Глава 1. Хозяин Клондайка
В конце 1852 года пароходом наша команда прибыла в Нью-Йорк. Я остановился в гостинице, прогулявшись по памятным мне местам, а ребята сразу отправились к своим родным. На следующий день я обошёл всех родителей моих младших товарищей, а родителям тех, кто остался на Юконе, от их лица выдал по пять тысяч долларов. Побывал в семье Дженни, передал родителям десять тысяч. Оказавшись дома, парни рассказывали о своей новой жизни, её трудностях и прелестях, об отличной охоте на пушного зверя и больших заработках. Так же повидал Нагоровых, но они вновь отклонили приглашение переехать на Аляску, тогда я выкупил весь товар в магазине – отвезу на север.
Затем коллективом сходили в полицейский участок, где я пообщался с Роллсом, Лоренсом, своими друзьями из патрульно-постового отдела и детективом Диком Рэйли. Маккензи выучился на лейтенанта и стал командиром «пепсов».
– Тебя не узнать, Мик, ты стал богачом.
– Это только начало, друзья. Если дела и дальше так пойдут, сделаю вам предложение, от которого сложно отказаться. Может быть, оно вам понравится.
– Ловим на слове. Чем ты там занимаешься, Мик?
– Добываю соболей. Оказывается, это очень доходный бизнес. Но в лесу пусть бродят охотники, а вас я вижу боссами в моей администрации.
– Хорошее дело быть боссом.
Рэйли заинтересовался перспективой.
– Понимаешь, Мик, работая тут, я так и помру старшим детективом, максимум, начальником отдела. А у тебя один костюм стоит, как моя месячная зарплата. Ты уж не забудь обо мне, когда станешь набирать людей. Я слышал, ты осел на диком Севере?
– Это точно, на диком севере. Базируюсь в русской Аляске, а деньги делаю в лесах английской Канады. Не забуду, Дик. Как у вас дела?
– Все по-прежнему. Слушай, ты давно в Штатах?
– Только что, но был два месяца в Канаде.
– И что там интересного?
– Подсуетился и стал британским подданным. Пока ждал решения, ходил боцманом на торгаше, а парни юнгами осваивали корабельное искусство.
– Ну, ты даёшь. Читал в газетах об ограблениях?
– Нет.
– О-о-о, ты много потерял! Я так жалел, что тебя нет и не с кем посоветоваться. Одним словом, этим летом грабанули два поезда. Бандиты взяли 2,5 миллиона долларов.
– Ничего себе! Тот случай с начальником службы дорожной безопасности – детские игрушки по сравнению с этими ограблениями.
– Да, это очень большие деньги, хотя всё относительно. Для нас это "ого", а для английской королевы – карманная мелочь. Завтра встречаюсь с детективом Мориссом из агентства Пинкертона, он снова едет к нам. Неймётся же ему. Говорят, что второй состав ограбил дед, его видели охранники.
– Дед ограбил поезд? Крышу взорвали или дверь? Сомнительно, чтобы он на ходу залез на вагон. Скажу честно, чтобы взобраться на крышу вагона, силушка нужна. Сам попробуй, как это делается.
– Вот и Паркинсон так же сказал.
– Головастый мужик. А Морисс молод, ему нужно подтверждать своё реноме профи и делать имидж фирме. Как твоя работа, ОПГ достают или бытовуха одна?
– Достают банды. Очень опасной стала банда Ковбоя Салли.
– Салливана не поймали? Я думал, что его возьмут ещё в прошлом году.
– Выскользнул. Видели в Бруклине, но разве там найдёшь того, кто прячется.
– А Кай Джаггер, Баз Орманд?
– Джаггер пропал, Орманда убили, зато Джимми Торрисон стал уважаемым человеком, завёл прибыльный бизнес.
– И чем занимается?
– Сеть салунов в деревнях Бронкса.
