Счастье с отсрочкой на год

* * *

The Earl’s Convenient Wife Copyright

© 2015 by Marion Lennox

«Счастье с отсрочкой на год»

© «Центрполиграф», 2016

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016

Глава 1

Замужество

В величественной библиотеке древнего замка Данкерн царила мертвая тишина. В специально оборудованных во всех стенах нишах стояли бутылки виски, из них Джинни выбирала те, что хотела забрать с собой. Как ни странно, это занятие помогало отвлечься. Интересно, сколько бутылок уместится в чемодане? И сколько фруктовых пирожных из этого виски получится? Уж она не оставит эти бутылки ему. Своему будущему жениху?

Какая горькая ирония.

Джинни надеялась, что сможет сохранить работу. Она не нравилась лорду Данкерну, хотя трудилась не покладая рук, поддерживая репутацию замка Данкерн, славившегося своим гостеприимством. Усилия не прошли даром. А теперь ее выгоняют из-за этого безумного завещания.

– Это, наверное, шутка, – потрясенно заявил Аласдер Макбрайд, шестнадцатый граф Данкернский.

Неудивительно. Она лишается работы. Аласдер лишается феода?

– С последней волей и завещанием не шутят.

Эдвард Маккрег из престижной юридической фирмы «Маккрег, Макбрайд и Макферри» проделал долгое путешествие из Эдинбурга, чтобы сегодня присутствовать на похоронах Эйлин Макбрайд – бабушки Аласдера и работодательницы Джинни. Он сидел рядом с Джинни и выслушивал панегирики с едва скрываемым нетерпением. Ему очень хотелось успеть на последний паром, чтобы вернуться на большую землю, а приходилось сидеть на роскошном стуле в библиотеке, оглашая завещание старой дамы ее единственному внуку и домоправительнице.

Ни на кого не глядя, он собрал бумаги и поправил очки. Безумное или нет, но завещание Эйлин явно вывело его из равновесия.

Джинни посмотрела на Аласдера и отвела взгляд. Очевидно, это ошибка. Пожалуй, понадобится три чемодана. У нее есть только один, но в подвалах замка полно ящиков. Вот только хватит ли у нее смелости спуститься туда, где темно и пауки?..

Интересно, а можно ли продать виски онлайн?

Она снова оглянулась на Аласдера и встретилась с ним взглядом. Яростно и растерянно выругавшись, он взял с полки три стакана и налил в них виски. Понемногу, чтобы добавить содовой.

Адвокат от выпивки отказался. Джинни с благодарностью взяла стакан. Это завещание стало настоящим потрясением. Виски превосходен, но она не сможет взять все оставшиеся бутылки. И что-то нужно делать с собаками Эйлин.

Или нет? По завещанию – это уже не ее дело. Ей придется покинуть остров. Она не сможет взять собак, а ведь так их любит. Замок она тоже любила. И чувствовала себя сейчас выбитой из колеи.

– И что мы будем с этим делать?

Виски явно подействовал на Аласдера не так, как на нее. Его стакан был почти пуст. Она со страхом смотрела на Аласдера, хотя весь день избегала поднимать на него глаза. Он с первой минуты повел себя высокомерно и презрительно по отношению к ней. И все-таки на него всегда приятно смотреть.

Аласдеру Макбрайду было тридцать семь, и он, как любила говорить бабушка Джинни, слыл мужчиной, с которым нельзя не считаться. Величавости добавлял титул. Особенно сегодня. На похороны бабушки он обрядился во все шотландские регалии и выглядел потрясающе.

Джинни всегда питала слабость к мужчинам в килте, а данкернский тартан просто великолепен. И да, граф Данкерн тоже великолепен, признала она. Более шести футов, в высоких гольфах, черноволосый, стройный и сильный, как его предки-воины, Аласдер Макбрайд привлекал всеобщее внимание. Управление огромной финансовой империей Данкернов лишь добавляло властного обаяния, хотя ему хватало своего. С первого взгляда было понятно: это хозяин мира.

Хотя сегодня она бы этого не сказала. Завещание бабушки просто сбило его с ног.

И ее тоже. Замужество? И конец тихой жизни в роли домоправительницы.

