Как в любовном романе

© 2013 by Miranda Lee

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Перевод и издание на русском языке,

ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Глава 1

– Собралась, Виолетта? – крикнул отец из кухни. – Уже иду, – ответила Виолетта, с облегчением думая, что Рождество закончилось и еще на год можно вернуться к своей жизни в Сиднее.

Когда-то она любила Рождество, любила эту комнату, свою спальню. Но тогда ей было двенадцать, и еще не наступил подростковый возраст, который навсегда изменил ее беззаботный мир.

Тогда эта комната стала для нее тюрьмой. Красивой тюрьмой, с розовыми стенами, покрывалами и шторами, с собственным телевизором и DVD. Но это ничего не меняло.

– Пора ехать, – сказал отец. – А то опоздаешь на самолет.

«Ни за что», – подумала она, подавив дрожь, и подхватила багаж. Четырех дней дома более чем достаточно. Мало того что это пробуждало воспоминания, но семья еще и засыпала ее вопросами, обычно за обеденным столом, после того как дети ее сестры уходили к бассейну. «Как идет работа? Как дела с личной жизнью?» Конечно, все сводилось к ее личной жизни. Вернее, ее отсутствию.

Когда Виолетта сказала, как повторяла каждый год, что сейчас в ее жизни нет никого особенного, Гэвин, ее потрясающе тактичный брат, предположил, что она лесбиянка. К счастью, остальные его засмеяли, особенно Стив, муж ее сестры Ванессы, замечательный парень. После этого тему закрыли. Но на следующий день Виолетта осталась наедине с Ванессой в кухне, убираясь после традиционного барбекю, и сестра, покосившись на нее, тихо сказала:

– Я знаю, ты не лесбиянка. Но ты все еще девственница, да?

Конечно, Виолетта солгала, сказав, что потеряла невинность в университете. Сестра, кажется, не совсем ей поверила, но продолжать расспросы не стала.

Они никогда не были особенно близки, не вели доверительных разговоров, как делают многие сестры. Сказывалась разница в возрасте в восемь лет, да и в целом они не сходились взглядами. Но все равно Виолетту поражало, что ее семья может считать, будто ей легко заводить отношения с противоположным полом. Ее подростковые годы испортили прыщи, превратив веселую и общительную девочку в застенчивую и замкнутую. Школа стала пыткой. Собственный брат прозвал ее «пиццей», и остальные дразнили и травили ее так, что почти каждый день Виолетта возвращалась домой в слезах.

Мать покупала ей все средства, изобретенные человечеством для решения проблемы, но ничего не помогало, ситуация только ухудшалась. Однако родители не отвели ее к врачу – отец настаивал, что дело возрастное. Виолетта мучилась, пока за несколько месяцев до выпускного школьный психолог не отвела ее к своему врачу.

Та проявила все возможное сочувствие и выписала лосьон с антибиотиками, а также контрацептивные таблетки, известные тем, что помогали справиться с гормональным дисбалансом, который и вызывал угри. Постепенно уродовавшая кожу болезнь прошла, но к тому времени ее сменили две не менее печальные беды – шрамы от постоянного расковыривания угрей и лишний вес из-за заедания своих горестей.

Обе проблемы Виолетта наконец решила с помощью здоровой диеты, регулярного спорта и многочисленных сессий лазерного выравнивания кожи, на которые ушли все десять тысяч наследства, которое она получила от двоюродной бабушки. Однако эмоциональные шрамы, оставленные годами низкой самооценки в ключевой период развития, исцелить было не так легко. Виолетта по-прежнему не верила в свою привлекательность. Зеркало говорило одно, а разум – другое. Пару раз ее приглашали на свидания, но она отказывалась.

Конечно, те двое мужчин, которые ее приглашали, не обладали качествами, которые она втайне искала: они не были потрясающе красивыми, греховно сексуальными или даже хоть немного обаятельными. Один каждый день ездил на том же автобусе, что и Виолетта, и был скучен, как посудомоечная тряпка. Другой работал в супермаркете, где она делала покупки. Хотя он не был лишен доли привлекательности, но не сумел бы дослужиться даже до менеджера магазина.

