Мы Бреннаны

Tracey Lange

We Are the Brennans

© 2021 by Tracey Lange

© Мисюченко В., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Дети понедельника честны лицом.

Дети вторника изящны во всем.

Детей среды кручины и беды ждут.

Дети четверга далеко пойдут.

Дети пятницы щедры на любовь.

Дети субботы в трудах бьются в кровь.

Дитя же воскресенья святого^[1]

Пригоже, весело, мило и здорово.

Старинная английская детская присказка

Глава первая. Санди

Санди обратила внимание на противный скрежет и вибрацию шин и тут же встряхнулась. Садиться за руль было плохой идеей. Она еще крепче вцепилась в баранку, положив руки так, как ее учил инструктор по вождению: левая на десять часов, правая на два. Она посмотрела на знак «Дорожные работы» – он немного двоился в глазах, и Санди поморгала. Через несколько минут будет ее съезд; главное – не пропустить его. Посмотрев на спидометр, она поддала газу. Денни часто предупреждал ее, что копы обращают внимание на медленно едущие машины: верный признак пьяного водителя.

Еще в баре она заказывала такси, но водитель снова и снова откладывал прибытие. Наверное, на улицах Голливуда опять организовали мероприятие, и дороги как обычно встали. В итоге, когда она подняла глаза от экрана телефона, в баре уже не было никого, кроме нее и бармена. И ей пришлось сесть за руль самой.

Днем она получила приглашение от Мии (или Майи?) – еще одной официантки, которая работала в закусочной всего пару месяцев и в последнюю минуту позвала Санди на свой день рождения. Санди едва не отказалась, чтобы как обычно спокойно поехать вечером домой. Но ей было тошно даже представить себе, как дома она снова откроет сообщение от Джеки и будет пялиться на присланное им фото. В тот вечер ей хотелось быть где угодно, только не в своей одинокой квартирке, и она отправилась в какой-то шумный бар, подсвеченный светодиодами в виде кубиков льда, чтобы отпраздновать день рождения девушки, которую едва знала.

Подавшись вперед, Санди сбросила скорость. В зоне дорожных работ нужно быть внимательнее. По обеим сторонам дороги стояли оранжевые конусы, которые означали временные полосы движения. Огоньки на верхушках конусов мутнели и сливались с электрической подсветкой знаков ограничения скорости.

Наверное, тот бармен подумал, что она с ним заигрывает, и ответил сальным комплиментом на ее улыбку. А она всего-то привалилась к стойке, чтоб проследить, сколько он всякий раз ей наливает. Но так и не смогла вспомнить, сколько и чего выпила. Она мешала спиртное, и, наверное, поэтому перебрала. Денни только бы головой покачал и назвал бы ее идиоткой. Ее брат всегда утверждал, что она нарывается на неприятности.

Еще в начале вечеринки Санди поговорила с Мией-Майей, чтоб поближе с ней познакомиться, и после этого разговора постаралась не возвращаться к дурным мыслям. Мие-Майе исполнялось двадцать три, скоро она получит диплом, а недавно она обручилась. Работа в закусочной была для нее временной, потому что ее жизнь только началась. Все, что Санди узнала о девушке, было прямо противоположным той жизни, которой жила Санди. Утреннее сообщение от Джеки расстроило Санди, а разговор с именинницей только ухудшил ее настроение.

Мир вокруг опасно закружился, выпитый алкоголь так же завращался в желудке, и Санди стала высматривать место для парковки. Но его не было. Она не понимала, куда, черт возьми, ведет дорога, ограниченная оранжевыми конусами, которые, казалось, говорили с ней сквозь марево. Пляска огней и линии разметки там, где их быть не должно, сильно мешали следить за дорогой. Она задела один из конусов правым крылом, машина немного задергалась, и Санди пришлось выровнять руль.

Ей нужно было просто добраться до дома. Съезд ее был впереди, но ей было трудно разобрать нужную полосу поворота в море оранжевой разметки. Дома надо будет выпить галлон воды, проглотить пару таблеток – и лечь в постель. Ноутбук открывать она не будет. И смотреть электронные письма от Джеки тоже.

Вдруг перед ней из ниоткуда материализовался бетонный барьер – Санди вдарила по тормозам обеими ногами. Она услышала ревущий визг шин, ощутила сопротивление своей старенькой «Тойоты», а в грудь и в плечо врезался ремень безопасности. Она поняла: слишком поздно. В сознании промелькнула еще одна присказка Денни: «Тут ты облажалась по полной».

Потом она врезалась в бетон, и мир вокруг окутала чернота.

Глава вторая. Денни

– Тут ты облажался по полной, – сказал он самому себе.

