Почерк палача

Пролог

В жизни семьи наступили светлые дни, каких не случалось, пожалуй, со дня свадьбы. И у Марии, и у Гурова работа и прочие дела неожиданно отодвинулись на второй план. На авансцене оказались они сами, их любовь и внимание друг к другу; оба талантливые, сильные и упрямые, они постоянно думали друг о друге, старались провести вместе как можно больше времени.

Мария, тридцатипятилетняя прима одного из модных московских театров, готовилась к трехмесячному турне по Италии, Франции, Соединенным Штатам и другим странам. Гуров, старший инспектор Управления уголовного розыска России, еще не отгулял положенные дни после единственного за свои сорок два года жизни ранения, а также очередной отпуск и собирался в деревню к родителям. Отец, в недавнем прошлом генерал-полковник, и мать, доктор наук, ушли на пенсию и неожиданно продали душу двадцати соткам под Херсоном. В жизни с людьми случается всякое.

На пороге долгой разлуки семейные неурядицы стали казаться маленькими и смешными. Мария и Гуров отбросили забрала, они больше не думали, кто из них в семье главнее, а старались доставить друг другу максимум приятных минут.

Отбросив прочь все заботы, они дурачились, чувствовали себя неприлично молодыми, а их близкие друзья, понимая, что с ними творится, отошли в сторону и не докучали телефонными звонками. Кроме всего прочего, у супругов появились деньги, «презренный металл», весьма облегчающий жизнь человека. Супруги получили отпускные, а Гурову выдали к тому же еще на лечение и какие-то надбавки.

Разъезжались они через несколько дней. Дальше Марии предстояло жить на иждивении бухгалтера и суточных, а Гурову деньги в обозримом будущем и вовсе были не нужны: подарки уже заготовлены, а питание в обеспеченном родительском доме – не проблема.

Они собирались в город. Мария остановила мужа посередине комнаты, взяла за уши, расцеловала и торжественно произнесла:

– Полковник, слушать внимательно, хотя можно и не запоминать, я нахожусь рядом.

– Понял. – Гуров щелкнул каблуками. – Особенно приятно то, что ничего не нужно запоминать.

– Мальчишка. – Мария открыла свою сумочку. – Деньги у тебя?

– Час назад были у меня, – он вынул из кармана перетянутую резинкой толстую пачку денег.

– Нам следует купить хорошие туфли мне, иначе я не смогу добраться до Рима. И купить тебе костюм. Я в восторге от костюмов, которые твой папа привез тебе из Германии. Но за это время даже Берлинская стена разрушилась, а эти костюмы ты все еще носишь.

– Я аккуратный. Они мне стали словно родные.

– Отставить, полковник. Операция проводится следующим образом. Мы выезжаем на Тверскую, следуем по одной ее стороне, затем возвращаемся по обратной. Лева, запомни, на другие вещи мы даже не смотрим.

– Запоминать не велено, – изображая механического человека, ответил Гуров.

– Лева, прояви свою железную волю. – Мария заглянула мужу в глаза. – Умоляю, прояви свою отвратительную железную волю, иначе через час мы останемся без денег и с целой кучей ненужных вещей. Мужской костюм и женские туфли. Все!

– Самое правильное – не выходить из дома, – сказал Гуров.

– А туфли и костюм?

– Туфли ты купишь себе где-нибудь за границей, а костюм у меня не один. Да и в деревне костюм особенно не нужен, – сказал Гуров. – У меня есть не только воля, у меня и с логикой порядок.

– Иногда ты становишься противным, – констатировала жена, выходя из квартиры.

«Пежо» стоял у подъезда, днем Гуров не ставил машину в гараж. Первым, кого он увидел, открывая жене дверцу машины, был белобрысый, крепко сложенный парень лет двадцати с небольшим.

