Дочь самурая. Владычица Востока

⁂

«В жизни – война. В смерти – мир. В жизни – позор. В смерти – искупление».

«Вархаммер»

Много свободы не бывает, бывает мало ответственности.

Д.Франклин

Приказ № 64

Верховного Командования

Японской Императорской Армии 22 ноября 1992 года

Во исполнение решения Совета Священного Альянса от 10 октября 1992 года (14 ноября 23 года эры Хэйсэй)

приказываю:

1. До конца декабря 1992 года сформировать 1 и 2-й экспедиционные корпуса Императорской Армии.

В состав корпусов включить:

1-й корпус – из состава Токийской Армии 2-ю, 4-ю и 6-ю пехотные дивизии, 1-ю танковую дивизию, 2-ю артиллерийскую бригаду, 3 – ю инженерную бригаду, 1-ю моторизованную бригаду ПВО, 1-ю моторизованную бригаду гвардии Сиккэна и 1-ю вертолетную бригаду Гвардии Сиккэна.

2-й корпус-из состава Южной армии (о-в Кюсю) 1-ю,3-ю и 5-ю пехотные дивизии, 3-ю танковую дивизию, 1-ю артиллерийскую бригаду, 1-ю инженерную бригаду, 3-ю моторизованную бригаду ПВО, 3-ю и 4-ю моторизованную бригаду гвардии Сиккэна

2. Пункты формирований определить для 1-го корпуса – Шанхай, для 2-го корпуса-Джакарта.

По окончании формирования 1-й корпус вступает в оперативное подчинение военному командованию зоны Шанхай, 2-й корпус в оперативное подчинение военному командованию зоны Ява.

3. Императорскому флоту обеспечить своевременную переброску частей и соединений в места формирования корпусов.

Обеспечить безопасность на переходе под личную ответственность командования флота.

4. Привести в боевую готовность войска военных зон «Ява» и «Шанхай»

5. Военному министерству доукомплектовать личным составом формируемые управления до штатов военного времени.

6. Довести оснащение частей и соединений до штатов военного времени.

Сумеро Микото Хэйсей Котэй, Сёгун.

Начальник генерального штаба Армии Гэнсуй Сатору Ониси

⁂

Чрезвычайное совместное коммюнике Соединенных Штатов Америки, Демократических Штатов Америки, Австралийско-Новозеландской Унии и Свободного Государства Калифорния.

Мы категорически не приемлем обвинений и угроз со стороны Священного Альянса в адрес Англии. Мы категорически не приемлем средневековую нелепость, касающуюся приписываемых Английской Королевской семье обвинений в поклонении Дьяволу.

Мы не признаем законность и легитимность процедуры так называемого «Божьего Суда» по сути – дикарской резни.

Мы заявляем о решимости помочь английскому народу и законным властям королевства Англии любыми средствами защитить свой суверенитет.

Мы провозглашаем защиту ценностей свободы и прав человека против феодальной реакции и мракобесия!

Президент США Фрэнк Синатра

Президент ДША Мелани Уолтерс

Президент СГК Ричард Боркман

Премьер-министр Австралии Леон Ротман

Премьер-министр Новой Зеландии Роберт Уильямс

⁂

16 ноября 1992 года

Монастырь Пантократора

Штаб-квартира Ордена Слова Господня

утро

Обнаженное тело герцогини Корнуолла распластанное на металлическом ложе выгнулось, едва не сорвав электроды. Дикий крик уже в который раз потряс комнату для специальных допросов. Дознавательница махнула рукой и монах перевел реостат на ноль.

Минами-сан сняла наушники (честно говоря ей мелодии сямисена уже за пару часов допроса осточертели, но крики английской твари не просто раздражали но отвлекали от мыслей о деле).

Она подождала пока Камилла будет в состоянии говорить и продолжила допрос:

– Презренная, ты уже призналась в сотрудничестве с тайными обществами Китая, которые поставляли вам детей из Китая для жертвоприношений.

