000
ОтложитьЧитал
© Б. Леннквист, 2010
© Языки славянской культуры, 2010
* * *
Je crois sincèrement que la meilleure critique est celle qui est amusante et poétique; non pas celle-ci, froide et algébraïque, qui, sous prétexte de tout expliquer, n’a ni haine ni amour, et se dépouille volontairement de toute espèce de tempérament.
Baudelaire
Предисловие
В жизни все монтажно —
но только нужно найти, по какому принципу.
Виктор Шкловский
Книга эта возникла от большого удивления. Удивление пришло, когда я перечитывала некоторые эпизоды романа «Анна Каренина». Вот Анна заходит в купе вагона и кладет свою дорожную сумочку на диван: «Мешок, вздрогнув на пружинах, улегся». Толстой так описывает этот аксессуар последнего путешествия Анны, как будто это живое существо! Значит, дорожный мешочек Анны – это нечто больше, чем просто некая реалистическая деталь. И тут во мне проснулось сильное любопытство: а что же это такое? Пришлось перечитать роман еще раз, обращая внимание на все те места, где встречается мешок Анны. И выяснилось много интересного: что, к примеру, этот мешочек, который всегда сопутствует Анне в дороге, вдруг появляется и во сне Анны, таким образом трансформируясь в некий символ. Так что вслед за этим пришло время углубиться и в распутывание сложного смысла сна Анны, – и эта работа, в свою очередь, помогла приблизиться к пониманию хода художественного мышления Толстого. Сон у Толстого, оказывается, имеет два измерения. С одной стороны, – это предсказание, окно в таинственное будущее, и так его толкует и сама Анна. С другой стороны, через сон героини читатель проникает в ее душу, – и тут Толстой предвосхищает то понимание сна, которое затем было развито в психиатрии XX века. Чем больше вглядываешься в сон Анны, тем яснее становится: это – своего рода «текст в тексте», где собраны в клубок элементы, которые имеют свое продолжение в образно-мотивной структуре романа: мешок, мужик, французский язык. Потом я обратила внимание на то, что сон, который видит Вронский, – это вариант сновидения Анны, и оба сна взаимно отражаются друг в друге. Так, мужик из сна Анны трансформируется в «обкладчика» у Вронского. Эта деталь выводит нас к другой образно-символической линии романа – к охоте, особенно к «медвежьей охоте», ведь своего рода «медвежья тема» открывается уже в самом начале «Анны Карениной». Левин на катке у Зоологического сада изъясняется в своих чувствах Кити Щербацкой. Кити уже стала взрослой девицей, готовой к замужеству, – и ее гувернантка говорит: «tiny bear уже стал большой», то есть Кити уже «большая медведица». Конечно, после этого открытия я с особым вниманием следила за всеми «медведями» романа и нашла целую сеть связанных с ними образов. И тут нельзя было не восхищаться искусством Толстого, который без единого шва соединяет «реалистический» план романа с глубоким символическим подтекстом, создавая удивительное художественное единство. В «медвежью» сеть оказались втянуты небесные созвездия и вполне земное пчеловодство. Именно исследование «медвежьей линии» показало, насколько сложна и многослойна образная символизация у Толстого и какую роль во всем этом играет сама словесная ткань.
Теперь я уже была уверена: никакие повторы образов и мотивов не случайны в романе, и их настойчивое акцентирование должно иметь свое художественное объяснение. Особенно бросались в глаза конкретные указания Толстого на язык, которым пользуются герои, – французский или английский – да и вообще его многочисленные замечания обо всем «французском» и «английском». В метель, перед встречей с Вронским на платформе и его объяснением в любви, Анна читает английский роман. А потом и вся их совместная история приобретает явно «английскую» окраску благодаря множеству конкретных деталей и реплик, общий знаменатель которых – искусственность и даже фиктивность жизни этой пары. Но тем самым союз Вронский – Анна противопоставляется союзу Левин – Кити. Перед нами не просто две параллельные «линии» романа, как это было принято считать. Толстой многими нитями сшивает эти два брака в цельную картину. Соединяющей «два дома» фигурой выступает Долли Облонская, которая тем самым становится первостепенным персонажем романа. Именно Долли с ее нехитрой жизненной философией неявно выступает неким моральным мерилом: жизнь нельзя сконструировать, ее можно только «залатать».
После того как обнаружилось значение «всего английского» в романе, для меня стало естественным обратиться и к другому «чужому языку», французскому. Исследование всех ситуаций, где герои им пользуются, показало особенную сложность связи внутренней жизни с языком, так как французский язык – одновременно и «свой» и «не-свой» для того общества, которое описывается в романе. Через французский язык стало возможным лучше и точнее разобраться в сложной анатомии интимных отношений Анны и Вронского – и понять внутреннюю суть их разрыва.
