000
ОтложитьЧитал
Учреждение Российской академии наук Институт философии РАН
© Когито-Центр», 2010
© Лепский В. Е., 2010
Введение
Если уж серьезно думать о модернизации страны, о которой так много сейчас говорят наши начальники и официальные СМИ, то начинать надо с модернизации, которая пока не происходит и даже скорее наоборот – идет в обратном направлении. Это модернизация социально-политической системы. Без этого невозможны ни модернизация экономики, ни подъем науки с колен.
Юрий Рыжов, академик РАН1
Сегодня Россия пытается выйти из глубокого кризиса, охватившего политическую, экономическую, социальную и духовную жизнь страны. Это проявляется с 2002 года в призывах ее руководства к обществу, бизнесу и государству перейти на инновационный путь развития. Однако инновационное развитие топчется на месте, причем дело не в деньгах, которые могут его обеспечить, а в чем-то другом.
Основная причина низких темпов перехода страны на инновационный путь развития связана, на наш взгляд, с недооценкой проблемы субъектности российского развития, в силу чего в ряде случаев его проекты носят ярко выраженный характер неконтролируемых бизнес-проектов в интересах узкой группы лиц. В них слабо представлена социальная ориентация в интересах граждан России, кому по закону принадлежат основные ресурсы, используемые в проектах инновационного развития.
Кроме этого увлеченность прибылью при постановке инфраструктурных проектов способствует уходу на второй план содержательных проблем. Так, приоритетный национальный проект «Образование», безусловно, должен быть подкреплен инновациями в части содержания и методов воспитательно-обучающей деятельности, сейчас же он предусматривает лишь повышение экономических и технологических возможностей учебных заведений. Такое [1] понимание сути инноваций не только противоречит духу проектных мероприятий, но и не может приниматься обществом, заинтересованным в повышении качества образования. Хрестоматийный пример – единый государственный экзамен (ЕГЭ) как дорогая, неэффективная, порочная по своему замыслу система. А ведь есть еще Болонские соглашения: необоснованная ломка отечественной системы высшего образования. Поэтому есть все основания утверждать: при таких инфраструктуре и социальных институтах на инновационное развитие рассчитывать не приходится.
Да и разговоры об увеличении финансирования науки и образования на деле оказываются весьма надуманными. Объемы финансирования несопоставимы со странами лидерами инновационного развития, и тем более претендующими стать таковыми. Вместо 1 % от ВВП нам надо как минимум выделять 3 %, как в Сингапуре и Южной Корее. При столь скромном финансировании точечные («осколковские») вливания тем более не оправданы. Концентрация внимания должна быть сосредоточена на создании среды инновационного развития. Для этого достаточно вспомнить ряд исторических примеров.
Пример 1. После успешного запуска первого спутника Земли президент США, анализируя причины отставания от СССР, сделал вывод, что главная причина в системе образования, адекватной научно-техническому развитию, и поставил задачу максимально позаимствовать опыт СССР. В современной России этот опыт благополучно забыт, более того, он максимально искореняется из «системы» образования.
Пример 2. Также успешно забыт советский опыт Института генеральных конструкторов, в которых были созданы взаимосвязанные Среды развития, в которых человеческий потенциал рассматривался как главный для решения стратегических задач (атомное оружие, космос, военные системы и др.)[2].
В то же время только на основе инновационного развития Россия может обеспечить экономический рост, конкурентоспособность, безопасность, достойное качество жизни ее населения, стать одним из мировых лидеров, поэтому жизненно важно набрать должные его темпы. Инерционный и сырьевой сценарии – путь в пропасть.
Ясно и другое: без консолидации всех ветвей власти и интеллектуально-духовной элиты общества инновационное развитие России обречено на провал. Если раскол между ними и рядовыми россиянами будет углубляться, не помогут никакие проекты. Включая проекты, направленные на формирование позитивной системы ценностей у населения, на устранение диспропорций между результативностью труда и заработной платой, на повышение уровня нравственности общества.
