Миллионер из коммуналки

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Макеев А., 2019

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2019

Миллионер из коммуналки
Повесть

Глава 1

Недалеко от центра столицы в небольшом старинном особняке, осовремененном и переделанном под офис, нервно общались два стильно и дорого одетых джентльмена.

– Этот русский ублюдок вычистил наши счета! – меряя шагами просторный кабинет, говорил высокий блондин в сером костюме. – Они даже не представляют, какой я устрою скандал. Евросоюз встанет на дыбы, вся мировая общественность возмутится. Им закроют все рынки. Ни одна приличная страна даже на порог не пустит. Нынешние санкции после этого покажутся просто детской игрой.

– Успокойся, Грэг. Зачем нам второй Сноуден? Ты ведь понимаешь, чем грозит нам огласка, – пытаясь сдерживать эмоции, возражал ему плотный брюнет, сидящий за столом и дымящий сигарой.

– А, теперь уже все равно, – безнадежно махнул рукой блондин. – Огласки все равно не избежать. Ты ведь не думаешь, что после всего, что сделал, он будет держать язык за зубами?

– Не скажи, – выпустив облако дыма, заметил брюнет. – Здесь интерес взаимный, не только у нас, но и у него тоже. С точки зрения ФСБ, например, он и сам виновен. Ведь он работал на нас. Зачем же ему давать на себя материал? У него в руках хорошие деньги, вполне хватит на то, чтобы купить небольшой островок в южных широтах и провести там припеваючи остаток дней. На кой черт ему устраивать самому себе дополнительные сложности?

– Ну да, особенно учитывая, что при его образе жизни остаток дней вряд ли будет очень большим, – презрительно фыркнул блондин.

– Вот и я о том же. Какой смысл рисковать и подставлять свою задницу, когда можно, как сейчас выражаются, забить на все и круглые сутки валяться на пляже в окружении аппетитных мулаток и прочих прелестей жизни? Я не думаю, что с этой стороны нам грозит опасность разоблачения. Но деньги он увел, здесь ты прав. Нехорошо будет, если вор останется безнаказанным.

– Об этом и речь, Эд! – с энтузиазмом воскликнул блондин. – Разве мы можем это так оставить? «Островок в южных широтах». Легко сказать! А он заработал на него, на этот островок? Нет!! Мы оба это прекрасно знаем. Это наши деньги. Наши! Не знаю, как ты, а я совершенно против того, чтобы какой-то ублюдок на мои деньги покупал себе острова. Нужно что-то делать, Эд, нельзя это так оставлять. Нельзя сидеть сложа руки.

– И что ты предлагаешь?

– Я? То есть… как? Я предлагаю… я… я думаю, нужно найти его. Да! Найти и заставить вернуть наши деньги.

– Это легче сказать, чем сделать, Грэг. Кто будет искать? Полиция? Если мы заявим официально, нам придется объяснить всю ситуацию, а это и будет та самая огласка, которой ты так не хочешь. Да и я, разумеется, тоже. Не говоря уже о наших кураторах. А искать самим… Это тоже довольно проблематично. Пойми, мы чужие здесь. Иностранные резиденты. У нас никогда не будет таких возможностей, как у этого их Управления внутренних дел, или как его там.

– Комитет государственной безопасности, – с кривой ухмылкой подсказал блондин.

– Ну, или так. Дело не в названии, а в сути. Для нас они никогда не сделают того, что сделают для своих. Просто не будут делиться информацией. А без этого, сам понимаешь, далеко не уедешь.

– Сделают только для своих, говоришь, – как-то загадочно прищурился блондин. – Хм… Так давай и обратимся к ним, как свои. Насчет официальных заявлений ты совершенно прав, они нам, разумеется, ни к чему. Да и вообще не нужно впутывать в эти дела фирму. Мы сделаем по-другому. Сделаем так, что они все свои внутренние дела позабудут и нашими займутся. И для этого нам не только официальных заявлений от фирмы, но и вообще никаких официальных заявлений не понадобится. Зачем весь этот официоз между своими?