Отвечай, сотрудничала ли ты с тайными обществами в Японии и, особенно с обществом «Черные змеи»-хриплым полушепотом процедила Кусомо Минами – «серебряная фрейлина» – глава особой команды Дознания и Кары. Громче она говорить не могла – голосовые связки так до конца и не залечили. Но этот негромкий голос пугал врагов Ямато и правящего дома больше чем любой рык и угрозы самого могучего из бойцов.

– Я не знаю таких, – Камилла нашла в себе силы посмотреть на мучительницу…

Минами надела наушники и подала знак монаху.

– Включай на полную.

Раздался дикий вой и обнаженное тело стали бить судороги. С металлического ложа стали стекать жидкости, которые выделяло тело пытаемой. Монах отключил ток.

– В чем дело? – фрейлина была немного недовольна.

– Госпожа дознаватель, она сейчас умрет, а Его Величество приказал, чтобы она дожила до костра.

– Воля Сумеро Микото закон, вколите ей лекарство и приведите в чувство.

– Я всегда считала, что технический прогресс вреден в таком деликатном деле… – так же негромко продолжила Минами-сан глядя на пришедшую в себя Камиллу. У тебя стоит блок – и ставил его тебе великий гипнотизер… – цедила японка. Когда мы его поймаем – а мы его поймаем – я лично придумаю для него что-то хитрое… Он даже сумел как то закодировать тебя против медикаментозного допроса… Поэтому я решила использовать щипцы и жаровню. К электрическому току ты как-то притерпелась… Но вот против каленого железа тебе не устоять…

– Минами-сан! – ее помощница с интересом перелистывала бумаги, – она час назад призналась, что все переговоры в Японии замыкались на сиккэна. Очевидно, что вряд ли бы сиккэн потерпел тайное общество прямо враждебное дому Фукадо, а прочие перемещения сотрудников английского посольства плотно контролировались нашей контрразведкой.

Отдохните и дозвольте мне побеседовать с этой падалью.

– Хорошо, Рейко! – Минами-сан стянула наушники – но помни – ты можешь слишком увлечься – ибо слишком ее ненавидишь. Я понимаю тебя, но это неправильно. Это твоя работа а она – твое сырье из которого ты должна добыть правду. Кузнец не должен ненавидеть железо которое кует а столяр – дерево из которого сколачивает стол – даже если все не получается сразу…

– Разумеется, старшая сестра! – фрейлина выставила реостат на треть мощности и сама встала за пульт. – Почтенный монах-сан – тут плохо пахнет. Тело нужно вымыть. Подключите шланг и смойте все…

Выходя из камеры, старший дознаватель обернулась. Лежащее тело монахи обмывали струей воды из шланга, воняло смесью жженого мяса, кала и мочи. Врач вкалывал Камилле препарат куда-то в грудь. Подмастерье деловито шуровала щипцами в жаровне.

Она улыбнулась – жуткой улыбкой, обозначившей шрамы почти заглаженные косметологом.

…Двадцать лет назад Минами-сан и трех ее юных подруг-фрейлин похитили очередные заговорщики из очередного тайного общества, искавшие подходы к дворцу… Тех интересовало многое: точное расположение помещений и переходов, правила обхода караулов, привычки стражников и прислуги, места через которые можно незаметно просочиться на территорию дворцового комплекса… Когда «Красные дьяволы» ворвались в тот неприметный подвал на заднем дворе бара в Гинзе – жизнь теплилась только в ней одной – и увидев девичью грудь превращенную ножами и клещами в кровавые лохмотья, и нежное тело испещренное ожогами и следами человеческих и собачьих укусов (мерзавцы оказались весьма изобретательны) здоровенный тайсе – глава штурмовой группы – разрыдался…

Лучшие врачи Токийского военного госпиталя давали ей три шанса из ста… Спасая жизнь и залечивая раны хирурги удалили все, что делало Минами женщиной: началась гангрена…

Мать – небогатая провинциальная вдова, не пережила страшной участи единственной дочери. И когда Минами смогла стать на ноги, то добилась приема у императрицы Асэми и сквозь слезы попросила ее о милости: дозволить совершить дзигаи, ибо жизнь ее отныне бессмысленна.