Чтение романа под углом зрения того или иного образа или мотива каждый раз естественно превращалось в толкование всего текста. Открывались совсем неожиданные фокусы, которые давали свежее видение текста романа, свободное от толстых слоев трафаретных толкований, покрывших со временем «Анну Каренину». Обнаружение логики художественного мышления Толстого в самом тексте романа, без привлечения фактов его биографии или его собственных теоретизирований о жизни и искусстве стало очень увлекательной задачей.
Как переводчик русской литературы, в том числе и Толстого, я давно с особым и пристальным вниманием отношусь к слову. В предлагаемом прочтении «Анны Карениной» я хотела показать искусство Толстого именно как мастера слова, – искусство, которое так часто заслоняется грандиозной фигурой Толстого-мыслителя.
Название книги – «Путешествие вглубь романа» – отражает сам ход моего чтения. Обнаружив какую-то «говорящую деталь», я погружалась в смысловой контекст, в котором эта деталь живет и развивается. Описание этого сложного образно-смыслового контекста и составляет содержание каждой главы книги. Если мы представим текст «Анны Карениной» как некий ландшафт, то каждая глава – это как бы тропа в окружении живописных пейзажей. Эти тропы иногда идут параллельно, иногда пересекаются, но всегда за поворотом открывается что-то новое. Приглашаю и читателя в это увлекательное путешествие вглубь романа!
Так как мое «чтение» романа развивалась в течение многих лет (и некоторые мои размышления были опубликованы в отдельных статьях), я, разумеется, одновременно читала и «толстовскую литературу». Но в предлагаемой мною библиографии я привожу в основном литературу, на которую ссылаюсь в этой книге. Если все же попытаться связать мой метод анализа текста с другими исследованиями «Анны Карениной», то прежде всего надо будет назвать работы Бориса Эйхенбаума. В первой главе этой книги я отдаю должное его наблюдениям и в некотором отношении продолжаю начатую им линию исследования. Мое специальное внимание к подробностям неожиданно сблизило мой «метод» с работами о Толстом Виктора Шкловского, который всегда с особым вниманием относился к художественной детали.
Читатель столкнется в моей работе с повторными обращениями к некоторым сюжетам. Но такова сама художественная структура романа: его образы и мотивы переплетаются, пересекаются, налагаются друг на друга. Поэтому повторов было не избежать, и я должна попросить за это у читателя прощения.
В гостях у Пушкина
Допивая утренний кофе 18 марта 1873 года, граф Толстой видит на подоконнике книгу, берет ее и начинает читать, восхищается. Книга эта – Повести Белкина (в издании П. В. Анненкова. СПб., 1855). Вечером он рассказывает Софье Андреевне: «А я написал полтора листочка и, кажется, хорошо» (Толстая 1978: 500). Эти полтора листочка – не новая попытка начать роман об эпохе Петра Первого, над замыслом которого Толстой мучится уже годами. Это – начало нового романа, который потом получит название Анна Каренина.
25 марта Толстой пишет письмо H. Н. Страхову, где рассказывает ему, что толчком к новому роману послужило чтение отрывка Пушкина «Гости съезжались на дачу графини…»:
И там есть отрывок «Гости собирались на дачу». Я невольно, нечаянно, сам не зная зачем и что будет, задумал лица и события, стал продолжать, потом, разумеется, изменил, и вдруг завязалось так красиво и круто, что вышел роман […] очень живой, горячий […] и который ничего общего не имеет со всем тем, над чем я бился целый год (ПСС 62: 16)[1]
А Софья Андреевна рассказывает в своем дневнике, как еще 18 марта «он [Левочка] перечитывал вслух мне о старине, как помещики жили и ездили по дорогам, и тут ему объяснился во многом быт дворян» (Толстая 1978: 500–501).
В письме к П. Д. Голохвастову 30 марта Толстой еще более восторженно пишет о Пушкине:
Вы не поверите, что я с восторгом, давно уже мною не испытываемым, читал это последнее время после вас – повести Белкина, в 7-й раз в моей жизни. Писателю надо не переставать изучать это сокровище (ПСС 62: 18).
Но что почерпнул Толстой из пушкинского «сокровища»? Какие следы оно оставило в новом романе, который так интенсивно развивался после чтения Пушкина?
В своих исследованиях Борис Эйхенбаум обратил специальное внимание на отрывки Пушкина и нашел в них интересную перекличку с романом Толстого. Так, например, гости в отрывке «Гости съезжались на дачу…» обсуждают и осуждают поведение молодой женщины Зинаиды Вольской, и похожим образом гости в салоне княгини Бетси Тверской сплетничают об Анне Карениной. Эйхенбаум предполагает, что последнюю фразу этого отрывка можно читать прямо «как эпиграф к будущему роману» (Эйхенбаум 1974: 149). Речь идет о словах: «В ней много хорошего и гораздо менее дурного, нежели думают. Но страсти ее погубят».