– Что ты задумал, Грэг? – пытливо взглянул брюнет.

– А вот послушай…

Полковник Гуров заканчивал сложное и запутанное дело о нескольких крупных ограблениях, жертвами которых стали высокопоставленные и обеспеченные лица. Пытаясь привести в систему и «разложить по полочкам» бесчисленные протоколы допросов потерпевших и обвиняемых, он уже который раз засиживался в кабинете допоздна. Вот и сегодняшний вечер не был исключением.

– Все никак не можешь «округлить» дельце? – то ли сочувственно, то ли насмешливо поинтересовался собиравшийся домой Стас.

– Да, уже самому надоело, – тяжко вздохнул Гуров. – В целом материала достаточно, доказательств по каждому эпизоду хватает. Осталось привести все это в порядок и передать в суд. Вот… это и пытаюсь сделать. Уже который день. Потерпевших как-то многовато набралось, да и кражи все непростые, с фантазией. Одних описаний целые тома. Поди разберись тут.

– Что ж, трудись, – очень довольный, что сам может идти отдыхать, проговорил Стас. – Не будем забывать, что именно труд сделал из обезьяны человека. Так что желаю тебе, как говорится, больших успехов, всяческих удач и прочего, и прочего, и прочего…

Говоря это, Крячко в ритме вальса прошел к двери и, плавно распахнув ее, картинно удалился.

– Иди уже, – пробурчал ему вслед Лев.

Еще раз тяжко вздохнув, он углубился в перебирание бумажек, но через минуту его вновь отвлекли. Зазвонил телефон, и, взяв со стола трубку, Гуров увидел на экране номер супруги одного из потерпевших, Эльвиры Батыровой. Гламурная и чрезвычайно словоохотливая дамочка запомнилась полковнику исключительно тем, что на допросе, почти без умолку проговорив часа полтора, она умудрилась так ничего и не сказать собственно по делу.

– Лев Иванович? Здравствуйте! Это Эльвира. Эльвира Батырова. Помните? Вы еще допрашивали меня после этого ужасного ограбления.

– Да, Эльвира, конечно, помню. У вас что-то случилось?

– О! Нет! Что вы! Боже упаси! Я еще не успела прийти в себя после этого ужасного случая. Нет, новых происшествий нам сейчас совершенно не нужно. Я просто… просто хотела… Мне нужно встретиться с вами. Я хотела… мне нужно сообщить вам кое-какие подробности. По нашему делу. Очень важные.

– Вы имеете в виду ограбление?

– Ну да… и его тоже, – как-то странно ответила Эльвира.

– Но по вашему эпизоду доказательств вполне достаточно, – попробовал было отбиться Гуров, предвидя еще один сеанс напрасно потерянного времени. – Я уже готовлю дело к передаче в суд и уверен, что все негодяи очень скоро получат по заслугам. Собранных материалов вполне хватает, чтобы доказать их вину.

– Нет, нет! – с некоторым даже испугом воскликнула Эльвира. – Есть еще кое-что. Кое-что очень важное. Нам необходимо встретиться. Я могла бы подъехать… например, завтра. Удобно вам? Часов в десять. Или в одиннадцать. Нет, лучше в десять. Я тогда как раз успею на маникюр. А то к этой Жанне такая всегда очередь, как за бесплатным сыром. А у нее, между прочим, совсем даже не бесплатно. Не знаю, кто еще так дорого берет в Москве. Казалось бы, что за премудрость – ногти подстричь. А тем не менее…

– Хорошо, Эльвира, я понял, – перебил даму полковник. – Жду вас завтра в десять утра.

– О! В самом деле? Что ж, это просто отлично! Как приятно общаться с деловым человеком. Все четко и ясно, никаких туманностей и разночтений. Так, значит, в десять?

– Да, можете подъезжать.

– Отлично! До встречи!

Импульсивная дамочка положила трубку, и, слушая короткие гудки, Лев пытался осмыслить, что мог означать этот внезапный звонок.