– Головастый мужик, раз, сделав капитал, решил сделать репутацию.
Мы расстались. Я собрал парней в отеле и обрисовал ситуацию.
– То есть, дядя Мик, хорошо, если ищут, но не найдут, и ещё лучше, если ищут совсем других.
– Точно мыслишь, Олли.
Весь оставшийся день мы готовились к представлению, гримируясь и маскируясь под другие персонажи. Утром, одетый в плащ бомжа, который вечером вывалили в пыли и топтали ногами, я дежурил у дома Рэйли, чтобы узнать, куда он отправится. С нанятым кэбом меня страховал Биг. Возле полицейского участка болтался загримированный Гулль, а Серж и Буш были на подхвате, стоя напротив здания полиции. Утром Рейли поехал на работу, так что моя миссия наблюдателя закончилась. Я свернул бомжацкий плащ, оставив его у мусорника.
В первой половине дня в участок прибыл Морисс, а через пару часов вместе с Рейли они отправились на вокзал. Я надел портовую штормовку, чтобы скрыть фигуру, выглядя пожилым работягой. К полудню детективы вышли из здания вокзала и отправились пообедать в близлежащий ресторанчик.
– Пора.
Вначале в заведение вошёл Серж и осмотрелся, а, выйдя, просемафорил нам диспозицию. Затем снова вошёл, уселся за столик и заказал еду. Следом вошли мы с Бигом, заняв стол недалеко от детективов, но спрятавшись от них за колонной. За детективами со стороны наблюдали Серж, Гулль и Буш, загримированные под рабочих, зашедших пропустить кружечку пива, закусив её бифштексом с жареной картошкой.
Мы заказали дежурное блюдо, пива и я стал бухтеть, хрипя и ломая голос.
– Крис, ты как хочешь, а я отваливаю. Салли совсем берега потерял. Я сделал дело, а он кинул меня.
Дэм подыгрывал мне.
– Рокки, я боюсь, что Салли найдёт тебя и рассчитается.
– Уйдём на юг, хрен он там нас найдёт. Полтора миллиона баксов – это не шутка, а я получил всего пять штук. Знаешь, где Салливан закопал мешки?
– Нет, Рокки.
– На выезде из посёлка Гари, там кусты и дерево толстое стоит. Если легавые их найдут, Салли будет тяжелее отвертеться. Хотя трюк с переодетым дедом он классно провернул.
– Да, Салли всё хапнул себе. Кстати, может, перед уходом пощипать Торрисона?
– Зачем?
– Помнишь ограбление в Филадельфии, где утянули целый лям баксов?
– Конечно. Так это Торрисон крутанулся?
– Да, я был на стрёме в вагоне, а он с парнями всё организовал. Так же роздал по червонцу, а всё остальное себе взял. Теперь он уважаемый бизнесмен.
Мы посматривали на Олли и Сержа, но те показывали, что всё "О'кей" – нас слушают.
– Надо пойти и пошантажировать Джимми.
– Решено, как прижмём Торрисона, я сразу в Ричмонд махну, и тоже стану бизнесменом.
Мы вышли, оставив на столе двадцатку, а парни остались за столиками наблюдать за детективами. Морисс с горящими глазами обратился к Рэйли.
– Твою ж мать! Вот это мы зашли поесть. Наводку на два преступления услышали.
– Точно, и высокий старик, как и рассказывал охранник. Эх, проследить бы за ними.
– Потеряем. Зато Торрисон на месте, а Салливана придётся искать. Срочно телеграфирую в наше агентство.
– Надо ехать в Гари.
– Рэйли, этим я займусь лично.
Детективы расплатились и ушли. Мы же выехали за город, где спрятали в чемоданы гримёрный инвентарь, оставив его у меня в гостинице. Вечером в дом Дэма, где происходило праздничное застолье, и находились все мы, примчался Рэйли.
– Мик, надо поговорить.
– Садись, покушай, мы только собрались поужинать.
