Глава 1
Лера клуб Навигатор Новый год: «Ненавижу тебя, Орлов!!!! Имя моё забудь и номер!!! Козлина!!!!»
Почесав переносицу, сворачиваю мессенджер и кладу телефон экраном вниз. Содержание этого сообщения в корне меняет мои планы на вечер.
Подняв глаза, раздражённо стучу пальцем по чехлу. Скольжу взглядом по глубокому вырезу песочного цвета платья напротив.
В общей сложности я пялюсь уже пятнадцать минут, а его хозяйка ни разу не оторвалась от своего телефона. С большой вероятностью предположу, что она продолжает работать удалённо, и меня, как её руководителя, это должно радовать, но этого ни фига не происходит.
Отведя взгляд от сосредоточенного опущённого лица Алевтины, кисло осматриваю зал.
Все столы в баре «Барракуда» заняты, так как забуриться сюда пятничным вечером – старая-добрая местная традиция, обусловленная наличием прямо через дорогу двенадцатиэтажного бизнес-центра.
Народ прибывает безостановочно.
– Паста или суп? – морщит нос моя подруга Женя Немцева, отвлекая внимание на себя.
Дотошно изучает меню, чем самую малость раздражает. Она обедает здесь со мной практически ежедневно уже четыре месяца, и, без обид, за это время адекватный человек должен выучить его наизусть.
– Может, и то, и другое? – предлагаю свой вариант, снова заглядывая в «песочный» вырез.
Подумав секунду, интересуюсь:
– Алевтина, мы тебе не мешаем?
Оторвав от телефона нос, смотрит вопросительно.
– Нет, – отвечает, не моргая.
Смотрит на меня так, будто на секунду зависла. Неподвижно и, блин, как будто не дыша. Делаю то же самое. Смотрю, не переставая барабанить пальцами по смартфону. В основном на её изогнутый розовый рот, потому что сейчас она смотрит на мой.
Она смотрит на меня так с первой встречи.
Очнувшись, дёргает головой и моргает пару раз. Когда её телефон издаёт квакающий звук, снова ныряет в него.
Я тоже отворачиваюсь, сжав кулак.
Когда я брал на работу хорошую знакомую моей двоюродной тёти крестовой сестры отца по протекции своей матери, даже, блять, не догадывался, чем всё это для меня обернётся.
Вообще-то, сотрудник Алевтина неплохой, но у неё есть один охренительный недостаток: в последнее время я постоянно думаю о том, как бы случайно не заткнуть ей рот своим.
Алевтина рыжая, выдающая себя за блондинку. По крайней мере, именно так я интерпретирую цвет её волос. Ей двадцать четыре, как и мне. Я сам брал её на работу, потому что с недавних пор в моём подчинении целое подразделение программистов, разработчиков ПО (прим. автора – програмное обеспечение).
Я видел её смехотворное резюме, с которым она никак не смогла бы попасть в мою команду, если бы не общие знакомые наших знакомых. У неё диплом бакалавра загибающегося пятисортного вуза нашего родного города, с которым она притащилась в Москву полгода назад, не имея никакого опыта работы. И да. Мы – земляки, а своим нужно помогать.
На самом деле она умная и исполнительная.
И очень старательная.
Меня немного прёт от её веснушек. Мелкие крапинки по всему, блин, лицу. Меня прёт, и не немного. Ещё они есть на её ключицах и плечах. Офигенное зрелище, которое я не сразу распробовал, а когда распробовал, немного поехал по этой теме.
Алевтина, твою мать.
Всё это типа неуместно, потому что я никогда не развожу бардак на рабочем месте. И я точно не планирую связываться с Алевтиной, даже если бы она не была моей подчинённой. Но моя мать слёзно просила за ней приглядывать, поэтому я приглядываю.
– Что будете заказывать? – приветливый голос официантки.
Откидываюсь на спинку дивана и поднимаю глаза.
– Свиные рёбрышки в соусе барбекю и бокал безалкогольного пива, – говорю и кивком головы приглашаю своих собеседниц ни в чём себе не отказывать.
– Паста с морепродуктами, суп том-ям, брускетта с крабом… – оглашает Женя, очевидно решив за мой счёт накормить заодно и своего мужика, который где-то в пути.