Глядя на ее покрытое свежими шрамами лицо – недавно еще одной из первых красавиц двора и повязку на месте левого глаза, Асэми тоже заплакала – тогда она еще умела плакать. Но попросила время на обдумывание – неделю. Ибо прежде ей таких разрешений давать не доводилось. А на пятый день к ней пришла старшая дознавательница «серебряных фрейлин» – шестидесятилетняя Махиро Кайдзо – и сообщила что у нее обнаружился неоперабельный рак – два года жизни – не больше – и она просит разрешения уйти без мучений.

– Я не могу дать такого разрешения, пока ты не подготовишь ученицу и преемницу! – немного подумав сообщила ей Асэми – сан.

С тех пор прошло много времени и нередко простой беседы за чашкой чая в кабинете Минами-сан злоумышленнику хватало чтоб раскаяться (Или как выражался тот русский полковник полиции на конференции правоохранителей Священного Альянса – «расколоться до самой задницы»).

⁂

…Вырубив комт на который транслировался допрос, Хикэри выбежала на улицу прислонилась к стене и с удовольствием вдохнула свежий прохладный воздух. Подбежавший слуга принес раскладной стульчик и столик, а через пару минут еще один служка с поклонами принес кофе и блинчики с медом и установил зонтик…

«Жизнь то налаживается. Кофе неплохой, блинчики отменные, что мне еще желать в это светлое утро…»

Минут через сорок, когда Хикэри доедала вторую порцию блинчиков, из здания вышла Юкки и, подойдя к Хикэри, прислонилась к стене и устало вздохнула…

– Ты тоже смотрела запись?

– Да – сестрица! До чего же гадзинка противно визжала…

– Давай, рассказывай скорее, что ты об этом думаешь? («Вот – и кроме как с сопливой девчонкой не с кем посоветоваться!»), – Хикэри сделала знак слугам, и те шустро принесли второй стульчик, чашку кофе и тарелочку с пирожками, – Пора уже подышать свежим воздухом и давненько мы с тобой не выбирались в люди!.. – Юкки присела за столик, отхлебнула кофе и откусила кусочек пирожка с рыбой.

… У английского флота по ее словам вроде был какой-то свой канал и свои информаторы. В общем, она в точности ничего не знает.

А как она Минами-сан костерила и демонами стращала! Уж кто бы этой дуре объяснил, что поскольку в России и Германии не верят в демонов, а верят во Христа, то все их жертвоприношения и призывы бессмысленны, а мы – Ямато, хотя в демонов и верим, но верим и в своих Богов – Аматерасу, Сусаноо и Цукиери и наши мечи и наши Боги прогонят любых демонов. Это только китайцы верят в их силу и их боятся. Веришь в демонов – становишься уязвимым для них, только если ты их боишься.

Ну а как там вообще дела?

Наше посольство уже вылетело из Лондона. Английское только взлетело, и я приказала развернуть и посадить их самолет. Посла и его женщин отпустим, а остальных пока до нашего возвращения под стражу. Может из посольских кто чего знает. С вдовствующей императрицей согласовала. Она сильно обеспокоена, хотя по ее мнению в условиях нашего возвращения с новыми землями вся оппозиция притихнет минимум на полгода точно. За полгода ты их сумеешь найти и убить. А теперь хочу еще чашечку кофе и пару пирожков с рыбой. И я буду готова к приключениям.

⁂

Первым делом девушки направились в военный тир, который был недавно построен близ Неория. Увидев принцесс и их охрану, часовой на входе вытянулся и отчетливо почтительно козырнул.

Внутри Хикэри ждало наслаждение – для тех, кто понимает, конечно.

Огромный подземный зал, отделанный вязкой пластмассой, и полный выбор современного боевого оружия. Их здесь узнали и даже, кажется, обрадовались. Присутствующие и сотрудники зала вежливо поклонились.

Принцессы в ответ махнули руками – мол – без церемоний.