– Нет, дело очень срочное.
Мы вышли подышать воздухом, и Дик передал мне подслушанный разговор.
– Интересная тема. Хотя, даже если вы найдёте украденные мешки казначейства, связь с Торрисоном или Салливаном это не докажет.
– Я понимаю, но хоть что-то. Появилось направление, куда рыть.
– А этих свидетелей из закусочной не найти?
– Честно говоря, я их и видел-то мельком со спины – колонна мешала. Голос у старшего скрипучий – его я точно узнаю, а у второго, который помоложе – обычный, – таких голосов тысячи. Одного звали Крис, а второго Рокки. Задерживать их не рискнули, побоялись, что они вооружены.
– Правильно, ваша жизнь важнее. И все же что-то надо делать. Торрисон как был бандитом, так им и остался, хотя сменил пистолет на адвоката. Улик нет, свидетелей тоже, но человека надо наказать по закону.
– Да, не подберёшься.
– Значит, надо найти мешки и подбросить их этому бандиту. А затем устроить обыск и найти их уже у него дома. Тогда что-то можно выжать.
– Но это же подлог, фальсификация....
– А тебе какая разница? Главное, чтобы бандит понёс наказание за свои дела. Казначейский мешок в его доме – это единственная улика, которая потянет на срок. В принципе он сможет откупиться, но понесёт большие убытки.
– Искуситель. Как только этот мешок ему подкинуть?
– Я помогу. Дай лишь мешок и быстрее, мне ещё в тайгу ехать.
Мешки были найдены, после чего вчетвером – я, Пинкертон, Морисс и Рэйли, – обсудили операцию. Народ подумал и решил провернуть это дело. Мне же пришлось заниматься организацией подставы. Бандитская группировка Торрисона продолжала заниматься убийствами, рэкетом, грабежами, несмотря на то, что главарь стал чистеньким бизнесменом и внешне отмежевался от криминального мира. Мне это напомнило Бронкса, главаря банды из Денвера. Так что Джим Торрисон должен был быть наказан. К тому же я преследовал и свой интерес – истинных грабителей больше никто бы не искал.
Через неделю привезли мешки, я упаковал их в вещмешок и ночью забрался в усадьбу гангстера. Мешки аккуратно прикопал в углу участка, для чего снял верхний слой земли с травой, выкопанную землю сложил в брезент, уложил банковские мешки в яму и аккуратно прикопал их, прикрыв дёрном. Все это я нарисовал детективам на песке, объяснив, где искать улики, после чего стёр рисунок.
Через два дня усадьба Торрисона была набита полицией. Здесь же были детективы из агентства и нашего участка во главе с Рэйли. Протыкая землю металлическим щупом, нашли провал. Сняв грунт, вытащили котомку на свет, из которой достали банковские мешки. Их маркировка и сломанные сургучные пломбы совпадали с теми, которыми опечатали мешки в Чикаго.
– Мистер Торрисон, это мешки с ограбленного поезда в Чикаго. Вы признаете себя виновным?
– Я понятия не имею, как они тут оказались. Я никогда не был в Чикаго. У меня алиби, черт возьми! Без адвоката я ничего говорить не буду.
– Ваше право, мистер Торрисон. А быть лично в Чикаго вам вовсе не обязательно. Вы вполне могли направить туда своих людей.
В общем, дело завертелось. Полиция прессовала Торрисона, тот отбивался, Морисс и Рэйли заработали лишние баллы для своей репутации, потому что мешки-то были настоящими. Выжмут полицейские что-либо из ситуации – хорошо, нет – просто потреплют гангстеру нервы и облегчат кошелёк. Это мне было неинтересно, поэтому в январе дилижансами мы с ребятами убыли в Сан-Франциско, добравшись туда только в апреле. Закупив дополнительный инструмент для обработки дерева и золотодобычи, парусником вернулись в Ново-Архангельск.
