Высоцкий и Армения

Предисловие

Владимир Высоцкий прежде всего стал голосом поколения детей военного времени, испытавших всю жестокость эпохи, однако выросших на «правильных книгах», отчаянно преданных своим ценностям и жизненном принципам. А сегодня он воспринимается еще шире – как выразитель общечеловеческого и вневременного. Вероятно, Высоцкий был первым синтетическим артистом (а точнее, художником, творческой личностью), кто добился огромного успеха сразу в пяти воплощениях (поэт, музыкальный исполнитель, композитор, киноактер, театральный актер). Он – уникальное явление ХХ столетия, не укладывающийся ни в какие разумные рамки феномен: его песни пользовались популярностью у представителей всех слоев населения, он охватил в своем творчестве невероятно широкий круг тем, и, несмотря на запреты, его песни поразительно быстро распространились в СССР. Его голос с пластинок «на ребрах» и магнитофонных лент доходил до самых дальних уголков Советского Союза. И в Армении его до сих пор знают и любят даже те, кто не читает книг и плохо понимает по-русски.

Существует множество книг и исследований о посещении Высоцким разных городов и стран, и нашей целью было дополнить этот ряд свидетельствами об армянских гастролях и связях Высоцкого. Ведь время уходит неумолимо, многих очевидцев уже нет в живых, часть сведений практически невозможно проверить, а некоторые из них противоречат друг другу. Это неудивительно: происходит мифологизация личности.

Написание книги давалось нелегко, поиск некоторых очевидцев превратился в настоящий детектив. Так, чтобы найти присутствовавших на выступлении Высоцкого в актовом зале ереванского ВНИИКЭ, пришлось добыть список бывших сотрудников организации и обзванивать их. Но самая интересная история – это обнаружение принимавшего Высоцкого у себя в квартире Эдуарда Барсегяна, что может послужить сюжетом целой повести.

В книге впервые приведена датировка визита Высоцкого в Армению, уточнены такие детали, как количество и места выступлений, ряд основных адресов пребывания или посещения. Представлены эксклюзивные интервью с очевидцами и участниками событий. Публикации книги предшествовала многолетняя исследовательская работа, публикация статей в армянской периодической печати.

Автор благодарит Нуне Оганесян, которая оказала неоценимую помощь при написании книги, а также Ашота Аветисяна, Рафаэля Акопджаняна, Бориса Андреасяна, Ваана Арцруни, Араика Бабаджаняна, Артака Багдасаряна, Ваграма Багдасаряна, Эдуарда Барсегяна, Арцви Бахчиняна, Татьяну Белову, Левона Блбуляна, Геннадия Блиндманна, Арташеса Гегамяна, Анхеля Гутьерреса, Микаэла Довлатяна, Эдуарда Едикиселова, Женю Енгибарян, Мишель Кан, Ромика Караханяна, Евгению Лозинскую, Араика Манукяна, Артура Митиняна, Моко, Андрея Никитина-Перенского, Гаяне Никогосян, Нину Партугимову, Егише Петросяна, Сергея Погосяна, Марию Романушко, Гоар Рштуни, Артура Саакяна, Меружана Тер-Гуланяна, Анаит Хармандарян, Марка Цыбульского, Владимира Шахиджаняна, Яна Шенкмана и всех тех, кто любезно отвечал на возникшие вопросы. Особая благодарность Марине Влади за то, что она была и есть.

Эта книга, конечно, не будет лишена неточностей и упущений, но утешаем себя одним: мы сделали все, что могли…

Высоцкий и армяне

Как народ, большая часть которого живет за пределами родины, армяне любят вычислять соотечественников и радоваться их успехам, поэтому мы никак не могли обойти вниманием эту тему. Конечно, учитывая огромный круг общения Высоцкого (он признавался матери, что имеет не меньше тысячи друзей), результат этой работы не может быть исчерпывающим.

Первый доподлинно известный факт армянского знакомства в жизни маленького Володи – это соседи из «дома на Первой Мещанской», семья Тер-Минасянов (Тер-Миносяны). Мать Высоцкого Нина Максимовна отмечала, что из соседей у них «идеальные отношения» были с семьями Гиси Моисеевны (известной благодаря «Балладе о детстве») и Софьи Арменаковны: «тетя Соня – Софья Арменаковна – знает Володю с самого рождения». Нина Высоцкая отмечала, что Тер-Минасяны «жили немного получше. И когда мы вернулись из Бузулука, все время – до конца войны – тетя Соня Володю подкармливала. Выйдет на балкон: «Ниночка! Идите к нам, я булочек напекла!»¹. Нина Максимовна продолжала общение с Софьей Арменаковной и после смерти сына, спустя много лет после переезда.