– Мы не можем ходить вокруг да около, – заявил адвокат. – Последняя воля нерушима.

– Вы полагаете… – она попробовала заговорить впервые после того, как взорвалась эта бомба, – думаете, Эйлин могла… могла…

– Леди Макбрайд находилась в полном рассудке. – Адвокат бросил на нее осторожный взгляд, будто ждал, что она закатит истерику. – Моя клиентка понимала, что ее завещание необычно, поэтому предприняла шаги, чтобы его нельзя было опротестовать. Она получила сертификат, подтверждающий ее психическое здоровье, датированный тем же днем, что и завещание.

Аласдер допил виски, налил еще и посмотрел через огромное окно на море.

Вид открывался величественный. На склонах гор под заходящим солнцем за низкой изгородью паслось стадо коров. Дальше на берегу, покрытом быстрыми горными ручьями и скалистыми холмами, виднелись развалины средневековой крепости. Два орла неутомимо парили в теплом воздухе. Если бы он взглянул в бинокль, смог бы даже рассмотреть выдр в горных ручьях. Или оленя, или…

Джинни поставила стакан и взглянула на широкую спину Аласдера, почувствовав прилив настоящей симпатии к нему. Эйлин всегда хорошо к ней относилась, ничего не оставила ей после смерти. Потери Аласдера, конечно, намного больше. Нравится ей или нет, но он не заслужил этого.

«О, Эйлин, о чем ты только думала?» – беззвучно вопрошала Джинни ушедшую хозяйку, но изменить что-либо уже не могла.

– Как я понимаю, это все, – еле выговорила она, обращаясь к адвокату. – Сколько времени вы мне дадите до того, как попросите уехать?

– Не стоит торопиться. Сейчас необходимо подготовить замок для продажи.

– Вы хотите, чтобы я продолжала выполнять свои обязанности? У меня забронированы номера до конца месяца.

– Это было бы превосходно. Мы можем оставить вас и дольше. Лучше всего продавать замок как действующее предприятие.

– Нет! – В крике Аласдера было столько ярости, что едва выдержали стены. Он отвернулся от окна и швырнул стакан на кофейный столик так сильно, что тот треснул, но ничего не заметил. – Этого не будет. – Голос прозвучал чуть тише и спокойнее, но все равно холодно и уверенно. – Продать историю моей семьи, чтобы основать собачьи приюты?

– Это достойный повод, – осмелился вмешаться адвокат, но Аласдер не слушал.

– Но не замок, – отрезал он. – «Данкерн» – одна из крупнейших финансовых империй в Европе. Вы знаете, сколько ежегодно наша организация тратит на благотворительность? Если ее продать, этого хватит, чтобы каждой потерянной собаке предоставить личного служителя и золотую миску до конца дней, но потом деньги закончатся. А если ее сохранить, мы сможем сделать немало хорошего. Уже делаем. Это завещание – бред. Если нужно, я готов следующие десять лет вкладывать каждое пенни из собственных доходов, заботясь о собаках. Но бросить все!

– Означает ли это конец вашей карьеры?

– Это не конец карьеры.

Джинни не сомневалась: окажись у лорда Аласдера еще один стакан, его постигла бы судьба первого.

– Да вы знаете, сколько корпораций пригласили бы меня на работу? У меня высокая квалификация и опыт, чтобы начать все сначала, но развалить наследие моей семьи из-за глупой прихоти?

– Не думаю, что это была прихоть. Ваша бабушка считала, что ваш кузен дурно обращался с женой, и она захотела искупить…

– Ну вот опять. Все сходится на моем никчемном кузене. – Аласдер посмотрел на Джинни со всем презрением, на которое был способен. – Вы ведь вышли за него замуж.

– Нет необходимости впутывать сюда Алана.

– Неужели? Эйлин всю жизнь потратила, чтобы исправлять его ошибки. Не хотела верить, что он лжец и вор, эта слепота явно передалась и вам. О чем она вообще думала? Жениться на вдове Алана? На вас? Я лучше пройду по горячим углям. Вы здесь домоправительница, не более. Жениться на такой, как вы? Нет уж, увольте!

