День закрытых дверей

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Макеев А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2019

* * *

День закрытых дверей
Повесть

Глава 1

В просторной, роскошно обставленной комнате, затененной тяжелыми портьерами, беседовали два человека. Один, очень грузный, с темными волосами и азиатскими чертами лица, сидел, вальяжно развалившись в необъятном кресле, и курил сигару. Другой, худощавый высокий блондин, нервно ходил из стороны в сторону, как цапля переставляя голенастые ноги.

– Лучше верни, Артур, – взволнованно говорил он. – Этот Развалов – такая… С ним лучше не связываться. Так подставит – не оберешься потом. И не икнет даже.

– Как я верну, Владик? – выпуская облако дыма, отвечал темноволосый толстяк. – Сам знаешь, все давно уже за границей.

– Ну, еще не все, – выразительно взглянул на него блондин.

– Ну, не все, так половина, – досадливо сморщился толстяк. – Испанцы уже заплатили, с немцами договоренность железная, не сегодня завтра деньги переведут. Как, по-твоему, я все это в обратную отыграю? Никак.

– Ой, не знаю, – сокрушенно вздохнул блондин. – Не знаю, не знаю, не знаю. Мое дело предупредить, Артур. А ты уж решай. Только если ты меня спросишь, я тебе сразу скажу, с этим жуком связываться – себе дороже. Послушай, – вдруг оживился он, будто осененный удачной идеей. – А может, поговорить с ним? Дать раскладку, объяснить ситуацию. Деньгами отдать, в конце концов. Что осталось, вернешь ему, а остальное…

– Думаешь, он возьмет деньгами? – с сомнением покачал головой толстяк.

– Ну, поговорим. Объясним. Какие-никакие, мозги-то у него есть. С таким-то текущим счетом. Поймет. Я вон Мишеньку позову, он кого хочешь уболтает, – усмехнулся блондин.

– Вот еще только Мишеньки здесь не хватало, – презрительно скривился толстяк. – Нет, Владик, переговорами тут не решишь. Он, похоже, обиделся, в позу встал. Ты слышал, он ведь чего-то там угрожать даже пытался? Мне! Нет, Владик, здесь придется решать по-другому.

– Как по-другому? – В голосе блондина прозвучали тревожные нотки.

– Как-нибудь… по-другому.

– Эх, Иваныч, сколько все-таки несправедливости в мире!

Стас Крячко, только что плотно пообедавший в соседнем ресторане, лениво потянулся и, подперев рукой щеку, грустно уставился в экран монитора.

– Почему именно я? А? Почему? Почему не подсунуть это паршивое дельце, например, тебе? Ты у нас опытный, бывалый, любого самого глухого «глухаря» раскалываешь на раз. Вот и брал бы это ограбление. Расследовал бы. Успешно. Так нет! Нужно всучить Стасу. Он крайний. А, Иваныч? Чего молчишь? Неужели тебя не возмущает такая вопиющая дискриминация в отношении меня?

– В бессмысленных словопрениях участвовать не желаю, – отрезал Гуров. – Ты налопался от пуза, теперь тебе, вместо того чтобы делом заниматься, поговорить хочется. А я, между прочим, не обедал еще. Так что отстань! Голодный пролетарий объевшемуся буржуину не товарищ.

– Так пообедай! Пообедай уже и искорени в себе озлобленность. Я ведь тебя звал. Чего не пошел?

– Некогда. Хочу добить все эти бумажки да сдать наконец дело. Все уж закончил, только формальности остались. Не хочу, чтобы висело. И так почти три месяца возился. Одних протоколов пол-сейфа. Хоть библиотеку открывай.

– Ага! Так у тебя, значит, очередное раскрытие нарисовалось? А я-то думаю, чего это он стахановца из себя корчит? Не ест, не пьет, все бумажки пишет. А оно вон что. Хм! Так тогда тем более нужно было это ограбление именно тебе назначить. Бессовестный этот Орлов, вот что я тебе скажу. Несправедливый. У меня и без того сто дел в работе, так он мне еще сто первое решил подвалить. А другим некоторым, которые уже все дела позакрывали, им – ничего. Отдыхайте, товарищ полковник, празднуйте.