Сын Софьи Арменаковны Вардан Минасович Тер-Минасян был старше Высоцкого на 5 лет (родился 4 января 1933 года в Ереване) и помнил его с 1944 года: в этом году их семья вернулась из Армении в Москву. Он описывал Володю как «маленького симпатичного мальчика, очень любознательного». По его словам, когда однажды он с Ниной Максимовной ездил забирать Володю из детсада, тот «задавал много вопросов, и не на все я смог тогда ответить». Так как комната у Тер-Минасянов была большая, там часто собирались соседи. После посещения театра Володя заходил к Тер-Минасянам и показывал разных персонажей. Вартан и Володя некоторое время учились в одной мужской школе №273. Когда Высоцкий сказал Софье Арменаковне, что решил бросить учебу в МИСИ, та восприняла это как трагедию.

Позже обе семьи переехали жить в новый дом по соседству. Однако когда Высоцкий с матерью перебрались в Черемушки, встречи с Тер-Минасянами стали очень редкими. Впоследствии Вардан несколько раз бывал в Театре на Таганке и однажды заходил за кулисы к Высоцкому, который «был всегда рад и видеть и поговорить…» В мемуарах Вардан рассказывает, что случайно увидев Высоцкого во Внуковском аэропорту, «не хотел подходить, но Володя меня увидел – подбежал, обнял…».² Отметим, что Вардан Тер-Минасян происходит из семьи выдающихся ученых. Он окончил Московский инженерно-строительный институт (1956), занимал должность заместителя директора Магнитной лаборатории АН СССР (1971-1993).

Армянское окружение Высоцкого в дальнейшем заметно расширилось. В конце 1942 года его отец Семен Владимирович познакомился с Евгенией Степановной Лихалатовой (урожденная Мартиросова, 1918-1988), работавшей в Главном управлении шоссейных дорог НКВД СССР. В 1946 году отец и мать Высоцкого развелись, и по решению суда Володя с начала 1947 года переехал жить к отцу и его второй жене (их брак был зарегистрирован в декабре 1946), в ее комнату в коммунальной квартире на Большом Каретном, 15. С 1945 года там же проживала племянница Евгении Степановны Лидия Николаевна Гукасова (в замужестве – Сарнова, 1925-2013), которая училась на подготовительных курсах для поступления в институт иностранных языков. В 1947-1949 годах Володя с отцом и Евгенией Степановной жили в Эберсвальде (Германия), по месту дислокации отца. Согласно воспоминаниям первой жены поэта Изы Высоцкой, позже Евгения Степановна с нежностью вспоминала о счастливом времени в Германии, о том, как Высоцкий трюкачил на велосипеде, взрывал патроны в костре, уговорил купить напольные часы, которые они привезли с собой в Москву³. А Марина Влади спустя годы напишет: «Женя, женщина мягкой восточной красоты, сразу же полюбила тебя. У нее никогда не будет детей. Ты останешься единственным. Несмотря на тоску ребенка, оторванного от матери, ты быстро понимаешь преимущество твоего положения – ты одет как принц, мачеха кормит тебя разными вкусностями…»⁴

Летом 1948 года Володя с отцом и Евгенией Степановной приезжает в Баку в гости к ее матери – Февронии Александровне. Лилия Горская записала рассказ Лидии о тех днях: «В том бакинском доме, в котором гостил Володя, было много армянских семей, которые между собой говорили по-армянски. Лидия Николаевна вспоминала, как быстро Володя освоился с необычной для москвича жизнью – всем двором, как быстро стал понимать многие армянские слова и предложения. И как быстро двор признал его своим»⁵.

Лида позднее вспоминала: «Там же делали шашлыки. Володя подошел ко мне: «Что это они делают?» Я говорю: «Это дядя Вазген делает шашлыки». Володя слушал все, что там говорили, и буквально через час он преподнес это с той же интонацией, с тем же юмором. Это же надо было услышать и передать! И вот тогда я ему впервые сказала: «Володя, ты – природный артист». Он настолько колоритно передавал акценты, что люди подумали, что он азербайджанец или армянин»⁶.

