, в которой лежало всё, о чём мечтают женщины любых возрастов: хайлайтер, корректор, румяна, набор теней, несколько разных помад (матовые, глянцевые, блески), три тональных крема, отличающихся оттенками и плотностью, жидкая подводка для глаз, и много-много всего, вплоть до небольшой упаковки ватных дисков и средства для снятия макияжа.

– Какой шикардосный сюрприз! Просто крышесносный! – прошептала я, бережно складывая всё в обратном порядке. – Надо же, а почерк мне совсем незнаком, – снова взяла в руки записку с поздравлением, и всё никак не могла определить, кто этот тайный Санта? Всех в нашем отделении я знала, корявые письмена коллег читала практически каждый день. Загадка. Пожав плечами, сложила обёртку вчетверо и засунула в чемодан, всё в хозяйстве пригодится, и бант тоже.

– Что же, хорошее начало! Пусть и остальные подарки не подкачают, – широко усмехнулась я и тут же устало вздохнула: глаза слипались уже с утроенной силой.

Защёлкнув замочек, сама себе удовлетворённо кивнула и без раздумий направилась в сторону широкого дивана, плюхнувшись на него, с тихим стоном вытянула гудящие ноги. Прикрыла глаза, собираясь чуток подремать – вести машину в полуобморочном состоянии для меня неприемлемый вариант: я девушка в самом расцвете сил, мне ещё жить и жить. А ей, жизнью, я дорожу необыкновенно, недосягаемо высоко. Она бесценна!

– Вот бы сейчас на горнолыжный курорт, – прошептала я, уплывая в объятия Морфея. На краю сознания услышала, как пикнули часы, намекая, что уже ровно двенадцать. – С днём рождения меня! – нашлись силы прошептать.

Но задремать поглубже так и не смогла: мне вдруг стало как-то сильно тревожно и я, резко распахнув глаза, откуда только силы взялись? рванула к столу так, что сердце ходуном зашлось, и схватила саквояж, как будто он мне жизнь способен спасти. Нахмурилась, соображая, но думалка сегодня уже не фурычила. Странно всё как-то, необычно. Но вот поделать с собой ничего так и не смогла – пальцы отказались разжиматься, и я вернулась с прижатым к груди чемоданом на диван, поставила его рядом с собой, сверху положила ладонь – так, на всякий случай, и только после этого, немного успокоившись, позволила тяжёлым векам захлопнуться…

Какой-то странный сон… я поморщилась, моргнула раз, другой, но что-то неприятно холодное продолжало колоть кожу лица и открытые части рук, не давая мне расслабиться, а ещё через секунду добавился ветер! Ооо, он налетел неожиданно и со всех сторон! Обдувая меня так, что мне с каждой секундой становилось очень, ну просто невероятно, холодно! Дыхание в зобу спёрло, грудь словно что-то сдавило стальными тисками, не давая мне нормально вдохнуть. Я всё же, практически титаническим усилием воли, смогла продрать слипшиеся веки, и ошалело уставилась перед собой: ледяные снежинки продолжали падать, а ветер, к которому примешалось странное шуршание, с каждым мигом становились всё сильнее и громче.

Да что же это такое?!

Резко сев от обуявшего ужаса и шока, чисто на автопилоте подтянула, сжимаемый левой ладонью саквояж к себе, и прижала его к груди, как щит от проблем, что надвигались на меня с неумолимой фатальностью…

– А-а-а! – запоздалая реакция всё же последовала, и я заголосила, не помня себя от страха.

Старенький ординаторский диван плавно скользил по относительно пологому склону вниз, с каждым мгновением всё набирая и набирая скорость, ибо спуск становился всё круче и опаснее; я же, по-дурацки раззявив рот и широко выпучив зенки, сидела и не знала, что мне делать? Разве что орать, чему я самозабвенно и предавалась!

Холод, свистящий в ушах ветер, снег, летящий осколками прямо в лицо – всё это было до жути реальным.

А пока мозг переваривал шокирующую ситуацию, мой «транспорт» повело резко вверх, а потом я стремительно полетела вниз.