Даже на допросе, когда с момента ограбления минули считаные дни и все впечатления и воспоминания были еще свежи, Эльвира Батырова не смогла сказать ничего вразумительного. Поэтому сообщение о том, что у нее вдруг откуда-то появились «еще кое-какие очень важные подробности», невольно вызывало сомнение.

«При чем здесь вообще это „еще“? – нахмурившись, думал он. – Если бы в прошлый раз Батырова сказала хоть пару слов в тему, тогда да, тогда еще можно было бы, пускай и с натяжкой, говорить о том, что мадам хочет что-то добавить. Но она и на первом допросе кроме бессмысленного „бла-бла-бла“ ничего не поведала, да и сейчас наверняка заявится с тем же. Чего ей вообще взбрело в голову назначать эту встречу? Хочет перед подружками порисоваться? Вот, мол, что ни день, то на допрос вызывают. Важная свидетельница. Без нее никак».

Странное происшествие выбило из колеи и мешало снова сосредоточиться на деле. Предполагаемое «свидание» казалось бессмысленным и неуместным, а непонятные заикания и явное замешательство Эльвиры при попытках обозначить главную цель будущей встречи не давали покоя и заставляли вновь и вновь возвращаться к воспоминаниям о телефонном разговоре.

Эльвира Батырова, несомненно, относилась к людям, которые, что называется, не лезут за словом в карман. Тот факт, что сейчас эти самые слова она подбирала с таким трудом, явно указывал на волнение и на то, что тема предстоящего разговора для женщины очень важна.

«Что-то сомневаюсь я, что речь пойдет об ограблении, – продолжал размышлять Гуров. – Она и раньше, сразу же после происшествия, не особенно переживала, больше вид делала. А уж стрекотала, как автомат, успевай только записывать. Разве что впустую по большей части, но зато бойко. Такого, чтобы тормозить после каждого слова, на том допросе и в помине не было. А тут – куда что девалось. Прямо все слова девушка перезабыла. В жизни не поверю, что это случай с ограблением вдруг неожиданно так ее разволновал. Через столько-то времени. Вот за каким чертом я ей, спрашивается, понадобился? Тьфу!»

Так и не найдя ответа на ключевой вопрос, Гуров мысленно приказал себе больше не думать о «говорливой дамочке» и снова сосредоточиться на деле. Волевой акт удался, и если не все, то как минимум половину намеченного он выполнил. Материалы по предпоследнему эпизоду многотомного дела были полностью подготовлены для передачи в суд, и в восьмом часу вечера полковник отправился домой.

Вкусный ужин, домашняя атмосфера и вечерние новости по телевизору сгладили впечатления дня, и вскоре Гуров уже не вспоминал о Эльвире Батыровой и ее странной просьбе.

Однако на следующее утро звонок дежурного с проходной напомнил о вчерашнем обещании.

– Лев Иванович, здесь какая-то… гражданка. Она уверяет, что вы назначили ей встречу. Якобы на десять часов.

По тону дежурного было понятно, что экспрессивное поведение «гражданки» произвело на него столь же негативное впечатление, как и на самого Гурова.

– Ах да, – вспомнив вчерашний разговор, досадливо поморщился Лев. – Это… это по ограблению. Потерпевшая. Пропусти, Юра.

– У вас правда назначено? – счел своим долгом еще раз уточнить дежурный.

– Правда, правда. Не волнуйся, это не вражеский диверсант, – чуть усмехнувшись, успокоил Гуров.

В этот момент ему и в голову не могло прийти, как близко к истине было его шутливое замечание и к каким неожиданным и глобальным последствиям приведет непрошеный визит взбалмошной дамочки.

Эльвира Батырова явилась пред очи полковника наподобие некоего луча света, просиявшего в темном царстве, и в строгой обстановке рабочего кабинета сразу воцарилась атмосфера хаоса и легкомыслия.