У них не было ничего общего с неотразимыми героями, высокомерно ступавшими по страницам любовных романов, которые она поглощала в долгие одинокие часы, проведенные в розовой тюрьме. На полках все еще стояли бумажные томики: ее любимые исторические романы, с которыми Виолетта не сумела расстаться. Однако уже много лет, как ее вкусы в литературе изменились.

В университете она специализировалась в английской литературе, пришлось читать Шекспира и классику, а также работы современных авторов; на любовные романы времени не оставалось. Все свободные часы она посвящала неопубликованным романам, которые присылал Генри, литературный агент – Виолетта работала на него платным читателем. В основном это были триллеры.

Теперь, став ассистентом Генри, Виолетта была обязана также читать большую часть бестселлеров со всего мира, чтобы быть в курсе современного рынка. И хотя в некоторых книгах попадались сентиментальные фрагменты, они нисколько не напоминали горячие исторические романы, которые она когда-то читала запоем.

Неожиданно ее охватило желание проверить, произведут ли они сейчас такое же впечатление, как раньше, заставят ли сердце биться. Поставив чемодан, она подошла к книжному шкафу и принялась искать самый любимый роман – о пирате, который похитил благородную англичанку и влюбился в нее. Виолетта его обожала.

– Господи, да пойдем уже, – поторопил ее отец.

– Всего секундочку, – ответила девушка, быстро просматривая книжные корешки.

Наконец нашелся нужный: страницы пожелтели, уголки загнулись, но картинка на обложке оставалась такой же – героиня в разорванных одеждах и герой-пират, склонившийся над ней с недвусмысленными намерениями. Настоящий дьявол – но картинка пробудила в Виолетте воспоминание об удовольствии от чтения.

– Искала, что бы почитать в самолете, – сказала она отцу, сунув книгу в сумку.

Уезжать было легко, за исключением прощания с матерью. Мама всегда плакала.

– Не откладывай возвращение до следующего Рождества, – сказала она, всхлипывая.

– Ладно, мам. – Виолетта прикусила нижнюю губу.

– Обещай, что приедешь на Пасху.

Виолетта поискала повод отказаться, но не смогла ничего придумать.

– Я постараюсь, мам.

По дороге в аэропорт отец молчал. Он в принципе был неразговорчив. Он работал сантехником, любил жену и детей, хотя дочерям было очевидно, что его фаворитом был сын Гэвин. Гэвин пошел в отца, тоже стал сантехником. Ванесса была ближе к матери, и внешностью, и характером, а Виолетта оказалась в семье белой вороной во всех смыслах.

Она отличалась от всех не только внешностью. Ум у нее тоже был другой: IQ сто сорок, идеальная память и аналитический склад мышления. Ее талант заключался в умении оригинально и остроумно излагать свои выводы и мнение. Ее школьные сочинения были так хороши, что пораженные учителя убедили ее принять участие в конкурсе работ по романам Джейн Остин. Первым призом была стипендия в университете Сиднея, покрывавшая обучение, книги и часть расходов на проживание. Стипендии не хватало на жилье, но Виолетте повезло найти комнату у вдовы по имени Джой, которая просила только символическую плату при условии, что Виолетта будет делать уборку и помогать с покупками. У Джой был дом с верандой, очень удачно расположенный в Ньютауне, неподалеку от университета. Правда, родителям Виолетты все равно приходилось давать ей деньги, пока она не нашла работу у Генри. После этого она обходилась без посторонней помощи.

Виолетта быстро обнаружила, что ей нравится не быть никому обязанной. Не уверенная в своей внешности, она была уверена в себе в остальных областях жизни.

Она знала, что хорошо справляется со своей работой и с некоторыми другими делами. Помогая Джой на кухне, она научилась вкусно готовить. Благодаря той же Джой она отлично водила – Джой не только одалживала ей машину, но и отважно ездила вместе с ней, пока Виолетта набирала часы, необходимые для получения прав. Она купила бы собственную машину, но офис Генри находился в центре, и проще было доехать на автобусе, чем искать парковку.