Он сопровождал Гурова уже третий день, именно сопровождал, не следил, не преследовал, просто открыто ездил за полковником на стареньком «Опеле» чуть ли не довоенного года выпуска. Гуров обратил внимание, что этот раритет не громыхал движком, не скрипел, а передвигался исправно и сравнительно бесшумно. Чего добивался парень, ему было совершенно непонятно. На второй день Гуров попросил инспектора ГАИ остановить «Опель» и проверить у парня документы. «Опель» оказался сравнительно молод: пятидесятого года рождения. А его водитель – Илья Титов родился в семьдесят четвертом, работал механиком на станции обслуживания иномарок, отслужил в армии, не судим, не задерживался. В общем, все в порядке. Вот только катался в свободное время за полковником. Гурова так и подмывало сесть в «Опель» и расспросить этого самого Илью о жизни. Но Гуров неизменно придерживался правила: сказавший «а» должен говорить «б».

Сегодня, усадив Марию в машину и направляясь к водительскому месту, сыщик нарушил свой зарок и, встретившись с Ильей глазами, приветственно поднял руку. Парень с достоинством поклонился.

– Интересный мальчик… Кто он? – спросила Мария.

– Мой поклонник. – Гуров включил движок. – Или ты считаешь, что поклонники существуют только у артистов?

Мария приняла слова мужа всерьез и удивилась:

– А чего же тогда он никогда не подойдет, не заговорит? Полагаешь, он мечтает стать ментом?

– Родная, мы порой называем себя ментами, но это не совсем правильно…

– А костюм тебе буду выбирать я. Знаешь, милый, мне кажется, тебе подойдет двубортный в серых тонах. А то все твои костюмы однобортные. Такой цвет тебе к лицу, но мы поищем что-нибудь оригинальное. И еще обязательно рубашку под бабочку и серебряные запонки.

– Женские туфли, мужской костюм – таков приказ. Деньги у меня, сопротивление бесполезно, – решительно отрапортовал Гуров.

– Господин полковник, а если к туфлям я решу купить еще и чулки? – ласково спросила Мария.

– И норковое манто, – добавил Гуров.

– Тогда придется продать машину, – продолжала Мария. – Скажи, а мы всегда будем бедными?

– Мы богатые. – Гуров посерьезнел. – У нас две квартиры, отличная машина, и нас двое.

В последние годы он не заходил в магазины, а уж в дорогие тем более. Когда они вошли в стеклянные сверкающие двери, миновали охранника в галунах, то сыщик непроизвольно отметил, что пистолет у отставника находится чуть выше правой ягодицы, скрытый под фирменной курткой. К ним навстречу тут же торопливо зацокала каблучками элегантная дама.

– Здравствуйте, чем могу вам помочь? – поинтересовалась она.

Кто-то из девушек узнал Марию Строеву, зашелестел легкий шепот. Гостей, а они на этот момент оказались единственными, разглядывали с любопытством.

Мария объяснила, какой именно костюм она хотела бы купить для мужа. У нее с продавцами завязался оживленный разговор, Гуров отошел к витрине, рассеянно поглядывая на улицу и думая, что подобные магазины он видел в основном по телевизору.

Затем дама, возможно хозяйка магазина, стала звонить по телефону. Мария улыбаясь подошла к мужу:

– Дорогой, ты ведешь себя так, словно все происходящее тебя совершенно не касается.

– Давай лучше поедем, купим тебе туфли, чулки… В общем, все остальное, а меня оставим в покое. Я уже устал и совсем не собираюсь превращаться в манекен.

– Лева, приобретать хорошие вещи – большое искусство…

Сквозь витрину Гуров увидел, как четверо парней окружили «Опель» Ильи. Шел какой-то бурный разговор, готовый перейти в драку. Гуров торопливо выскочил из магазина, крепко взял ближайшего из парней за плечо.

– Приятель, на улице май и стоит отличная погода. Поверь, в такой день не ищут приключений.

– Мы хотели только узнать, в каком веке слепили этакий драндулет, – отозвался другой, вальяжно поставивший ногу на бампер машины.

– И вы пристаете к каждому старому человеку? – спросил Гуров. Быстро оценив группу, он определил, что главарь стоит за машиной и в случае драки его не достать. – Тверская, народ, оперативники, и вы из-за ерунды ломаете себе и людям день?

– Оставь, мужик, тебя не трогают, шагай дальше, – сказал главарь.

И в этот момент рядом оказался милицейский патруль.