Симпатия к нему улетучилась.

– На такой, как я? Ничего себе. Большое спасибо, сэр. За подобное высказывание можно и по физиономии получить.

– Иной характеристики вы не заслуживаете.

– Тогда, возможно, вам повезло, что я не желаю сделать это?

Он выругался и снова отвернулся к окну. Короткий приступ гнева быстро прошел, и Джинни снова пережила шок.

– Замуж? За Аласдера? О чем ты думала, Эйлин? – Она снова обратилась к покойной леди Макбрайд.

О том же, о чем тогда, когда заставила Алана жениться на ней? По крайней мере, сейчас это было озвучено. Все карты раскрыты. Все в завещании прописано предельно ясно. Это приказ Аласдеру.

– Женитесь на Джинни – получите свое наследство. С единственным условием: один год брака. Если нет – не наследуете ничего.

О, Эйлин!

– Мне кажется, сейчас не до сердитых слов. – Адвокат собрал бумаги в аккуратную стопку, собравшись уезжать, но его сухой деловой голос окрасился теплотой. – Вам нужно все обдумать прежде, чем принимать поспешные решения. Я понимаю, эмоции переполняют, однако взвесьте все. Никто из вас не состоит в браке. Милорд, если вы женитесь на миссис Макбрайд, сохраните почти все поместье. Миссис Макбрайд, если вы выйдете замуж за его превосходительство, то через двенадцать месяцев получите замок. Год, прожитый вместе, – невысокая плата, ведь у вас ничего нет.

– Замок принадлежит моей семье, – проворчал Аласдер. – Эта женщина не имеет к нему никакого отношения.

– Ваша бабушка считала Джинни членом семьи.

– Она не член семьи. Она такая же, как…

– Милорд, умоляю вас не делать и не говорить ничего поспешно. Включая заявления, которые лишь усугубляют ситуацию. Предлагаю вам переждать пару дней и все обдумать.

«Пару дней? Он, должно быть, шутит», – подумала Джинни. Перед лицом этого безумия можно принять только одно решение. И она его приняла. Джинни посмотрела на широкую спину Аласдера, напряженные плечи и почти ощутила вкус его гнева и раздражения.

«Покончи со всем этим, – убеждала она себя, – защищайся, уходи отсюда быстрее!»

– Аласдер не хочет на мне жениться, да и зачем ему? Я, естественно, не хочу выходить за него замуж. Эйлин была добрейшей, хотя и коварной женщиной. Ей нравилось дергать за веревочки, но иногда она не видела, что цена этому невозможно высока. Я вышла замуж за одного из ее внуков. И не выйду за другого. Покончим с этим. Спасибо за то, что приехали, сэр. Мне вызвать вам такси, скажем, минут так через пятнадцать?

– Было бы превосходно. Спасибо. Вы были прекрасной домоправительницей в Данкерне, миссис Макбрайд. Эйлин вас очень любила.

– Знаю, и я ее любила. Правда, иногда… В общем, в семье знают о ее гордыне. Но на этот раз она зашла слишком далеко. Я думаю, империя Данкернов готова рухнуть, но ничего не могу с этим поделать. Всего доброго, джентльмены.

И она вышла, закрыв за собой дверь.

Ушла! Наконец-то!

Тишина, тишина и еще раз тишина. Адвокат дал им время, и Аласдер должен быть ему благодарен.

А он не был.

Мысли вернулись к дедушке, чье доверие к жене было абсолютным. Он управлял финансовой империей Данкернов железной рукой. Сильно разочаровавшись в двух сыновьях – отцах Аласдера и Алана, – старик оставил контроль над поместьем в руках Эйлин.

– К тому времени, как ты умрешь, я надеюсь, что наши сыновья наберутся финансового опыта, и ты определишься, кому лучше передать бразды правления.

Ни один из сыновей не выказал заинтересованности в поместье. Они лишь просили у Эйлин больше денег. И оба ушли раньше матери. Один – в результате несчастного случая в горах, другой – от сердечного приступа, вызванного, скорее всего, тем, что он проводил все время в Мишленовских ресторанах.