Наверное, если бы у Виолетты было много друзей по всему Сиднею, она завела бы машину, чтобы навещать их. Однако друзей у нее не было. Иногда ее это беспокоило, но она привыкла быть наедине с собой. Не то чтобы она все время сидела взаперти. Она часто ходила в город вместе с Джой, которая была настоящим живчиком, несмотря на возраст – семьдесят пять лет – и артрит бедренных суставов, мучивший ее зимой. Каждую субботу они обедали в городе, обычно в азиатском ресторане, а потом шли в кино.

Виолетта была довольна своей жизнью. Конечно, в глубине души она хотела бы начать встречаться с мужчинами и однажды избавиться от своей девственности. Не хотелось думать, что в следующее Рождество ей придется использовать те же оправдания по поводу своей личной жизни.

Она вспомнила про книгу в сумочке. Ей нужен дьявольски сексуальный пират, который ее похитит, швырнет на кровать и посвятит в радости плоти. К сожалению, в наши дни это маловероятно. Однако представлять было приятно.

– Не выходи из машины, папа, – сказала она, когда автомобиль остановился перед терминалом.

Поцеловав отца в щеку, она выпорхнула наружу и двадцать минут спустя сидела в зале ожидания, погруженная в историю капитана Стронгбоу и леди Гвендолин. Ко времени посадки она уже дошла до середины томика в триста пятьдесят страниц – опыт работы научил ее скорочтению. А когда самолет садился в аэропорту Маскот, она дочитывала последнюю главу.

История оказалась такой, как Виолетта и помнила: множество событий, потрясающе сексуальный герой, очень подробные и – да, возбуждающие! – сексуальные сцены. Книга снова заставила ее сердце биться чаще.

Однако при втором прочтении она заметила одно различие: героиня оказалась намного сильнее, чем ей казалось раньше. Конечно, в первый раз Виолетту больше интересовал герой, воплощение мужской привлекательности. Теперь она обнаружила, что леди Гвендолин не склонилась перед привлекательным, но развратным капитаном, как ей казалось раньше. Она все время противостояла ему. Она выживала благодаря своей решимости, не отдаваясь на волю обстоятельств.

Подавив вздох, Виолетта закрыла книгу и положила в сумочку. Хотела бы она быть такой отважной. Но ей не хватало смелости даже сходить на свидание. Какая она жалкая! Ругая себя, она вдруг заметила, что самолет перестал снижаться. Но почему? Из динамиков зазвучал голос пилота.

– Дамы и господа, – объявил он, – говорит капитан самолета. Возникла небольшая техническая проблема с шасси самолета. Мы возвращаемся на высоту десять тысяч футов, на которой будем поддерживать полет, пока проблема не будет решена. Пожалуйста, не включайте телефоны и ноутбуки во время этой вынужденной задержки. Причин для страха нет. Я буду информировать вас о прогрессе починки и полагаю, что вскоре мы возобновим снижение.

К сожалению, дела шли не так гладко, как обещано. Вместо того чтобы вскоре возобновить снижение, они летали по кругу минут двадцать, а потом направились к океану, где капитан сбросил остатки топлива и объявил аварийную посадку. К тому времени пассажиры уже знали, что шасси неудачно поднялось при взлете. Была высока вероятность, что при столкновении со взлетной полосой шасси окончательно сложится, и тогда всем конец.

При снижении в салоне царила гробовая тишина. Голос капитана не успокоил никого из ста пятидесяти пассажиров; не добавляло уверенности и то, что посадочная полоса уже была покрыта огнеупорной пеной, и вокруг стояли наготове «скорые» и пожарные машины. Все осознавали реальность: вполне возможно, что в течение минуты они умрут.

Упираясь в кресло по аварийной инструкции, Виолетта думала, что не стоило смотреть столько передач про расследования авиакатастроф. Выжившие в катастрофах часто потом рассказывали, что перед ними проносилась вся жизнь. С Виолеттой этого не случилось: в этот момент она могла думать только об одном – о том, что отправится в могилу девственницей. Она никогда не пробовала секс, не чувствовала любви или даже чего-то похожего на нее. И это только ее вина. В тот момент Виолетта дала себе клятву: если выживет, все изменится. С этого дня она будет соглашаться на свидания, не важно с кем.