– В чем дело, граждане? – спросил сержант.

Гуров ловко перепрыгнул через радиатор, оказался рядом с главарем, сжал ему кисть опущенной в карман правой руки.

– Полковник, умоляю, у нас сегодня праздник! – повысив голос, сказала Мария, выходя из магазина.

– Маша, минуточку! Вынь руку из кармана, иначе я сделаю тебе больно!

Парень густо покраснел. Сержант ткнул его в бок дубинкой:

– Сказали тебе, вынь руку… Слушайся!

В кармане у парня оказался обычный перочинный нож. Гуров отстранил сержанта, толкнул парня в сторону, сказал:

– Дорогая, извини, я весь внимание. – Он вернулся в магазин. – Я же говорю, мы неправильно начали. Девушки, вы знаете все и немного больше. Помогите моей супруге купить туфли.

Оказалось, что женская обувь в другом магазине. А туфли, которые хотелось Марии, она купила в Риме.

Глава 1

Старший оперативный уполномоченный по особо важным делам полковник милиции Лев Иванович Гуров и его друг и непосредственный подчиненный полковник Станислав Крячко сидели за своими служебными столами, стоявшими вплотную друг к другу, что называется лоб в лоб, у единственного окна кабинета. На подоконнике красовался кактус. Станислав ухаживал за ним, так как в книге о цветах было написано, что кактус один раз в два года должен цвести каким-то необыкновенным образом. Он стоял на своем месте уже восьмой год, цветка не намечалось, но выбросить корявое игольчатое растение Станислав отказывался и даже присвоил ему имя Федя.

За спинами оперов в углах стояли облезлые, некогда зеленые сейфы. У входной двери справа имелся вместительный платяной шкаф, где находилась полковничья форма офицеров. Они надевали ее в редчайших случаях, а Гуров – так только по приказу.

У стены слева стояли еще один письменный стол и четыре стула. За столом никто не сидел, он так и назывался «ничейный», а стулья приставлялись к столам оперов, когда приходилось беседовать с посетителями. Портретов на стенах никогда не было, даже во времена, когда портрет «вел и вдохновлял».

Гуров и Крячко числились в штате одного из отделов, но на оперативку не ходили и отношения с начальником отдела поддерживали дружеские, но не деловые, и приказов от него не получали. Такой порядок установился лет десять назад, когда Гуров и Крячко вместе с генералом Орловым, начальником управления, перешли в министерство из МУРа и стали людьми генерал-лейтенанта, так что никому другому просто не приходило в голову приставать к ним с различными поручениями и просьбами.

Коллеги полковникам не завидовали, так как Орлов приходил на службу еще до девяти, а уходил как придется, случалось, и ночью, и под утро. Если же по неизвестным причинам на контроле у замминистра или администрации не находилось никаких дел, друзья были абсолютно свободны; и тем не менее их телефоны находились у секретарши Орлова Верочки, то есть поводок присутствовал всегда.

Последние трое суток наблюдалось затишье. Нет, в городе все было как обычно: убивали, взрывали и грабили по-прежнему, но МУР и райуправления начальство не беспокоило. Объяснялось подобное положение просто: убивали простых людей, никого из властей предержащих или их родственников не тронули, такое иногда тоже случается.

Два предыдущих дня сыщики бездельничали, но в этот день Гуров решил привести в порядок свое бумажное хозяйство. Работа для всех оперативников нелюбимая, как мытье посуды, но, как говорится, сколько ни откладывай, но день придет. Они потрошили свои сейфы, Гуров тщательно и педантично, Станислав жульничал. Казалось, Гуров был занят исключительно своими бумагами, но порой раздавался его насмешливый голос:

– Не возвращай бумаженцию в «разное», отпиши по ней рапорт.

Станислав бормотал, что, мол, обидеть младшего легче всего, но аккуратно исполнял распоряжения друга.

В дверь небрежно постучали, и на пороге появилась секретарша генерала – очаровательная Верочка.

– Здравствуйте, господа офицеры, – голос Верочки не предвещал ничего хорошего. – Вас просит заглянуть на минуточку Петр Николаевич.