Получив в руки винтовку, Хикэри на секунду замерла на огневом рубеже – ровно до того момента, как вдалеке появилась первая мишень. Она стреляла, почти не целясь, навскидку. Это было ни с чем несравнимое чувство – ощущать, как пуля, повинуясь силе воли и направлению мысли, летит точно в цель и резкий сухой звук выстрела упруго хлещет по стенам.

Она знала, что только сильное чувство может сообщать пуле такую устремленность. Ведь она не охотник и не снайпер, для которого попадание в яблочко – ежедневная и автоматическая работа. Нет, она обычный человек, только снедаемая эмоциями, придавленными гнетом высокого положения. А значит, чувства, только бурлящие чувства двигают сейчас ее пальцами, которые нажимают на спуск, щелкают рычажками, давят на затвор.

Хикэри не обманывалась относительно природы этих чувств… Впрочем, с каждым выстрелом хотя бы капля горечи отлетала от души, дырявя звонкую жесть, кувыркаясь вправо или вниз стреляной гильзой, едва заметной глазу… Что ж, и на том спасибо!

Знатоки, наблюдавшие стрельбу, одобрительно переговаривались.

– Видишь, так гораздо интереснее, чем одному, – шепнула Хикэри Юкки. – Мне необходимы зрители, увы.

Юкки одобрительно улыбнулась. Она, увы, стреляла едва на троечку.

В буфете все разговоры, разумеется, вертелись вокруг вероятного военного конфликта. Однако слушать их было не особо интересно: все очень быстро сводилось к воспоминаниям о прошлых военных заварухах, только успевай уши развешивать. Принцессы не стали тут задерживаться и вскоре опять очутились на улице.

Мостовая пахла резиной и мыльной водой. Редкие платаны на тротуарах были элегантно и как бы невзначай подсвечены фонарями, делавшими их блеклую осыпающуюся зелень яркой и почти по-весеннему нестерпимой.

Хотелось безумствовать и веселиться. Прохожих было немного, но все казались охваченными энтузиазмом. Тарахтели тележками продавцы рогаликов, орехов и – куда же деться – мусорщики!

– Не пора ли нам пообедать? – спросила Юкки.

– Да, самое время, – улыбаясь, ответила Хикэри, беспечно разведя руки в стороны и слегка потянувшись. – Только я не уверена, что в том месте, куда мы сейчас пойдем, об ужине столь же аристократические понятия, как у тебя.

– Может, тогда в «Мега-шар»?

– Разве мы куда-то спешим? – расхохоталась Хикэри. – Пошли уж со мной, мне сегодня на людей хочется посмотреть.

В ресторанчике было уютно. Место было довольно приличное – но все же публика подбиралась весьма разношерстная, вплоть до студентов. Уютный подвальчик с высоким потолком, радушный хозяин, легкие пластмассовые столики без претензий. Многие посетители друг друга знают, к разговорам присоединяются соседи – чего ж лучше?

Когда они вошли, хозяин приветствовал посетителей. Не понятно узнал ли он их или нет, но охрану официанты рассадили ровно так как надо. Пара телохранителей встала у дверей, изображая скучающих бездельников.

Они заказали яичницу с беконом и луком и по бокалу мартини со льдом. Ели не спеша, поглядывая по сторонам, и с наслаждением слушали байки, которые неслись отовсюду.

Аккуратный дедушка с круглой седой бородой разгуливал по залу и подсаживался к тому столику, где угощали. Присев за соседний, буквально в двух шагах от принцесс, он пригубил предложенный ему стакан пива, огладил усы и в качестве благодарности затянул бесконечную городскую сплетню, словно бы оборванную ранее на полуслове.

– Вчера император с этой принцессой японской ходили на молебен в Святую Софию, и там явилась им Богородица. Сказала, что благословляет их, и дети хорошие будут. Но воевать много придется. Восстанет в Америке Антихрист и война будет великая и победит Христос и сокрушит Антихриста.

– Да, господа, у императоров ничего не понять, – заявил небольшой чернявый человек с бокалом пивав руке. – То Англия демонов выпускает, то Америка Антихриста…

– Тебе надо их понимать-то? – спросил его мрачный, бритый наголо сосед.

