Отражения

Она спрыгнула вниз и по проторенной тропе, доламывая ветхие кости храмовщиков, побежала к выходу. Мощный удар свалил ее на полпути. Она захрипела, глаза заслонила темнота.

– Ты никуда не уйдешь. У нас контракт! Мы должны его выполнить.

Лиз молчала, она пыталась встать.

– Этот контракт закончится вместе с тобой, – этот хрип был её голосом, – Ты сдохнешь здесь вместе со с-в-о-и-м контрактом!

Лиз поползла вперед, поймала баланс, поднялась на ноги и, все ускоряясь, побежала к катакомбам.

Она не могла анализировать ощущения, взвешивать аргументы или что-то обдумывать. Совершенно иная реальность открылась перед ней и в этой реальности не было места ничему, кроме сигнала тревоги и дикого напряжения в теле, которое возникает у жертвы перед хищником и заставляет бежать из последних сил.

– Неужели тебя так легко напугать, – услышала она истеричный голос в далеке.

Голос был чужим и пугающим, он подталкивал ее бежать еще быстрей, и она лишь высчитывала, какое расстояние их разделяет. Поравнявшись с последним охранником в изогнутой галерее, она вдруг ощутила смутную надежду, что может, у норы туннеля Олав передумает, и они вернутся вместе.

Она обернулась, но то, что она увидела, вселило в нее ужас. Мужчина с перекошенным лицом вырывал у трухлявого охранника его копье!

Девушка бросилась бежать. У нее было преимущество, она уже прошла этот путь, она знала его каменистые перекаты и выбоины, а Олав нет.

Но им обоим мешало одно: время, которое неумолимо приближало новую «волновую атаку». Лиз чувствовала ее кожей: волоски поднимались дыбом.

Свет ее фонаря едва рассеивал мрак. Маленький белесый круг лампы окружала плотная темнота, черный контур пульсировал, словно дышал: уходи или пропади, уходи или пропади. И Лиз неслась, как загнанная лань изо всех сил. Всего в нескольких метрах за своим сбившимся уже дыханием она слышала хриплое, но ровное его дыхание.

– Не уйдёшь. Ты никуда отсюда не уйдёшь, Лиз!!!

Она чувствовала его тепло! До норы – доли секунд. Желудок сжало холодом.

Лиз беспомощно обернулась на Олава: он настигал, его стройные ноги замерли в широком полупрыжке, над головой занесено копье, а на лице – гримаса с перекошенным ртом, в уголках губ белая пена, глаза заплыли от звериного наслаждения.

Лиз метнулась влево. В желудке набухала рвота, и деревенели ноги. Убегать. Усилие, обернулась.

Олав замер для броска. В глазах мелькнула легкая растерянность, еще неосознанная, внезапная предшественница чего-то необратимого.

Лиз отключила фонарь и села, прижимаясь к земле.

– Ах ты!

Возглас Олава утонул в резком свисте, а затем в раскатистом, как сирена, пении.

Она сжалась в комочек и зажала уши руками. Тело вибрировало. Свет на фонаре Олава погас.

*

Лиз очнулась в полной темноте и долгое время не трогалась с места. В холодной каменной пещере она замерзла, но вытянула шею и уткнулась лбом в пол: голова сильно болела, горела, внутри барабанила кровь, и ей хотелось остудить ее об ледяной камень.

Вокруг царила первозданная тишина, и еще долго она боялась разрушать ее даже своим дыханием.

Когда тело начало само подниматься, она села на корточки и в нескольких метрах от себя увидела дребезжащий слабый свет – шлем Олава. Медленно подошла и подняла его с земли.

Олав был рядом. Он лежал на боку и широко раскрытыми глазами смотрел на Лиз. Из его груди выступало тонкое древко, обрамленное черным блестящим пятном.

Лиз села рядом, и пока не погас свет фонаря смотрела, как глаза некогда любимого мужчины превращаются в зеркало.