– Уаа-а-ААА-Вии!!! – завизжала я пуще прежнего, и от этого кошмарного звука, помноженного эхом несколько раз, все птицы, жившие в неизвестном мне лесу, разом вспорхнули и пронзительно – осуждающе заверещали.

Но я оказалась громче и перекричать меня им так и не удалось. Срываясь на ультразвук, цепляясь заледеневшими пальцами-крючьями за чемодан и ручку многострадального скрипящего от натуги старого дивана, с развевающимися за спиной двумя косами, я летела по горному склону вниз, навстречу просто огромному белоснежному, сверкающему в лучах восходящего солнца, сугробу.

А потом мелькнула леденящая мысль: если так голосить, то и лавину можно быстро получить, а от неё не спастись. Резко захлопнув рот, нашла в себе силы, и быстро оглянуться, вроде ничего такого нет. Но орать прекратила. Ненадолго.

Сонная хмарь слетела окончательно, и мозг заработал на всю катушку. Итак, впереди сугроб, об него, если он каменной твёрдости, легче лёгкого сломать шею, об остальном уже молчу. Сейчас я качусь достаточно быстро, но ещё можно отделаться простыми ушибами и синяками. Значит, поступим проще. И безопаснее для моего организма.

Все эти мысли вихрем пронеслись в воспалённом сознании. А руки уже начали действовать.

Драгоценный чемодан полетел в сторону и плюхнулся куда-то, некогда было следить, куда именно. Затем я, недолго думая, сиганула с дивана вбок. Но так, чтобы плашмя, а не на ноги, ибо так проще было сохранить конечности без переломов. И покатилась с боку на бок на приличной скорости. Адреналин зашкаливал, но я всё равно чувствовала и мысленно подмечала, где будут гематомы, вывихи и растяжения. Увы, я не каскадёр и такой прыжок совершаю впервые, без всякой подготовки и наставлений от знающего человека.

Пух! Хрум! Пуф!

И вот я влетела в сугроб. Выдохнула и уставилась на небо, местами затянутое облаками. Снег перестал идти и даже едва-едва, но пробились солнечные лучи.

– Кажется, жива. А значит, мы ещё поборемся и узнаем, что это такое сейчас… было! – матерясь и отфыркиваясь, перевернулась на живот, затем встала на четвереньки, после уже, шатаясь, приняла вертикальное положение.

Зябко обхватив свои плечи руками, глазами отыскала многострадальный диван, торчавший из огромного шара снега, идти до него было не очень далеко, поэтому я, скользя своими балетками, похромала сначала к нему. На диване был плед, способный мне помочь согреться, поскольку подхватить воспаление, или отморозить хоть что-то в своём теле, не было никакого желания.

Глава 2

Глава 2

До дивана я таки добралась, правда до этого момента всё же пару раз больно шлёпнулась на пятую точку. Когда это произошло во второй раз, я просто встала на четвереньки и поползла, а что делать? В данный момент всё моё тело представляло собой один большой синяк, оно нещадно ныло и скрипело, словно мне не двадцать восемь, а все семьдесят. Побитая, но не сломленная, с замёрзшими в край руками и ногами, залезла на задубевший дерматин и нашла-таки непонятно как не вылетевший в никуда плед. Тут же в него обернулась. Теплее не стало. Увы.

С тоской поглядела вдаль, в ту точку, куда предположительно ухнул мой уже всей душой любимый сундучок, пригорюнилась. Идти вверх по склону и искать его в глубоком сугробе не было никаких сил, а желание мой организм напрочь игнорировал.

Подул тихий, даже с какой-то ленцой, ветерок. Но он был вовсе не ласков, а колюч и холоден, пробирал меня до самых костей, и я вдруг отчего-то представила себя со стороны: сидит девица, как нахохлившийся воробушек, кутается в потёртый пледик и стучит зубами, губы синие, обескровленные, глаза полны паники и ожидания скорой смерти от обморожения. Такая себе картинка получилась. Встать бы да попрыгать – ножками подрыгать, разогнать кровь, но мои кости буквально примёрзли к диванной сидушке, и я даже не шелохнулась.