Еще более ценно другое наблюдение Эйхенбаума. Он заметил, что из фрагмента Пушкина «На маленькой площади, перед деревянным домиком стояла карета…» в роман Толстого перекочевала сцена ссоры Зинаиды с любовником Володским. Эйхенбауму эта сцена видится «своего рода конспектом при описании последней ссоры Анны с Вронским» (Эйхенбаум 1974: 149). Хочу заметить, что здесь интересна не только сцена, описывающая отъезжающую карету Володского-Вронского и Зинаиду-Анну, смотрящую на него через окно, но и перекличка такой детали, как перчатки любовника. У Пушкина читаем:
Валериан уже не слушал. Он натягивал давно надетую перчатку и нетерпеливо поглядывал на улицу (Пушкин 1957: 573; курсив в цитатах везде мой. – Б. Л.).
А у Толстого:
Она подошла к окну и видела, как он не глядя взял перчатки […]. Потом, не глядя в окна, он сел в свою обычную позу в коляске, заложив ногу на ногу, и, надевая перчатку, скрылся за углом (ч. 7, гл. 26, т. 9: 372).
Этот жест – надевание-натягивание перчаток – у обоих писателей становится знаком того окончательного прощания, которое сцена предвещает. Отъезд Вронского происходит даже с некоторым замедлением: он возвращается, и только когда ему поданы перчатки, он решительно уезжает:
Она слышала звуки его шагов по кабинету и столовой. У гостиной он остановился. Но он не повернул к ней, он только отдал приказание о том, чтоб отпустили без него Войтову жеребца. Потом она слышала, как подали коляску, как отворилась дверь, и он вышел опять. Но вот он опять вошел в сени, и кто-то взбежал наверх. Это камердинер вбегал за забытыми перчатками (ч. 7, гл. 27, т. 9: 372).
Задержка с перчатками у Толстого дает Анне возможность как бы еще опомниться, преодолеть состояние обиды и не дать Вронскому уехать, примириться с ним. В то же время перенесение внимания на перчатки выдвигает этот предмет на более важное место в построении текста, реалистическая деталь наделяется символическим подтекстом.
Может быть, нечто подобное имел в виду Толстой, когда он сказал, что «у великих поэтов, у Пушкина, эта гармоническая правильность распределения предметов доведена до совершенства» (ПСС 62: 22). Нет «описательства», материал отбирается по некой «системе», которая втягивает любой предмет в свою сеть. Виктор Шкловский выразил похожую мысль в кинематографических понятиях: «реалистичность и Пушкина, и Толстого основана на замене общих планов большим количеством крупных планов» (Шкловский 1981: 147). Перчатки, «крупно» показанные, становятся по-особому весомыми.
Интересно, что в то самое время, когда Толстой восхищается Пушкиным и начинает писать Анну Каренину, он вновь просматривает Войну и мир для нового издания и находит, что там много «многословной дребедени».
Хотя Толстой сам называл Повести Белкина чтением, стимулирующим работу над новым романом, толстоведами мало сказано о возможных текстуальных влияниях, подобных тем, что отметил Эйхенбаум, опираясь на фрагменты Пушкина. Я хочу предложить гипотезу об особой связи Анны Карениной с одной из повестей Белкина, а именно с «Барышней-крестьянкой». Связующее звено в этом предполагаемом генезисе – княгиня Бетси Тверская, кузина Вронского.
Как уже известно, собрание гостей в ее салоне восходит к «гостям графини» во фрагменте Пушкина. Но имя Бетси ведет нас скорее к дочери англомана Муромского в повести Пушкина: «дочь англомана моего, Лиза (или Бетси, как звал ее обыкновенно Григорий Иванович)» (Пушкин 1957: 148). А что общего можно найти между Бетси Муромской и Бетси Тверской? Какие черты соединяют этих двух Бетси?
Чтобы скрыть свое «русское лицо», Лиза-Бетси берет у своей мадам, мисс Жаксон, баночку английских белил и белится «по уши», чтобы стать неузнаваемой («иностранкой») для молодого барина из соседней усадьбы. Бетси на лице – это подчеркнутая черта внешности англичанки у Пушкина.
Стол был накрыт, завтрак готов, и мисс Жаксон, уже набеленная и затянутая в рюмочку, нарезывала тоненькие тартинки. […] вместо Лизы вошла мисс Жаксон, набеленная, затянутая, с потупленными глазами и с маленьким книксом […] (Пушкин 1957: 155, 162).
С бледным, напудренным лицом видим и княгиню Бетси у Толстого:
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправить прическу и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской (ч. 2, гл. 6, т. 8: 158).
Но «английскость» Бетси получает большее развитие у Толстого. Язык ее салона сплошь пересыпан английскими словечками (у помещика Муромского появляется одно «ту dear»):
– Расскажите нам что-нибудь забавное, но не злое, – сказала жена посланника, великая мастерица изящного разговора, называемого по-английски small-talk […].