Будут и другие изменения. Она перестанет ходить в чисто женский спортзал. Станет более модно одеваться, краситься, пользоваться парфюмом, носить украшения. Станет верить отражению в зеркале, а не своему разуму. Даже купит машину! И не скучную, а красную двухдверную модель! Пора отбросить застенчивость, привитую прошлым, и принять совершенно другое будущее.

«Если у меня есть будущее, конечно».

Когда самолет коснулся посадочной полосы, губы Виолетты дрогнули в беззвучной молитве. Шасси немного занесло на пене, но они удержались. Господи боже – удержались! Виолетта вскинула голову одновременно с десятками пассажиров. Все стали смеяться и аплодировать, обниматься, целоваться. Виолетта никогда не испытывала такого облегчения, даже счастья.

Ей дали в жизни второй шанс. И она не упустит его.

Глава 2

Сидя на балконе квартиры с видом на залив, принадлежащей его отцу, Лео потягивал вино, когда услышал звонящий где-то в комнате телефон. Не свой – со своим он не расставался.

– Генри, телефон! – крикнул он.

Он не называл отца «папой» с тех пор, как двадцать лет назад уехал в Оксфорд изучать юриспруденцию. Они всегда были близки – мать Лео умерла, когда он был совсем маленьким, а отец не женился второй раз. Ко времени поступления Лео в университет они были скорее лучшими друзьями, чем отцом и сыном. Генри сам предложил изменить обращение, и Лео с радостью согласился.

Он собирался встать и ответить на чертов звонок, когда трели наконец прекратились, и Лео снова смог расслабиться и полюбоваться видом, который мало с чем мог сравниться, особенно в такой ясный летний день. Вода была невероятно синей, на ней играли солнечные блики и плясали всевозможные корабли, от маленьких лодок до паромов и пятизвездочных лайнеров. Неподалеку выгибался знаменитый сиднейский мост Харбор-Бридж, а слева от него располагалось здание оперы. Когда восемь лет назад Генри объявил, что возвращается в землю антиподов, Лео отнесся к этой идее скептически. Отец родился и вырос в Лондоне, как и он сам.

Жизнь Генри, успешного литературного агента, всегда была посвящена искусству. Его родители были профессорами истории; единственная сестра делала керамику и достигла определенного успеха. Жена Генри занималась скульптурой до своей ранней смерти от менингита всего в тридцать лет.

Хотя Генри не женился повторно, его имя регулярно связывали с другими женщинами, и все они занимались искусством: оперные певицы, балерины, художницы и, конечно, писательницы. Как такой мужчина мог жить в Австралии? Хотя страна и перестала быть культурной пустыней, как раньше, но все равно не могла сравниться с Лондоном.

Лео был уверен, что отец быстро заскучает, но ошибся. Конечно, Генри не ушел на покой. Наоборот, он открыл свое агентство и быстро набрал стабильную клиентуру из начинающих талантливых австралийских писателей благодаря качественному профессиональному веб-сайту. В его агентстве не было партнеров, как в Лондоне; поначалу даже не было персонала. Генри работал дома, поддерживал небольшую клиентскую базу, в основном в жанре триллера, а рукописи отправлял платным читателям.

Среди них нашлось настоящее сокровище: студентка университета по имени Виолетта обладала потрясающим талантом распознавать дарования и предлагать именно такие изменения, которые превращали многообещающую, но сырую рукопись в коммерческую находку. Генри быстро научился ценить ее мнения и советы, и в результате появилась целая череда бестселлеров, авторы которых теперь приносили серьезные доходы.

Вскоре литературное агентство Вульфа стало лучшим в жанре триллера. И хотя Генри не собирался расширяться, но немедленно нанял Виолетту в качестве ассистентки, едва она закончила университет. Та же смекалка, которая помогала ему в бизнесе, заставила его купить эту квартиру во время рыночного спада пару лет назад. Лео не мог не признать, что квартира произвела на него впечатление. И Сидней тоже. Проведя здесь всего неделю, Лео понял, что привлекает жителей пасмурной Англии. Было что-то воодушевляющее в картине ясного синего неба и ярко сияющего солнца.