Как пишет высоцковед Марк Цыбульский: «Более Высоцкий, насколько мне известно, на каникулы в Баку не приезжал. Возможно, не любила там бывать Е. Лихалатова, «мама Женя», как называл ее Высоцкий. Уроженка этого города, она была вывезена матерью в Астрахань во времена армянских погромов 1918-1919 гг.»⁷.

В декабре 1949 года отец Высоцкого отбывает на службу в штаб Киевского военного округа, а Володя остается в коммуналке на Большом Каретном под присмотром сестер Лидии и Норы Гукасовых. По словам Лиды: «Он не захотел ни жить у мамы, ни уезжать в Киев. Спал он на диванчике, а я на полу. Ночью я просыпалась оттого, что кто-то гладил меня по голове. Я открывала глаза и видела, что он лежит – ручка под щечкой – и гладит мне волосы. Ему очень не хватало материнского тепла…»⁸

В 1950 году известие о том, что Лида выходит замуж, вызывает у Володи истерику. Однако Высоцкий остается жить у Лиды: она и ее гости часто говорили о театре, музыке и литературе, а Володя присоединялся к ним. Лида регулярно ходила в театр и брала с собой Володю. Во второй половине 1940-х и первой половине 1950-х Высоцкий многократно ездил отдыхать вместе с Евгенией Степановной и ее родственниками. Так, в 1950 году с ними в Киев ездил младший брат Лиды Валерий Гукасов, о котором Володя писал матери: «Всю дорогу играли с Валериком в шахматы. Между прочим он очень хорошо играет и смотрели в окно на вокзале нас встретил папа и мы поехали к бабушке. Отдохнув мы пошли к бабушке на работу. Она очень хорошо нас встретила и все время называла «Обезьянками». Мы каждый день выходим с тетей Женей гулять по городу. Вчера мы ходили в ботанический сад». На фотографиях, сделанных в киевском зоопарке, Гукасов и Высоцкий изображены рядом. А Лида продолжала присматривать за Володей и после своего переезда с Большого Каретного.

Иза Высоцкая так описывала квартиру на Каретном: «В двух крохотных комнатках всегда было приветливо и очень вкусно. Яркая, большеглазая, смеющаяся Евгения Степановна спешила накормить, на уход давала денежку, и мы убегали в свою студенческую жизнь»⁹. Саму хозяйку она характеризовала так: «Евгения Степановна, маленькая женщина с огромными глазами, мудрым и добрым сердцем… Рядом с нею было спокойно, не суетно. Такое странное сочетание хрупкости, ранимости, стойкости, сильной, порой жесткой воли. И все на добро, все – обо всех. Она вся светилась мягким светом любви, дарила любовь и заботу – просто, тактично…¹⁰» По словам соседки Инны Александровны Кочарян, «все ложилось на плечи Евгении Степановны. В школу ходила именно она, если Володя что-то там натворит…» Как отмечает литературовед Любен Георгиев, Евгения Степановна заботилась о Володе «как о родном сыне, и оказала большое влияние на мальчика, на формирование его личности. Не возражая против его общения с родной матерью, она с исключительным тактом всегда становилась на сторону Володи при конфликтах с отцом, стремилась вносить гармонию в сложные семейные взаимоотношения. Эта благородная женщина так и не смогла опомниться после смерти Володи»¹¹. Иза Высоцкая пишет, что Евгения Степановна «была второй мамой для Володи»: «Володя любил мать бережной, охранной любовью, но и к Евгении Степановне прикипел сердцем. Она стала для Володи сокровенным человеком, надежным любящим другом, которому он мог довериться в трудную минуту и всегда находил поддержку»¹².

Ирина Мосесова, родственница Евгении Степановны, не раз гостившая у Высоцких, вспоминала, «как тепло, с большой нежностью относился Володя к Жене»¹³. Как уже отмечалось, исключительно хорошо о Евгении Степановне и ее поддержке юному Володе отзывается Марина Влади: «К счастью, есть нежная и любящая мачеха. Она смягчает для тебя этот период терпеливой заботой и тем, что осталось в ней от древней культуры Армении – ее родной земли. Только ради нее я заставляла тебя видеться с отцом»¹⁴. А Инна Кочарян утверждала, что «Женя сделала для Володи все, что могла…».