– Никогда не поздно раскаяться, – сказал дипломат английскую пословицу. […]
– Ваш Рамбулье в полном составе, – сказал он [Каренин], оглядывая все общество […] Но княгиня Бетси терпеть не могла этого тона его, sneering, как она называла это […].
– Как я рада, что вы приехали, – сказала Бетси. […] Мы с вами успеем по душе поговорить за чаем, we‘ll have a cosy chat, не правда ли? – обратилась она к Анне. […] Действительно, за чаем […] завязался a cosy chat, какой и обещала княгиня Тверская до приезда гостей. Они пересуживали тех, кого ожидали […] (ч. 2, гл. 6–7, т. 8: 159, 164, 167; ч. 3, гл. 17, т. 8: 347–348, 349).
Салонная болтовня соответствует игре в крокет, главной забаве гостей:
А вы бы пошли, – обратилась она [Бетси] к Тушкевичу, – с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. […] Вошел Тушкевич, объявив, что все общество ждет игроков в крокет (ч. 3, гл. 17–18, т. 8: 347,355).
«Английская» жизнь Бетси характеризуется большой роскошью и праздностью – чертами, которые повторяются в усадебной жизни ее кузена, графа Вронского. Жизнь в имении Воздвиженское также построена «на английский лад».
Если у пушкинского помещика Муромского английский образ жизни описан как очередная проказа хозяина, как «ряжение» во время праздника (мотив, который пронизывает всю повесть), «английскость» у Толстого переходит в другую тональность. В Воздвиженском Вронского жизнь строится по-современному, подчеркиваются «новые приемы» во всем хозяйстве. Главная английская черта – введение машин во все процессы, которые раньше осуществлялись вручную, людьми. Кроме того, люди соединяются не для того, чтобы заниматься чем-то настоящим, как в имении Левина, Покровском, где женщины вместе варят малину на веранде, мужчины едут на охоту, дети и взрослые сообща собирают грибы в лесу. В Воздвиженском у Вронского собираются для прогулок и «пустых игр». Заводила в этом деле молодой гость «Васенька» Весловский, имя которого перекликается с тем «Васькой», который в салоне Бетси выступает поклонником современной эмансипированной Сафо Штольц. Глазами гостьи Дарьи Александровны (Толстой тут избегает ее англизированного имени «Долли») мы следим за жизнью в имении.
После обеда посидели на террасе. Потом стали играть в lawn tennis. Игроки, разделившись на две партии, расстановились на тщательно выровненном и убитом крокетграунде, по обе стороны натянутой сетки с золочеными столбиками (ч. 6, гл. 22, т. 9: 236).
Подчеркивается роскошь граунда (золоченые столбики), но одновременно его «остриженность», т. е. некое вмешательство человека в природу. Дарья Александровна с трудом понимает английскую игру. Ей кажется ненатуральным, что взрослые люди занимаются такой игрой, без детей. С беспокойством она следит за другой игрой – флиртом Анны с Васенькой.
Во время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без детей, играют в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей все казалось, то она играет на театре с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит все дело (ч. 6, гл. 22, т. 9: 236).
Ощущение, что в Воздвиженском все играют в жизнь, вместо того чтобы жить, все усиливается у Дарьи Александровны в течение дня. В этот театр входит постоянное переодевание – Анна появляется в четырех разных нарядах в тот единственный день, который Дарья проводит в имении. И хотя в аристократическом кругу и был обычай переодеваться перед обедом, в тексте есть намек на потребность Анны «смывать грязь», скорее внутреннюю, чем внешнюю, через это переодевание:
[Анна] – Теперь пойду одеваться, а тебе пришлю девушку. […] Теперь надо идти одеваться. Я думаю, и ты тоже. Мы все испачкались на постройке […]. Да, мы здесь очень чопорны, – сказала она, как бы извиняясь за свою нарядность (ч. 6, гл. 18 и 22, т. 9: 214, 229).
Переодевание Анны контрастирует с тем, что у Дарьи только одно «лучшее платье».
Одеваться ей не во что было, потому что она уже надела свое лучшее платье; но чтоб ознаменовать чем-нибудь свое приготовление к обеду, она попросила горничную обчистить ей платье, переменила рукавчики и бантик и надела кружева на голову (ч. 6, гл. 22, т. 9: 229).
Переодевание, как и новые постройки в имении, обозначают некую перемену ситуации, и становятся субститутом той главной перемены, которая никак не осуществляется, – развода Анны и освящения ее брака с Вронским.