Неужели это конец? Вот такой странный и очень жестокий? А там остались родители, друзья, любимая работа. Я ведь ещё так много не успела, столько планов на жизнь, в том числе и на личную… Эх…

А может, это чья-то неудачная шутка? Меня перенесли сюда на вертолёте прямо на диване, а, чтобы я ничего не поняла, сыпанули снотворное в чай? И оставили тут, на склоне? Вот сейчас выпрыгнут операторы, защёлкают фотоаппараты и с криком: "Вас разыграли!", ко мне бросится толпа народа, размахивая плакатами и цветами? Я понимала, что это даже звучит бредово, но помечтать-то можно? Но всё же пару мгновений с надеждой глядела на безмолвный страшный лес.

С каждой секундой мысли текли всё медленнее и тягуче, меня неумолимо клонило ко сну: чуточку посплю, а потом решу, как поступить, наверное, соберусь с духом, заберу сундучок и пойду вдоль горы дальше, авось набреду на людей, вызовут скорую помощь, помогут чем смогут, хотя бы отогреют, дадут поесть горяченького…

Знала, что в таких ситуациях ни в коем случае нельзя спать, но истощение и шок, вкупе со зверским холодом, оказались сильнее, и я провалилась в приятный сон, в грёзы, наполненные радужными всполохами…

***

– Слышь, жинка, тут чёй-то лежит.

– Чаво?

– Какой-то монстряк… кажись, спать улёгся.

– Ой, Красий, – женский голос стал на полтона выше и зазвенел тревогой, – не говори таких вещей, не гневи Гайру (прим. автора: богиня всего сущего в этом мире)!

Шмык-хрум-хрум-шмык.

– Слухай, на этом… ммм… животном, девица лежит, коли зенки мои не подводят.

– Чаво?.. Э-как, и взаправду, молодая така, – женский голос наполнился сочувствием, – синющая вся, змёрзла в край! И не монстряк-то вовсе, балбес ты старый, похож на лежанку странную, иноземная небось.

Хрум-хрум.

– Точнааа, там лесса спит, и вроде как исчо дышит, жива, кажись.

– Ну-ка, дед, посторонись, спасать буду!

Весь этот необычный диалог со странно исковерканными словами я слышала словно через вату, глаза ни в какую не хотели открываться, поэтому пришлось напрячь ушки. Сон какой-то слуховой получился.

– Хек! – крякнули прямо надо мной, и диван ощутимо дёрнулся, его быстро с громким скрежетом повело в сторону и вниз, от этого резкого движения, я всё же продрала глаза, чтобы уставиться на склонившуюся ко мне женщину… Проморгалась, сгоняя пелену, зрение сфокусировалось, и я увидела её, нет, не так – ЕЁ!

Ооо, что это была за женщина! Ростом чуть выше двух метров, с широченными плечами, в длинном кожаном тулупе, с меховой оторочкой по рукавам и вороту. И именно она вытащила из сугроба ординаторский диван. И меня, спавшую на нём. Холода я уже не особо ощущала, чувство апатии и неизбежности близкой гибели как-то подавили моё желание жить, и я стала равнодушной ко всему вокруг. Но женщина впечатлила, на короткий миг всполошив моё природное любопытство. Но потом веки сами собой начали закрываться и я снова поплыла в нежные объятия Морфея.

– Давай тулуп, старый, – громыхнул голос богатырши, и я невольно приоткрыла один глаз. – Ты и так потерпишь, чай не впервой.

– Сгнобишь ты меня, Гарра, ой сгнобишь, одна куковать будешь, попомни моё слово! – ворчливо донеслось до нас, а через несколько секунд к нам вышел старичок…

Ооо, какой прикольный! Маленький, метр пятьдесят с хвостиком, щуплый с седой длинной бородой, забавной шапкой-ушанкой, с красным от мороза носом-картошкой и добрыми карими глазами, которые смотрели на меня с сочувствием и даже толикой переживания, он скинул свою дублёнку и протянул Гарре.