В условиях современной России при управлении инновационными процессами становятся все более актуальными не технические (предметные), а социальные аспекты инноваций. В первую очередь это должно быть связано с переходом от сложившегося объектноориентированного подхода к доминанте субъектно-ориентированного подхода[3].
Подобная ситуация возникала и в СССР при разработке военных систем и автоматизированных систем государственного управления, когда удалось организовать комплексный учет «человеческого фактора» на основе эргономического обеспечения разработок и эксплуатации социотехнических систем. Уже тогда обнаруживалось, что социогуманитарные аспекты инновационного развития в масштабах национальной инновационной системы (НИС) далеко выходят за рамки эргономического обеспечения социотехнических систем.
Сегодня сложность ситуации усугубляется тем, что инновационная активность открыто или неявно гасилась в течение почти 20 лет, и это дало свои плоды. Навязываемые отдельными руководителями суждения, что наука у нас серая и если что-то понадобится из наукоемкой продукции, то мы всё купим, проникли даже в массовое сознание. Рефлексия, желание заглянуть в будущее хотя бы на 10–20 лет, элементарный здравый смысл многие годы блокировались и государственными органами, и средствами массовой информации. Масштаб этого явления таков, что можно говорить о произошедшей в России рефлексивной катастрофе. Поэтому слова В. В. Путина и Д. А. Медведева об инновационном пути развития России, о высоких технологиях, инновациях и инвестициях повисают в пустоте, или уже начинают восприниматься как привычный ритуал.
Угроза, исходящая от болезни бессубъектности и анемии рефлексивности, выявляет необходимость становления нового подхода к инновационному развитию России – субъектно-ориентированному. Действительно, без повышения качества субъектности решений на всех уровнях страну ожидает беспросветное будущее.
Сегодня крайне актуальна разработка субъектно-ориентированных технологий обеспечения инновационных процессов, а на их основе нового поколения соответствующих инфраструктурных образований. Отсутствие таких технологий приводит к «замораживанию» даже экономически эффективных и технически грамотных инновационных проектов – в большинстве случаев связанного с конфликтами интересов различных субъектов, с неспособностью организовать «сборку» адекватной инновационному проекту системы субъектов и организации их деятельности.
Сложность выработки и осуществления сегодняшней инновационной политики также объясняется необходимостью качественных изменений в общественном сознании, необходимостью вовлечения большого числа общественных и экономических институтов с целью интеграции возможностей науки, бизнеса и образования.
Для качественного изменения ситуации нужны новые высокие гуманитарные технологии, а также проекты формирования и соорганизации стратегических субъектов российского развития, что составляет суть ответа на вызов интеллектуальным силам страны.
К сожалению, руководство страны, видимо, не понимает этих проблем и как следствие не уделяет им должного внимания, о чем убедительно свидетельствует отсутствие даже упоминаний о социогуманитарных технологиях в списке официально утвержденных критических технологий РФ.
Как следствие, действующие сейчас национальные проекты и другие предпринимаемые властными институтами меры вряд ли будут достаточно эффективными для перевода страны на инновационный курс развития.
В центре внимания автора монографии находится субъектноориентированный подход к организации сред инновационного развития. Проведен анализ состояния и планов инновационного развития страны. Проанализирован позитивный мировой и отечественный опыт организации инновационных сред для разработки мегапроектов. Рассмотрены междисциплинарные основания становления «средовой парадигмы». Предложены методологические основы организации рефлексивно-активных сред инновационного развития: критерии, принципы, онтологии, модели, отдельные технологические предложения. На наш взгляд, это серьезный вклад в фундамент VII социогуманитарного технологического уклада[4].
Монография задает горизонты для большой работы по детальной технологической проработке и апробации на практике предложенных методологических основ организации сред инновационного развития. Она призывает смотреть в будущее с оптимизмом, несмотря на сложившуюся в стране достаточно сложную ситуацию.