Оперы дружно поздоровались, хотя, появляясь утром, всякий раз начинали свой рабочий день с того, что целовали Верочку в щечку, называя поцелуй обрядом посвящения.

Когда оперативники, миновав двойные деревянные двери, переступили порог кабинета, они поняли, почему голос секретарши звучал так слащаво и неискренне. Кабинет начальника главка был невелик, и около десяти офицеров уже сидели за столом для совещаний, а двое стояли у стены.

– Здравия желаю! – Гуров прошел кабинет и открыл форточку, здесь было его законное место.

Станислав с удивлением взглянул на подполковника, посмевшего занять «персональный» стул Крячко.

Орлов в рубашке сидел за своим столом; взглянув на сидевшего напротив молодого генерала, он сказал:

– Ребята прибыли, докладывайте изначала.

– Из-за двух человек, господин генерал-лейтенант…

– Меня зовут Петр Николаевич. Ваши люди ничего толкового предложить не могут, вы пришли к нам, хотя, видит бог, мы к этим событиям никакого отношения не имеем. Да ладно, я сам объясню, ты долго говоришь.

Орлов махнул рукой и перевел взгляд на своих сотрудников.

– Суть дела. В Москве пропадают люди. Так было и, к сожалению, будет. Присутствующие здесь офицеры занимаются розыском пропавших, часто убитых, и тут мы с ними, ясное дело, пересекаемся. Розыск убийц – наша работа. Среди множества пропавших без вести господа офицеры отобрали более тридцати и, заручившись поддержкой одного из замов, решили нам эти дела подарить. Ни заявлений об убийствах, ни трупов, ни оружия, люди просто пропали. Но вот кому-то все-таки кажется, что людей убили. А раз убили, значит, пусть работает старик Орлов и его волкодавы, они хорошо обучены.

Гуров прекрасно понимал: его друг и начальник, мягко говоря, преувеличивает. С подобными материалами никто в главк по раскрытию особо опасных преступлений явиться бы не посмел. Значит, имеется еще нечто, и не маленькое, о чем Петр умалчивает. На сидевшего против Орлова генерала жалко было смотреть – редкие волосы вспотели, прилипли ко лбу, глаза красные, руки подрагивали.

«Петр пригласил меня для того, чтобы я забрал людей из его кабинета, – решил Гуров. – Генерал-лейтенант устал, видно, у него состоялся тяжелый разговор наверху, и ему необходима срочная помощь».

– Коллеги, я считаю целесообразным сменить обстановку, проветриться, пообедать и собраться у меня в кабинете. Как? Петр Николаевич, вы не возражаете?

– Нет. Если ты готов пахать чужой огород, так вольному воля.

– Спасибо. Тогда пошли.

В дверях чуть не образовалась толкучка. Орлов жестом позвал Гурова и тихо сказал:

– Там нечто проглядывается. Сможешь помочь – молодец. Но не дай тебе бог, мальчик, брать дела в наше производство. Тот зам, что направил этот кагал ко мне, с меня же и шкуру через месяц снимет.

– Понял! – Гуров погладил друга по плечу и отправился к себе.

В кабинете было не протолкнуться, Станислав даже не пытался рассадить гостей, а лишь уступил свой стул взмокшему генералу и ждал Гурова. Когда тот вошел, Станислав не удержался и съязвил:

– Начальство прибыло, телега поехала.

– Я так понял, что вы, ребята, здесь с утра и поесть вам не дали. Голодные отправляйтесь в столовую, прошу остаться инициатора дела и господина генерала.

– Китов Василий Васильевич, – представился генерал.

– Вам ведь и сорока нет? – спросил Гуров. – Как же вас угораздило в молодые годы на пенсионную должность устроиться? Лампасы заворожили? Ладно. Давайте о деле. А ты, майор, всю эту бузу и начал.

– Владимир Сидорович, – сказал майор. – Для вас, Лев Иванович, конечно, просто Володя.

– Давай, Володя, в двух словах. – Гуров подмигнул Станиславу, который уселся за ничейный стол, положил перед собой стопку бумаги и ручку.