– Ну да. У меня ведь, кроме этого дела, других-то нет. Это только ты у нас по сто дел зараз ведешь. Один на все Управление. Остальные – так, покурить заходят.

– Черствый ты, Иваныч, вот что я тебе скажу. Никакого сочувствия от тебя не дождешься. Человек перед тобой, можно сказать, душу раскрыл, а ты…

– У тебя когда в следующий раз словесное недержание случится, ты заранее предупреди, я пойду погуляю. А то мало того, что со всяким вздором на уши приседают, так еще и в черствые попадешь. Нежданно-негаданно.

В этот момент открылась дверь, и в кабинет заглянул генерал Орлов.

– О, Лева! Ты здесь? Отлично! Зайди ко мне, разговор есть.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – недовольно пробубнил Гуров вслед начальству, которое исчезло так же молниеносно, как и появилось.

– Ага! – злорадно улыбаясь, потер руки Стас. – Не иначе, он и тебе сюрпризец приготовил. Вот помяни мое слово – не пустым вернешься с аудиенции. Сто против одного ставлю, что новый «глухарь» у Пети в загашнике припрятан. Специально для тебя. Так что не одному мне фортуна улыбнулась. Все-таки есть в мире справедливость!

– Угу, – угрюмо буркнул Лев. – У меня и так четыре «глухаря» несколько месяцев уже висят. Один еще с прошлого года тянется. Так нет, надо еще добавить.

В сердцах стуча по клавишам, он закончил печатать документ и, выключив компьютер, вышел из кабинета, догадываясь и без злорадных намеков Стаса, что в разгар рабочего дня за хорошим Орлов не позовет.

– У себя? – кивнув на начальственную дверь, спросил Гуров у секретарши, дежурившей в «предбаннике».

– Да. Ждет вас, – лаконично ответила та.

Приоткрыв дверь, Лев заглянул в кабинет, как бы раздумывая, стоит ли заходить туда. Но отступать было поздно.

– Проходи, Лев, присаживайся, – заметив его, проговорил Орлов, перебирая бумаги на столе. Хмурое и озабоченное выражение лица генерала не сулило ничего хорошего.

– Что-то стряслось? – осторожно спросил Гуров.

– Да как тебе сказать, – медленно, как бы раздумывая о чем-то, ответил друг и начальник. – Непонятное что-то творится. С начала года четыре громких ограбления, и ни одно не раскрыто. Везде важные и очень небедные люди, везде крупные суммы, драгоценности, антиквариат. И везде – полный ноль в плане улик. Четыре человека у меня уже почти полгода над этой загадкой бьются, и ни один до сих пор ничего внятного по теме сказать не может.

– Погоди, я угадаю. Поскольку у тех четырех ничего не вышло, ты решил все эти дела собрать в кучу и повесить мне на шею?

– Ну, ты меня уж совсем в монстры-то не записывай, – обиженно проговорил Орлов. – Зачем я тебе буду вешать? Люди занимаются, работают. Как знать, может, со временем чего и накопают. Не один ты у нас в Управлении умеешь преступления раскрывать, в других кабинетах тоже не дураки сидят.

– Да в этом никто и не сомневается, – заверил Гуров. – Я просто пытаюсь понять, для чего ты меня сейчас вызвал.

– А вот если будешь слушать не перебивая, тогда и поймешь. Если не будешь встревать со своими остроумностями, когда тебе начальство задание объясняет.

– Ой, извините, Петр Николаевич, больше не повторится, – сделал испуганное лицо Лев. – Все, заткнулся и весь превратился в слух.

– Молодец! – упорно не желая поддерживать шутливый тон, произнес Орлов. – Так вот, слушай сюда. Последнее ограбление произошло неделю назад. Почистили дом коллекционера. Некто Развалов Игорь Владимирович. Доли в нескольких акционерных обществах, две квартиры, коттедж на Калужском шоссе. Образ жизни – свободный. Основное занятие – деловые и дружеские встречи, а также посещение всевозможных выставок и аукционов в поисках очередного экспоната для коллекции.