Автор выражает благодарность своему учителю и другу В. А. Лефевру, а также коллегам за обсуждение затронутых в книге проблем и ценные советы: А. И. Агееву, М. А. Ананяну, В. И. Аршинову, С. Н. Белкину, Б. А. Блехману, В. Г. Буданову, В. А. Бурову, А. А. Бухтоярову, А. Г. Ваганову, Р.Г. Василову, В.Л. Васюкову, Ю.П. Волошину, A. А. Гусейнову, И. Е. Задорожнюку, В. Т. Зюкову, К. Х. Ипполитову, С. Г. Кара-Мурзе, С. В. Кортунову, Ю. В. Крупнову, В. А. Лекторскому, Г. Г. Малинецкому, С.Ю. Малкову, О. Ф. Очину, В. А. Петровскому, П. М. Провинцеву, В. Л. Рабиновичу, А. Н. Райкову, С. Н. Сильвестрову, B. С. Степину, Д. С. Чернявскому.
Особую благодарность автор выражает своей жене – Надежде Анатольевне Лепской, она не только постоянно стимулировала творческую активность, но и внесла ряд полезных предложений по доработке рукописи.
Обобщенная оценка состояния и планов инновационного развития России
Обобщенные показатели оценки современного состояния инновационного развития России
Реформы находятся на таком этапе, на котором они не видны.
Виктор Черномырдин
Несмотря на последовательные и убедительные призывы руководства страны к переходу на инновационный курс развития, Россия продолжает отставать от развитых стран, более того этот разрыв увеличивается. Как следствие, отмечается и низкий уровень интеграции в мировую инновационную систему.
По данным Всемирного банка по суммарному показателю конкурентоспособности экономики (380 показателей, включая уровень развития НИОКР) Россия занимала в 1994 году место в четвертой десятке из 180 стран мира. За десять с небольшим лет наша страна переместилась во вторую сотню. В СССР в 1991 году было подано 190 тысяч заявок на изобретения. В настоящее время эта цифра сократилась до 22 тысяч. По данным Центра исследований и статистики науки (ЦИСН) только 5–6% российских промышленных предприятий ведут разработку и внедрение технологических инноваций. В конце 80-х годов таких предприятий было 60–70 %. Инновационная продукция в России сегодня не набирает и 1 %, этот же показатель в Финляндии – более 30 %, в Италии, Португалии, Испании – от 10 % до 20 %. Доля России в мировом объеме торговли гражданской наукоемкой продукцией уже в течение ряда лет не превышает 0,3–0,5 %. Для сравнения: доля США – 36 %, Японии – 30 %, Германии – 17 %, Китая – 6 %[5].
Продолжает устаревать производственная база ключевых отраслей, износ основных фондов порой превышает 70 %. Наиболее прибыльные, по идее, высокотехнологичные сегменты национального хозяйства представляют собой по большей части рудименты советской эпохи.
Нынешняя ситуация в отечественной науке создает угрозу национальной безопасности России. У ведущих стран Запада расходы на НИОКР составляют 2–3% ВВП, в том числе у США – 2,7 %, а у таких стран, как Япония, Швеция, Израиль, достигает 3,5–4,5 % ВВП. У России этот показатель составляет примерно 1 % ВВП.
В последние годы заметно понизился потенциал прикладной науки, который и определяет новые источники развития экономики. Уменьшилось влияние науки на общество в целом и на образование в частности. Тиражи научно-популярных изданий снизились в сотни раз. В большой степени растрачен кадровый потенциал, возник острый дефицит молодежи в науке. Наука оказалась не востребована: общество не использует ее результатов, не понимает ее смысла и значения. В сложном положении оказалась Российская академия наук, не имеющая стратегических ориентиров, берущаяся за несвойственные ей функции (инновационная деятельность и коммерциализация фундаментальной науки в отрыве от науки прикладной и опытноконструкторских разработок). Сегодня бюджет одного хорошего западного университета равен бюджету всей РАН[6].