Но та, бросив на меня ещё один задумчивый взгляд тёмных глаз, вдруг сказала:

– Нет, твоя душегрейка не пойдёт. Лессу надобно укутать всю, – и принялась расстёгивать гигантские костяные пуговицы на своём тулупе, оставшись в какой-то шерстяной вязаной кофте, тётка ловко накрыла моё тело своей верхней одеждой, после безо всяких проблем, подняла меня на руки, при этом умудрившись спеленать меня, как ребёнка в пелёнку.

Я лежала, завёрнутая с ног до головы в тёплую дублёнку, и оттаивала. Постепенно вернулась чувствительность к конечностям, сопровождаемая острыми покалываниями по коже. Мне становилось с каждой минутой всё лучше и теплее. Как же хорошо! Мысли прояснились, я наконец-то могла думать и первое, что сказала, приоткрыв кокон:

– Мхм, уважаемая спасительница, – и тут же захлопнула рот. Вот те раз – язык не русский, и говорю я на нём совершенно свободно даже, кажется, думаю именно на нём.

– Шта? – не сбавляя шага, уточнила мадам, бросив на меня заинтересованный взгляд.

– Там остался мой… сундук, – выбрала я слово, которое больше всего подошло ситуации.

– Хде? – голос принадлежал старику, который, оказывается, шустро перебирая ногами, чуть ли не бежал рядом с нами.

– Выше по склону, в сугробе, – ответила я.

– Подь, разыщи, – мотнула головой Гарра и уже мне: – лесса, закутайтеся, ещё долгонько до городка-то ехать. А вам беречься надобно!

Я послушно прикрыла щёлочку и даже смогла расслабиться. Вот это женщина. Настоящая богатырша! Такая на своём горбу любого коня утащит и даже не вспотеет.

Затем меня уложили на что-то мягкое, и я снова с отогретым любопытством высунула нос наружу: сани, просторные, гружёные какой-то травой, и забитые практически полностью полешками, а в уголке полулёжа расположилась я и тушки зайцев. Мёртвые глаза животных смотрели на меня осуждающе, укоризненно. Я ойкнула и снова нырнула в тёплое нутро телогрейки. Или как эта одежда называется? Явно кустарного производства и пахнущая потом и кожей вперемешку с едва уловимым псовым амбре. Пошитая мехом вовнутрь – это, наверное, чтобы было мягче и теплее.

Снаружи послышались голоса странной парочки, потом рядом со мной поставили ещё что-то и дедок ворчливо произнёс:

– Лесса, сыскал я твой сундук, вона, рядом с тобой поставил, – и удаляющиеся шаги, я даже поблагодарить его не успела. Ну да ладно, ещё представится случай, ведь не запросто так они взялись мне помогать? Привыкшая, что за любую услугу чаще всего нужно платить, принялась думать, чем в данном случае мне придётся с ними рассчитаться?

Руки невольно потянулись к ушам и коснулись золотых гвоздиков с маленькими настоящими бриллиантами. Подарок родителей. Нет. Серёжки – это на самый крайний случай! Я вернулась после операции, на моих руках не было ни колец, ни часов. Зато в подаренном саквояже, в шикарной косметичке лежали несколько пробников духов, можно отдариться ими. Да, хороший вариант. Во все времена духи ценились высоко и стоили соответственно.

Ещё бы понять, куда именно меня занесло. И насколько далеко отсюда мой дом. Мне не верилось, что я не на Земле, люди те же, ну, подумаешь, во мне проснулась странная способность понимать иные языки, так это можно списать на банальный стресс. Мысли о попадании в параллельный мир или на иную планету гнала от себя поганой метлой. Нет уж, никакой попаданкой быть я не хочу! Принцы, драконо-принцы, воительницы-спасительницы человечества, или что там ещё моя ассистирующая медсестра любила пересказывать из прочитанных ею романов – всё это не ко мне, я просто врач, и у меня только одно желание – вернуться домой, к семье и к любимой работе.