– Двадцать восьмого марта я по указанию руководства начал составлять справку о разыскиваемых нами людях. И тут выяснилось, что среди обычных бомжей и малолеток-бегунков проглядывает изрядная группа людей совершенно не нашего окраса. Солидные люди, есть и богатые, встречаются и супружеские пары, чего вообще раньше никогда не случалось. Разве что один убивал другого и сбегал. И все без исключения, ну, из данной категории, пропали вместе с личными машинами.

– Интересно. – Гуров почесал за ухом. – Какие марки машин?

– В точку, Лев Иванович, – кивнул майор. – Только дорогие иномарки: «Мерседесы», «Ауди», джипы.

– Ехали на Кавказ либо в том направлении? – спросил Гуров, твердо решив с таким делом не связываться.

– В том-то и дело, что нет. Я таблицу умножения знаю, сюда не явился бы. – Майор явно обиделся.

– Станислав, если майор еще раз обидится, проводи до дверей. Я имею право задавать любые вопросы.

– Майор, ты понял? – продолжая писать, спросил Станислав.

– Так точно, господин полковник! – Майор поднялся со стула.

– Рано встал, – сказал Станислав. – Они поняли, Лев Иванович.

– Лев Иванович, разрешите, я сбегаю чашку кофе выпью? – спросил генерал.

– Можете даже не бегать, а сходить не спеша, – ответил Гуров и подмигнул майору. – Валяй дальше, хорошо докладываешь, молодец.

Майор зарделся, похвала самого Гурова – не кот чихнул.

– В основном машины зарегистрированы в Москве, три в области. Провели установки, люди никуда не собирались, в основном исчезли в субботу.

– Раз ты такой догадливый, майор, – улыбнулся Гуров, – я буду задавать тебе лишь половину вопроса. Какого возраста исчезнувшие?

– От тридцати до пятидесяти, но их ничего не связывает и на одной даче они не бывали.

– Хорошо, то есть плохо. Вместе чинились, красились, что-нибудь общее между пропавшими ты раскопал?

– Бензозаправки? – спросил Станислав.

– Совпадений не замечено, кроме одного случая, – майор отвечал, не заглядывая в блокнот, что тоже понравилось Гурову. – Двадцать шестого марта на бензозаправке на Ленинградском шоссе одновременно стояли две пропавшие машины «Чероки». Кажется, водители были знакомы, но это не точно. Деньги меняли друг другу, так это факт. Отъехали одновременно, что тоже ничего не говорит, мало ли там, подъезжают, отъезжают.

– Тогда доставай карту города, докладывай, кто где живет, где гаражи, в каких школах учатся дети, – сказал Гуров.

– А почему вы решили, что у меня такая карта имеется? – удивился майор.

– Догадайся, – Гуров взял карту, начал рассматривать значки. – Не густо. Трое проживали в самом центре. И стояли в одном подземном гараже. По гаражу установку проводили? Были пропавшие между собой знакомы, не были?

– Людей не хватает, Лев Иванович, – ответил майор.

– Да на меня редко когда столько людей работало! – возмутился Гуров.

– Лев Иванович, не изображай из себя тигра, не получается, – сказал Станислав. – Этот Китов – та еще устрица. Ради лампасов на пропавших без вести пошел. В министерство армию привел, чтобы видели, какой он, генерал, старательный. Пять сотрудников ГАИ, из них лишь один инспектор, остальные начальники и на трассе не стоят. Спрашивается: какой с них толк? Шесть разыскников из РУОПа. Скажи, инспектор по розыску бомжей может опера из отдела куда-нибудь послать? Вот его самого в момент пошлют куда подальше, это точно. Один майор пашет, один, неужели не видишь? И не пытай его, прошу.

Гуров вздохнул и взглянул на майора.

– Генерала боишься? – спросил он. – Это он здесь такой тихий?

– Так ведь каждый генерал кричит, – пробормотал майор.

– Значит, с детьми вы не разобрались, – сказал Гуров.

– Виноват, Лев Иванович, – майор развел руками.

– Зачем вы пригласили сотрудников ГАИ? Инспектора стоят на разных шоссе или у вас есть основания считать, что машины и люди захвачены на одном шоссе? – спросил Гуров.