Правительственные прогнозы социально-экономического развития страны не дают оснований для оптимизма. Численность занятых в научном секторе планируется к сокращению с 788,5 тыс. чел. (2007 год) до 754,1 тыс. чел. в 2010 году[7]. Продолжение деградации научного потенциала страны привело к тому, что Россия остается единственной крупной страной в мире с сокращающейся численностью ученых.
Сложившаяся ситуация – это результат применения в России неолиберальных экономических концепций, согласно которым любое государственное вмешательство в экономику ведет к негативным последствиям. Такая вера в «невидимую руку рынка» затронула и государственную политику в научной сфере. Фактически научной политики в России нет.
Состояние системы образования явно не соответствует требованиям перевода страны на инновационный курс развития. В системе школьного образовании навязывание ЕГЭ приводит к падению креативного потенциала страны. Компьютеризация школ, создание исследовательских и национальных университетов, увеличение финансирования высшего образования, повышение ставок учителям, внимание к дошкольным учреждениям и т. д. могут плодотворно сказаться на системе образования. Однако в этих шагах не просматривается системный подход к обеспечению инновационного пути развития страны. Более того в последние годы не заметны серьезные попытки со стороны государства принципиально изменить ситуацию.
Национальная инновационная система (НИС) призвана обеспечивать повышение конкурентоспособности, однако в том виде, в котором она сегодня существует, явно проявляется ее неэффективность[8]. Фактически она существует только на бумагах чиновников.
Таким образом, наблюдается очевидный регресс, а не инновационное развитие России. Фактически осуществлена деиндустриализация страны, все более многочисленными и тяжелыми становятся техногенные катастрофы. Что касается социальных инноваций, то положительный эффект от них мог бы быть значительно больше, если бы они планировались и осуществлялись продумано. К сожалению, в системе государственного управления сформировалась безапелляционная схема, квази-альтернативных социальных реформ, обосновываемая без широкого привлечения экспертов из среды ученых и общественности, а выполняемая сразу в масштабе всей страны без пилотной обкатки хотя бы на уровне регионов[9].
Итоговая оценка. Из великой инновационной державы второй половины XX века Россия перешла в начале XXI века во вторую сотню стран мира и тенденция отставания только нарастает.
Признаки деиндустриализации страны
Срочно требуется сварщик 6-го разряда, не старше 75 лет.
(народный эпос)
По мнению ведущих экспертов Россия утратила статус современного индустриального государства или очень быстро движется в этом направлении. «Я, как и многие мои коллеги, считаю, что у нас в запасе осталось не более шести-семи лет до полного исчезновения советского научно-технического потенциала, и тогда придется начинать с чистого листа», – заявил в начале 2007 г. на заседании Президиума Российской академии наук директор Института экономики РАН[10].
Оборонно-промышленный комплекс. В целом оборонно-промышленный комплекс /ОПК/ наряду с выполнением основных функций по обеспечению обороноспособности и безопасности страны принято считать аккумулятором передовых технологий и «локомотивом» развития промышленности в целом. Развитие НИС рассматривается ведущими идеологами в тесной связи с ОПК. В реалиях отдельные аналитики отмечают крайне низкое инновационное воздействие ОПК на экономику страны. На долю ОПК приходится более 70 % всей производимой в стране наукоемкой продукции и свыше 50 % всех научных сотрудников. При этом доля российских высоких технологий составляет на мировом рынке менее 1 %, а доля экспорта высокотехнологичной продукции из России – менее 3 %[11].
Очевидно, что создание на базе ОПК высокотехнологичного комплекса не должно ограничиваться лишь конверсией и/или диверсификацией оборонных предприятий; следует интегрировать действующий ОПК в единую национальную инновационную систему. Однако на пути решения этой задачи стоят высокие показатели износа основных производственных фондов в ОПК (на 2005 год -49,2 %), а также сохраняющаяся тенденция снижения численности кадров в секторах науки и производства ОПК со среднегодовым темпом 5–6%.
Сегодня ОПК не интегрирован в обозначенные нормативными документами контуры НИС, решение этой задачи только планируется.