С 1940-х на Каретном, а с 1960-го в квартире дома на улице Кирова собирались многочисленные родственники и друзья отца Высоцкого, а также Евгении Степановны – ее племянницы «Лидочка, заводила компаний, и строгая, вдумчивая Нора, и муж Лидочки, Лева (за глаза – Левушка, друг Семена Владимировича с юности, с такими добрыми и ласковыми глазами, что, заглянув в них хотелось и улыбаться и плакать), и сестры Евгении Степановны» (Иза Высоцкая). Застолье в день свадьбы Володи с Изой также готовили Евгения Степановна и ее родственницы.

Мама Лиды – Тамара Акимовна Баграмова и отец – Николай Данилович Гукасов (в 1945 году – лейтенант милиции), были бакинскими армянами. Евгения Степановна вспоминала: «В воспитании Володи мне очень помогала моя племянница Лида. Володя называл ее сестричкой, или так – Лидик. Он очень переживал, когда Лида выходила замуж… Говорил: «Лидик от нас уйдет»»¹⁵. Анатолий Утевский утверждал, что из своих многочисленных родственников Высоцкий больше всех любил Лиду, к тому же, по его мнению, «Лида – единственная женщина, которая по-настоящему любила маленького Володю, за исключением двух мам – Нины Максимовны и Евгении Степановны»¹⁶. По воспоминаниям Инны Кочарян, Евгения Степановна часто уезжала к мужу в Киев, и «все для Володи делала Лидочка – Лидия Николаевна Сарнова, – только она, Лида – это вообще изумительный человек, очень домашний. Она и кормила, и поила, и следила за Володей, даже иногда ходила в школу на родительские собрания»¹⁷. Она вспоминала, что Лидия Николаевна «очень, очень много сделала для Володи! Володя ее обожал. Я помню, как он переживал, когда Лида вышла замуж! Женя ходила его успокаивала, Володя просто плакал в ванной: «Лидик выходит замуж, Лидик от нас уйдет!» … Конечно, она очень много знает. Потому что я его видела, так сказать, от раза к разу, а Лида все время там была. Она и занималась с ним, и в школу ходила, и Володя очень ее любил». Впоследствии Лида навещала Высоцкого (в день его смерти они с Семеном Владимировичем, тетей и, вероятно, с матерью также пришли в его квартиру), ходила в Театр на Таганке на премьеры, бывала на выступлениях. Об одном из них Сарнова рассказывала: «Мы пришли позже, зал уже битком набит, сесть негде. Он вышел на сцену и громко сказал: «Пока моих родных не усадят, я петь не буду». По словам Лиды, Высоцкий очень любил и ее сына Виталия: «он считал, что это его брат».

Особые отношения у Высоцкого были и с Февронией Александровной, матерью Евгении Степановны. По словам последней: «Однажды летом мы снимали дачу под Киевом, и там были сразу две бабушки. И когда Володя говорил «бабушка», то откликались обе. И он стал мою маму называть «бабиля»… Очень любил играть с ней в домино». Об отношении Володи к себе Евгения Степановна рассказывала: «Когда мы вернулись домой, в Москву, я объяснила Володе: «У тебя, Володя, одна мама, а я жена твоего папы». На что он ответил: «У меня ведь три бабушки, почему же не может быть две мамы?»¹⁸.

На школьном вечере в десятом классе, чтобы развеселить публику, Высоцкий со сцены рассказал басню, подделывая армянский акцент. Вспоминает поэт Игорь Кохановский: «А в те годы, задолго до ставших потом популярными анекдотов армянского радио, ходили, в виде опять же анекдотов, басни Крылова, переделанные на армянский манер. И вот одну из таких басен – про псарника и мишку-бескультурника – Володя и рассказал. … Притом с армянским акцентом, коверкая падежи, женский и мужской род, склонения (звучало так: «из этум басня такой морал»), – короче, очень комично все переиначил. Все смеялись, он получил (возможно, первую в своей жизни) бурю аплодисментов…»¹⁹

Согласно Лидии Сарновой, знакомству с кинорежиссером Левоном Суреновичем Кочаряном (1930-1970) Высоцкий обязан ее сестре Норе Гукасовой, которая училась вместе с Левоном на юридическом факультете МГУ и в 1951 году привела его в гости к Сарновой. И. Кочарян рассказывала: «Лидочка всегда была очень домовитая и великолепная хозяйка и всякий раз угощала своих гостей разными восточными блюдами», и поэтому, в том числе Левон Кочарян «стал у них частым гостем»²⁰.