Его это точно воодушевляло. В последнее время Лео был несколько подавлен; его последний фильм провалился в прокате. Не стоило пытаться сделать двухчасовой фильм из романа на тысячу страниц. Провал был неизбежен.

Все равно проглотить неудачу было трудно, особенно после того, как в прошлые десять лет он спродюсировал серию хитов. Одна из причин, по которой он принял приглашение отца и приехал в Сидней на Рождество, было стремление уйти от прессы, а заодно и от так называемых друзей, которые не стеснялись говорить, что его нюх, похоже, дал сбой. Он надеялся, что к тому времени, как вернется в Англию, критики найдут другую жертву для ядовитых рецензий. Честное слово, фильм был не настолько плох!

Лео как раз прикончил свой бокал шираза, когда стеклянная дверь слева отодвинулась, и отец вышел на большой изогнутый балкон, огибавший всю квартиру. К радости Лео, он принес с собой бутылку и собственный бокал.

– Поворот как в книгах, – загадочно сообщил Генри, обходя вытянутые ноги Лео.

Была у него такая раздражающая привычка – начинать разговор с подобных заявлений и не продолжать, пока не начнут задавать вопросы. Генри нравилось подогревать любопытство. Он уселся напротив сына и наполнил бокал.

– Какой поворот? – спросил он.

– Звонила Виолетта, моя ассистентка. И знаешь что? Она собирается прийти на новогоднюю вечеринку!

Лео мог разделить удивление Генри. Он был наслышан об ассистентке отца. Виолетта обладала острым умом, но также была крайне асоциальной. Генри говорил, что, хотя ее нельзя назвать некрасивой, она плохо одевается и ужасно не уверена в себе. Она с удовольствием принимала приглашения на ланч или кофе наедине с Генри, но никогда не сопровождала его на обеды с клиентами и на другие многочисленные встречи и приемы.

Генри всегда любил быть на виду. Когда он жил в Лондоне, его новогодние вечеринки стали легендой: лучшая кухня и вина, потрясающие гости. В Австралии он продолжил эту традицию. Однако Виолетта не приходила ни на одну его вечеринку. По рассказам Генри, она снимала комнату у пожилой вдовы; парня у нее не было, по крайней мере, с тех пор, как она начала работать на Генри. Но ведь она же училась в университете? Даже самые простенькие и скучные девушки с кем-нибудь встречались. А эта Виолетта не была ни простенькой, ни скучной.

Может, у нее был плохой сексуальный опыт, настроивший ее против мужчин?..

– Ты ей напомнил, что вечеринка костюмированная? – спросил Лео.

В приглашениях было указано, что гости должны быть одеты как персонажи фильмов.

– Да. И это ее не беспокоило.

Застенчивым людям обычно не нравятся костюмированные вечеринки. Может, Генри ошибся в оценке характера ассистентки?

– Интересно, какого персонажа выберет твоя Виолетта, – вслух гадал он.

Генри пожал плечами:

– Кто знает. Надеюсь, она проявит больше воображения, чем ты.

– Ты же не ждешь, что я буду всю ночь разгуливать в зеленых легинсах и шляпе с пером?

– Но из тебя получился бы потрясающий Робин Гуд.

Лео действительно был стройным и подтянутым, но ему сорок, а не двадцать пять.

– Думаю, персонаж, которого я выбрал, больше мне подходит.

– Почему? – сказал Генри, наливая себе еще бокал вина. – Потому что ты такой же герой-любовник?

Это замечание поразило Лео: он никогда не считал себя героем-любовником. Но возможно, он производил такое впечатление на тех, кто плохо его знал. Он действительно редко появлялся в обществе без хорошенькой молодой актрисы. Но пресса не знала – он ни с кем из них не спал. Больше не спал. Он умел учиться на ошибках. Единственной женщиной в сексуальной жизни Лео была Мэнди, сорокалетняя разведенная трудоголичка, управлявшая кастинговым агентством в Лондоне. Она хранила их чисто физические отношения в строжайшей тайне. Мэнди нравился Лео и нравился секс, но не нравилось фигурировать в лондонских таблоидах в качестве его последней игрушки. У нее было два обожаемых сына-подростка и ненавистный бывший муж. Она не хотела снова выходить замуж. Просто время от времени искала компанию в постели. Когда Лео оказывался в городе, раз или два в неделю, они встречались в ее доме в Кенсингтоне.