– Ой, здравствуйте! – сияя оптимизмом и фонтанируя улыбкой, начала гостья. – Как я рада вас видеть! Даже немножко не верится. Вы, такой занятый человек, согласились уделить мне время. Честно говоря, вчера, звоня вам, я ужасно волновалась. Думала, что вы не захотите встречаться со мной, у вас ведь наверняка и без этого дел хватает. А тут еще я со своим звонком.

– Но вы сказали, что хотите сообщить мне что-то очень важное, – напомнил Гуров в надежде перевести разговор в более конкретное русло.

– О! Да! Конечно! Именно, я… то есть… это действительно очень важный вопрос, но…

Видя, что неуемная говорунья снова начала «тормозить», лишь только дело дошло до «важного вопроса», Лев с интересом наблюдал за ее живой мимикой, пытаясь угадать, что за всем этим может скрываться.

Гадать ему пришлось недолго. Не удосужившись подготовить дополнительную «легенду» или хотя бы придумать предисловие, постепенно подводящее к главной теме, Эльвира, собравшись с духом, без обиняков выложила главную цель своего неожиданного визита.

– Видите ли, – все так же неуверенно, с трудом подбирая слова, продолжала она. – Дело в том, что… дело не совсем в том ограблении, о котором мы говорили с вами по телефону… Честно говоря, это даже совсем другое дело. Другой вопрос. Но меня попросили, и я подумала… подумала, что вы не откажетесь помочь.

– О чем попросили? – пытливо взглянул на нее Лев.

– Это… одна моя знакомая. Очень солидная, серьезная женщина, у ее мужа совместное предприятие. Кажется, с немцами. Или с испанцами, не помню. Впрочем, не в этом дело. Просто после этого ограбления… вы, наверное, понимаете, это был такой стресс для меня. Разумеется, мне нужно было с кем-то поделиться, излить, так сказать, эмоции, переживания… Так вот, после этого ограбления я встретилась с одной своей подругой, мы посидели в кафе, поговорили, обсудили все это, вспомнили разные другие случаи. Ну, в общем, как это обычно бывает. Я рассказала, что меня даже вызывали на допрос к очень известному следователю. Знаете, вы ведь очень популярны в своей среде, настоящая звезда.

Сказав это, Эльвира улыбнулась так, что сразу становилось понятно: настоящая звезда здесь – это она сама, и именно в ее честь сейчас должны зазвучать аплодисменты.

Но Гуров аплодировать не стал. Ограничившись официальной любезной улыбкой, он всем своим видом выразил готовность слушать дальше.

Немного разочарованная тем, что ее «подарок» не оценили по достоинству, Эльвира продолжала:

– Так вот. Я рассказала, что меня допрашивал сам Гуров, а вчера Лиля позвонила мне и сказала, что одна ее знакомая очень нуждается в квалифицированной уголовной помощи… то есть… в смысле… я имела в виду, что ей необходима помощь специалиста, опытного в подобных делах, – наконец подобрала подходящую формулировку Эльвира.

– Лиля – это ваша подруга, с которой вы разговаривали в кафе? – уточнил Гуров.

– Да, именно. А с Элеонорой Юрьевной она часто встречается по работе.

– Элеонора Юрьевна, по-видимому, та самая дама, которая нуждается в «уголовной помощи»?

– Да, именно. Лиля – агент, она занимается организацией художественных выставок. А Элеонора Юрьевна… я, честно говоря, не совсем поняла, но она как-то связана с одной из выставочных галерей. То ли заведует, то ли имеет в собственности, Лиля как-то туманно объяснила. Впрочем, не в этом дело. Главное, что вы должны понять, это то, что Элеонора Юрьевна – очень солидная, серьезная женщина, и если уж она говорит, что нуждается в помощи квалифицированного специалиста, значит, дело действительно очень важное.

Слушая Эльвиру, Гуров постепенно начинал догадываться об истинных причинах ее вчерашнего звонка, и эти догадки вызывали у него досаду и раздражение.