– Мне ничего, – говорит Алевтина, бросая телефон в сумку. – Я ухожу.
Смотрю на неё с прищуром.
Потому что сегодня на ней охренительно обтягивающее платье песочного цвета чуть ниже колен и шпильки в тон. С учетом того, что обычно она одета в объёмные шмотки, похожие на картофельные мешки, это перевоплощение серьёзно сбивает с толку. Поэтому торможу уже некоторое время, офигевая от бурных реакций своего тела на такие тривиальные, блять, вещи, как песочное платье и туфли в долбаный тон.
Мрачно наблюдаю за тем, как она встает, разглаживая его на бёдрах. Смотрю на неё, не таясь. Краснеет, отведя глаза.
– Хорошего вечера… – говорит, закидывая на плечо сумку.
Бросает на меня быстрый настороженный взгляд, но я перехватываю его, потому что всё ещё глазею. Она краснеет ещё больше. Поджав губу и нахмурив брови, уходит прочь, стуча шпильками по кафельному полу.
– И тебе! – радуется Женька ей вслед, потому что видит в проходе своего мужа.
Слежу за обёрнутой в песочное платье задницей до самого выхода. Слежу за тем, как двигаются обутые в сексуальные шпильки ноги. Оборачиваюсь к окну в ожидании, пока Алевтина появится там.
– Здорово, – протягивает руку Макс Немцев.
– Угу… – Пожимаю, наблюдая за тем, как она садится на пассажирское сиденье припаркованного у тротуара чёрного «ягуара».
Я знаю, что у неё есть мужик.
Уже месяца три. В последнее время вижу эту тачку у офиса постоянно.
Это не моё дело.
Отворачиваюсь, как только «ягуар» отчаливает.
Взяв со стола стакан воды, медленно глотаю, глядя в потолок. Ставлю его на место, почесывая зубы языком. Размяв шею, переворачиваю свой телефон и загружаю мессенджер. Подумав пару секунд, быстро набираю:
Я: «Завтра совещание в 8.00. И не опаздывай. Ты на этой неделе два раза вовремя пришла.»
Глава 2
Совсем уже офигел…
Завтра суббота!
Я: «Я завтра уезжаю!» — набираю быстро, чувствуя, как на моё колено ложится уверенная сухая ладонь.
Я: «До вторника», – плююсь сообщениями, почти не замечая того, как эта ладонь отодвигает край моего платья.
Я: «Ты мне приказ сам подписал. Выходной за мой счет. На этой неделе я два раза уходила в девять вечера, ничего?»
Блокирую телефон и смотрю в окно, пытаясь сконцентрироваться на окружающей обстановке. Дорогое авто, кожаные сиденья, приятная туалетная вода мужчины за рулем. А ещё отличная погода и тёплый летний вечер.
– Аль, убери телефон, – говорит Марк, возвращая руку на руль.
– Это по работе, – оправдываюсь я, всё ещё пытаясь прийти в себя и хотя бы улыбнуться.
Какого чёрта он так на меня смотрел? А я? Какого чёрта смотрела в ответ? Я давно запретила себе это делать! В затылке щекотало, пока садилась в машину. Перед глазами стоит великолепное заросшее щетиной лицо Орлова и его вцепившиеся в меня голубые глаза. Никак не могу его развидеть. Тем более когда он пишет мне в моё законное нерабочее время! А делает он это часто.
– Я не люблю, когда ты зависаешь в телефоне в моём присутствии, уже говорил, – врывается в мою голову немного раздражённый голос. – Сегодня дегустация вина в ресторане у Артура, едем туда.
Смотрю на него, зажимая смартфон между ладоней.
Я познакомилась с Марком в корпоративном спортзале. Четыре месяца назад. Он был очень настойчив. Очень. Я не ожидала внимания к себе со стороны такого мужчины. Он успешный. Очень. Взрослый, состоятельный, с серьёзными намерениями. И по-своему красивый. И нравится моей маме. Я была удивлена, когда он ответил на её звонок в моём телефоне. Настолько, что немного прифигела. Я не собиралась её посвящать. Она любит держать всё под контролем, после того как в семнадцать лет я… оступилась.
Мне кажется, что с Марком у нас всё развивается немного… ладно, не немного, а слишком быстро. Он незаметно просочился во все сферы моей жизни, я даже не поняла, когда это случилось.