Познакомившись с их соседкой Инной Крижевской, Кочарян переезжает к ней в квартиру №11 на четвертом этаже. Высоцкий часто бывает у Кочаряна, где знакомится с собиравшейся там компанией: Артуром Макаровым, Андреем Тарковским, Олегом Стриженовым, Владимиром Акимовым, Эдмондом Кеосаяном, Григорием Поженяном, Юрием Гладковым, Василием Шукшиным и многими другими. Самыми молодыми в этой компании были Акимов и Высоцкий. Двери квартиры Кочарянов были открыты всем. Эта квартира была вторым домом для Высоцкого: по словам И. Кочарян, «он жил тут и работал, и уезжал отсюда, и сюда приезжал». Сам Высоцкий признавался, что полтора года проживал у Кочаряна.

Писатель Юлиан Семенов утверждал: «Левон был душой Москвы тех лет. Его знали и любили люди разных возрастов и профессий: грузчики, писатели, кондукторы трамваев, жокеи, актеры, профессора, летчики – он обладал великолепным даром влюблять в себя сразу и навсегда».

Роль Кочаряна в формировании личности Высоцкого была весьма значительной: по мнению А. Макарова, «влияние Левы на Володю, да и не только на него, на всех нас и еще на многих и многих было огромно, его нельзя переоценить». Анатолий Утевский вспоминал: «Левушка был удивительным человеком: прекрасно знал литературу и кино, пел, играл на гитаре, был спортсменом – великолепно боксировал, на съемках сам водил танки, а Толя Гарагуля, капитан теплохода «Грузия», рассказывал, что однажды Лева сам пришвартовал теплоход. Лева любил удивлять людей – мог выпить бокал шампанского и закусить фужером. Спокойно жевал бритвы, мог проколоть щеку иголкой. Это производило впечатление, особенно на молодых девушек. Кочарян был очень разносторонним человеком – не было профессии или ремесла, которыми он не смог овладеть. …Общение с Кочаряном всем нам давало много, а Володе, как мне кажется, особенно. Во многих вещах он просто подражал Кочаряну. Леву любили многие люди и, как вы понимаете, было за что…» По словам В. Перевозчикова, многие друзья Высоцкого говорили, что «Кочарян учил Высоцкого жить». Некоторые исследователи (В. Новиков, В. Шакало, В. Кульгавов) отмечают, что в 1956 году после ухода из МИСИ Высоцкий несколько месяцев жил у А. Утевского, Л. Кочаряна, В. Акимова. Именно Кочарян и Утевский настояли, чтобы Высоцкий поступил в театральное училище. И. Кочарян вспоминала слова Высоцкого: «Если бы не Лева и Толян, я бы остался в строительном».

Левон Кочарян познакомил Высоцкого с Анатолием Гарагулей – капитаном теплохода «Грузия». Знакомство Высоцкого с Михаилом Талем, Юрием Гагариным, Аркадием Вайнером и многими другими состоялось в доме Кочаряна.

Как вспоминал А. Гутьеррес, Кочарян и друзья с Каретного обращались к нему с просьбой помочь безработному Высоцкому, после чего он рекомендовал молодого артиста своему знакомому Юрию Любимову и Высоцкий был принят в труппу Театра на Таганке²¹.