– По-видимому, ее-то и сперли?

– В этот раз угадал. Раритетные полотна, все до единого – подлинники, кроме них – несколько статуэток и предметов работы Карла Фаберже. В рублях – несколько миллионов.

– Застраховано, я надеюсь?

– Да, у меня тоже мелькала такая мысль. Вариант, что это он устроил сам себе, чтобы получить страховку, в принципе, конечно, возможен, но в данном случае, пожалуй, маловероятен. Кому-то это, может, покажется парадоксальным, но, на мой взгляд, главное доказательство того, что Развалов ограбление самого себя не организовывал, – это именно ощущение, что все это организовал он сам.

– Если бы сам был замешан, постарался бы соорудить улики, указывающие на «постороннего вора»? – расшифровал сокровенную мысль начальства Гуров.

– Именно! Ведь не дурак же он, в самом деле, специально подстраивать все так, чтобы у полиции создалось ощущение, будто сам хозяин спокойно вошел в дверь, отключил сигнализацию, аккуратно упаковал свои картины и вместе с ними удалился в неизвестном направлении.

– А что, ощущение создается именно такое?

– Представь себе. Нигде нет не то что следов взлома, а даже малейших повреждений. Сигнализация даже не пикнула, потому что была предварительно отключена так, как это всегда делал сам хозяин, входя в дом. Видеокамеры, укрепленные на территории возле дома, не зафиксировали ничего. Вообще ничего. Ни своих, ни посторонних, ни картин, ни людей. Таким образом, на участке никто не появлялся, в дом не входил, а коллекционные раритеты бесследно исчезли, и неизвестно, где их теперь искать.

– И, несмотря на эти факты, ты думаешь, что сам хозяин к ограблению непричастен?

– В случае с Разваловым я не только так думаю, я, можно сказать, просто уверен. И дополнительно эту мою уверенность подкрепляет то, что этот случай – не единственный. Я ведь тебе говорил – таких ограблений за последнее время произошло несколько. Как-то странно было бы думать, что все эти люди в одночасье вдруг решили сами себя обворовать, чтобы получить страховку. Что, вирус, что ли, такой появился? Специальный вид душевной болезни – самоограбление с целью наживы? Навряд ли. Да и не всегда фишка со страховкой могла сыграть. У одной из потерпевших украли просто деньги как таковые. Здесь о страховке речь не могла идти в принципе, сам понимаешь. Это ведь не банковский вклад.

– И много украли? – с интересом спросил Гуров.

– Точно не помню, кажется, что-то около трех «лимонов».

– Ого! Это что, наши люди до сих пор держат дома наличность в таких объемах? Банкам не доверяют хранение средств?

– Да нет, там просто обстоятельства так подошли. Она, по-моему, продала что-то или, наоборот, покупать собиралась. Плюс к этому еще какой-то спор выиграла, тоже на наличные. Вот и получилось. Денежки в одном месте собрались, и кто-то очень вовремя сориентировался, чтобы прибрать их к рукам.

– Значит, этот «кто-то» был в курсе?

– Не исключено. Подробности можешь у Гены Калинина узнать, я ему это дело отдал. Но главная загадка здесь тоже повторяется – следов присутствия кого-то постороннего не имеется абсолютно никаких. Ноль. Все выглядит так, будто деньги из сейфа вытащила сама хозяйка. Скажу тебе по секрету, оперативники, которые выезжали на осмотр, даже засомневались, стоит ли дело открывать. Уж больно все… чисто. Но девушка оказалась настойчивая и как-то сумела их убедить. Хотя это и не так уж удивительно. Там, кажется, какая-то медийная личность, ток-шоу ведет или что-то в этом роде. Болтовня – ее профессия.

– Знаменитость?