- Интонационные стратегии русской речи в сопоставительном аспекте
- BYZANTINOROSSICA: Свод византийских свидетельств о Руси. Том I
- BYZANTINOROSSICA: Свод византийских свидетельств о Руси. Том II. Нарративные памятники
- От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI-XIX века). Том I
- От Франсуа Вийона до Марселя Пруста. Страницы истории французской литературы Нового времени (XVI-XIX века). Том II
- «Мыслящий тростник». Жизнь и творчество Паскаля в восприятии русских философов и писателей
- В сторону лирического сюжета
- История лингвистических учений: учебное пособие
- 90 лет Н. А. Баскакову
- Избранные работы по истории русского языка
- Семантическая реконструкция в алтайской этимологии. Соматические термины (плечевой пояс)
- Божественный глагол. Пушкин, прочитанный в России и во Франции
- Фразеология в контексте культуры
- Андрей Курбский и Иван Грозный. Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя
- Современная русская диалектная и литературная фонетика как источник для истории русского языка
- Авторское самосознание древнерусского книжника (XI – середина XV в.)
- Русско-английский фразеологический словарь
- Пушкин. Таврида. Киммерия
- Пандекты Никона Черногорца в древнерусском переводе XII века (юридические тексты)
- Курс общей морфологии. Том I
- Курс общей морфологии. Том II
- Курс общей морфологии. Том III
- Цикл молитв Кирилла Туровского. Тексты и исследования
- Культура в зеркале языка: древнегерманские двучленные имена собственные
- 40 лет Санкт-Петербургской типологической школе
- Русские толкования
- Толкуя слово. Опыт герменевтики по-русски
- Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Второй выпуск
- Жилище в обрядах и представлениях восточных славян
- Исследования. Письма о литературе
- Текстология Древней Руси. Том 1. Повесть временных лет
- Теория значения в системе функциональной грамматики. На материале русского языка
- Теория морфологических категорий и аспектологические исследования
- Память в языке и культуре
- Избранные работы. Литература советского прошлого. Том I
- Исправление книг при патриархе Никоне и последующих патриархах
- Аспекты теории фразеологии
- Пушкин в зеркале мифов
- Арабская филология. Грамматика, стихосложение, корановедение
- Герменевтика древнерусской литературы. Сборник 12
- Ранние работы по истории русской поэзии XVIII века
- Русский формализм. Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения
- Компаративистика, уралистика. Лекции и статьи
- Смысл и сочетаемость в словаре
- Исландские саги. Том 2
- Пушкин и Мицкевич. История литературных отношений
- Пути культурного импорта. Труды по русской литературе XVIII века
- Грамматическая семантика. Русский язык в типологической перспективе
- Книжный шкаф Кирилла Кобрина
- Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX-XX вв. Выпуск 1. Птицы
- Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX-XX вв. Выпуск 2. Звери, насекомые, рыбы, змеи
- История церковнославянского языка в России. Конец XIX-XX в.
- Мужчины и женщины в невербальной коммуникации
- Современный русский язык. Социальная и функциональная дифференциация
- Современный русский язык. Активные процессы на рубеже XX-XXI веков
- Арабская литература: поэтика, стилистика, типология, взаимосвязи
- Культурные слои во фразеологизмах и в дискурсивных практиках
- Типы производных значений и механизмы языкового расширения
- Спряжение украинского и русского глаголов и морфологическая типология славянских языков
- Соборник Нила Сорского. Часть I
- Литературоведение как литература. Сборник в честь С. Г. Бочарова
- Семантика русского числа
- Типология грамматикализации конструкций с глаголами движения и глаголами позиции
- Курс общей морфологии. Том IV
- Курс общей морфологии. Том V
- Рукописная традиция Жития преп. Зосимы и Савватия Соловецких (XVI—XVIII вв.). Том I
- Рукописная традиция Жития преп. Зосимы и Савватия Соловецких (XVI—XVIII вв.). Тексты. Том II
- Теория функционального синтаксиса. От семантических структур к языковым средствам
- Жизнь языка. Сборник статей к 80-летию М. В. Панова
- Природа реальности в австрийской литературе
- Инварианты в русском словоизменении
- Древнерусская литература
- Slavia Orthodoxa. Литература и язык
- Язык, речь, личность
- Прагматика извинения. Сравнительное исследование на материале русского языка и русской культуры
- Автор и лирический текст
- Литературная культура России. Раннее Новое время
- Вереница литер. К 60-летию В. М. Живова (сборник)
- Труды по семантике
- Семиотика, лингвистика, поэтика. К столетию со дня рождения А. А. Реформатского
- Статистический словарь языка русской газеты (1990-е годы). Том 1
- Статистический словарь языка Достоевского
- Русский язык. Избранные работы
- Словарь языка русской поэзии XX века. Том I. А – В
- Словарь языка русской поэзии XX века. Том IV. Кругл – М
- Слово в тексте и в словаре. Сборник статей к семидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна
- Русский роман в ситуации философско-религиозной полемики 1860–1870-х годов
- Пушкин. Краткий очерк жизни и творчества
- Экспрессивный синтаксис глагола русского и сербского/хорватского языков
- Типологический синтаксис скандинавских языков
- Слово в перспективе литературной эволюции. К 100-летию М. И. Стеблин-Каменского
- Эмбриология поэзии. Статьи по поэтике и теории искусства
- Народная демонология Полесья. Публикации текстов в записях 80-90-х гг. XX века. Том I. Люди со сверхъестественными свойствами
- Художественный мир Михаила Булгакова
- Коммуникативные стратегии русской речи
- Язык и культура. Факты и ценности. К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова
- Язык семейских – старообрядцев Забайкалья
- «Русское именное словоизменение» с приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию
- Древненовгородский диалект
- Михаил Булгаков и его родные. Семейный портрет
- Нигеро-конголезский праязык: личные местоимения
- Путь в язык. Одноязычие и двуязычие
- Коммуникативные ценности русской культуры: категория персональности в лексике и прагматике
- Народная демонология Полесья. Публикации текстов в записях 80-90-х гг. XX века. Том II. Демонологизация умерших людей
- Ранняя лирика А. А. Блока (1898 – 1904): поэтика религиозного символизма
- Русская фонетика в развитии. Фонетические «отцы» и «дети» начала XXI века
- Гоголь в тексте
- О книжности, литературе, образе жизни Древней Руси
- Русская элегия неканонического периода: очерки типологии и истории
- Акцент и ударение в современном русском языке
- Язык: от смысла к тексту
- О чем рассказывают нам тексты?