Не имеет значения. Это уже история. Эйлин была потомком древнего рода расчетливых шотландцев, и в лице Аласдера нашла достойного наследника ее деловой хватки.

А теперь такое!

– Это явно незаконно.

– Что незаконно?

– Принуждать жениться.

– Это не принуждение. То, как ваша бабушка это выразила…

– Вы помогали ей в этом.

– Составлять черновик ей помогал мистер Дункан Маккгрег, самый старый юрист фирмы, чтобы избежать юридических лазеек. – Внезапно адвокат стал строгим и неприступным. – Она ясно понимала, чего хочет. Завещание гласит, что вся финансовая империя плюс другие активы, принадлежащие ей, должны быть переведены в наличные и поделены на равные части между большим количеством благотворительных фондов, занимающихся бездомными собаками. Особо отмечено, что единственным способом приостановить действие завещания может стать ваша женитьба на Макбрайд.

– Эта женщина не Макбрайд.

– Она миссис Макбрайд, и вы знаете это. Ваша бабушка любила ее, обращалась как с членом семьи и хотела, чтобы эти отношения были закреплены. Так что собачью благотворительность можно отложить, если через месяц после ее смерти вы с миссис Джинни Макбрайд официально поженитесь.

– Мы оба знаем, что это бред. Даже она не задумалась об этом ни на минуту. Это шантаж.

– Это не шантаж. Завещание составлено так, что в случае, если вы женитесь, ваша бабушка будет рассматривать вас как семью.

– А если не поженимся?

– Тогда все состояние пойдет на приюты для собак.

– А если мы опротестуем?

– Могу дать совет, сэр. Я сам был удивлен условиями завещания и потому взял на себя смелость и проконсультировался с несколькими моими коллегами. Официальный вердикт – единодушное признание завещания.

Снова тишина. Аласдер потянулся за виски и обнаружил, что натворил. Стол был покрыт осколками стекла. Нужно позвать кого-то, чтобы убрали.

Миссис Макбрайд? Джинни.

Жена его кузена управляла домом, превращенным в гостиницу последние три года. Работала кухаркой, домработницей и хозяйкой гостиницы. И хорошо выполняла свои обязанности, он не может не признать этого.

– Ты должен посмотреть, как дела идут сейчас, – говорила бабушка, светясь от удовольствия. – Джинни – лучшее, что случилось в семье.

Это правда. Даже он признавал, что она хорошо управлялась с гостиницей. И это первое, что заставило его признать ее. Как жену Алана.

Замужество придало ей статус, но она того заслуживала. Любой дурак понял бы, что сумасшедший образ жизни кузена – это прямой путь к саморазрушению. А как она и Алан швыряли деньгами! Именно поэтому она продолжала работать в замке, надеясь унаследовать хоть что-то еще. Он уверен в этом. Для бедной островной девчонки состояние Макбрайдов должно было быть по меньшей мере соблазнительным.

Соблазн. Деньги?

Она уже однажды вышла замуж из-за денег.

Пришедшая внезапно в голову сумасшедшая мысль доставила боль.

Женитьба. Есть ли альтернатива?

– Так, а что, если мы все-таки поженимся? – Он наконец заставил себя произнести это вслух.

– Тогда все вернется на свои места. – Теперь адвокат уже с опаской смотрел на Аласдера, словно боялся, что тот выплеснет на него виски. – Если вы и миссис Макбрайд поженитесь и просуществуете в браке не менее года, вы официально станете владельцем империи Данкернов со всеми ее активами, за исключением замка. Его унаследует миссис Макбрайд.

– Только замок?

– И небольшой участок прилегающей земли. Таковы условия завещания.

– А она осознает, сколько может стоить это место? Что она будет делать с гостиницей?

– Думаю, сможет продать все это. Может быть, вам, если захотите сделать его родовым гнездом. Но сейчас это не имеет значения. Если вы не поженитесь, замок будет продан с остальным поместьем. Миссис Макбрайд следует хорошенько обдумать свое будущее, сейчас любые разговоры не имеют смысла.

И в этой совершенно невозможной ситуации лишь один проблеск света. Если ему не перейдет наследство, она тоже ничего не получит.