Мой телефон снова вибрирует. Умираю от желания посмотреть, что там пишет этот самодур, но не двигаюсь с места. Чувствую себя школьницей, из-за того что не могу провалиться в собственную переписку. Решаю сделать это в туалете ресторана.
– Мне на поезд утром, – напоминаю вместо этого, посмотрев на Марка.
Ему тридцать шесть. Тёмные волосы зачёсаны назад, лицо гладко выбрито. Дорогущий пиджак сидит как влитой. Потому что у него спортивное тело, и вообще… он весь в отличной форме. Конечно, не в такой отличной, как Орлов, чтоб он провалился. Моя мама говорила, что Славик в юности занимался греко-римской борьбой. С его габаритами только и швырять мужиков по ковру. Я его до своего провального собеседования-знакомства ни разу в глаза не видела. Он взял меня на работу, потому что его попросили. И он напоминает мне об этом каждый раз, когда ему нужны «мои интеллектуальные способности» в личных целях. Например, за просто так разработать дизайн мобильного приложения для его друга. Я работала над ним месяц! И не послала Орлова куда подальше только потому, что очень ему благодарна. Когда я пришла в его команду, была слепым и глухим котёнком. Он тоже это понимал, но ни разу не наорал.
Вообще-то… он отличный руководитель. У него всё работает как часы. И каждый из семи человек на своём месте. Я, например, всегда оказываюсь около него, когда возникает возможность получить полезную информацию и заглянуть за шиворот этой махине – нашей ИТ-компании.
Плюс ко всему, Макс всё-таки заплатил мне деньги, когда у него появились ресурсы, а я… я набралась опыта.
Хочу прогнать Орлова из своей головы прямо сейчас, потому что, когда он туда пробирается, это надолго!
Встряхиваю волосами и кусаю губы. Лезу в сумку, ища пудреницу. Открываю её, встречаюсь с собой глазами и поправляю длинную чёлку, о которой жалею абсолютно каждый день. Но после переезда в Москву у меня была острая потребность что-то в себе изменить. Я выбрала самый неоднозначный способ.
– Я просил тебя надеть зелёное платье, – пеняет Марк, пока стоим на светофоре.
Хмурюсь, говоря:
– Я думала, ты пошутил…
Телефон опять вибрирует. От нетерпения ёрзаю по сиденью. Где этот чёртов ресторан?
– Я не настолько плохой шутник, – бросает мой спутник.
Хмурюсь ещё сильнее, поглядывая на него.
– Не думала, что это так важно… для тебя, – намекаю на нелепость ситуации.
Ещё никто и никогда не указывал мне, что носить. Потому что это выглядит именно так.
– Я бы не тратил сейчас наше время на обсуждение твоего платья, если бы это было неважно для меня.
Оторопев оттого, куда зашёл этот разговор, просто молчу. Молчу всю оставшуюся дорогу, глядя в окно на вечерний город.
Ресторан настолько гламурный, что мне вмиг становится не по себе. Тушуюсь как дурочка, ухватившись за локоть Марка. Возможно, зелёное платье здесь смотрелось бы уместнее, чем то, которое на мне сейчас. Это немного убавляет моё возмущение, но осадок всё равно остаётся.
Зелёное платье подарил мне он. Но оно не очень мне нравится. Слишком дорогое и слишком… не моё. Я чувствую себя в нём не в своей тарелке.
– Мне нужно припудрить носик, – стараюсь разрядить обстановку натянутой улыбкой.
– Не задерживайся, – кивает он на коридор за стойкой хостес, будто знает, чем я собираюсь заняться в туалете.
– Хорошо. – Снимаю свою руку с его локтя.
Иду по коридору, на ходу доставая из сумки телефон. Вбегаю в кабинку, чтобы НИКТО не смог мне помешать, и, опустив крышку золотого унитаза, сажусь на неё.
У него что, месячные?!
Полчаса назад:
Орлов: «Ты что, в восемь утра уезжаешь?»
Двадцать две минуты назад:
Орлов: «Я всё помню, у меня нет деменции, поприсутствуешь на совещании и свободна.»
Три минуты назад:
Орлов: «Игнорирование своего прямого руководителя плохо сказывается на ежемесячных бонусах.»
– Ах вот как! – Стучу по буквам как ошпаренная.