- От Пушкина до Пушкинского дома: очерки исторической поэтики русского романа
- Лубочная библия: язык и текст
- Русская речь и рынок. Традиции и инновации в деловом и повседневном общении
- Краткий словарь русских острот
- Исследования по лингвистике и семиотике. Сборник статей к юбилею Вяч. Вс. Иванова
- Фигура сокрытия. Избранные работы. Том 1. О русской поэзии XIX и XX веков. Об истории русской художественной культуры
- Фигура сокрытия. Избранные работы. Том 2. О прозе и драме
- Корреляционная грамматика сербского, хорватского и бошняцкого языков. Часть 1: Фонетика – Фонология – Просодия
- Опыт описания семантики союзов. Лингвистические данные о деятельности сознания
- Новое в согдийской этимологии
- Россия: изменяющийся образ времени сквозь призму языка. Репрезентация концепта времени в русском языке в сопоставлении с английским и немецким языками
- Прагматика грамматики
- Даргинский говор селения Танты: грамматический очерк, вопросы синтаксиса
- Беседы о немецком слове
- Игры фокуса в языке. Семантика, синтаксис и прагматика дефокусирования
- Введение в теорию риторики
- Дистрибутивно-статистический анализ языка русской прозы 1850–1870-х гг. Том 1
- Индоевропейский словарь с ностратическими этимологиями. Том I
- Индоевропейский словарь с ностратическими этимологиями. Том II
- Индоевропейский словарь с ностратическими этимологиями. Том III
- Лингвистическая полифония. Сборник статей в честь юбилея профессора Р. К. Потаповой
- Первый, второй и третий человек
- Основы африканского языкознания. Диахронические процессы и генетические отношения языков Африки
- От значения к форме, от формы к значению. Сборник статей в честь 80-летия члена-корреспондента РАН А. В. Бондарко
- Память культуры. Наследие Средневековья и барокко в русской литературе Нового времени
- Эволюция понятий в свете истории русской культуры
- Системы порядка слов славянских языков в типологическом аспекте
- Словарь языка русской поэзии XX века. Том V. Н – Паяц
- Типология лабильных глаголов
- Ритуал в языке и коммуникации
- Речевая коммуникация. От звука к высказыванию
- Русская метафора: прошлое, настоящее, будущее
- Русская семантика в типологической перспективе
- Актуальные этноязыковые и этнокультурные проблемы современности. Книга I
- Дескрипторная теория метафоры
- Движение литературы. Том I
- Движение литературы. Том II
- Русская метафорическая система в развитии: XI–XXI вв.