Ему не нужно это наследство. Правда, не нужно. Если все бросить, он завтра же найдет работу. Многие корпорации нуждаются в нем как в эксперте.

Но бросить Данкерн? Дом предков!

А компания. Так много людей. Фирму, скорее всего, продадут, если он потеряет контроль. Ему сделалось нехорошо. Все его высшее руководство, а младший менеджмент! Шотландию сотрясает мировой финансовый кризис. Где они смогут найти новую работу?

Нигде. И он ничем не сможет им помочь.

Если только… если только…

– Она уже была замужем. – Он размышлял вслух.

Ему совсем не нравилась эта женщина. Он не доверял ей, но если будет осторожен… – Она вышла замуж за моего кузена, и можно сделать вывод, что деньги для нее важны. Думаю, если это поможет выпутаться из неразберихи, я смог бы подготовить себя к свадьбе. Только номинально, – быстро добавил он, – как к деловой сделке.

Свадьба. От одной мысли об этом ему становилось плохо. «Но лорды Данкерны и раньше женились по необходимости, – напомнил он себе, – женились на наследницах, чтобы сколотить семейное состояние, обезопасить существование поместья».

Адвокат сухо улыбнулся. Похоже, клиент наконец-то заговорил как разумный человек.

– Я обдумаю этот вариант. Он будет отвечать требованиям завещания в том случае, если вы будете жить вместе.

– Простите?

– Леди Эйлин хорошо знала, чего хочет, и предусмотрела все возможные варианты.

– Объясните.

– Вы и миссис Макбрайд будете вынуждены жить под одной крышей по меньшей мере год до того, как поместье можно будет унаследовать. Более того, леди Эйлин предприняла разумные меры. Она осознавала, что по делам бизнеса вам придется уезжать, и сделала необходимые допущения. Они содержат некоторые ограничения. За двенадцать месяцев от времени женитьбы вам разрешается провести раздельно только тридцать ночей.

Аласдер промолчал. Не знал, что сказать.

Он любил бабушку. И то, о чем думал сейчас, не могло поколебать эту любовь. Но если бы она была сейчас перед ним…

– Она также предприняла шаги, чтобы проследить за соблюдением этих ограничений. – Адвокат сочувствующе покашлял. – Извините, но вам придется придерживаться правил, установленных в завещании.

– Вы имеете в виду, что за нами будут следить?

– Чтобы обеспечить выполнение условий завещания, выделены средства.

Он в ужасе смотрел на юриста:

– Вы сошли с ума. Скажите еще, что будут проверять наши простыни.

– Я думаю, условия вашего ночного отдыха в одном доме будут полностью в руках вас и вашей жены. Кстати, не забывайте, она прехорошенькая.

– Лучше всех.

– Хотя это не мое дело, сэр. Простите.

– Вот именно.

«Хотя он прав», – признал Аласдер. Его мысли снова пришли в полный беспорядок. Он удивился, когда кузен женился на Джинни, маленькой, веснушчатой и полненькой. Ее мягкие рыжеватые кудри до плеч почти всегда был стянуты в конский хвост и выглядели простовато. Она не носила сногсшибательных нарядов. Когда он впервые ее увидел, подумал, как могла эта женщина привлечь такого бабника, как Алан.

Но потом, когда она иногда улыбалась при разговоре с бабушкой, он понял, что разглядел в ней двоюродный брат. Ее улыбка подобна лучу солнца сквозь тучи. Она освещала лицо и заставляла светиться каждую веснушку. На щеках были ямочки, и когда она хихикала…

Он давно не слышал ее смеха. И не видел, как она улыбается.

Правда, он старался избегать ее, знал: она убирает и готовит в замке, и признавал, что ей это хорошо удавалось. Она управлялась с делами последние месяцы, когда он гостил у бабушки. Джинни обращалась с ним официально, как с гостем, а он относился к ней как домработнице, кем она, собственно, и была.

Но нет, она не простая домработница. Сразу после смерти Алана бабушка сказала:

– Она мне как дочь.

И тогда он подумал: «Ого, да она ждет, когда старая дама умрет, надеется получить наследство», и теперь убедился в своей правоте.