– Ну, гаишников приглашал не я и никакими данными о захвате машин за городом не располагаю. Но такова версия генерала. Он видит в происшедшем чеченский след. Мол, группа боевиков приблизилась вплотную к Москве, захватывает машины и заложников и гонит их в Ичкерию, – ответил майор.

– Красивая версия, а главное, она снимает с нас всякую возможность искать пропавших, – подвел итог Гуров. – Дело перерастает в международный конфликт, передается в ФСБ, и порядок.

Начали возвращаться приглашенные в министерство офицеры, и в кабинете вновь стало тесно.

– Сотрудники ГАИ могут быть свободны, благодарим вас за оказанное содействие, можете отправляться по месту службы. Марки машин, на которые необходимо обратить особое внимание, вам известны. Если в машине будет больше одного человека, убедительно прошу всех пассажиров выводить из машины и проверять документы. Постарайтесь исключить всякое психологическое давление бандитов. Господа офицеры, при этом вы и сами должны быть предельно собранны, переложите оружие в карман… Впрочем, вас учить не надо. Спасибо, вы свободны.

– Лев Иванович, я твердо убежден, что орудуют чеченцы, – заявил молодой генерал. – Мы ждали, когда сойдет снег и появятся «подснежники». Трупы найдены были, но это бомжи, да и то – давние, некоторые с глубокой зимы лежат. Ведь тридцать с лишним человек! Их куда-то спрятать надо? Мы выезжали на стройки, проверяли свежие котлованы – сейчас по Кольцевой Лужков огромное строительство ведет, – применяли собак, но ни одного трупа так и не обнаружили. Если бы орудовали наши беспредельщики, то хоть один труп они бы оставили. А здесь – ни одного!

– Вы правы, генерал, вы правы! – Гуров согласно кивал. – Я отпишу руководству рапорт, изложу свои соображения. Начальство решит, вас поставят в известность. Я заберу у вас майора Ромашина на несколько дней.

– Майора могу подарить, от него только одна головная боль, – рассмеялся генерал.

Генерал и сотрудники ГАИ ушли, остались четверо разыскников райуправления. Двое были совсем мальчики, видно, только вчера школу милиции закончили.

– Ребята, – сказал им Гуров. – Бегите на свои участки, там у вас дел невпроворот, работайте, учитесь, в общем, живите.

«Ребят» как ветром сдуло. Остались два мужика лет тридцати с лишним. Смотрели они на Гурова неласково, видимо, их раздражал лощеный вид полковника. Он усмехнулся и сказал им:

– Расслабьтесь, парни, никто на вас ездить не собирается, мне ваша жизнь знакома. – Помолчав, он добавил: – Я бы вас прикомандировал, да толку от вас… Двум богам не служат, свою землю и своих бандитов вы не бросите. Будете рваться надвое, а вас и на одно место не хватает.

– Считайте, вам повезло, – вставил Станислав. – Костюмчик глаженый, ботиночки сверкают, обман для фраеров. А сам зверь. Я живой при нем еще по чистому недоразумению.

– Четверть века за моей спиной хоронится и разные гадости говорит. Ну, я до тебя доберусь, Станислав, – огрызнулся Гуров и без всякого перехода спросил: – Ну, а вы сами что об этой истории думаете?

Слушая Станислава, оперы было заулыбались, а теперь враз потускнели.

– Меня Иваном зовут, в розыске пятнадцать. Майор, – представился опер. – С чеченами же мысли просто детские. Генералу главное, чтобы на мундире грязи не было. Я над делом голову поломал и пороха не изобрел. Московские это или областные, а может, смешанные беспредельщики. Знаете, Лев Иванович, я полагаю, они свое кладбище имеют. В нем владельцев машин и хоронят. Я проехал в Митино, на Головинское заглянул, правда, свежих захоронений подобного размера не видел. Но у бандитов оно имеется, чтоб я с места не встал. А машины и не все в розыске значатся. Родственница к нам обратилась с заявлением, мол, сын с невесткой пропали; пошаркали коридорами, поплакали, в конце концов заявление о пропаже людей у них приняли, а на машину – никогда. Говорят, да, может, продали они свою тачку да умотали, объявятся, люди солидные, не шелупонь какая-нибудь.