Летом 1961 года в севастопольской гостинице Кочарян записал на магнитофон первые написанные Высоцким песни, среди которых «Татуировка» и «Красное, зеленое…». Впоследствии, вплоть до 1966 года Кочарян многократно записывал Высоцкого у себя в квартире (сохранилась только часть этих фонограмм). Людмила Абрамова вспоминала: «Первые пленки, конечно, кочаряновские. Лева Кочарян начал записывать Володю в 1961 году. Тогда своих песен было еще немного. Но был, например, «Король» Окуджавы, «На Тихорецкую» – в очень хорошем исполнении, но ни одна из этих пленок не сохранилась». В интервью итальянскому телевидению (1979 г.) Высоцкий отмечал, что начинал сочинять песни, не рассчитывая на большую аудиторию, «думал, что это будет написано и спето только для маленькой компании моих близких друзей. Компания была хорошая. Лет 15 тому назад мы жили в одной квартире у режиссера «Мосфильма» Левы Кочаряна. Там были – из тех людей, которых вы знаете, – Вася Шукшин, которого больше нет; сам Лева, который тоже умер, был замечательный человек, который любил жизнь невероятно; там был Андрюша Тарковский; там был такой писатель Макаров… И вот для них я пел эти песни. И первый раз, я помню, Лева Кочарян, мой друг, сказал: «Подожди одну минуту!» – и нажал на [кнопку] магнитофона. И так случилось, что первый раз это было записано на магнитофон. Тогда никто не обратил на это внимания, ни один человек не думал, что из этого получится дальше. Но случилось так, что кто-то это услышал, захотел переписать – и началось вот такое, что ли, триумфальное шествие этих пленок повсюду, повсюду, повсюду по Союзу»²². В квартире Кочарянов сохранилась гитара, на которой играл Высоцкий и на которой остались автографы Высоцкого, Утевского и Кочаряна.

Некоторые стихи и песни Высоцкого («Сыт я по горло, до подбородка…», «Солдаты группы «Центр»», и другие) были написаны в квартире Кочарянов.

Первые роли в кино Высоцкий получал благодаря ходатайству Кочаряна: таким образом он снимался в фильмах «Увольнение на берег» (1961) и «Живые и мертвые» (1964), вторым режиссером которых был Кочарян, а также в фильмах «713-й просит посадку» (1962), во время съемок которого Высоцкий познакомился с будущей женой Людмилой Абрамовой, и «Стряпуха» (1966).

Инна Кочарян рассказывала такую историю: «1964 год. Вот здесь, в этой самой комнате, серьезно разговаривают Володя и Люся Абрамова. Она ждет второго ребенка, а Володя говорит: «Денег нет, жить негде, а она решила рожать…» Входит Лева, сразу все понял. «Ты – молчи! Ты – рожай!» Я это хорошо запомнила. Тогда родился Никита».

Известно, что у Кочаряна было обостренное чувство справедливости, он не мог позволить, чтобы при нем кого-нибудь унижали. Согласно свидетельствам, к Кочаряну с доверием относилась мать Высоцкого Нина Максимовна. В интервью 1978 года сам Высоцкий рассказывал о Кочаряне: «он снимал еще как ассистент по реквизиту «Тихий Дон» у Сергея Аполлинарьевича [Герасимова]. А потом он уже стал снимать (он юрист по образованию), – начал снимать, даже в Одессе свое кино снял. Он умер, от рака. Это один из самых моих близких друзей был. Ну, у него вот <жили>…» По словам школьного друга Высоцкого Михаила Горховера, Кочарян «не просто дружил с Высоцким, он опекал его»²³. Артур Макаров говорил про Кочаряна: «Это был любопытнейший человек, очень способный, с замечательным характером. Из породы тех людей, которые нужны друзьям в любую минуту и которые никогда не оставляют их обделенными»²⁴. А Аркадий Свидерский вспоминал: «О Леве я могу несколько суток говорить, не умолкая. Такого человека я больше в жизни не встречал. Он был нам и отцом, и старшим братом, и другом. Невероятной одаренности человек. …Он обладал невероятной физической силой, и если его вынуждали, то пускал ее в ход. В самом крайнем случае, конечно»²⁵. По словам И. Кочарян, в 1967 году в Одессе случилась такая история: «…Вечером пришли ребята, и этот [актер] Стефан Данаилов сказал Володе: «Пой!». Володя говорит: «Я не хочу». Тогда Данаилов достал деньги и бросил Володе в лицо. И Лева этим Данаиловым сломал тахту».