Парамон разговаривал со своей супругой Лукерьей.
– Не пойму, что так тянет этого американца в тайгу, кроме зверя?
– Не знаю, батюшка. Чай, хороший интерес имеет. Да и зверя он набил несметно.
– Так их и толпа большая. Ещё индейцы с ним снюхались.
– Этим оглоедам лишь бы скальп снять. С ними в мире жить надо.
– Эх, грехи мои тяжкие, Лукерья. Как этот американец появился, так несу убытки немалые. Пятьдесят тыщ рубликов, али больше, с Гриней канули в лету, четырёх верных работников лишился, да двух доверенных приказчиков. Правда, тот же Гриня вполне мог меня обмануть и сбежать с деньгами. Никому доверять нельзя, никому! Летом сам поплыву в энту Америку, раз там в три раза супротив местного товар продать можно.
– Батюшки, что удумал! Пусть энтим американцы занимаются, да приказчики. Они для того и созданы. Ты же дома должен сидеть, руководить всеми.
– Наруководил. Надо будет с Матвейки должок истребовать, а нет, так в холопы его.
Прибыв в город, отправился к индейцам. Пора было собирать караван. Загрузили в фургоны пять индейских каноэ, оружие и патроны. Кроме оружия везли для посева картошку, крупу, семена капусты, моркови, фасоли и много чего ещё. В городе купили десяток кур и пару петухов, посадив их в клетки. По готовности шестеро бледнолицых и десяток индейцев перешли Чилкут, спустились вдоль Теслина и верховий Юкона к порогам Белой лошади. Там десять человек сели на каноэ, а оставшиеся индейцы погнали фургоны с лошадьми назад. Через два месяца они должны были привести к перевалу Чилкут новый караван на собачьих упряжках, гружённый зерном, мукой, сахаром и зимней одеждой. В связи с тем, что к нашему отряду примкнули индейцы, пришлось организовывать постоянное снабжение анклава продуктами питания в зимнее время.
Прибыв в Эльдорадо, на меня напали два здоровых медведя с ошейниками из белых тряпок.
– Бим, Бом! Признали, мои хорошие!
За год медвежата стали очень даже крупными самцами, которые очень любили, чтобы я чесал им брюхо. Они развалились на травке, а я вкалывал как папа Карло, расчёсывая их.
Собрал за ужином нашу банду, порадовав новыми приобретениями. Женщины со смехом восклицали:
– Боже мой, мы бандиты и миллионеры.
– Мы и так миллионеры, но об этом пока никому нельзя говорить. Наши главные доходы даст золото. Это будет официальная версия появления у нас богатства. Запомните только это, а про остальное – забудьте. Всем надо отвечать: «Дядя Мик в Штатах реализовал добытые меха».
– Пап, Калифорнийская «золотая лихорадка» сейчас в разгаре. Как думаешь, не пора ли наведаться нам в Калифорнию?
– Зачем?
– Подержать за вымя нечистоплотных на руку нуворишей.
– Это мысль, но пока у меня другие планы. Нам нужно создать боевой отряд из индейцев, которые будут отлавливать всех, кто появится в окрестностях.
– И что с ними делать, когда поймаем?
– А это я оставляю на ваше усмотрение – нормальных пристроим к работам, а уродов, типа Стёпки, да Гриньки с холуями отправим в расход.
На следующий день я слушал отчёты друзей о проделанной работе и произошедших событиях, затем осматривал наше поселение. Я был приятно удивлён и обрадован новостями. За это время поселение обжилось. С учётом опыта первого года люди охватили новые ручьи, добыча поднялась, поэтому было намыто и собрано золота 2,5 тонны, что составляло 2,5 миллиона рублей. К тому же у нас хранились прошлогодние две тонны и серебро.