– Вроде того. Я ведь тебе сказал, жертвы, все до единой, – люди не последние. В общем, заявление от нее приняли, дело передали нам. Ну а после этого уже из сопоставления фактов стало ясно, что девушка не врет. Ведь прецеденты уже имелись. Точно так же, без взлома и постороннего проникновения, исчезали из домов и квартир ценности.

– А какая-то система здесь прослеживается? Что именно крадут?

– То, что дорого стоит, – ответил Орлов. – «Предметности» особой не наблюдается. В каких-то случаях антиквариат, в каких-то – драгоценности. Или вот, как я тебе уже сказал, – деньги как таковые. Общее у всех этих вещей только одно – их высокая стоимость.

– То есть выраженной «специализации» у воров нет. А ты знаешь, это ведь само по себе довольно интересно. Ты вот сказал, у этого Развалова украли картины. Подлинники. Чтобы продать подобную вещь, да еще и заведомо краденую, надо иметь очень хорошие связи в очень специфичных кругах. Связи тесные и доверительные, такие, которые нарабатываются годами. Те, кто работает в подобных сферах, обычно на посторонние предметы не отвлекаются. Да и не пускают туда каждого, кому вздумается. Кто хочет сразу на всех стульях сидеть и нашим, и вашим кланяться. С драгоценностями, конечно, попроще, это, так сказать, ценность универсальная. Наличка – тем более. Но картины… Мне кажется, учитывая специфичность предмета кражи, дело не такое уж бесперспективное. Конечно, как воры проникли в дом, пока не ясно, но если попытаться проследить судьбу украденного, вполне возможно, удастся выйти на них именно этой дорожкой. От противного, так сказать.

– Выйди, Лева, – бодро проговорил Орлов. – Тебе и маршрутизатор в руки.

– Вот оно что. Так, значит, повесить на меня ты решил конкретно этого коллекционера? А чего ждал так долго? Сам ведь сказал, что ограбление произошло неделю назад. Или это не к спеху? – иронически усмехнулся Лев.

– Ограбление я отдал Стасу, – спокойно произнес Орлов, решительно не настроенный сегодня шутить. – А тебя назначаю на расследование убийства. Развалов Игорь Владимирович сегодня утром был найден в своей постели с пулевым отверстием во лбу. Охрана утверждает, что в дом никто не заходил, видеокамеры тоже ничего не зафиксировали. Сигнализация в доме была отключена.

– Вот это поворот! – изумленно вскинул брови Гуров. – Его же ограбили, его же и убили?

– Именно так.

– Может, тут какая-то застарелая неизгладимая вендетта?

– Именно это тебе предстоит выяснить. Возможно, убийство как-то связано с ограблениями, а возможно, и нет. Но тот факт, что убийца проник в дом так же загадочно и незаметно, как и воры, по-моему, должен навести на определенные размышления.

– Может быть, может быть, – задумчиво проговорил Лев. – Значит, говоришь, дело по этому Развалову у Стаса?

– Да, у него.

– Хм, а не из-за него ли он сегодня ныл целый час, терпение мое испытывал? Мол, всучили ему «глухаря», в поисках улик с ног сбился, а толку нет. Жаловался, что ему труднее всех приходится. Все Управление баклуши бьет, один он, бедный, не щадя живота трудится.

– А тебя что-то удивляет? Ты что, первый день Стаса знаешь? Как будто он когда-нибудь другим был. Ему что ни дай, сразу начинает плакать, что его дело – самое безнадежное во всем Управлении.

– Цену набивает.

– Само собой. Оно безнадежное, а он раскрыл. Понятно, кто самый лучший. Но с Разваловым он и правда, похоже, притормозил. По крайней мере, видимого прогресса там не наблюдается. Принялся было бойко, побегал, всех опросил. Но на этом и сдулся. Теперь, так же как и остальные, сидит, на кофейной гуще гадает, кто бы это мог быть. Ты ему подкинь идейку насчет «от противного». Может, и правда что получится. Хоть один случай раскроем.