«Вот нахалка! Так это она, значит, решила протекцию уважаемой Элеоноре Юрьевне оказать. Типа, у нее личных знакомых полно в уголовном розыске, и даже „сам Гуров“. Недурно. Особенно если учесть, что мы с ней и виделись-то, собственно, один-единственный раз в жизни. Это она теперь так и будет всех своих подружек ко мне водить? Что там, интересно, у нее случилось, у этой солидной Элеоноры Юрьевны? Любимая болонка потерялась?»

Слушая болтовню Эльвиры, которая уже успела оправиться от смущения и вновь стрекотала, как заведенная, Лев собирался воспользоваться первой же паузой, чтобы сообщить, что частной сыскной практикой не занимается. Он уже составил в уме вежливую, но доходчивую фразу, недвусмысленно объясняющую, что Элеоноре Юрьевне лучше решить свои проблемы официальными путями. Однако очередной словесный пассаж собеседницы снова повернул ситуацию неожиданной стороной, и взлелеянная Гуровым словесная формулировка стала неактуальной.

– …и, разумеется, Элеонора Юрьевна предварительно собрала справки. Выяснив, что вы – человек безупречной репутации и имеете большой опыт, а значит, и стопроцентную компетентность в подобных вопросах, она решила обратиться к вам. А когда Лиля сказала ей, что одна ее знакомая, то есть я, встречалась с вами лично, она, естественно, не преминула воспользоваться этим и попросила меня… так сказать… походатайствовать… выступить в качестве посредника… – Дойдя до этого деликатного момента, Эльвира снова сконфузилась и начала заикаться, но в итоге все же собралась с духом и выпалила: – И теперь она сидит в машине и с нетерпением ждет вердикта, сможете ли вы поговорить с ней.

– В машине? То есть вы приехали вместе?

Поняв, что милые дамы изначально рассчитывали на то, что упомянутый «вердикт» будет положительным, Гуров мог лишь в очередной раз подивиться неслыханной наглости. Они, по-видимому, всерьез были уверены, что оперуполномоченный по особо важным делам, едва заслышав о том, что у «солидной и серьезной женщины» появились проблемы, бросит эти самые особо важные дела и немедленно переключится на поиски «любимой болонки».

– Да, мы… Я подумала, что, если вы согласитесь, невежливо будет заставлять вас ждать, – извиняющимся тоном пояснила Эльвира. – Поэтому сегодня, когда поехала к вам, на всякий случай захватила с собой Элеонору Юрьевну.

– На всякий случай? – любезно улыбнулся Лев, направив всю силу воли на то, чтобы не расхохотаться в лицо собеседнице. – Какая похвальная предусмотрительность! Что ж, если Элеонора Юрьевна так кстати тоже оказалась здесь, я, разумеется, очень рад буду с ней пообщаться и, если это окажется в моих силах, помочь.

– Ой, правда?! – Глаза Эльвиры засияли восторгом. – Вы поговорите с ней? Ой, как я рада! Честно говоря, когда ехала к вам, я ужасно волновалась. Почти не надеялась, что вы согласитесь. Такой занятый человек… Думала, скажете, что у вас нет времени или еще что-нибудь такое. Обычные отговорки. Но вы… вы просто чудо! Так я спущусь, позову Элеонору Юрьевну?

– Да, конечно, – с той же любезной улыбкой кивнул Гуров, и Эльвира чуть ли не выбежала из кабинета.

Дожидаясь появления новой гостьи, Лев был почти уверен, что визит ее не продлится долго. Но, видимо, сегодняшний день был не самым благоприятным для построения точных прогнозов, и предчувствия снова обманули полковника. «Солидная и серьезная женщина» не только задержалась у него в кабинете гораздо дольше, чем он рассчитывал, но, несмотря на всю решимость Гурова обратить ее к официальным процедурам, сумела в итоге уговорить его заняться решением своей проблемы.