– Ты думай, как на хлеб заработать. А если такой любопытный, то иди, вон, в свою муниципию разбирайся, что к чему.

– Так вот я и говорю, – доносилось из-за соседнего столика, – столкнулся крейсер с морским трамвайчиком, капитан проглядел. Вернее, оба капитана.

Но военным-то ничего, между собой разобрались, а гражданскому приходит вчера вызов во Дворец: дескать, вы удостоены поощрительной награды за спасение пассажиров. Видали? Он ходил здесь вчера, все причитал: я, дескать, тоже виноват, за что меня награждать? Как я мог их не спасти?

Пристал к берегу, и все… Да может, он и сегодня придет, награду это… отметить!

Хикэри подмигнула Юкки:

– Пошли, нечего нам здесь дожидаться, наслушались уже, поищем что-нибудь повеселее.

Расплатившись, они вышли на улицу и неспешно направились в сторону Золотого Рога. Музыка, доносившаяся из открытых дверей кофеен, была приглушена и не тревожила слух громкими аккордами. Резко пахли деревья и кустарники – в этом квартале был разбит небольшой сквер. И розы… Они проходили в тени древней морской стены, и под ногами то и дело стали попадаться пустые пластмассовые бутылочки из-под питьевой воды, которые они стали наперегонки пинать.

– Да, очень подходящее занятие для принцесс… – выдохнула Юкки, отпинывая бутылочку в кусты. – Куда мы теперь?

– Ты в Большой дворец. У меня со всеми этими треволнениями…в общем, эта ночь твоя… – Хикэри похлопала по плечу Юкки, – а я во Дворец Огня у меня селекторное совещание с Токио… К девяти утра я приеду в Большой дворец.

Они свернули на ярко освещенную улицу, там их уже ждали лимузины. Улица спускалась с большого холма, и Юкки с тоской поглядела на искрящийся вечерними огнями Золотой Рог, надеясь увидеть его снова.

⁂

Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Армия да пусть двинется против Ирана, неблагодарного, неверного и всех неверных из нечестивого Альянса.

Да двинемся мы по воле Аллаха против неверных огнепоклонников и муртадов персидских и на защиту благоверного королевства Инглези – нашего покровителя и кому мы клялись именем Аллаха! И это случилось по божьему велению. Надлежит знать, что джихад – священная война – против неверных обязательна для мусульман.

Как говорит Пророк, да будет мир над ним – «Если кто-нибудь ранним утром пли ночью совершает газават против кафиров во имя Бога – это для него самое лучшее, что есть на земле. И если кто-нибудь хоть на час становится в ряды газиев, это лучше, чем шестидесятилетнее моление.» И еще говорит Пророк, да будет мир над ним – «Никогда пыль из под конских копыт и дым из ада не осядет на лицо мусульманина в день страшного суда. В Аллах, говорят: «Меч газиев – это ключ от дверей рая.» – Разве у нас когда-нибудь был мир с неверными? Здесь, на этой земле, идет вечная война – священная война – джихад – между неверными собаками – огнепоклонниками и приверженцами Пророка. Аллах акбар! Велик Аллах! Нет бога кроме Аллаха и Мохаммед пророк его!

Фетва султана Омана Мусы V по случаю ультиматума Священого Альянса Англии.

⁂

17 ноября 1992 года

Константинополь

порт Феодосия

10.30 утра

Перед морскими парадами набережная всегда преображалась. Прямо на проезжей части ставили скамьи для публики, натягивали тенты.

Императорские гости обычно наблюдали зрелище с высоты стен, там для них также старались создать все удобства.

Если бы кто-нибудь захотел узнать, как выглядел Константинополь, наблюдающий за морской битвой былых времен, ему нужно было бы посмотреть на Город с одного из кораблей парадной эскадры. Зрелище было потрясающим: весь склон огромного холма был усеян людьми, они наблюдали со стен, с крыш, с колоколен, из улочек, круто спускавшихся к морю.