– Я не герой-любовник, – заявил Лео.

– Не отрицай, – усмехнулся Генри. – Это у тебя в крови. Ты пошел в меня. Я очень любил твою мать, но иногда думаю, что ее ранняя смерть – благословение для нас. Я не смог бы оставаться ей верным. Я бы принес ей такое же горе, какое ты принес Грейс, – заявил он, поднося бокал к губам.

– Я не изменял Грейс, – сквозь зубы процедил Лео, – и не причинял ей такого горя.

По крайней мере, до тех пор, пока не подал на развод. До этого Грейс не знала, что муж ее не любит. И никогда не любил, хотя убедил себя в этом, когда сделал ей предложение. Но тогда ему было всего двадцать, и она была беременна от него. Страсть заставила его поверить в любовь.

Страсть продержалась до рождения Лиэма; тогда Лео полюбил по-настоящему – своего сына. Он отчаянно пытался сделать брак счастливым ради ребенка. В конце концов, перед девятой годовщиной, он признал неудачу и попросил у Грейс развода. Тогда он только начал интересоваться кинопроизводством и осознал, что готов поменять в жизни профессию и многое другое. Ему никогда не нравилась работа юриста, и он больше не мог заниматься любовью с женщиной, которую не любил. К счастью, Грейс не стала наказывать его за отсутствие любви. Она согласилась на совместную опеку над Лиэмом, и они до сих пор оставались друзьями. Со временем она вышла замуж снова и была счастлива.

Но Лео не забыл боль в ее глазах, когда он сказал, что любовь прошла. Он не говорил, что любви никогда не было, но признание все равно разбило Грейс сердце. Тогда он поклялся, что больше никому не причинит такой боли. И к счастью, этого не сделал. Даже когда несколько лет назад развелся снова.

Генри поставил бокал обратно на стол и скептически посмотрел на сына:

– Правда? Тогда в чем проблема? Ты так и не объяснил, почему развелся в первый раз. Я решил, что у тебя была другая женщина.

– Не было другой женщины. Я просто разлюбил Грейс.

– Понятно. Извини. Но ты и раньше мог мне все объяснить.

– Мне просто не хотелось об этом говорить. Наверное, было стыдно.

– Незачем стыдиться честности. Значит, ты был верен?.. М-м-м, я удивлен. Но во втором браке все было иначе?

– Неверность сыграла большую роль в этом разводе, – признал он. – Но не моя.

Генри нахмурился, его рука с бокалом замерла у губ.

– Имеешь в виду, что Хелен изменила тебе?

Лео усмехнулся:

– Спасибо, что говоришь так, будто это невозможно.

Генри не мог поверить, что женщина может смотреть на другого мужчину, когда в ее жизни и постели есть Лео.

– Так с кем спала эта дурочка? – спросил он. – С одним из партнеров по съемкам?

– Застукал я ее с одним, – сухо признался Лео. – Она утверждала, что это просто секс и что ей нужно расслабляться во время съемок. Я с ней не согласился. А теперь можем мы поговорить о чем-нибудь другом? Например, о вине?

– Оно тебе нравится?

– Такое же хорошее, как в Европе.

– Ничто не сравнится с южноавстралийским ширазом. И ничто не сравнится с Сиднейским заливом в новогоднюю ночь.

– Тогда будем надеяться, что погода не изменится.

– Не должна. А я надеюсь, что Виолетта не сбежит в последний момент.

– Думаешь, она может?

Генри нахмурился:

– У нее был непривычный голос по телефону. Уверенный. Нет, я думаю, что она придет. Лишь бы не нарядилась кем-нибудь скучным. Джейн Эйр. Или монахиней.

Лео с нетерпением ждал встречи с ассистенткой Генри. И ответа на вопрос, что она наденет на вечеринку. Жаль, что это не сегодня. Но придется ждать целых два дня. Черт! Терпение не входило в число его добродетелей.