Я: «ПЕРВЫЙ РАЗ СЛЫШУ О БОНУСАХ.»
Я, конечно, утрирую, о бонусах я слышала. Просто они пока мне не положены, и это наглый шантаж с его стороны.
Ответ приходит незамедлительно.
Орлов: «И не услышишь, если будешь игнорить мои сообщения. Если я пишу, значит это важно.»
Я слышу эту фразу второй раз за вечер. Но в интерпретации Орлова она звучит в десять раз бесячее. Потому что это полная фигня!
Я: «Если бы это было важно, ты бы позвонил, как делаешь обычно.»
Орлов: «Значит, у нас новые правила.»
От возмущения у меня открывается рот и краснеет лицо.
Я: «Может, тогда озвучишь свои ПРАВИЛА официальным документом?»
Орлов: «Завтра. В 8.00. В моём офисе.»
– Козёл! – рычу на весь туалет.
Телефон начинает звонить. Это Марк. Я уже успела о нём забыть. Мне хочется бросить трубку в унитаз, потому что сейчас вообще не до него и его дегустаций.
Он предложил остаться у него. Но если в восемь утра мне нужно быть в офисе, значит об этом не может быть и речи. Потому что нужно собрать вещи и успеть заскочить в магазин игрушек.
Но самое ужасное в том, что я не хочу сегодня возвращаться в этот ресторан.
Закрываю глаза и принимаю звонок.
Придется потерпеть.
Глава 3
Массируя пульсирующий висок, цежу:
– Может, хватит?
Зелёный теннисный мяч ударяется о стену и рикошетит в пол.
– У тебя проблемы с нервами? Учись абстрагироваться.
Лениво выбросив руку, Орлов захватывает его в полёте и опять бросает в стену, развалившись в своём кресле.
И это совещание?!
Нас здесь двое! И ещё пара регионов на видео-конференц-связи. Такие же миньоны, как я. Которых он вытащил в региональные офисы в восемь утра субботы. Но поднятые на этом дебильном совещании темы до скрипа в зубах конструктивны. Всю неделю они были отодвинуты на задний план, потому что в рабочие часы уже шестнадцать дней подряд все наши силы отданы новому проекту, за который Орлов, безусловно, получит свои бонусы. Пропорционально своему окладу. Кажется, даже я получу какие-то бонусы, если мы справимся. Их получат все, потому что я слышала, будто он нежадный. Всё бонусы сыплются ему, а вот потом Орлов распределяет их сам, согласно своему внутреннему чувству справедливости.
Конечно же, я хочу бонусы!
Но конкретно сейчас я готова его убить.
Потому что не понимаю, зачем я здесь!
Веб-камера на его мониторе отключена, бубнящий искажённый голос какого-то мужчины щёлкает по мозгам. Кажется, он тоже до конца не проснулся, как и я. Вдобавок ко всему, не могу сосредоточиться на его речи, потому что мой телефон опять вибрирует.
Проваливаюсь в переписку, читая сообщение, которого ждала последние две минуты.
Марк: «Так не пойдёт. Я вижу тебя два раза в неделю, а хочу видеть семь раз. Уже говорил. Наши отношения несовместимы с твоей работой. У тебя на раздумья неделя, Аль.»
Закрываю глаза, думая гиперболизированно. Но этот чертов мяч не даёт сконцентрироваться! Как и то, что это любимое увлечение Орлова. Долбаное гиперболизирование. «Гиперболизируйте свои мысленные потоки», «гиперболизируйте свои цели», «гиперболизируйтесь в принципе».
Внутренне ору, подняв на него глаза.
Перевернутая козырьком назад бейсболка. Ноги в белых кроссовках, закинутые на стол.
Бесячий мяч снова возвращается в его здоровенную жилистую ладонь с эппловским рыжим ободком на запястье.
Его кресло огромное. Другое его бы не выдержало. С виду он тяжёлый, как горища. Длинные ноги, длинные руки. Рельефный корпус. Темноволосая голова, и эта его щетина. Со вчерашнего дня ставшая похожей на бороду.
И всё в нём такое. Мужское и офигенное. В каждой, блин, повадке.
Всё вокруг просто кричит от этого тестостерона.