Элеонора Юрьевна Пригова по возрасту была старше Эльвиры, и ее манера держаться дополнительно подчеркивала солидность и статусность этой важной леди. Когда она появилась в кабинете, Лев с первого взгляда определил, что перед ним действительно серьезная дама, ничего общего не имеющая с вертихвосткой Эльвирой. Пожалуй, она была даже слишком серьезной. Любезная улыбка и приветливое выражение лица гостьи довольно резко контрастировали с напряженным и внимательным выражением глаз, которые пристально смотрели сейчас на полковника, будто хотели прочитать его самые сокровенные мысли. Сам он, тоже внимательно и не без интереса разглядывавший представительную даму, сразу отметил это несоответствие и сделал вывод, что новая посетительница не так проста и, что называется, себе на уме.

– Добрый день! – улыбнувшись еще шире, произнесла Элеонора, когда взаимная «стрельба глазами» закончилась. – Я очень признательна, что вы согласились побеседовать со мной. Дело довольно деликатное. Не знаю, что вам рассказала Эльвира…

– Практически ничего, – не дав ей договорить, ответил Лев. – У меня даже сложилось ощущение, что она вообще не в курсе вашего дела и свою миссию видит единственно в том, чтобы обеспечить вам встречу со мной.

– О! Эльвира, это такой отзывчивый, теплый человечек! – с чувством воскликнула Элеонора. – Я знаю, она очень сомневалась в успехе. Очень понятно, что вы с ней вовсе не такие близкие знакомые, чтобы вы стали выполнять какие-то личные просьбы. И тем не менее, едва лишь услышав о том, что у меня возникла серьезная проблема, она как отважный львенок ринулась в бой, чтобы помочь мне. В нашем рациональном мире не часто встретишь такую самоотверженность.

– Что ж, надеюсь, усилия госпожи Батыровой были приложены не зря. Видимо, у вас действительно важное дело, если вы предприняли такую сложную комбинацию, чтобы встретиться со мной неофициально, тогда как существуют давно отработанные и совсем несложные официальные процедуры подачи заявлений.

Гуров не сомневался, что такая женщина, как Элеонора, об «официальных процедурах» прекрасно осведомлена. Поэтому свое первоначальное намерение объяснить чересчур прыткой дамочке, как именно следует обращаться в полицию, он оставил сразу же, как только она вошла в кабинет. Понятно, что здесь должны были быть какие-то особые причины именно для неофициального разговора, и сейчас он хотел наконец узнать их.

Косвенно догадку полковника подтвердило и выражение испуга, появившееся на лице Элеоноры, едва лишь он упомянул об официальном порядке.

– Нет, нет, что вы! – чуть ли не в ужасе вскричала чувствительная дама. – Официально – ни в коем случае! Об этом не может быть даже речи! Мы ведь не знаем… Ах, да! Я ведь не рассказала вам. Какая рассеянность! Простите. Я немного волнуюсь. Честно говоря, мне не так уж часто приходится посещать подобные кабинеты. Сказывается новизна обстановки. Непривычность…

– Да, конечно. Ничего страшного. В этом кабинете многие чувствуют себя некомфортно, – слегка усмехнулся Лев. – Ваше волнение очень понятно. Надеюсь, это скоро пройдет. Вам нужно просто сосредоточиться и рассказать, в чем заключается ваше дело.

– Да… дело, – нахмурив лоб, как бы собираясь с мыслями, медленно проговорила Элеонора. – Дело, собственно, довольно простое. Даже банальное, можно сказать. Пропал человек. Юноша девятнадцати лет. Зовут Костя. Константин Соловьев.

– Это ваш родственник?

– В том-то и дело, что нет. Иногда это вызывает у некоторых недоумение, мол, посторонние люди, какое им дело. Но Костя был очень дружен с моим сыном, я хорошо знала его и именно поэтому так беспокоюсь. Видите ли, там очень неблагополучная семейная обстановка, плохое влияние… Я очень опасаюсь, что его исчезновение может быть связано с какими-то отрицательными событиями, но поэтому мне бы очень не хотелось, чтобы поиски производились официально. Я понимаю, что вы совершенно не обязаны выполнять просьбы частных лиц, и со своей стороны готова компенсировать беспокойство. Вам стоит лишь назвать сумму…

– Давайте пока оставим суммы в покое и поговорим о деле, – спокойно произнес Гуров. – Что вы подразумеваете под «отрицательными событиями»? Вы считаете, что Константину кто-то мог причинить умышленный вред?