Толпа народа стояла на сфенде ипподрома, в каждом окне видна была гроздь голов, на городских стенах были натянуты тенты, защищавшие зрителей от солнечных лучей, даже некоторые статуи и деревья были оккупированы любопытными. Молодежь сидела прямо у воды, на огромных камнях, защищающих набережную от штормов. Точно такие же толпы наверняка собрались и на противоположном берегу, но там ничего нельзя было разглядеть: из-за яркого солнца казалось, что Халкидон покрыт синеватой тенью.

Первыми, как обычно, появились тяжелые современные корабли – только что вступивший в строй ядерный ударный авианосец «Три святителя» со своей свитой – крейсером-вертолетоносцем «Трапезунд», двумя тяжелыми атомными ракетными крейсерами «Адмирал Эссен» и «Адмирал Ухтомский» и четырьмя эсминцами сопровождения. Они серой колонной вышли из Босфора и не спеша проследовали в Пропонтиду. Яркие флаги расцвечивания трепетали от морского ветра, медленно колыхались на мачтах андреевские стяги.

Строевые расчеты команд застыли вдоль серых бортов, в руках у офицеров поблескивали клинки. Когда гигантский флагманский «Эссен» поравнялся с дворцовым мысом, от его борта оторвался быстрый катер и, прыгая по волнам, понесся вперед – к императорской трибуне, что располагалась левее ипподрома, у пристани Сергия и Вакха. Царь стоял на ней в окружении высших военных чинов. На нем был эффектный черный мундир генерал-адмирала с серебряным шитьем. В руках императора был жезл генерал-адмирала Империи, над ним колыхался императорский штандарт.

Когда флагманский катер приблизился к берегу, повелительный голос глашатая раздался в сотнях динамиков:

– Просьба соблюдать тишину! – и глубокое молчание опустилось на Город, на пролив, на оба берега Империи.

Яснее стал слышен глухой гул двигателей в утробах громадных кораблей.

Эскадра, казалось, замерла на месте. Во всяком случае, ее движение стало почти незаметным.

«Как они умудряются удерживать против течения такие махины?» – подумала Хикэри. Она стояла на башне прямо над императорской трибуной. Впрочем, трибуной это сооружение можно было назвать лишь условно: небольшая платформа над волнами, откуда неширокий трап вел вниз, к самой воде. Она видела, как император начал спускаться по этому трапу навстречу командующему флотом. Они встретились на узкой площадке, мокрой от набегавших волн. Император смело ступил на нее пурпурными сапожками, командующий ловко перепрыгнул с борта катера. Теперь они стояли друг против друга, и видно было, как адмирал преклоняет колени, вручая автократору небольшое весло, сияющее золотом. В этот момент престарелый патриарх тоже начал спускаться к воде. Два бородатых иподьякона озабоченно поддерживали его под руки. Между тем адмиралу передали парусиновое корабельное ведро. Император с силой ударил веслом по синей волне, подняв целый фонтан брызг. Хикэри даже показалось, что она слышит, как разлетелись мелкие капли, и зажурчала вода, которую быстро зачерпнул ведром командующий флотом. Патриарх воздел руки к небу, что-то шепча. Олег сдвинул брови, он выглядел очень серьезным и сосредоточенным. Патриарху между тем поднесли большой корабельный компас, он благословил его двумя руками, крестообразно, не прерывая молитвы.

Тем временем несколько смельчаков прямо в одежде бросились с парапета набережной в воду. Окунуться в этот момент считалось доброй приметой, и, как ни усердствовали полицейские, стараясь предотвратить купание, искоренить традицию они были не в силах.

Только лишь катер с командующим флотом, ведром и компасом, который бережно несли два молодых моряка, отчалил, как корабельные оркестры грянули марш Российского императорского флота. По толпе, казалось, пронесся облегченный вздох. Первые ряды зааплодировали, многие осеняли себя крестным знамением.

– Это старинный византийский обычай, – услышала Хикэри над ухом деликатный голос японского морского атташе. – Он символизирует власть над морем. Воду по каплям раздадут на корабли, она попадет в праздничную трапезу.