– Машины, конечно, могли и на Кавказ уйти, – добавил второй опер. – А так, кладбище не кладбище, но покоятся все уж точно в одном месте. Мы с Иваном тут кумекали – не ясно, с чего работу начинать. Искать машины без толку, даже если найдешь, у нее пятый хозяин.

– Захоронение надо искать. Коли появилось в почерке преступлений что-то новое, значит, и группа новая, сами знаете, наши клиенты – консерваторы, работают по старинке, новое не приемлют, – сказал Гуров.

– Старики консерваторы, – вставил Станислав, – молодые – те любят удивить, загнуть ранее невиданное. Только сами еще слабаки, а в группировке у них авторитета не хватает.

– Задание вам простое и старое, как мир, – сказал Гуров. – Пошепчитесь с агентурой, особо если она к какой-нибудь группировке притяжение имеет. Кто машину новую купил, кто там девку содержит не по деньгам. Вы волки тертые, объяснять вам лишнее дело, и сами знаете. Тридцать с лишним дорогих машин стоят денег, которые руки жгут, должны светиться. Один раз в рулетку проиграл, второй уже и неинтересно, тем более рядом и круче засаживают. А тратить деньги необходимо, иначе какой в них толк? Слабенькая ниточка, истертая, но достаточно действенная. Берите наши телефоны и звоните по любому, самому пустячному поводу. Человек марку сигарет сменил, а нам интересно. А уж дорогая зажигалка, считай, находка.

– С вами работать, Лев Иванович, можно, – сказал Иван.

– И полезно, – пожимая полковнику руку, поддакнул второй. – Вроде вы и хорошо известные вещи говорите, однако в мозгах проясняется. Главное, нет такой безысходности.

– Ты, Лев Иванович, не тем путем в жизни пошел. – Станислав сколол свои бумажки скрепочкой и убрал в папку. – Тебе бы ребят в институте обучать. Всякие там диссертации писать.

– Профнепригоден, – ответил Гуров. – Я даже из одного человека – правда, способности у него средненькие – сыщика настоящего сделать не сумел. Звякни Верочке, узнай, Петр свободен?

Генерал сидел на своем месте и, как обычно, что-то писал. Это была одна из причин, по которой Гуров не соглашался занять генеральскую должность. Его пугала необъемная гора бумаг, а также необходимость практически всегда находиться на месте.

Увидев своих гвардейцев, Орлов бросил опостылевшую ручку, потянулся, хрустнул суставами.

– Вот откуда берется старость, парни, а совсем не из календаря. Он отсчитывает свое, а жизнь – свое. – Генерал саркастически глянул на Гурова. – Как ты говоришь, ныряй, здесь неглубоко.

– Последнее отнимают, раздевают и даже не улыбаются. Это ведь моя присказка, Петр Николаевич, – обиделся Станислав.

– Прибаутки путаю. Что ж, сказывается уже мой возраст. Гуров, я тебя слушаю.

– Пропуская двадцать страниц текста и ничего не говоря о генерале Китове, скажу лишь суть. В городе или области появилась неизвестная ранее злокачественная опухоль. Как машину создали, так и начали ее угонять. Как человек палку взял, так и начал убивать ближнего. В данном случае убивают и угоняют одновременно.

– Ты не мальчик, соображаешь, убийство – наше дело, а угоны – чужое. На последнем отчетном докладе я и без того выглядел далеко не лучшим образом. Сейчас только апрель, мы стоим неплохо, но если я приму к производству тридцать с лишним дел неизвестного происхождения, то…

– Петр, а кто говорит, что нераскрытые дела следует забрать к себе? – перебил Гуров начальника. – Напиши справку, мол, тебе доложено, ты ознакомился и считаешь, что некоторые дела имеют перспективу. Мол, дал указание Гурову, как его там, оказать райотделу посильную помощь.

– Ну, ты и хитер. Если, значит, победа, так она наша победа, а коли поражение, мы тут ни при чем.