– Может быть, ему, а может быть, и он сам, – как-то странно взглянув на полковника, ответила Элеонора. – Мальчик довольно неуравновешенный, вспыльчивый. Он мог натворить что-то… что-то серьезное. А после, придя в себя и сообразив, что сделал, может быть, испугался и рванул куда глаза глядят. Без еды, без денег. С его-то характером. Я очень, очень волнуюсь. У Кости рано умерла мама, а отец… он почти не занимался им, много пил. Ребенок рос, как крапива у дороги. Когда он подружился с Вадимом и стал приходить к нам, я, честно говоря, первое время была просто в шоке. Эти манеры, выражения. Что-то ужасное просто! Но потом понемногу привыкла, да и сам Костя стал постепенно меняться. Ведь пример много значит. Когда ребята оканчивали школу, Костя для меня был уже как родной. Но Вадим уехал, он у нас учится за границей, и мы с Костей стали видеться реже. Точнее, почти совсем не виделись, ведь теперь, в отсутствие друга, у него не было повода приходить в гости.

– А сам Костя чем занялся после школы? Пошел работать?

– Нет, как ни странно, ему тоже удалось поступить в институт, причем далеко не из последних. Университет связи и информатики. Я не очень разбираюсь в таких вещах, но информатика – это, по-моему, перспективное направление. Ведь сейчас век компьютеров.

– Кто же платит за его обучение? Если я правильно понял, семья Кости не имела высокого достатка?

– Ах, ну откуда же мне знать такие подробности! – картинно вскинула брови Элеонора. – Я и про институт-то узнала случайно. Вадик как-то мимоходом обронил. Современная молодежь не особенно-то стремится рассказывать про свои дела. Вот и здесь то же самое. Я беспокоилась, иногда звонила ему, расспрашивала. Но он почти ничего не рассказывал. Всегда у него все нормально. А чего нормального, если он в больнице с разбитым лицом лежит.

– В больнице?

– Ну да. Однажды позвонила ему – шутит, смеется, опять у него все нормально. А когда спросила, где, мол, ты сейчас находишься, сказал, что в больнице. Фэйс, говорит, мне ремонтируют, с лестницы, мол, упал. А какая там лестница? Знаю я эту лестницу. Еще в школе, Вадим говорил, самый главный драчун и задира это у них был Костя. Вот поэтому-то я и хотела… хотела просить вас, чтобы все было сделано неофициально, потише как-нибудь, поаккуратнее. В общем, чтобы соблюдалась максимальная конфиденциальность. А что касается вознаграждения – можете даже не сомневаться. Вам стоит лишь назвать сумму…

– Да, я понял. Как давно пропал Костя?

– Три дня назад, – четко отрапортовала Элеонора, как будто во все продолжение разговора только и ждала, когда же ей зададут этот вопрос.

– Вот как? – внимательно взглянул Гуров. – Надо же, какая изумительная точность. Вы созванивались ежедневно?

– Мы?.. То есть… я… Конечно, не ежедневно, но…

Видя, в какое замешательство привел собеседницу этот простой и незатейливый вопрос, Лев в очередной раз подумал, что дамочка чего-то недоговаривает.

Уже когда Элеонора рассказывала про институт, в который, «как ни странно», поступил Костя, он обратил внимание на некоторое несоответствие. С одной стороны, Элеонора утверждала, что по окончании школы парень был ей «как родной», а с другой – выходило, что она совершенно не интересовалась его текущими делами, даже о таком важном событии, как поступление в институт, узнала «случайно».

Что-то здесь не сходилось, и сейчас, наблюдая, как Элеонора мучается, подыскивая подходящее объяснение для очередного несоответствия в своем рассказе, Гуров вновь и вновь возвращался к мысли, что истинные мотивы действий Элеоноры Юрьевны могут быть совершенно иными, чем те, которые она озвучивает.