Эскадра между тем прибавила ходу. Ракетный крейсер «Адмирал Ухтомский», поравнявшись с императором, отсалютовал ему из носового орудия. Выстрел разорвал воздух, как удар грома, его эхо запрыгало между берегами, постепенно затухая. Монарху салютовал каждый проходящий корабль. Суда двигались не спеша, давая возможность зрителям вдоволь налюбоваться своими прекрасными обводами и пропорциями. Взгляд невольно притягивали длинные стволы орудий с золотыми колечками дульных срезов и толстые сигары ракетных контейнеров, проплывающие мимо трибун медленно и грозно, держа равнение на сверкающую морскую даль.

Проходившие корабли выстраивались в длинную шеренгу где-то на горизонте, там они должны были по очереди встречать своего императора.

Парад замыкал авианосец «Казарский» – единственный действующий корабль императорского флота принимавший участие в войне с Троцким. Это был его последний парад – как знала Хикэри его определят на вечную стоянку в Кронштадте.

В проливе тем временем начались красочные зрелища. Морской спецназ на бешеных глиссерах выделывал чудеса водной акробатики, носясь по проливу с такой скоростью, что тот весь покрылся белой пеной. Боевые пловцы прыгали в море с вертолета, а потом прямо из воды лезли на корабль условного противника и захватывали его с диким шумом, стрельбой и взрывами. Морские летчики выписывали в воздухе вензеля императора и… принцессы Ольги

Мои? Он фактически только что подтвердил всем, что я де-факто императрица

Видели бы это отец и мама… – кольнуло сердце печалью.

Ракеты чертили на небе яркие разноцветные дуги. Несколько дизельных подводных лодок выскочили на поверхность одновременно, держа строй, и за считанные секунды снова синхронно скрылись. Яркие малиновые огоньки выпрыгивали из-под воды и в щепки разносили маленькие суда-мишени.

Сложнейший сценарий исполнялся почти идеально, но чувствовалось, что это стоит людям немалого напряжения.

Катер с императором в сопровождении эскорта ушел в сторону Мраморного моря. Там начался императорский смотр кораблей.

Затем началась историческая часть. Прошел неуклюжий и маленький сравнительно с современными гигантами «Орел» – на котором Георгий Великий держал свой флаг в начале высадки в Японии – тогда еще враждебной. Затем изящная и вместе с тем простоватая «Аврора» – кажущаяся хрупкой – второй из доживших до сего дня кораблей – участников той войны, бережно сохраненных Морским музеем.

Больше заинтересовала Хикэри сцена, которая называлась в программке «Бой арабского корабля и дромона». Вот тут действительно было на что посмотреть! Дромон время от времени с громким хрипом выпускал в сторону противника струи «греческого огня», и скоро гладь Босфора горела и дымила едким, черным дымом. «Араб» отчаянно защищался, уворачивался, шевеля веслами. На его палубе стояли лучники, методично обстреливающие «греков». Но вот, наконец, поток огня захлестнул вражеский корабль и галера скрылась в густом дыму. Ведущий поспешил объявить, что вместо настоящей огнесмеси применена специальная на основе нескольких спиртов с добавками – которую используют в кинематографе и на представлениях. А артисты к тому же были одеты в особые костюмы и маски – ну а дым – это следствие множества подожженных по команде шашек… Вот ветер сдул черные клубы и взорам открылась почти не пострадавшая галера – на палубе ее живые и невредимые актеры раскланялись перед ревущей от восторга публикой.

⁂

Заявление верховного круга Викки.

Мы – верующие в Великую Tриединую Богиню и ее Мужа – с негодованием узнали о мерзких обрядах проводившихся нечестивцами Tибета и Сонмарга! Мы – последователи Древней Веры заявляем что не имеем никакого отношения к сему злодеянию! Кто бы не был к нему причастен и какими бы знатными и высокопоставленными они не были – свершившие его сами отдали себя в руки великого Зла и пусть зло их уничтожит! К этому нам нечего добавить – да сгинет ЗЛО!