Казалось, она была потрясена не меньше его, услышав завещание. О! Еще бы, ведь она не получит ничего, если они не поженятся.

Он лихорадочно перескакивал от одной мысли к другой. Замок станет вознаграждением за все.

И год его жизни. Адвокат встал:

– Извините, сэр. Я понимаю, что оставляю вас в сомнениях, но моя задача здесь – быть всего лишь посредником. О-о, приехало такси. Миссис Макбрайд, как всегда, справляется со своими обязанностями блестяще. Вы не могли бы передать ей мои наилучшие пожелания? И если я или мои партнеры могут чем-то еще помочь…

– Порвать завещание?

– Мы оба знаем, что это невозможно, не так ли? Завещание не подлежит сомнению. Отныне требуется только принять решение. Меня не будет, когда вы его примете. Удачи, сэр, и прощайте.

Глава 2

Голова шла кругом.

Аласдер прошел в библиотеку, но и там ему казалось тесно, он вышел на улицу через величественный парадный вход и пошел по ухоженным газонам вдоль изгороди к диким лугам.

Горные коровы все еще паслись. День выдался теплым, и они наслаждались солнышком. Если станет еще теплее, они побредут к морю и зайдут в воду, а пока лежат в густой летней траве и жуют ее.

Он любил домашнюю живность. И все поместье. Когда он был маленьким, бабушка с дедушкой привозили его сюда. Он охотно бродил по острову вдали от светских родителей, свободный от условностей и требований, которым должен следовать богатый ребенок в городе. Рыбачил, лазал по деревьям, взбирался на холмы, а когда бабушка решила отреставрировать замок, он пришел в полный восторг.

Но именно эта реставрация и привела в их жизнь Джинни.

«Если бы не она, случился бы кто-нибудь другой», – думал он, шагая к бухте вдоль заграждений для скота. Бабушка держала двух собак, Эббота и Костелло, элегантных спаниелей, красивых, быстрых. Те вприпрыжку бежали за ним и без устали искали кроликов.

Жена Алана. Джинни.

Бабушка говорила, что любит ее.

А он-то думал, что бабушка любила его.

– Зачем же так поступать с нами? – вновь обратился он к покойной бабушке. – Если мы не поженимся, ничего не получим.

Это шантаж. Женитьба. Просто немыслимо.

Однако шок и гнев постепенно отступали. Джинни права: бабушка – коварная интриганка, Макиавелли в юбке. Так что он вполне мог ожидать от нее подобной выходки. Жениться на вдове Алана!

Эйлин обожала любовные романы. Нужно было ему отнять их у нее, все до единого, и сжечь, пока не стало слишком поздно.

Он дошел до бухты и сел на большой гладкий камень из фундамента древней крепости. Смотрел на море, а мозг лихорадочно искал решение. Первое – не наследовать. Ничего. Уехать. Но от этой мысли мутило.

Он повернулся и бросил взгляд на замок. Он редко бывал здесь в последние годы, но никогда не забывал о нем. Интересно, насколько сильно он любил его?

Макбрайды жили в замке Данкерн чуть ли не со времен динозавров. Неужели он станет первым, кто покинет его?

«Сюда прибудут лесорубы», – подумал он. На горизонте показался олень и с любопытством посмотрел на него. Деньги приносит деревообработка, а не олени. Земля пойдет с молотка.

Тогда, как ни прискорбно, вариант номер два.

Женитьба на женщине, которую он не выносит и которая тоже должна получить наследство.

Он снова взглянул на скот, на далекого оленя, на волны, накатывающие на берег, на лающих вдалеке собак, на орлов.

Его земля. Данкерн.

Так ли уж это невозможно?

Чем больше он успокаивался, тем больше убеждался, что это невозможно.

У него большая квартира в Эдинбурге с отдельным помещением для домработницы. Он купил ее, когда они с Селией планировали пожениться. Он работал по четырнадцать – пятнадцать часов в день. Впрочем, как и сейчас. С компанией что-то происходит, он никак не может понять, что именно. Ему нужно сосредоточиться.

Он мог бы просто появляться в Эдинбурге на ночь. И таким образом, продержаться и выполнить условия завещания.