Иван и Том при помощи индейцев заложили деревянные избы, склад, сделали теплицы с парусиной на стенках и подогревом от печки-буржуйки, заготовили стволы для частокола. За лето с нескольких полей собрали урожай ячменя, тыквы, моркови, капусты и картофеля. Прибывшие включились в заготовку стволов, их очистку от коры и веток, чтобы мастера приступили к строительству изб. Пришло время мастерить водяную лесопилку. Так что к следующему году нужны будут металлические шестерни, шкивы, большие пилы и прочая механическая лабуда. Парни-механики настаивали на паровом двигателе в качестве двигающей силы. В итоге решили сделать водяную пилораму, в летний период работающую от воды, а зимой, когда река покроется льдом, переключать на паровик.
В разгаре был сезон охоты на пушного зверя. К нам приходили гости из двух ханских племён, живущих выше по Клондайку. Оба гонца просили доктора, чтобы провести операции с ранеными соплеменниками: одного подрал волк, а другой свалился с переброшенного через реку мокрого бревна и сломал ноги. Док и Игорь справились, попутно вылечив синим йодом двух пацанов, отравившихся протухшим мясом. Так что нами были заложены дружеские отношения ещё с двумя племенами.
Я провёл проверку спортивной подготовки индейских пацанов, которых готовили Пит, Кобра и Нэд. Если в физическом плане ребята за лето натренировались, то в теории, как нужно воевать против белых, занятия пришлось проводить мне лично. С учётом перспектив открытия золота, всё острее вставал вопрос подготовки моей армии. Я должен был иметь реальную силу, чтобы усмирять золотоискателей – ведь многие из них были мужиками рисковыми и резкими, сразу хватающимися за пистолет. Одни честно моют, а другие честно грабят тех, кто честно моет. Я не хотел, чтобы мой дом был захвачен бандой отморозков.
Через месяц я собрал вождей с шаманами из Волков, а также двух новых племён – Россомахи и Чёрного медведя. Мы откушали вкусного жареного мяса оленя с картошкой и овощами, испили сладкой купажной наливочки, которую готовил Пирс из ягод и мёда, добавляя в неё нашего самогона. Так что наливка была вкусной, мягкой и не сильно бьющей по голове, крепостью градусов в 20. На следующий день были проведены показательные выступления молодых индейцев и белых, в том числе, проведена операция по захвату усадьбы белых, после чего я обратился к вождям.
– Я готовлю молодых парней, делая из них воинов, которые в лесах победят любых белых. Но их мало. Мне нужно выделить не только молодняк, но и более взрослых воинов. Все должны учиться воевать по-новому.
В итоге под мой флаг могли встать примерно четыреста воинов от 17 лет до 40 лет и сотня молодых от 13 до 16 годков. Вожди и шаманы, став генералами моей армии по военной и политической части, уловив смысл затеи, принялись плотнее общаться с окружающими племенами. Да так наобщались, что устроили войну.
Огромная по местным меркам армия под моим командованием нагнула к любви и дружбе ещё четыре племени, живущих в нескольких дневных переходах. Вначале командирами индейской армии был проведён великих совет, на котором запланировали захват этих племён. Я дал добро на операцию. В итоге доставленные в наш лагерь пленённые вожди были поставлены перед выбором, как жить дальше.
После плотного ужина, завершившегося чашечкой какао с молоком, двое присоединились добровольно, а в двух племенах произошла смена вождей. Побеждённые племена были переселены поближе к нашему Эльдорадо. Дети и женщины довольно легко влились в состав моих людей, лишь отдельные мужики кочевряжились. С пленными я проводил беседы, склоняя их к добровольному присоединению. Показав наши тренировки, устроил соревнования. Самые сильные из пленных сразились со мной и с тренировавшимися у меня индейцами, и были побеждены. После этого народ задумался. Я не давил на них, сказав, что либо они остаются с нами, либо могут уйти со своей семьёй искать лучшую долю в другом племени. Народ остался.