В руке опять вибрирует телефон, и я опять читаю:
Марк: «Я тебе предлагаю серьёзные отношения. Я тебе предлагаю стать моей женщиной. Я тебе дам всё, что захочешь. Но мне ты нужна постоянно. Понимаешь?»
Господи…
Забив на всё, пишу:
Я: «Я и так твоя женщина. А ты мой мужчина.»
Игнорирую внутренний дискомфорт от этой фразы, но мне нужно было что-то ответить!
Его женщиной я стала два месяца назад. Это было… мне понравилось. И ему тоже. После шестилетнего перерыва «высшее удовольствие» с мужчиной – последнее, что меня волнует! Это не самое главное в жизни. И забота, которой он окружил меня, в пятьдесят раз важнее.
Марк: «Переезжай ко мне. Вместе с Тыковкой.»
Внутренности сжимаются от шокированного волнения. Нет, не от волнения. А от мгновенного протеста и страха перед тем, что он об этом узнает.
Я не хочу…
Это слишком быстро.
Мы друг друга почти не знаем. Совсем не знаем… Он её никогда не видел. Незнаком.
Боже… их нужно познакомить?
Смотрю на погасший экран.
Опять вибрация в моей руке.
Опять ныряю в телефон. Это мама.
Мама: «К двум будешь? У меня планы. Тоня скандалит. Сильно.»
– Убери телефон.
Поднимаю глаза на Орлова, беззвучно спрашивая:
«Чего?!»
Всё творящееся вокруг меня вдруг сходится в одной точке. Прямо после того, как он сказал эту фразу.
– Ты серьёзно? – звенящим от эмоций голосом спрашиваю я.
– Вполне. Отвлекись. Ты сейчас на работе, – зажав свой дебильный мяч в кулаке, разворачивается на кресле.
– Это важно, – цежу сквозь зубы.
– Аля, – говорит снисходительно, как, блин, ребёночку. – У нас тут пять регионов на связи. У конференции ограниченное время. Сорок восемь минут. А ты ни одного слова не услышала. Это наш задел на следующие два месяца. Сечёшь?
Долбаный телефон опять вибрирует в ладони.
Смотрю в голубые глаза, снова потерявшись. Что мне с этим делать? Вообще на него не смотреть?! Потому что, когда на него смотрю, меня плющит! Достал. Достал быть таким. Он не может бесить меня до конца, ему непременно нужно быть объективно последовательным и адекватно сексуальным!
«Нет. Нет и нет», – напоминаю себе, забыв о телефоне напрочь.
Облизываю губы, сдаваясь.
– Это мама, – вру и не вру одновременно. – У… Тыковки голодовка. Мне нужно домой. Прямо сейчас, Слав.
Опускаю лицо, глядя на свои кеды.
– Почему у неё голодовка? – откашлявшись, спрашивает он, глядя в потолок.
Поставленный таким образом вопрос не располагает меня к развёрнутому ответу.
Она соскучилась. Она в принципе капризная. Она очень капризная. Она – моя жизнь.
– Тебе будет неинтересно. – Быстро встаю, подхватив с пола спортивную сумку.
Иду к двери, обернувшись через плечо. Я уйду в любом случае. И он мне слова не скажет. Я уже знаю его слишком хорошо. За это время научилась читать его загоны.
Бросает в стену зелёный мяч, откинув голову на спинку кресла.
Ухожу, прикрыв за собой дверь. Я всё отработаю.
Сажусь в такси, роняя голову в ладони.
Телефон вибрирует, и я подскакиваю как ужаленная.
В списке горящих непрочитанных сообщений открываю то, которое от Орлова.
Игнорирую все другие. Пока.
Орлов: «В среду будь к двенадцати.»
Закусив губу, перечитываю опять.
Я: «Спасибо», – пишу тут же, переполненная благодарности.
Орлов: «Рассчитаемся.»
Козёл.
Глава 4
Просовываю палец в еле заметную дырку на коленке белых в крапинку капроновых колготок и бросаю их в мусорное ведро. Продолжаю разбирать корзину для грязного белья, посматривая на залипшую в кухонном телике Тыковку. Приклеив глаза к экрану и болтая босыми ногами, медленно жуёт котлету.