Рассказывает Людмила Абрамова: «Лева был замечательный человек. Он мог бы быть директором интерната или большого детского дома. К нему людей тянуло – и именно тех, кто нуждался в помощи, тепле и поддержке. А то и в жесткой критике – ведь все побаивались Леву. Володя в том числе. Он мог быть грубым, и при этом – музыкальность изумительная, голос красоты необыкновенной. Мог врать женам своих друзей, глядя спокойно в глаза, но лишь потому, что он был их воспитателем и все мы были – его семья. Была ли эта ложь во спасение или не во спасение, но – чтобы своих не трогали! … И, по-моему, образ Жеглова – это долг памяти двум людям: Леве Кочаряну и брату Толи Утевского».²⁶ Кстати, актер Олег Савосин утверждал, что фильм по роману Вайнеров «Эра милосердия» задумал в свое время Кочарян и перед своей смертью вместе с братьями Вайнерами начал писать сценарий, однако известно, что роман был написан и издан только в 1975 году…

Согласно биографу В. Новикову, в одну из первых встреч Высоцкого и Влади на публике, во время Московского кинофестиваля, Сергей Герасимов приглашает Влади на танец, после чего «она танцует только с Высоцким, причем Лева Кочарян с ребятами организует вокруг них живое кольцо, чтобы посторонние не пытались претендовать»²⁷ (об этом эпизоде в своем интервью вспоминает А. Свидерский).

Когда страдавший тяжелой болезнью Кочарян уходил из жизни, Высоцкий не навещал его в больнице (из-за этого кинорежиссер, по словам Юлиана Семенова, «жутко переживал») и не был на похоронах, так как ему было невыносимо воочию увидеть эти трагические картины. После этого семья Кочаряна и некоторые из друзей, в том числе Эдмонд Кеосаян, отвернулись от него. Вот такая ирония судьбы: автор «Песни о друге», человек, умевший по-настоящему дружить, не смог найти в себе сил, чтобы навестить тяжелобольного старшего друга, который так нуждался в поддержке. В. Новиков пишет, что в день похорон Кочаряна с Высоцким «приключается то, чего никогда прежде не бывало, – приступ абсолютной некоммуникабельности, неспособности с кем-либо говорить и сделать хотя бы шаг из дому»²⁸. В последние годы жизни Высоцкий особенно часто рассказывал о Кочаряне: «Нет хозяина этой квартиры, нет Левы Кочаряна… Он успел снять только одну картину как режиссер – «Один шанс из тысячи»… Он его поймал и быстро умер. Он успел немного. Он жил жарко – вспыхнул и погас – мгновенно». В записи, сделанной в гостях у С. Димитриева (Болгария) 18 сентября 1975 года он подробно рассказывает о последнем дне Кочаряна, как будто сам присутствовал при этом, хотя и отмечает, что не ходил к нему в больницу, не был на похоронах²⁹. Это лишний раз показывает, как он переживал по поводу смерти старшего друга даже через 5 лет. Валерий Янклевич рассказывал, что Высоцкий «никогда не был на похоронах ни у кого». Поэт как-то признался ему, что не присутствовал на похоронах Кочаряна, так как не мог видеть Леву в гробу³⁰. Валерий Нисанов вспоминал: «Однажды Володя зашел ко мне домой – это было в конце мая 1980 года. А у меня на стене висят фотографии, на одной из них я снят вместе с Левой Кочаряном. Володя остановился перед этой фотографией и долго-долго стоял и смотрел. Не знаю, что когда-то между ними произошло, но у Володи вдруг началась истерика, самая настоящая, со слезами…» По словам Артура Макарова, «Левина фотография всегда стояла у него дома около кровати»³¹. О Кочаряне Высоцкий рассказывал и на последнем своем выступлении 16 июля 1980 года.