Май и часть лета я лично занимался тренировками с индейцами и своими ребятами. Физически сильные индейцы были партизанами от Бога, поэтому они учились тактике боя новой формации с ружьями. После общего обучения стрельбе из пистолета и винтовки, бойцы отстреляли по мишеням по три патрона из пистолета и винтовки, чем нанесли нашему арсеналу большой убыток. Зато все познакомились, что такое стрельба из огнестрела.
С теми, кому нравилось плавать на каноэ, а также с американцами, я проводил занятия по устройству парусника. Здесь мне помогали мои морячки: Сит, Нэд, Биг и оба Олли. На сбитых из досок панелях я рисовал название такелажа, на сосне мы сделали имитацию мачты с реями, квадратным парусом и косым стакселем, привязав к ним леера и фалы. На макете будущие моряки учились подтягивать или отпускать шкоты, брать паруса "на гитовы" и зарифливать их, совершать повороты паруса по ветру и командовать судном. Так что скучно нам не было.
Кроме создания армии, мы дружили с индейцами и в мирном направлении: делились привозимыми и выращенными продуктами питания, помогали лечить раненых, которым требовалась хирургическая помощь, занимались с детьми. Я запустил тему об объединении индейских племён вокруг нашего лагеря, мол, скоро сюда придут белые люди, которые будут сгонять индейцев с насиженных мест. Мои слова подтверждали Калан, Болт, Винт и Вжик, пожившие в городах среди белых.
– Друзья мои, благодаря моим связям, я смог выкупить эти земли. Теперь те племена, которых будут выгонять со своей земли бледнолицые, могут поселиться на этой земле. Под моим военным командованием мы сможем разбить белых. Но хочу сказать, что белых людей много и у всех них много оружия. Если мы будем сражаться в одиночку, нас окажется мало, и тогда бледнолицые победят нас даже при новых умениях. Мы должны стать большой военной силой. Нужно привлекать в наш союз новые племена. Я же скоро буду привозить сюда много круп и еды, так что всем хватит.
Так получилось, что индейцы стали называть меня большим белым вождём. Радовало то, что если индейцы давали клятву своему Маниту, то они её выполняли. Так что на очередном совете за трубкой мира девять вождей и шаманов дали мне клятву верности и образовали военный союз. Об этом было объявлено индейцам из этих племён.
К тому же несколько моих товарищей-американцев сошлись с индианками, так что процесс интеграции шёл, обрастая не только деловыми, но и родственными связями. Зимой Кора и Дженни учили индейских детей английскому языку и основам математики. Я получил заказ привезти учебники и приключенческие книги, а пока приходилось самому рассказывать фантастические истории из будущего. Так что не только дети, но и взрослые слушали меня, открыв рот. Второй этап в реализации своего плана создания личной армии из дружественных племён начал выполняться.
За это время все мы выучили индейский язык, поэтому изъяснялись с местными довольно свободно. Пока была хорошая погода, я, парни и наши девушки садились на лошадей и обследовали территорию, ища новые золотоносные ручьи.
Затем пришла осень и зима. Одни работали и учились в лагере, а охотничьи команды разошлись на промысел пушного зверя. Охотников в девяти племенах было много, так что они приносили много добычи. Часть мехов шла на собственные нужды, а часть готовилась на продажу.
В начале марта, пока землю покрывал снег, Евгений, Митрий и Калан с индейцами на собаках ушли в Ново-Архангельск, везя с собой добытые меха. Я же собирался разведать морской путь, сплавившись по Юкону на каноэ. В будущем мы планировали купить кораблик с паровым двигателем и ходить в Доусон водным путём.
Для этого мы решили на каноэ сплавиться по Юкону, протекающему через всю Аляску к Берингову морю, добраться до какого-нибудь острога, и нанять каяк или судно побольше. Насколько я знал, в период открытого русла Юкон был судоходен до порогов Уайтхорс – Белой лошади, так что хутор Доусон и Клондайк попадали в судоходную часть. Немного смущало, как будет чувствовать себя каноэ в море, но ведь туземцы Полинезии плавают на них между островами и ничего.