⁂

– Чего это так возбудились любители свального греха? – осведомился Бонч-Бруевич у заместителя, взирая на экран с бегущей строкой на стене резервного ситуационного центра. Тут в цоколе здания на Мясницкой десятки телевизоров передавали новости разных телеканалов и десятки же поручиков, штабс-капитанов и асессоров слушали через наушники новости, время от времени торопливо набивая что-то на клавиатурах «самсунгов» и «розенов» или чиркая в служебных тетрадках. А еще тут в комнате с прозрачными стенами Бонч-Бруевич проводил совещания с подчиненными – уже пятый час. И «Аль-Кодс» с изумрудами и даже китайские дела были отложены – возможная война с Англией – это не шутки.

Антонов пожал плечами – он был старше шефа на восемь лет и давно успел стать циником.

– Возможно они и в самом деле возмущены – в конце концов кого не возмутят убийства детей? А может, хотят лишний раз подстраховаться и отвести от себя обвинения – чтобы ежели чего инквизиция не потащила их на правеж…

– А вы как бы посоветовали с ними поступить, господа генералы? – вдруг осведомился третий гость кабинета – в сутане и со знаком военного священника на шее. Я имею ввиду в случае если дело дойдет скажем так до установления в Англии назовем это особого режима...

«Дожили – католический поп просит советы у генерала!»

– Это зависит от того что решит Альянс и Его Величество – неопределенно бросил Антонов.

Ну а ваше личное мнение?

– Вы, отец Петр – спрашиваете как у христианина или как у руководителей ОСВАГа? – осведомился Егор Дмитриевич.

– Я хочу знать мнение людей, чей здравый смысл и опыт находятся вне всяких сомнений! – Петр фон Дурист – верховный католический капеллан императорской армии и флота Российской империи желчно пожал плечами. При этом смотрящих не с точки зрения служителя церкви. Ибо как служитель церкви я не могу одобрять язычников и быть к ним слишком снисходительным. При этом как оный же полагаю что насилием дело не исправишь, – добавил капеллан.

(«Умеете вы, всё же, ваше преподобие других на себя работать заставить!» – мысленно хмыкнул Бонч-Бруевич).

– Я… – взглядом Антонов осведомился у Бонч – Бруевича насчет разрешения говорить и получил в ответ кивок – пусть подчиненный разберется с ксензом. Я полагал бы правильным тщательно проверить главарей. Мне не приходилось плотно сталкиваться с оккультистами – лишь постольку-поскольку, – но имеющаяся информация такова – что любители вызывать духов или побегать голыми по лесу во имя Матушки-Природы… – он осклабился – в основном безвредны. Но вот именно из их среды настоящие сатанисты подбирают себе смену.

– Если хотите знать мое мнение – именно подобные положения и следует включить в доклад по послевоенному обустройству Англии… – удовлетворенно кивнул отец Петр.

⁂

Возможно бы собравшиеся в оперативном штабе ОСВАГа удивились бы, узнав что разговор на схожую тему шел сейчас в военном министерстве, в кабинете Протопресвитера военного и морского духовенства. Протопресвитер – Авксентий Игоревич Изюмский, беседовал с генерал-лейтенантом Иваном Петровичем Селивачевым – лишь меньше суток назад прибывшим из под дымящегося Сонмарга. Было видно что генерал нервничает – и оттого наверное в его голосе проскальзывала легкая неуверенность – хотя по чинам они с преподобным были равны.

Сейчас генерал Селивачев испытывал непонятное чувство – робость и растерянность? А может просто ему – привыкшему говорить грубоватым солдатским языком – случалось и со словами непечатными – было трудно сформулировать вопрос?

– И все же, святой отец, – я бы хотел получить более определенные советы… Потому что если я вас правильно понял – мы можем столкнуться с проявлениями непосредственной воли хозяина Ада и его присных? Право же…

– Я понимаю что в наше время трудно представить непосредственное явление в наш мир бесов. Есть немало священников, что даже считают втайне Сатану риторической фигурой и абстракцией Зла… Молю, чтоб Господь их простил и после смерти не отправил убеждаться в обратном в Преисподнюю…