– Это вполне решаемо, – думал он. – Квартира достаточно большая, чтобы не путаться друг у друга под ногами.

Но что она будет делать в его отсутствие? Вопрос возник из небытия, и он быстро обдумал его.

– Она может делать покупки, выходить в свет.

Словом, все, что делают другие жены.

Жены!

У него была жена. После предательства Селии он поклялся, что больше не женится.

Эйлин знала об этой клятве. Именно поэтому так и поступила.

Ему нужно подавить гнев. Он рано и твердо усвоил, что эмоции ведут в никуда. Разум – вот что имеет значение.

– Это всего лишь на год, – успокаивал он себя. – Выбора нет. Бросить все неразумно.

Хотя бросить все – тоже вариант. У него, независимо от Данкерна, есть деньги. Конечно, когда он начал работать в фирме, бабушка настояла на том, чтобы он получал такое же жалованье, что и другие руководители его уровня. У него хорошая квалификация. Даже без этого эфемерного наследства он богат. И может позволить себе обойтись без наследства.

Но Данкерн!

Он вновь посмотрел на замок, серое внушительное каменное здание, строившееся его предками несколько веков. И компания. Финансовая империя, в которой он работал с подросткового возраста. Работал, чтобы сделать лучшей. И бросить ее!

Решение принято. Он встал, потянулся и позвал собак.

– Я сделаю это, – проговорил он вслух, обращаясь к призраку ушедшей бабушки. – Отлично, бабушка, ты выиграла. Я поговорю с ней, и мы справим свадьбу. Но и только. Это будет свадьба, а не брак. Если ты думаешь, что я когда-либо интересовался обносками Алана.

Не думай о ней подобным образом.

Но он ничего не мог с собой поделать. Предательство Алана, его отвратительная жестокость все еще задевали, хотя прошло много лет, а Джинни его вдова. Он держался подальше от замка, чтобы не иметь с ней ничего общего. И вот пожалуйста.

– Теперь в Эдинбурге мы будем входить в одну и ту же дверь, – сказал он себе. – Целый год. Но год – это не так уж долго, когда ставка так высока. Ты сможешь, парень. Иди и возьми себе жену.

Она была на кухне, ставшей для нее утешением и радостью. Огромный очаг занимал полстены. Массивный дубовый стол в двадцать футов весь в рытвинах и царапинах, сделанных поколениями поваров, резавших мясо и овощи, замешивавших и раскатывавших тесто. Широкую закопченную дверь расшатали сотни слуг, кормивших тысячи гостей.

Эйлин отреставрировала замок, сделав его по-настоящему роскошным, но у нее отсутствовало чувство меры. И она оставила кухню без современного глянца. У Джинни были электрическая плита, аккуратно спрятанная за дверцу, и даже микроволновка с посудомоечной машиной в просторной, как холл, кладовке. При этом огромная дровяная печь по-прежнему топилась, и кажется, так будет вечно. По бокам от нее стояли роскошные корзины для собак. Все по-старинному мило, аж дух захватывало.

«Это мое место», – думала Джинни. Она полюбила его, едва только увидела, и здесь нашла свой дом.

А теперь нужно найти мир в душе.

«Когда сомневаешься, займись булочками». За эти годы Джинни научилась готовить их с закрытыми глазами. Она не готовила обеды для гостей. Только пекла что-нибудь, когда возникала необходимость быстро накормить после прогулок и пропущенных обедов. Обычно она пекла лепешки или пирожные, но сейчас требовалось что-то простое, о чем не нужно было думать.

Она ни о чем не думает.

Свадьба.

Ей все равно. Она не собиралась ничего наследовать, просто привязалась к поместью, как и Эйлин. Нравится ей Аласдер или нет, – это жестоко. Неужели Эйлин действительно думала, что такое возможно?

Несмотря на то что мысли должны были сосредоточиться на Аласдере и несправедливости по отношению к нему, она не могла не думать о боли, которую причинили ей. Нет, она не надеялась на наследство, но и такого поворота никак не ожидала. Не ожидала, что Эйлин может снова направить ее по той же дороге. Попробуй одного внука, а не получится, займись другим.