Глава 3

Глава 3

Сани скользили ровно, иногда подскакивая на снежных кочках. Измученный организм напомнил о себе болями по всему телу: саднили кости, каждый растянутый сустав и шишка на затылке. А ещё всё никак не могла согреть пальцы на ногах. Даже испугалась, как бы они не отвалились, поэтом, подтянув ноги к себе, сбросила балетки и накрыла почти бесчувственные ступни чуть тёплыми ладонями. Через некоторое время в таком неудобном положении члены мои затекли и мне пришлось сесть по-турецки, пряча ноги, сама же, привалившись спиной к боковой перекладине, закрыла глаза. Мне хотелось плакать. Дурацкая шутка затянулась. Но в глубине души я уже знала, что всё это взаправду, и меня закинуло куда-то совсем не туда, даже язык такой я никогда не слышала, и в интернете тоже.

Женщина говорила довольно громко, явно несильно опасаясь хищников, что наверняка массово бродят по этому дремучему лесу. Старичок что-то мекал ей в ответ. Так и ехали. Я, убаюканная басовитым голосом Гарры и спокойным тонким Красия, всё же провалилась в небытие.

– Дверь отпирай, старый! Лессу занесём внутрь, худо ей, бедняжке, – чей-то голос был таким далёким, что едва пробивался сквозь вату, забившую мою голову и не дававшую внятно мыслить. Меня трясло и колотило. Кажется, температура, вяло думала я, пока меня, если судить по ощущениям, куда-то несли.

Шорох шагов по снегу, скрип отпираемой дверной створки, топот и тряска – явно мой носильщик оттряхнул обувку от налипшего снега. Потом меня, закутанную во что-то мягкое уложили на что-то твёрдое.

– Лежи, молодка, лежи, – ласково прошептали над головой, – токма надоть снять с тебя тулупчик мой, и накрыть пледом из шерсти, так оно удобнее будет, и тебе дышать полегче станет, – приговаривали ласково. Раз! И я ощутила минутный холодок по обнажённой коже рук и шее, невольно поёжилась и даже смогла приоткрыть свинцовые веки. Но потом меня снова укрыли, чем-то гораздо мягче и легче, и, действительно, стало свободнее дышать. – Щась, бабка Гарра настойку сготовит, бульон мясной, отпоим тебя, выходим. Не сумлевайся. Аки какая красивая ты и юная. На дочку мою похожа, – голос стал грустным, тоскливым. – Ну, хватит вспоминать былое, – сама себя одёрнула тётка, – дело сделать надобно.

Послышались шаги и возглас:

– Дров натаскай, Красий! Маленько осталось туточки.

Потом какой-то стук металла о металл, ещё что-то, как будто двигали стол, и я, выдохнув жар из воспалённого горла, по ощущениям мне насыпали туда стекловату, попыталась уснуть…

– Лесса, милушка, а ну-ка, испей-ка, – мне приподняли голову, в губы уткнулся край чаши и я невольно сделала глоток. Вкусный наваристый бульон вполне комфортной температуры, целебным ручейком потёк в истощённый организм, я, наплевав на боль при глотании, присосалась к угощению, как клещ, и не успокоилась, пока всё не выпила. О, какое это было блаженство!

– Полежи-ка чуток, скоро взвар с парой капель маг-эликсира подостынет, принесу. Лечить он тебя будет. Остатки у меня кой-какие есть, с прошлых лет ещё заслужила, вот и пригодился. Нам, старым, без надобности, помирать скоро, а вот тебя я вытащу, чаво бы то не стоило!

Ничего толком не понимая из её речи, я, укутанная по самые уши в шерстяной тёплый плед, чуть не уплыла в тёмные воды сновидений. Но забыться мне не дали. И вот снова кружка у губ, голова моя приподнята и мне хочешь-не хочешь, пришлось проглотить отвратную на вкус густую субстанцию. Она комом ухнула в полупустой желудок и мне тут же захотелось выплюнуть её обратно.

– Тшш, лесса, погодь. Щас получше станет, верь старой Гарре, – меня ласково погладили по голове ладонью, такой же большой, как вся моя черепушка. Я не стала спорить, плотно сомкнула губы и старалась даже дышать через раз. Воняла настойка старым проваренным башмаком или чем-то подобным, о, ношеными – переношенными грязными носками. Фуу! Такая гадость, что больше ни в жись!

Но, как это ни странно, через несколько томительных секунд, "холодец" каким-то образом рассосался в желудке и даже отвратный запах исчез. А в солнечном сплетении в моём уставшем бедном теле словно расцвело лето.