Энергетика. Сфера энергетики является одной из самых активных потребителей инноваций. Во всем мире развернуты масштабные национальные программы по разработке альтернативных источников энергии и энергосберегающих технологий. В то же время в России сохраняется традиционная устойчивая ориентация на сжигание нефти и газа вместо организации их переработки в ценные материалы. Вызывает сомнение усиленно продвигаемая идея развития атомной энергетики вопреки тому, что многие ведущие страны мира пришли к выводу о необходимости сокращения или полного свертывания программ атомной энергетики[12].
Гражданская авиация. Для обобщенной характеристики развала гражданской авиации достаточно привести следующие цифры уменьшения числа пассажиров, перевозимых местными авиалиниями (млн человек) в 1991 году – 10, а в 2007-0,4[13]. Например, из столице Башкирии (г. Уфа) в столицу Татарстана (г. Казань) – можно добраться только на автобусе (10–11 часов). В советское время летали самолеты и ходили поезда. Стоимость авиабилетов из Москвы в Калининград превышает стоимость авиабилетов из Москвы во многие города Европы. Вместо принятия мер по обеспечению выполнения планов массового производства отечественных самолетов гражданской авиации продолжается закупка больших партий американских лайнеров. Более того, в концептуальных документах планируется снижение таможенных пошлин на закупку самолетов гражданской авиации.
Машиностроение для аграрно-промышленного комплекса. По мнению ряда экспертов развитие агропромышленного комплекса (АПК) в России идет опережающими темпами по сравнению с другими отраслями экономики[14]. Такая оценка дает основание взглянуть на него как на один из «локомотивов» инновационного развития. В то же время имеет место отстраненность государства от решения проблем отечественного машиностроения для АПК. В результате «приватизации» 90-х годов уничтожены крупные заводы сельскохозяйственной техники (например, Люберецкий завод).
Отсутствие эффективных механизмов государственно-общественного регулирования обусловили прогрессирующую деградацию инновационно-воспроизводственных функций и структур заводов отрасли. Критическим фактором в деятельности машиностроительных предприятий становится не отсутствие инвестиций, а невозможность эффективно ими распорядиться из-за утраты инновационного потенциала – квалифицированных специалистов, научно-производственных лабораторий, конструкторско-технологических бюро, связей с наукой, современных интеллектуальных средств создания техники и т. д.[15]
Как следствие происходит стремительное освоение российского рынка продовольственного оборудования различными зарубежными фирмами. Росту объемов импортного оборудования способствуют сложившиеся в стране экономические и правовые условия, которые приводят к фактическому вытеснению отечественного машиностроения, снижению технологической и продовольственной безопасности российского государства. Такой подход противоречит мировому опыту, который свидетельствует, что любое государство уделяет первоочередное внимание собственным производителям.
Образование, ориентированное на индустриальное общество. По оценке Д. А. Медведева: «За последние годы у нас полностью разрушена система начального и среднего технического образования»[16]. Не лучше обстоят дела и в сфере подготовки специалистов с высшим образованием. Приведем высказывание ведущего идеолога в сфере образования ректора ГУ-ВШЭ Я. И. Кузьминова: «Качество подготовки в большинстве ВУЗов России не соответствует требованиям инновационной экономики. Примерно на 400 тысяч новых рабочих мест в год для людей с высшим образованием, у нас есть меньше 150 тысяч кандидатов с нормальным уровнем образования… Вырождение российского преподавательского сословия дошло до того, что мы не можем больше медлить»[17].
Итоговая оценка. Во второй половине XX века страна занимала вполне достойное место среди индустриально развитых стран, причем по отдельным направлениям (авиация, транспорт, энергетика и др.) могла претендовать на лидерские позиции. В настоящее время имеются основания утверждать, что в стране произведена деиндустриализация. Разрушен или истощен потенциал разработок технологических укладов XX века. Такая ситуация крайне затрудняет перспективы становления лидером в технологических укладах XXI века.