Отец Левона – выдающийся мастер художественного слова, драматический актер Сурен Акимович Кочарян (1904-1979) исполнял со сцены «Илиаду» и «Одиссею», «Давида Сасунского» и «Декамерон», «Войну и мир», сказки и поэмы Туманяна и другие произведения. По словам И. Кочарян, он бывал у сына дома: «Володя был с ним хорошо знаком и относился к нему с огромным пиететом. Вместе с нами Володя несколько раз был у Сурена Акимовича дома. Надо сказать, что Сурен Акимович был необыкновенным человеком. Мало того, что он был великолепный чтец-монументалист, но и все литературные композиции, которые он читал, были написаны им самим. Он читал и советскую литературу: были у него композиции по «Молодой Гвардии» и по «Стали и шлаку», но он же делал композиции по «Одиссее» и «Илиаде» – гекзаметр, где все было соблюдено до последней буквы. Он вообще был очень эрудированным человеком, и Володя всегда, когда разговаривал с Суреном Акимовичем, слушал его с таким… придыханием. Даже нельзя сказать, что он его любил – именно с огромным пиететом относился… Эти встречи, конечно, бывали нечасто: Сурен Акимович был занятым человеком. Володя бывал несколько раз с Левой или с Толяном на его концертах, а я с ними вместе была на «Крейцеровой сонате» – в зале Чайковского он читал. А еще как-то раз в Библиотеке Ленина мы слушали в его исполнении «Тысячу и одну ночь». Володя с Левой бывал чаще (на чтениях его отца): если Лева его приглашал, то Володя бросал все дела и шел слушать Сурена Акимовича»³². Инна Кочарян рассказывала, что Высоцкий боялся реакции своего отца, если он переведется из строительного института в театральный: «Лева [Кочарян] и Толян [Утевский] уговорили отца Левы – Сурена Акимовича Кочаряна (а он же был народным артистом СССР), чтобы он поговорил с Семеном Владимировичем…»³³

Свою первую значительную роль недавно окончивший Школу-студию МХАТ Высоцкий сыграл в фильме «Карьера Димы Горина» Фрунзе Довлатяна и Льва Мирского (1961), окончивших в 1959 году режиссерский факультет ВГИК (мастерская С. Герасимова и Т. Макаровой, приемных родителей Артура Макарова). «Карьеру Димы Горина» Высоцкий называл своей первой картиной. Оператором фильма был Константин Арутюнов. Довлатян и Мирский приступили к съемкам фильма в 1960 году. Высоцкий участвовал в пробах на роль Софрона, но был утвержден не сразу: на эту роль сначала был назначен Лев Борисов, однако из-за нарушений дисциплины через десять дней его освободили от роли и вызвали Высоцкого³⁴. Однако В. Новиков в книге «Высоцкий» пишет, что Довлатян и Мирский пригласили Высоцкого на съемки «Карьеры Димы Горина» по рекомендации Кочаряна³⁵. В первый съемочный день Высоцкий должен был в кабине машины приставать к героине Татьяны Конюховой, но стеснялся. По словам Высоцкого, «режиссер кричал (он у нас армянин) – «Ты мужчина, в конце концов, или нет?!» В фильме Высоцкий выполнял также ряд сложных трюков. Критика положительно оценила фильм.

По собственному признанию, при знакомстве у Левона Кочаряна Высоцкий произвел на режиссера Эдмонда Кеосаяна «не очень приятное» впечатление. Только значительно позже Кеосаян признался, что он «тогда не знал Володю – сложного и разного и куда менее однозначного, чем о нем думали». После уговоров Кочаряна Кеосаян согласился снять Высоцкого в своем фильме «Стряпуха». Светлана Светличная вспоминала: «В 1965 году Высоцкий снялся у Эдика Кеосаяна в «Стряпухе». Мне кажется, что он снимался не для того, чтобы была еще одна кинематографическая роль. Просто Эдик Кеосаян с Левой Кочаряном, видно, договорились его занять, чтобы Володя не чувствовал себя одиноким, ненужным, забытым». Кочарян уговорил Кеосаяна снимать Высоцкого в «Стряпухе», однако в станице, где проходили съемки, Высоцкий выпивал, из-за чего начался конфликт с режиссером. И. Кочарян вспоминала: «Есть такое понятие в кино – «актеры окружения». Снимаются они немного, но главное – получают постоянную зарплату. И на «Стряпухе»… Лева просто «приказал» Кеосаяну взять Высоцкого… Но отношения у них складывались сложно. Честно говоря, Кеосаян два раза выгонял Высоцкого. И Лева дважды уговаривал Кеосаяна снова его взять. Мы получили очень интересное письмо от Володи из станицы Усть-Лабинской, где снималась «Стряпуха». Это письмо стилизовано под чеховский рассказ «Ванька Жуков»: «Дорогой Левон Суренович, приезжай поскорей, Кеосаян бьет меня селедкой по голове…»³⁶ Кеосаян угрожал убрать Высоцкого из картины. И. Кочарян рассказывала, как Высоцкий прятался у них от бушевавшего Кеосаяна и вышел только после того, как Левон Кочарян все уладил. Однако в фильме Высоцкого озвучил другой актер.