– А кто еще, кроме Стаса, этими случаями занимается?

– Медийную дамочку, как я уже сказал, Гена Калинин разрабатывает. Чиновника с иконами я Степанову отдал. Он мужик солидный, основательный, ему с государственными деятелями работать в самую пору. Предприниматель и драгоценности – у Димы Зайцева. Ну, и последний, Развалов этот, соответственно, у Стаса.

– Ему, похоже, не повезло больше всех.

– Да уж. Вот, держи папочку. – Орлов протянул Гурову папку с документами, которые просматривал, когда Лев вошел в кабинет. – Задел тебе, так сказать. Это – материалы группы, которая выезжала на происшествие. Тело уже в морге, но здесь все вполне толково описано и сфотографировано. Можно получить вполне внятное представление о том, что они там увидели.

– Развалов жил один?

– С женой. Но на момент убийства она находилась за границей. Да и сейчас находится. На курорте отдыхает, в Италии, кажется. Еще есть дочь, но она тоже за границей, живет там постоянно. Так что в данный период времени из хозяев в доме был только сам Развалов.

– А из не хозяев там находился кто-то посторонний? – внимательно взглянул Гуров.

– Вроде бы нет. Есть прислуга, но, кажется, приходящая, постоянно в доме не живет. Впрочем, выяснять эти подробности – уже твое дело. Мне обрисовали в общих чертах ситуацию, я тебе ее описал. Вглубь копай уже сам. Поговори со Стасом, может, имеет смысл пообщаться и с теми, кто расследует другие ограбления. В общем, действуй.

– Еще один вопрос. Почему ты так выделяешь именно эти четыре дела? Что, в Москве больше ограблений не происходит? Почему именно эти ты решил объединить в особую группу? Четыре, не больше и не меньше.

– Я их выделил в особую группу, потому что все они имеют одну и ту же характерную особенность. А именно – полное отсутствие улик. В этом плане во всех четырех случаях – полный ноль. Абсолютный. Никаких отпечатков, никаких повреждений, никаких свидетелей. Ни люди, ни техника не зафиксировали абсолютно ничего. Полное ощущение, что действовали сами хозяева, хотя хозяева это полностью отрицают, а некоторых из них в момент ограбления даже не было дома. Я с подобным еще не сталкивался. Ну, один случай, ну, два. А тут… тут ведь просто какая-то система прослеживается. Причем именно в плане технической реализации. Ведь ни жертвы ограблений, ни вещи, которые украли, не имеют между собой ничего общего.

– Кроме высокой «стартовой цены», – усмехнулся Лев. – Ведь и вещи дорогие, да и люди, если я правильно понял, не бедные.

– Это да. Но на этом общие признаки и заканчиваются. Хотя высокая стоимость украденного – это, пожалуй, еще один признак, одинаково характерный для всех четырех случаев. Счет идет на миллионы рублей, я что-то не припомню, чтобы в каких-то еще делах фигурировали такие суммы. Ограбления в Москве, конечно, случаются, это ты подметил верно, но дел такого масштаба, сам понимаешь, бывает немного. За последнее время вот эти четыре, пожалуй, и есть. Так что сама логика вещей требует, чтобы их объединили в одну группу. Объединили, так сказать, по способу исполнения.

– Понятно. Что ж, если логика требует, тут уж не возразишь. Но убийство – это, кажется, факт, случившийся вопреки логике. Воры, насколько я знаю, «мокрухой» не балуются.

– Да, и это еще одна загадка. А загадок здесь и без того хватает. В общем, поле деятельности у тебя, Лева, очень широкое, и работы – непочатый край. Так что не теряй даром драгоценное время. Изучи материалы, которые нам предоставили коллеги, поговори со Стасом, съезди на место, если посчитаешь нужным. В общем, действуй.

Ободренный этим напутствием, Гуров покинул кабинет генерала, не забыв прихватить с собой папку. Сейчас она была очень тонкой. Упомянутый Орловым «задел», собранный «коллегами», не поражал особым изобилием информации.