Аналогичная моей чёлка убрана со лба и пришпилена невидимкой-клубничкой. Это часть фруктово-овощного набора, который она получила на Новый год. Тонкий рыжий хвост колышется в потоке воздуха от вентилятора, а моё сердце колышется в непонятной тревоге и тоске.
Что будет с ней, когда вырастет?
Я волнуюсь, думая о будущем. Это вроде моей фобии. Просто она так похожа на меня, а у меня был очень жёсткий период переходного возраста. И, когда я говорю жёсткий, я не шучу. Я была неуправляемая и невыносимая. Удивляюсь тому, что моя мама просто не придушила меня во сне подушкой.
А Тыковка… она даже вилку держит так, как я. И это помимо того, что моя кроха – моя, блин, ксерокопия! Особенно с этой чёлкой, которую затребовала себе, после того как увидела такую у меня.
Отодвигает еле тронутые макароны, запивая их молоком.
– Я хочу с тобой, – заявляет, поставив стакан на стол и посмотрев на меня. – В Москву.
Я тоже этого хочу. Больше всего на свете я хочу, чтобы она была со мной!
Затолкав её вещички в стиральную машинку, подхожу и салфеткой убираю молочные усы с усыпанного конопушками лица.
– Мы же об этом говорили, – напоминаю, заглядывая в чистейшие голубые глаза.
Я рада, что времена изменились. Когда я была в её возрасте, меня очень жестко троллили за цвет волос и веснушки. А сейчас всем, кажется, плевать.
Опустив глаза, хмурится и дуется, выпячивая губы. У меня сердце плавится.
Это вообще невыносимо.
У меня поезд через три часа, и как мне уехать? Когда я сделала это в первый раз, три дня не могла нормально спать. Одна в чужой съёмной квартире. Я скучала по ней как ненормальная.
– Приеду в субботу и пойдём в кино, – обещаю ей.
Это слегка рассеивает тучи, потому что следующее, что я слышу:
– Я хочу собачку.
– Собачку? – удивляюсь я.
Это ещё откуда взялось?
– У тебя же есть хомячок.
Альтернатива настолько смешная, что она даже не комментирует.
_ Давай возьмём собачку, – упрямится. – У Вари есть. Я тоже хочу, мамочка…
– Только собачек нам не хватало, – ворчит наша бабушка, заходя на кухню с двумя пакетами из супермаркета. – Собачка – это дорогое удовольствие, Тоня. Никаких собак.
На ней ярко-красный объёмный сарафан, на ногах не менее красный педикюр. От такой цветовой атаки слегка слепит глаза. Прошлым летом в её гардеробе преобладали более сдержанные тона.
Забираю пакеты, решив сгладить углы.
– Может, как-нибудь потом… – говорю Тыковке в надежде на то, что «как-нибудь потом» она забудет о собаке и захочет что-то менее проблемное.
– Да, как-нибудь потом, когда ты выйдешь замуж и у тебя будет свой дом, – деловым тоном замечает мама, будто это мне нужна та чёртова собака.
– Я думала, у меня есть свой дом, – говорю ей, начиная выкладывать на стол продукты.
– Как у вас с Марком? – меняет она тему, ополаскивая под краном руки и запуская стиральную машинку. – Не забудь развесить, – кивает на барабан.
– Не забуду.
Можно подумать, когда-то забывала.
– Так что у вас с Марком? Как у него дела?
Мы с ней не особо обсуждаем сердечные дела друг друга. Она бы всё равно меня не услышала, так что это не страшно. Если мы не делали этого никогда, то сейчас начинать не особенно хочется.
– У Марка всё отлично, – не желаю вдаваться в подробности я.
Марк лично поздравил её с Восьмым марта по телефону, и теперь он её кумир.
– Тебе бы похитрее быть. – Открывает она холодильник. – Могла бы и забеременеть попробовать.
– Мама! – в шоке смотрю на неё, а потом на Тыковку.
Тоня смотрит то на неё, то на меня. Внимательно прислушиваясь к разговору, как засевший в кустах котёнок.
– А что такого? Мужики в таком возрасте жениться не спешат…
– Мы четыре месяца знакомы! – прерываю её. – Какая женитьба?