– О чем ты думала? – вопрошала она покойную Эйлин.

А потом ее вдруг осенило. Эйлин ни о чем не думала. Она надеялась.

Последние месяцы жизни та подолгу жила в замке. Обычная веселость сменилась сосредоточенностью. Она оплакивала Алана, но не переставала беспокоиться и об Аласдере.

– Родители и эта ужасная женщина, на которой он женился, убили в нем что-то. Если бы только он встретил такую женщину, как ты.

«Несбыточная мечта», – думала Джинни, раскатывая тесто для булочек. Старая дама была полновластной владелицей своих богатств, но ее последняя воля и завещание не больше чем мечта.

– Она не могла надеяться, что это сбудется. Не могла думать, что мы поддадимся, как ей казалось, непреодолимому соблазну. Неужели она верила, что мы не сможем устоять?

Эйлин не знала всего. И Джинни принялась вспоминать о своем ужасном браке и его последствиях. Ей стало не по себе. Если бы Эйлин знала, что она сделала, это разбило бы ее сердце.

Но теперь ничего не изменить. Нет, нет и нет. В конце концов она опустила глаза и поняла, что делает. Месит тесто для булочек? Она что, сошла с ума?

– Нет ничего хуже плохо промешенного теста. – Она не обращалась ни к кому конкретно. – Кроме замужества.

Два несчастных брака. Неужели она рискнет вступить в третий?

– Может, и рискну. Когда-нибудь. Может быть, смогу наладить жизнь. Поехать в Париж, научиться готовить французскую выпечку. Найти себе сексуального парижанина, который обожает односолодовый виски.

Она чуть было не улыбнулась. Хотя бы виски сгодится на что-то.

И взглянула в окно на орлов, парящих над замком, словно над своей собственностью.

– Вот чего бы мне хотелось по-настоящему. Летать. Но это все мечты. Я отвлеклась.

Мужской голос из-за двери заставил ее вздрогнуть.

– И я о том же подумал.

Она перевела взгляд. Там стоял лорд Данкерн.

Как давно он за ней наблюдал? Подслушивал? Впрочем, ей все равно. Надо сохранять самообладание. Джинни выбросила тесто в мусорное ведро и снова насыпала муку в миску. Макбрайды.

Но это не Алан. Совсем не Алан. Алан давал слабину, а этот мужчина стоял как скала. Если уж говорить правду – да. «Суровый» и «осуждающий» – вот два определения, которые хорошо подходят для его описания. Но все равно, глядя на мужчину, она чувствовала внутри странный трепет, как тогда в библиотеке.

Страсть? Она, наверное, шутит.

«Он владелец поместья, – строго напомнила себе Джинни, – а ты его работница». А когда работник встречает барина, лучше всего бежать.

Но она кухарка в замке этого мужчины. И заставила себя остаться и слушать, что он скажет.

– Джинни, моя бабушка дурно обошлась с нами обоими, – начал он примирительно. – Я не знаю, чего хотели вы, но уверен, что такого точно не ожидали.

Она удивленно посмотрела на него. Его гнев прошел, уступив место разуму и осторожности. Однако, похоже, он не знает, как продолжить разговор.

Она тоже не знала.

– Мне она не сделала ничего плохого. – И это была правда. Эйлин вовсе не была обязана предлагать ей работу и жилье в своем замке. Это было проявлением великодушия с ее стороны. – Ваша бабушка была очень, очень добра ко мне, – добавила она, отрезая масло и добавляя его в новую порцию муки.

Работа успокаивала, заученные движения усмиряли поднимавшуюся внутри волну и почти отвлекали от мужчины, настоящего секс-символа. – Мне нравится жить и работать здесь, но это не может продолжаться вечно. У меня нет права оставаться здесь и дальше.

– Вы были замужем за Аланом, а значит, вы часть семьи.

С каким трудом он это выговорил! Заставляет себя быть с ней любезным?

– Наш брак был коротким и несчастливым. Я больше не принадлежу к вашей семье. Я просто работала на вашу бабушку и буду заботиться о замке до его продажи, а потом с радостью уеду.