Надежды на разговор со Стасом тоже оказались тщетными. Вернувшись в их общий с другом кабинет, Лев обнаружил его пустым.

«Поскакал улики собирать, труженик наш неутомимый, – усмехаясь, подумал он. – И, разумеется, как всегда, не вовремя. Целый час сидел тут, ныл, давил на мозги, а когда и правда возникла необходимость поговорить, смылся».

Что ж, ничего не оставалось, как заняться изучением формальных отчетов.

Устроившись за столом, Гуров раскрыл тонкую папочку. Фотографии трупа и протоколы допроса немногочисленной охраны, дежурившей возле дома, – вот все, что в ней содержалось.

Первым делом Лев обратил внимание на фотографии. Огромная кровать под балдахином, какую можно увидеть только в мексиканских сериалах, наводила на мысль, что обитатель дома был человеком очень не бедным и не жалел денег на личный комфорт.

Сам обитатель лежал тут же, под одеялом. Выражение лица его было спокойным и безмятежным, и, если бы не черное с небольшим кровоподтеком отверстие во лбу, можно было подумать, что он спит.

Кроме фотографий потерпевшего, добросовестные оперативники сделали несколько снимков комнаты, доказывающих, что ни на оконных рамах, ни на входной двери не имеется никаких повреждений.

Из протоколов допроса охраны можно было заключить, что владения свои Развалов оберегал очень тщательно. Помимо самих охранников, дежуривших на территории круглосуточно и фактически проживающих там, в самом доме и на участке имелись многочисленные технические средства контроля. Видеокамеры и сигнализация, в сочетании с бдительным присмотром «живой силы», очевидно, должны были обеспечить высочайший уровень безопасности, такой, чтобы и комар не проник на территорию коттеджа незамеченным. Несомненно, сознавая всю ценность коллекции, которая хранилась в его доме, Развалов стремился обеспечить ее сохранность и защиту от всяческих недобросовестных поползновений.

Однако в итоге оказалось, что все предпринятые меры защиты ни от чего защитить не могут. Коллекционера лишили не только ценнейших экспонатов его коллекции, но даже самой жизни.

Охранники сообщили, что внутрь дома хозяин посторонних пускать не любил и довольствовался техническими средствами контроля. Когда ни его самого, ни жены дома не было, он включал видеокамеры, которые полностью контролировали внутреннее пространство коттеджа, а также дополнительную звуковую сигнализацию, срабатывавшую, если кто-то «несанкционированно» проникал в помещения, где хранились картины и прочие экспонаты коллекции.

Если кто-то из хозяев находился дома, видеокамеры отключались везде, кроме «коллекционных» комнат.

«Система, просто как в Центральном банке, – усмехаясь, думал Гуров. – И тем не менее кто-то умудрился обойти все эти замысловатые преграды. Да так обойти, что никаких следов не осталось. Даже царапины, как говорил Орлов. Сто против одного ставлю, что кто-то из своих здесь приложил руку. Если не сам хозяин, то кто-то очень близкий, кто знал все нюансы работы с этой сигнализацией и вообще, так сказать, „внутренний распорядок“. Петр говорил, что версия с „самоограблением“ для получения страховки маловероятна. Что ж, возможно. Но предположение, что в эту крепость вот так вот, без взломов и прочих „нюансов“, могли проникнуть совершенно посторонние люди, в плане вероятности вообще не имеет шансов. Это просто нереально».

Придя к такому выводу, Лев решил, что для начала следует составить список всех, кто, так или иначе, бывал в этом доме. Особенно тех, кто появлялся там регулярно. Например, те же охранники находились на участке практически круглосуточно, и, хотя они заявляли, что в дом их Развалов не приглашал, вполне возможно, отступления от этого правила периодически случались.

Кроме охраны в богатом и просторном коттедже наверняка имелись и другие «вспомогательные кадры»: горничные, повара, садовники.