Конечно же, я думала об этом! О Марке, как о муже. Всю дорогу до дома и все четыре дня, которые здесь провела. Ведь это предполагают «серьёзные отношения»? Я не знаю, что ему ответить. Я не ожидала, что его вопрос настолько застанет меня врасплох. Я сказала, что подумаю… но я ничего не надумала…
С ним хорошо. Интересно. Он… надёжный… На него можно положиться в любой ситуации, такое уже бывало. Когда мне нужно было срочно найти новую квартиру зимой, он тут же подключился, потому что у меня в Москве никого нет и я боялась попасть в лапы мошенников. Марк сам нашёл подходящую квартиру, и сам заплатил за три месяца. Я хотела вернуть деньги, но он не взял.
И его не пугает наличие Тыковки. Вообще не пугает, хотя он с ней даже незнаком…
– А сколько тебе надо? – рассуждает мама. – Два года? Хочешь одна с ребёнком остаться?
От обиды округляю глаза.
По её мнению, со мной всё так плохо? Я что, настолько никому не интересна как женщина, что состарюсь в одиночестве?!
– Мне двадцать четыре… – бормочу, отвернувшись, потому что мой ребёнок очень хорошо меня чувствует, и я не хочу, чтобы он разволновался.
– Я не пойму, что тут вообще думать? – Она загибает пальцы: – Мужик богатый, неженатый, интеллигентный, с тобой носится. Вцепись в него клещами, будешь как сыр в масле кататься! Ты слышишь меня или нет?
Господи боже!
Вздрагиваю, потому что она опять выходит из себя.
– Я сама разберусь! – повышаю голос и быстро оглядываюсь на дочь.
Мы так часто ругаемся, что я боюсь, как бы она не выросла психованной, но жить с моей матерью на одних квадратных метрах – это постоянный вынос мозга!
– Разберёшься ты! Знаю я тебя! – продолжает пилить она. – О ребёнке думай! Хоть замужем побываешь! А мне осенью работу предложили. Мне сорок шесть, у меня тоже есть личная жизнь!
Роняю яйца на стол, изумляясь:
– И что это значит?!
Когда я уезжала, она слова мне не сказала! Сказала что «посидит» дома и отдохнёт, пока я буду в кои-то веки содержать её, а не наоборот. А что теперь?! Она содержала нас первые три года, потому что помощи от отца Тони и его семьи, как с козла молока. Но кое-что и они давали, потому что от моей мамы так просто не отделаешься. Она приходила к ним, как к себе домой, и требовала, требовала, требовала. А потом я пошла учиться на заочное, чтобы получить хоть какой-нибудь диплом по той специальности, которую присмотрела ещё в выпускном классе. Я тогда начала подрабатывать в цветочном киоске до обеда, чтобы забирать Тоню из детского сада.
– То и значит, – пожимает она плечом. – В октябре выхожу на работу.
– А мне что делать предлагаешь? – почти визжу я, уставившись на неё.
– Замуж выходить, – бросает, добивая меня окончательно. – Пока предлагают.
Мне никто не предлагает!
Но она разозлила меня настолько, что я просто не могу с ней разговаривать.
Просто ни секунды!
– Пошли… – Быстро подхожу к Тоне, протягивая ей руку. – Поможешь мне вещи собрать.
Она притихла, а в глазах тревога. Громко чмокаю свой любимый лоб, быстро ведя её в комнату. Потрошить мою косметичку – второе любимое занятие в её жизни. Первое – это потрошить мой шкаф.
Уже сидя в поезде получаю сообщение от Марка.
Марк: «Заберу тебя с вокзала. Во сколько?»
Закрываю глаза, понимая, что сегодня совсем не хочу его видеть. Не хочу разговаривать, а ведь это именно то, чем он займётся. Он захочет получить ответ на свой вопрос, потому что не любит ходить вокруг да около.
Глядя на мелькающую за окном Московскую область, пытаюсь понять, что мне делать.
Я не сомневаюсь в том, что это не блеф. Моя мать запросто может подложить мне такую свинью, от неё всего можно ожидать!
А что касается Марка…
Пытаюсь разобраться в своих чувствах, но от всех этих мыслей раскалывается голова. Всё было… хорошо, зачем усложнять? Я только-только научилась жить одна. Жить с Марком?
Я не знаю…
Набираю обессиленно, почти не испытывая чувства вины:
Я: «Осталась до завтра. Прямо с вокзала поеду на работу.»
Добавляю эмоджи с поцелуем и отправляю сообщение.