- Методы когнитивного анализа семантики слова. Компьютерно-корпусный подход
- Лингвистика и преподавание русского языка в школе
- «Свободная стихия». Статьи о творчестве Пушкина
- Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре
- Субстантивное число и детерминация в русском и китайском языках
- Проблемы сравнительно-исторического изучения языка кашмири
- Новый объяснительный словарь синонимов русского языка
- Языковая картина мира и системная лексикография
- Теоретические проблемы русского синтаксиса: взаимодействие грамматики и словаря
- Уступительность: механизмы образования и взаимодействия сложных значений в языке
- Ареальная типология префиксального перфектива (на материале языков Европы и Кавказа)
- Лингвистические, математические, семиотические и компьютерные модели в истории и теории литературы
- Лингвистика, поэтика, текстология. Избранные статьи
- Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы ΧΙΧ–XX вв. Выпуск 3. «Растения»
- Акциональность в лексике и грамматике. Глагол и структура события
- Древняя Русь. Пространство книжного слова. Историко-филологические исследования
- Язык русского зарубежья. Общие процессы и речевые портреты
- Актуальные этноязыковые и этнокультурные проблемы современности. Книга II
- Многозначность в языке и способы ее представления
- Нормы русского литературного языка XVIII—XIX веков: Словарь. Пояснительные статьи
- Путешествие вглубь романа. Лев Толстой: Анна Каренина
- Синтаксическая система болгарского языка на фоне русского
- Словарь языка русской поэзии XX века. Том VI. Пе – Радость
- «Риторика» Б. Лами в истории французской филологии
- До Франсуа Вийона, до Марселя Пруста. Том III
- Долгота / краткость согласного на месте сочетаний двух согласных букв в современном русском литературном языке
- Русская аспектология. В защиту видовой пары
- Смысл и стих. Труды по поэтике
- Соборник Нила Сорского. Указатель слов: О-V
- Philologica parerga. Статьи по этимологии и теории культуры
- Андрей Платонов… и другие. Языки русской литературы ХХ века
- В пространстве языка и культуры. Звук, знак, смысл. Сборник статей в честь 70-летия В. А. Виноградова
- Народная демонология Полесья: Публикация текстов в записях 80–90-х гг. ХХ в. Том III. Мифологизация природных явлений и человеческих состояний
- Очерки исторической морфологии русского языка XVII—XVIII веков
- Принцип знака в системе языка
- Приставки и глаголы в русском языке: семантическая грамматика
- Семантика предложения и нереферентные слова (значение, коммуникативная перспектива, прагматика)
- Слово и язык. Сборник статей к восьмидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна
- Смыслы, тексты и другие захватывающие сюжеты: Сборник статей в честь 80-летия Игоря Александровича Мельчука
- Соборник Нила Сорского. Указатель слов: А-Н
- Типология вида. Проблемы, поиски, решения
- Труды по акцентологии. Том 2. Древнерусский и старовеликорусский акцентологический словарь-указатель (XIV–XVII вв.)
- Учебник по русской литературе для средней школы
- Этимологический словарь чукотско-камчатских языков
- Аспекты индоевропейской реконструкции: Акцентология. Морфология. Синтаксис
- Когнитивный анализ общечеловеческих концептов
- От Хомякова до Лотмана
- Позиционная морфология русского языка
- Проблемы коммуникации у Чехова
- Сфера действия лексических единиц
- Эволюция представлений о Языке
- Достоевский и Чехов. Неочевидные смысловые структуры
- Финно-угорские языки: фрагменты грамматического описания. Формальный и функциональный подходы
- Язык о языке
- Язык. Личность. Текст. Сборник статей в честь Т. М. Николаевой
- Дистрибутивно-статистический анализ языка русской прозы 1850—1870-х гг. Том 2
- Архитектура клаузы в параметрических моделях: синтаксис, информационная структура, порядок слов
- Владимир Маяковский. Поэт в интеллектуальном контексте эпохи
- Говор казаков-некрасовцев Ставропольского края
- Древнерусская литература как литература. О манерах повествования и изображения
- Древнеславянский Октоих св. Климента, архиепископа Охридского: по древнерусским и южнославянским спискам XIII—XV веков
- Евангельское слово в творчестве Пушкина и Достоевского
- Когнитивная модель дискурса и русский порядок слов
- Морфонологизованные парадигматические акцентные cистемы: Типология и генезис. Том I
- Общая и антропоцентрическая лингвистика
- Проблемы исследования языковой картины мира. Аналогия в семантике
- Речевые действия и действия мысли в русском языке
- Соборник Нила Сорского. Часть 3
- Современный русский язык: Система – норма – узус
- Тем более что жизнь короткая такая…
- Теория языка в ее развитии: от натуроцентризма к логоцентризму через синтез к лингвоцентризму и к новому синтезу
- Типологические обоснования в грамматике. К 70-летию профессора В. С. Храковского
- Шекспир, Бахтин и Достоевский. Герои и авторы в большом времени
- Эволюции смыслов
- Отечественные лингвисты XX века
- Редупликация. Опыт типологического исследования
- Текстология Древней Руси. Том 2. Древнерусские литературные произведения о Борисе и Глебе
- Русский язык конца XX столетия (1985—1995)
- Герменевтика древнерусской литературы. Сборник 11
- Герменевтика древнерусской литературы. Сборник 15
- Герменевтика древнерусской литературы. Сборник 13
- Герменевтика древнерусской литературы. Сборник 14
- Литературное произведение: Теория художественной целостности
- Исландские саги
- Словарь языка русской поэзии XX века. Том III. З – Круг
- Из лингвистического наследия. Том I
- Словарь языка русской поэзии XX века. Том II. Г – Ж
- Японистика. Теория языка. Социолингвистика. История языкознания
- История русской литературы XX века
- BYZANTINOROSSICA. Свод византийских актовых свидетельств о Руси. Том III
- Глагольные категории в системе функциональной грамматики
- Имплицитность в языке и речи
- Русский стихотворный сказ XVII–XXI вв. Генезис. Эволюция. Поэтика
- Избранные труды. Том I
- Избранные труды. Том II
- Язык албанцев Украины в середине ХХ века. Тексты и словарь. Комментарии
- Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы ΧΙΧ–XX вв. Выпуск 4. «Камни, металлы». Выпуск 5. «Ткани, изделия из тканей»
- Поэзия и миф. Избранные статьи
- Актуальные этноязыковые и этнокультурные проблемы современности. Этнокультурная и этноязыковая ситуация. Языковой менеджмент. Языковая политика. Книга III
- Жанровое своеобразие писем читателей в газеты. На материале эмигрантских и советских газет 20-х гг. ХХ в.