«Не помешало бы определиться со всем этим поподробнее, – уже прикидывал мысленно Лев. – Выяснить, как этот Развалов организовывал свой повседневный быт, и кто, кроме непосредственных членов семьи, принимал в этом участие. Кто приходил в гости, чтобы полюбоваться на те же картины, например, а заодно разузнать нюансы работы сигнализации. Выяснить, не имел ли обыкновения хозяин периодически устраивать у себя многолюдные вечеринки. Территория дома наверняка позволяла развернуться. Ну и, в конце концов, выяснить, при каких обстоятельствах произошло ограбление».

Наметив эту программу, он запер кабинет и взял курс на Калужское шоссе, где располагался коттедж Развалова.

Подъехав к нужному ему дому, Гуров с первого взгляда убедился, что строение надежно охраняется не только изнутри. Массивные железные ворота и такая же калитка, снабженная кодовым замком и переговорным устройством, высокий кирпичный забор – все это делало обиталище коллекционера Развалова настоящей неприступной крепостью.

Выйдя из машины, Лев заметил, что, в дополнение к надежному ограждению, подступы к дому контролируются видеокамерами, и невольно снова усмехнулся, подумав, что при таких мерах безопасности здесь не страшно оставлять даже государственную казну.

«Кто же тот безумец, рискнувший организовать ограбление этой цитадели? – размышлял он, проходя вдоль ограды и внимательно изучая местность. – Безумец, и он же гений, поскольку ограбление все-таки удалось. И не только ограбление, но даже убийство. Интересно было бы узнать мотив. Учитывая, что ни в том, ни в другом случае никаких следов проникновения в дом посторонних не обнаружено, можно предположить, что инициатива здесь исходила из одного источника. Чем же так провинился уже ограбленный Развалов, что его решили еще и убить?»

Не сомневаясь ни минуты, что его присутствие здесь уже «засекли» и за ним пристально наблюдают, Лев продолжал спокойно прогуливаться вдоль забора, пытаясь определить, есть ли шанс у постороннего человека незаметно или хотя бы безопасно преодолеть эту преграду. Результаты наблюдений подсказывали, что шансов немного.

Тем временем терпение у охранников, похоже, лопнуло. Послышалось характерное лязганье металла, и, обернувшись к калитке, Лев увидел выходящего со двора мускулистого парня в черной униформе, лишенной знаков отличия. Не было никаких сомнений, что он собирается поучить уму-разуму наглеца, как ни в чем не бывало расхаживающего перед чужим домом прямо под объективами видеокамер.

– Я могу вам чем-то помочь? – недобро взглянув, проговорил парень. – Здесь частная территория.

– И дорога тоже частная?

– Да, и дорога тоже, – тоном, не допускающим возражений, ответил охранник.

– Надо же, как интересно, – чуть улыбнувшись, произнес Лев. – И кто же хозяин?

– Я хозяин, – отбросив последние церемонии, заявил парень, угрожающе надвигаясь на полковника. – Так что двигал бы ты отсюда, дядя, подобру-поздорову. А то как бы тебе на неприятности не нарваться.

– Ой-ой, зачем так сердито! – усмехнулся Гуров, доставая удостоверение. – Я и так пугливый, а ты еще кричишь так громко. На дядю старого. Смотри, как бы тебе самому на неприятности не нарваться. Полковник Гуров, Главное управление, – уже серьезно проговорил он, поднося раскрытые «корочки» к самому лицу парня. – Я расследую дело об убийстве Игоря Развалова. Он проживал в этом доме, если не ошибаюсь?

Опешив от такого неожиданного поворота событий, бедный охранник судорожно переводил взгляд с полковника на фотографию и обратно, по-видимому, не представляя, как должен сейчас себя вести.

– Я… то есть, да. Это дом Развалова, – заикаясь, бросал он отрывистые фразы. – Я… вы извините. Я не подумал… мы… мы тут охраняем… охраняем территорию. Наши обязанности… вы извините.

– Да ладно, не переживай так, – добродушно бросил Лев. – Проехали. Во двор-то пустишь?