В конце мая, когда ото льда вскрылись Клондайк и Юкон, в путь длиной в 2400 километров отправилось шесть каноэ. На них погрузился отряд состоящий из меня, десятка молодых американцев, Пашки и шести индейцев из мореходов. На чистой воде выдерживать курс было легко, знай, подрабатывай веслом, чтобы не развернуло. Когда же встречались ледяные торосы, приходилось подгребать к берегу, вытаскивать каноэ, выгружать из него добро, а затем всё это переносить на руках по извилистой тропинке. Обойдя преграду, это загружалось обратно, и только тогда получалось продолжить дальнейший путь. Бывало, обойдёшь ледяной затор, а через пару километров новые ледяные горы, и вся процедура происходила снова. Поспешили мы с выходом.
А если с непривычки зазеваешься, лодка могла перевернуться. Тогда начиналась операция спасения добра, а затем мокрых и замёрзших самих себя. Все-таки вода полярного Юкона – это не вода африканского Нила, очень даже холодненькая. По пути рисовалась карта маршрута с расстояниями в часах и видимыми ориентирами: скалами, деревьями, и крупными ручьями. Иногда видели поселения местных индейцев, рыбачащих на реке. Поселения так же наносили на карту. Частенько ночевали возле таких поселений, общаясь с жителями. При этом за ружья, ножи и топоры, десяток которых мы взяли для обмена, скупали у местных пушнину.
В своём устье Юкон разветвлялся на несколько притоков, разделённых сетью островов. Здесь мы наткнулись на поселение с названием «Андреевская одиночка», в котором проживали русские рыбаки и охотники на морского зверя и пушнину. Причалили у берега возле небольшой деревянной пристани. К нам вышла делегация из четырёх мужиков с древними, ещё прошлого века, штуцерами. Один парень был молодой, а трое – стариканами предпенсионного возраста. Мы познакомились. Я представился голландским именем Михель Ламбертус Кирк, а затем перевёл его на русский вариант Михаил Александровичем, мол, я практически свой. Оказалось, что нас встречали местный староста Нил Нилыч Нилов с одним из своих сыновей Агеем и двумя корешами, Агафоном Агафоновичем Агафоновым и Корнеем Корнеевичем Корнеевым.
– Смотрю, славяне, разнообразием имён не балуете. Нил Нилыч, как обстановка на море?
– Так мы же старшие сыновья, вот и несём традиции пращуров. Обстановка, прямо скажем, напряжённая.
– Что так, Нил Нилыч?
«Эх, Михайло Ламбертыч, – Нил, объединив оба варианта моего имени и отчества в одно, стал жаловаться, – совсем распоясались американцы. Китобои, да охотники на морского зверя с пушками, да оружием грабят эскимосов, за людей их не считают. А ты, как погляжу, с индейцами дружбу водишь?»
– Вожу дружбу. Они намного честнее белых американцев. А на острог янки нападают?
– Нет, здесь они могут продукты подкупить, подремонтироваться, да добытые нами шкурки скупают. У нас всё же крепостица с пушками, а не обычные иглу эскимосов. Правда, поселение у нас маленькое, всего триста человек наберётся, а вот севернее стоит настоящая крепость Святого Михаила, тёзки твоего. Там жителей больше тысячи обитает. Далее на север лишь поселения эскимосов. На юге встречаются поселения православных вплоть до самого Кодьяка.
– Да, Нил Нилыч, древнее оружие у вас. Коли пираты навалятся – несдобровать вам.
– Ходили под парусом в Георгиевскую крепость, жалились. Так у них у самих толком ничего нет.
– А есть карта Аляски с нашими поселениями и кораблик, чтобы до Кодьяка дойти?