- Язык русской поэзии XVIII–XX веков
- Корпоративная коммуникация в России. Дискурсивный анализ
- Словарь языка русской поэзии XX века. Том VII. Радуга – Смоковница
- Синтаксис простого предложения в хеттском языке
- Взаимопроникновение русской и финской литературы в первой половине ХХ века
- Проблемы скрытой грамматики. Синтаксис, семантика и прагматика языка изолирующего строя. На примере китайского языка
- Гидронимия бассейна реки Мсты. Свод названий и анализ микросистем
- Введение в русскую аспектологию
- Топонимные модели Карелии в пространственно-временном контексте
- Очерки по исторической и антропологической лингвистике. Т. II
- Лувийский язык в пространстве и времени
- Очерки по исторической и антропологической лингвистике. Т. 1
- Эгоцентрические единицы языка
- Вариативность речевого развития детей
- Германская мифология. Т. I
- Германская мифология. Т. II
- Германская мифология. Т. III
- Основы африканского языкознания. Языковые контакты в Африке
- Слово и части речи
- Статьи по общему языкознанию, компаративистике, типологии
- Стих и проза в культуре Серебряного века
- Историческая семантика средств и форм древнерусской литературы (источниковедческие очерки)
- Народная демонология Полесья. Публикации текстов в записях 80-90-х гг. XX века. Том IV. Духи домашнего и природного пространства. Нелокализованные персонажи
- Связность текста: мереологические логико-семантические отношения
- Фигура сокрытия. Избранные работы. Том 3. О фольклоре
- Фигура сокрытия. Избранные работы. Том 4. О древнерусской письменности
- Модусы идентификации русской языковой личности в эпоху перемен
- Словарь языка русской поэзии XX века. Том VIII. Cмола – Толщь
- Юрий Лотман: О смысле, тексте, истории. Темы и вариации
- Дистрибутивно-статистический анализ языка русской прозы 1850—1870-х гг. Том 3
- Byzantinorossica IV. Свод византийских литературных свидетельств о Руси (до XIII в.)
- Альтернативные пути формирования русского литературного языка в конце XVII – первой трети XVIII века. Вклад иностранных ученых и переводчиков
- Модели речевого поведения в немецкой и русской коммуникативной культуре
- Школа перевода в Древней Руси на рубеже XV–XVI вв. Nicolaus de Lyra и Дмитрий Герасимов
- Стихосложение новейшей русской поэзии
- Лингвистика дискурса: структура, семантика, прагматика
- Житие Паисия Угличского. Исследование и тексты
- Лестница Иакова. Архитектоника лингвофилософского пространства
- Молитвенная лирика русских поэтов
- Творчество А П. Чехова: пол, гендер, экзистенция.
- Исследования по русской и компаративной семантике
- Русские речевые жанры
- Н. А. Федоров. Исследования. Переводы
- Полимодальные измерения дискурса
- Балканославянская ирреальность в зеркале русского языка (южнославянские да-формы и их русские параллели)
- В поисках смысла: опыт интерпретации памятников древнерусской литературы
- При Екатерине. Труды по русской литературе XVIII века
- О счастье и радости в мире Достоевского
- Грамматика нереального: к анализу структуры средневекового нарратива
- Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX–XXI вв. Выпуск 6: «Человек». Жизнь, смерть, судьба, время
- Словарь языка Чехова. Словарь языка Чехова и проблемы авторской лексикографии
- Опыты филологических реконструкций
- Словарь языка русской поэзии ХХ века. Том IX. Книга 1: Только – Уехать
- Словарь языка русской поэзии ХХ века. Том IX. Книга 2: Уж – Цезарь
- Язык и искусственный интеллект. Сборник статей по итогам конференции «Лингвистический форум 2020. Язык и искусственный интеллект»
- «И был явлен им остров…». Острова Иного мира в древнеирландской традиции
- Функция и язык. К регулятивной парадигме в лингвистике
- Уильям Шекспир в художественном мире И. С. Тургенева («Гамлет» и «Король Лир»)