– Да-да, конечно. Разумеется, – засуетился парень. – Разумеется, проходите. – И, забежав вперед, во всю ширь распахнул калитку.

Оказавшись на территории участка, Гуров сразу понял, что если и найдется смельчак, который рискнет перелезть через неприступную ограду, храбрость его пропадет напрасно. На стенах трехуровневого дома довольно замысловатой архитектуры была укреплена еще одна «порция» камер, полностью контролирующих внутренний двор и территорию перед въездными воротами. Всякий, кто входил в калитку, въезжал в ворота или выбрал бы более энергозатратный путь через забор, неминуемо попадал в объективы внутренних камер.

– Тебя как звать-величать, бдительный наш? – обратился Лев к сопровождавшему его охраннику, все еще пребывающему в заметном смущении.

– Борис, – торопливо доложил он. – Акимов Борис.

– Прекрасно. А это, по-видимому, твои коллеги, Акимов Борис? – кивнул Лев на группу мужчин в такой же черной одежде, стоявших возле одноэтажного строения, расположенного неподалеку от входа на участок, и смотревших на Гурова с нескрываемым интересом.

– Это… да, это… Извините, я сейчас.

Быстрым шагом Борис приблизился к своим товарищам и, сказав несколько слов, тут же вернулся к Гурову. По-видимому, слова его оказались очень убедительными, поскольку «коллеги» скрылись из вида даже раньше, чем он успел пройти несколько шагов, отделявших его от полковника.

– Отменная дисциплина, Борис, могу только поздравить, – улыбнулся Гуров. – Ты, наверное, здесь начальник?

– Да. Я старший охранник.

– Это хорошо. Если ты здесь старший, значит, должен знать все нюансы и особенности местной жизни. Внутренний распорядок, так сказать. Именно он меня сейчас интересует.

– Я знаю только то, что непосредственно касается моей работы, – сдержанно проговорил Борис, справившись наконец-то с переживаниями по поводу своей оплошности. – Моей и ребят. Насчет «нюансов жизни», это, наверное, не ко мне.

– Но ведь ты и ребята находитесь здесь постоянно? Правильно? Именно так записано в протоколах опергруппы, выезжавшей на труп.

– Да, мы работаем круглосуточно, но это не значит, что мы участвовали в жизни хозяев. Мы просто делаем свое дело.

– Что ж, это хорошо, что ты не из болтливых, – снова похвалил Гуров. – Для профессионального охранника качество очень полезное. Но мне, собственно, тайны мадридского двора и не нужны. Тебя, как охранника, я хочу расспросить именно о нюансах охраны. Например, куда передается изображение с этих камер? – поинтересовался он.

– Со всех внешних камер сигнал идет на наши мониторы, – четко и по-деловому доложил Борис. – Они там, в помещении для охраны, – кивнул он на одноэтажную постройку, где незадолго до этого исчезли его «ребята».

– Камеры установлены только здесь или участок контролируется полностью?

– Вообще-то они укреплены по всему периметру ограды, но в дальней части, там, где граница с соседями, очень буйная растительность, поэтому некоторые участки не попадают в объективы.

– То есть определенные возможности для проникновения посторонних на участок все-таки имеются?

– Как вам сказать, – несколько затруднился Борис. – В целом система достаточно надежная, мы круглосуточно видим практически всю территорию. А что касается этих «белых пятен»… На это есть свои средства. Например, у нас установлено дежурство, и каждые полчаса кто-то из ребят обходит территорию, именно те места, которые плохо контролируются камерами. И кроме того… там ведь соседи. Людей этих и мы, и хозяин хорошо знаем, они давно здесь живут и ни в каких криминальных делах никогда замечены не были.

– А что за люди, можно немного поподробнее? – навострил уши Гуров.

– Обычные. Большая семья, муж, жена, дети. Кроме того, с ними же живут и родители. Кто-то постоянно находится дома. При таких условиях, сами понимаете, постороннему человеку незамеченным там проскочить трудно, а сами они, как я уже сказал, люди вполне добропорядочные и законопослушные.