Между тем дамочка успела собраться с мыслями и найти выход из неловкого положения.

– Дело в том, что как раз три дня назад я позвонила ему, чтобы поинтересоваться, как дела. До этого момента мы не общались, кажется, с неделю или чуть больше. Я старалась не делать слишком больших пауз и периодически связывалась с Костей. Все-таки он мне не чужой человек, и я беспокоилась за его судьбу. Я ведь уже говорила вам, в каком окружении он рос.

– Да, помню. Рано умерла мама, отец выпивал.

– Вот именно. Поэтому я старалась, по возможности, не упускать его из виду, держать ситуацию на контроле. Так вот, как я уже сказала вам, три дня назад я позвонила ему, и Костя не ответил.

– Не взял трубку или был недоступен? – уточнил Лев.

– Именно – недоступен, – взволнованно произнесла Элеонора. – Такого еще ни разу не случалось, чтобы был отключен телефон. Иногда он действительно не брал трубку, но потом всегда перезванивал. Говорил, что не слышал звонка, был далеко от телефона. Но мне-то это в общем-то не важно. Главное – пообщаться с ним, убедиться, что жив-здоров. А тут… Полный ноль, как говорится. «Абонент недоступен», и все. Я подумала, может быть, он далеко от дома, аккумулятор разрядился или еще что-нибудь в этом роде. Перезвонила на второй день. Результат тот же. И вчера. Вчера было то же самое. Тогда я уже начала бить тревогу. Подняла свои знакомства, стала искать варианты, расспрашивать. И вот… добрые люди подсказали. Помогли встретиться с вами, – с обезоруживающей улыбкой завершила свой монолог Элеонора.

– То есть получается, что вы не имеете контакта с Костей четвертый день, но, возможно, он исчез раньше. Правильно я понял? – спросил Гуров.

– Да… возможно, – не очень уверенно произнесла Элеонора. – Возможно, и раньше. Но три дня – это совершенно точно. Без всякого сомнения.

– Кроме отца у парня больше нет родственников?

– Может, и есть, но лично мне о них ничего не известно.

– А друзья, одноклассники? Неужели нет больше ни одного человека, у которого можно было бы навести справки о нем?

– Лично я знала Костю только через сына и виделась с ним, когда он приходил к нам в гости. Больше у меня не было никаких контактов с ним, и какие еще были у него друзья, кроме Вадима, я не знаю. Вполне возможно, это не самый добропорядочный контингент, поэтому я не особенно-то стремилась к знакомству с его друзьями. Так что, если кто-то из них и может дать информацию о Косте, я думаю, гораздо лучше, чтобы с ними пообщался официальный представитель правоохранительных органов. Уверена, такому солидному и опытному человеку, как вы, никто не сможет отказать в предоставлении нужных сведений. Конечно, я прекрасно понимаю, что вы совершенно не обязаны выполнять просьбы частных лиц, поэтому и говорю, что готова всячески компенсировать вам затраты времени и прочие хлопоты, связанные с выполнением моей просьбы. Поймите, я очень, очень волнуюсь. В конце концов, мне нужно будет что-то ответить Вадиму, когда он позвонит и спросит о своем друге. И что я смогу ему сказать? Что Костя пропал и я не предприняла никаких мер, чтобы разыскать его? Согласитесь, это совсем не тот ответ, который он захочет услышать. Да и я сама… Поверьте, я действительно серьезно обеспокоена. Ведь произойти могло все, что угодно, учитывая среду, в которой Костя вырос и вращался почти все время, исключая разве что часы, проведенные в нашем доме. Ах, я просто с ума схожу, когда думаю о том, что могло произойти! Воображение рисует самые страшные вещи.

Повествуя о своих волнениях, Элеонора в какой-то момент забыла про чувство меры и начала переигрывать, и это вновь заставило Гурова насторожиться. Он не сомневался, что его собеседница действительно испытывает беспокойство, иначе она не стала бы предпринимать таких решительных мер для того, чтобы встретиться с «официальным представителем правоохранительных органов».