– Нет у нас ни карты, ни каяков. Это тебе в Михайловскую плыть надо.
– Ладно, хрен с ними. Благодарим за рассказ, Нил Нилыч, своим ходом дальше пойдём.
– На каноэ по морю?! Так и до беды недалече! Перевернётесь.
– И то верно, волна в борт ударит и привет. Задержимся тогда у вас на денёк – катамараны делать будем.
– Что это такое мудрёное слово?
– Увидишь. Наверное у вас тоже такое есть, только по-другому называется. Слушайте, мужики, а меха у вас остались? Я куплю и цену дам хорошую.
– Были, да скупили у нас моряки американские, и с крепости Святого Михаила купец Игнатий приплывал.
– Если не секрет, почём сдаёте?
Я знал цены на пушнину в Ново-Архангельске, в Сан-Франциско у Джонса, а ещё он рассказал мне о ценах в Европе и России. Например, в Москве за пару чёрных соболей давали сто рублей, "седой" чёрный соболь стоил до 70 рублей, а канадские соболя шли вполовину дешевле. Хорошая чернобурка оценивалась в 60-70 рубликов, а хорошая скаковая лошадь всего в 50 целковых. Меха куниц, кошек и лисиц меряли «сороками» штуками, а белки продавались сотнями в лоте, и цена была от половины рубля за шкурку. Так же по цене сильно различались цельные шкурки и обрезки – брюшки, хвостики или лапки. А в Европе, Турции, Персии и Америке русские соболя стоили в несколько раз дороже. К слову говоря, с якутов и других туземцев Зауралья и Сибири подати достигали 12 соболей с мужчины в год – это был самый высокий налог, действующий в отдельных областях. Для большинства жителей северных народностей ясак начинался с трёх соболиных шкурок. Продолжив разговор, предложил свои услуги.
– Ежели в будущем году набьёте зверя, я купил бы шкурки благородного меха. Вот такую цену дам. От оленьих, волчьих и иных шкур тоже не откажусь – они нам для вигвамов и одежды пригодятся.
– Хорошие цены. А не врёшь?
– Зачем же мне врать? Собирайте. На следующий год от меня людишки по реке придут. Наверняка будет кто-то из этой молодёжи, а, может, и я сам доберусь. А ежели у вас в закромах остались припасы, так возьму и сразу рассчитаюсь. Только барахло не подсовывайте. Брать буду хороший товар, мне его в Америке бизнесменам сдать надо.
– Корней, наскребём по сусекам ещё мехов?
– Поздно ты, мил человек, приплыл, но кое-что найдём. За такую цену и свои личные припасы выложим.
– Давай, Корней, несите.
Мужики вынесли по десятку отличных шкурок песцов, черно-бурых лисиц, сотню куньих, да десяток волчьих шкур. Покупал я поштучно. Товар был отличный, так что, не торгуясь, за штуку платил по червонцу, а за пару чернобурок по двадцатке. Это не Москва, а Аляска, но заплатил я раз в пять раз дороже, чем давали местные купцы.
– Нил, вы на будущий год барахло купцам сдайте, а хорошее мне оставьте. Не обижу!
– Точно советуешь, чтобы нам и с купцами не рассориться, и прибыток поиметь.
Мы откушали в деревне, чем Бог послал, договорились о сроках нашего будущего прибытия, познакомились с жителями. На следующий день срубили молоденьких деревьев, с их помощью верёвками соединили лодки в пары, получив катамаран, и уплыли.
– Бать, дороговато купили?
– Пит, мы закладываем фундамент отношений, поэтому переплаченная сотня сейчас в будущем окупится тысячами. Среди родных этих аборигенов молва пойдёт о нас, а те для нас лучший товар оставят, и не десяток штук, а сотни. Понимаешь?
– Точно! Вот ты умный, батя.
– Поживёшь с моё, тоже голова как энциклопедия станет.