– О, исчо действует! – на краю сознания, услышала я голос Красия.

– Ну-ка, кыш отседова! Чаво сюда, глядишь, вишь, лечимся, – ответила Гарра, но я уже отрешилась от реальности.

Крылья сумасшедшей эйфории понесли меня вверх и вниз, прямо внутрь моего организма. Я словно со стороны видела, как исчезают гематомы и уменьшается шишка на голове, розовеют пальцы на ногах и оздоравливаются суставы, даже начавшееся воспаление верхних дыхательных путей нивелировалось. Это было фантастически прекрасно! Я аж размечталась, что сейчас и вон те трещины на рёбрах исчезнут и подлечится надоевший пояснично-крестцовый и грудной остеохондрозы, но неведомая сила обошла их стороной. Лёгкое разочарование мигом прошло, когда я поняла, что в целом вполне здорова!

– Спи, лесса. Силы на лечение эликсир из тела берёт, ничо зазря не делается, любая воржба – большая плата и тебе ичсо долго восстанавливаться, – прошептала добрая женщина, приютившая непонятную незнакомку, то есть меня.

Прежде чем провалится в такой сладкий и желанный сон, я всё же усилием воли открыла глаза и уже более осмысленно оглядела окружающую меня обстановку: напротив и рядом – стены, из плотно сложённых брёвен, слева ширма из какой-то знавшей лучшие времена тряпки в заплатках. Над головой возвышалась давно небелёная печь. От неё тянуло приятным теплом. В доме пахло тем самым отваром, но уже не так остро и тошнотворно, как в момент его варки и потом моей экзекуции – надо же, я выпила это пойло и даже удержала его в желудке! Считаю, мой личный подвиг!

Кровать, на которую меня положили, оказалась дощатой и узкой, рассчитанной на одного человека; подо мной лежал какой-то тонкий матрасик или ещё что-то наподобие. Вся обстановка напоминала домик в деревне, люди точно жили небогато, но, возможно, я ошибаюсь.

Устало прикрыв веки, подумала, что вот вроде бы пару минут назад чувствовала огромнейший прилив сил, а поди ж ты, сейчас словно из меня вынули стрежень, стало даже хуже, чем до приёма настойки, вот только температуры не было.

– …Гарра, если она шпиёнка из-за горья приблудилась? А? Дохументики у неё испросить надобно! – услышала я, прежде чем уснуть.

– А ну, говорильню-то свою прикрой! – стараясь шептать, ответила женщина, но у неё ничего не вышло: басовитый голос понизить ей всё же никак не удавалось. – Ты глянь на неё: худая, в мужниных одёжах, чуть ли не в чём мать родила. Шпиёны так не ходют, они выглядють аки мы. Как там, енто слово, такое… – она пощёлкала пальцами, вспоминая, – о! Сливаются с местными! Вспомнила, а-то память совсем никудышная стала. А волосы её, видал? Как солнце горят! Загорные чёрнявые усе! Так шта она точно не от ворогов пришла, – припечатала напоследок Гарра и добавила уже более-менее миролюбиво: – давай ужинать, штоль. Живот тянет, давно ничего не едали.

– Дохументы всё же спросить надобно. Ежеди ОН узнает, нам несдобровать. Я пытался её чудную сумку открыть, и так и эдак приноравливалси, не вышло. Уж больно замок сложный, хитрый.

– Ты чего удумал, старый? Совсем ополоумел, что ль? – снова зашипела на него рассерженной кошкой тётка. – По чужим вещам копаться! Вот встанет лесса на ноги, сама у неё всё выспрошу. Дохументы тожа. А коли нет их, так делать нечего, пойдём на поклон к храдоправителю.

Значит, нужны бумаги, подтверждающие мою личность, а у меня в кармане брюк, если только не выпал, лежит бейджик с именем и должностью. Возможно, сойдёт? Пока не проверю – не узнаю. За этими мыслями я провалилась в исцеляющий глубокий сон, и на сей раз меня не мучили ни жар, ни холод в конечностях. Я выжила, а, значит, мы ещё поборемся!