– Что выросло, то выросло, и все под твоим чутким руководством, – ответил Гуров. – В райуправлении имеется головастенький паренек, майор Ромашин. Я еще двух оперов настропалил и по старинке возьму у друга Нестеренко и Котова.

– Я твоему бате обещал, что ты на этой неделе приедешь, – в голосе Орлова прозвучала безнадежность.

– В школе я вообще учился отвратительно и каждую субботу давал зарок, – Гуров развел руками.

Крячко, редко встревавший в разговор старших, неожиданно сказал:

– Активно действующая группа. Не остановить – могут натворить такое, что жить не захочется.

Генерал взглянул на Станислава несколько удивленно: тот работал прекрасно, но инициативу проявлял редко, полагая, что начальству виднее.

– Мысль верная, не ясно только, кого и где искать. Свяжитесь с ребятами, занимающимися угонами. У них среди преступников наверняка имеется агентура, доверенные лица, да и просто хорошие отношения. Не может быть, чтобы никто ничего не знал. Угонщики могли пересекаться с убийцами при продаже машин, при изготовлении свежих липовых документов. Вам придется эту угонную систему освоить, выявить купцов, прибывающих за машинами с Кавказа.

Вы сами особо в детали не вникайте, не разменивайтесь, иначе потонете, как в болоте. Пусть данными вопросами занимаются Нестеренко и Котов. А ты, гений, – генерал долго смотрел на Гурова, – попробуй встать сбоку, взглянуть на все со стороны и попытайся смоделировать банду из трех-четырех человек, которые не просто угоняют машины, а еще убивают владельцев. При том, как сегодня угонщики наловчились нейтрализовывать любые замки, запоры, сигнализации, эти убийства объяснить сложно. Учтите, я доложу генерал-полковнику, что вы занялись таким делом, так что не удивляйтесь его прямому вопросу.

– Ну, мы пошли, будем на связи, – сказал Гуров, поднимаясь с места. – Я сам лекарства терпеть не могу, но ты, Петр, принимай что-нибудь от давления. Скажи супруге, она наверняка какую-нибудь травку знает.

– Да я без хлопот это кресло тебе отдам, – ответил Орлов.

– Не получится, у тебя денег не хватит.

Гуров и Станислав уже стояли в дверях.

– Каких таких денег? – не понял генерал.

– На возмещение мне морального ущерба, – ответил Гуров; оперативники хохотнули и выскочили из кабинета.

Центр был, как всегда, забит, и Илья Титов вяло тащился в своем ряду, изредка поглядывая на «Пежо» Гурова.

Илья катался за полковником шестой день и давно понял, что избрал неверную тактику. Парень не сомневался, что, увидев за собой «хвост», важняк тормознет нахала и вынет из него душу. Илье и требовалось познакомить Гурова со своей душой, так ведь не напросишься на прием, не сядешь за канцелярский стол, не скажешь – господин полковник, взгляните, какая интересная у меня душа, когда и сам-то в ней разбираешься скверно.

Полковник «хвост» сразу засек, выбрался на трассу, легко ушел, машины-то, мягко говоря, разные. На следующий день Илья вновь зацепился за «Пежо» в центре, где мощность движка значения не имела. Тащились по Бульварному кольцу, Илья нахально уперся в бампер «Пежо», и полковник дружески помахал ему рукой в зеркало заднего вида.

Странный сыщик, рассуждал Илья, за ним неизвестно кто изо дня в день катается, а он лишь вежливо раскланивается, и – никакого интереса. Парень не знал, что уже на второй день Гуров вызвал Гришу Котова и попросил поинтересоваться владельцем экзотического «Опеля». Еще через сутки сыщик знал, что парень живет в Хлебном переулке, считай, рядом с матерью, которая преподает литературу в университете и подрабатывает частными уроками английского. Отец оставил семью в давние времена, систематически платил хорошие алименты, в доме бывал, приносил дорогие подарки. Илья Титов служил в армии, где работал водителем – возил комполка, а на втором году и командира дивизии. Предлагали сверхсрочную, он отказался. Вернувшись из армии, сразу устроился автомехаником и, по мнению автомобилистов, имел золотые руки.