Взгляд его был прикован к таблицам и отчетам с финансовыми показателями работы паба. Хотя какой смысл на них пялиться, в отчаянии запустив пальцы в волосы? Цифры не испугаешь и не уговоришь из расходно-красных сделаться приходно-черными.

Солнце еще не взошло. Единственный свет исходил из висевшей над кухонным столом и светившей вполнакала люстры из цветного стекла. Денни проснулся час назад и не мог лежать, уставившись в потолок. Сварив себе мутный кофе (обычно кофе готовила Тереза, но она ушла от него четыре дня назад), Денни решил еще раз взглянуть на бухгалтерию, поискать незамеченный им резерв для выплаты по ссуде, просроченной месяцы назад. Но как любила повторять его мать, из камня крови не выжмешь.

Денни вздрогнул, когда в четыре часа двадцать шесть минут утра тишину нарушил звонок мобильного; он подумал, что это Джеки. Он привык к ночным звонкам младшего брата, хотя звонил Джеки только в самом крайнем случае, когда у него не было возможности добраться до дома на машине или он был пьян в хлам и ему было далеко идти пешком. Денни никогда не отказывал, зато Джеки приходилось всю дорогу до дома выслушивать сварливую нотацию о том, каким раздолбаем он растет.

Денни тут же ответил на звонок, пока тот не перебудил всех.

– Чего тебе?

– «Вы мистер Деннис Бреннан?» – спросил мужской голос. Денни ощутил спазм в животе. Это был не Джеки. Возможно, ему в очередной раз звонили из Окружного исправительного управления Вестчестера (с оплатой вызова абонентом) с уведомлением, что Джеки опять в кутузке. Распрямившись, Денни подтвердил, что это он.

– Мистер Бреннан, с вами говорит сотрудник Полицейского управления Лос-Анджелеса Беккер. Я звоню по поводу мисс Санди Бреннан. В карточке в ее бумажнике вы записаны в качестве контакта на случай экстренной ситуации.

В ушах у Денни зазвенело. Он даже не успел почувствовать облегчение от того, что звонил не Джеки.

– Ну да, – выговорил он и сглотнул, чтобы избавиться от кома в горле. – Это моя сестра.

– Мистер Бреннан, ваша сестра сегодня вечером попала в автокатастрофу. С ней, по-видимому, все будет в порядке, однако сейчас ее везут в больницу «Синайские кедры».

Денни глубоко вздохнул.

– Что случилось?

– Она врезалась в разделительный барьер на шоссе, ее машина перевернулась. По счастью, у нее был застегнут ремень безопасности, и больше никто не пострадал.

– Но она цела?

– Насколько нам известно, да. На месте происшествия она была в сознании и давала показания. Ей чертовски повезло.

Перевернулась в машине? Господи. Когда он в последний раз говорил с Санди? В прошлое Рождество. Она звонила близким всего несколько раз в год и в тот день просто со всеми поздоровалась.

– А что за код у вашего номера? – спросил Беккер. – Вы в Калифорнии?

– Нет, я живу в Нью-Йорке. – Денни обвел взглядом большую заставленную кухню, уперся ладонями в поверхность деревянного стола, словно бы подтверждая, где он находится.

– Есть ли у вас кто-то в Лос-Анджелесе, кто мог бы приехать в больницу и проведать мисс Бреннан?

У них не было родни в Лос-Анджелесе, и никого из ее друзей он не знал. Денни не имел понятия, есть ли у нее парень. О таком она их не оповещала.

– Вообще-то я не много знаю о ее жизни и не уверен, что есть кому ее проведать.

– Что ж, возможно, вам или кому-то еще из членов семьи придется приехать.

В голосе Беккера зазвучало нечто, напоминавшее приговор. Денни принялся было рассказывать, сколько всего на него навалилось, объяснять, что не может бросить все и приехать на Западное побережье. Он мог бы добавить, что сестра шесть лет назад исчезла из их жизни. И нет больше никого, кто мог бы ее навестить. Только если Джеки – но ему нельзя нарушать условия нахождения под надзором полиции и покидать пределы штата без предварительного разрешения.

– Мистер Бреннан, – произнес Беккер, – вам следует знать, что ваша сестра много выпила. Нам даже индикатор не понадобился, чтобы определить, что она пьяна. Мы поняли по запаху.

Санди никогда не напивалась в стельку.

– Она сильно пострадала, – продолжил Беккер. – Мы изымем ее водительские права и предъявим ей обвинения.

Мило. Еще одному близкому родичу грозит суд. А как жить и работать в Лос-Анджелесе без машины? Денни даже не знал в точности, что за работа у его сестры – вроде она занимается чем-то в медиакомпании, а может, в рекламном агентстве.

Денни посмотрел на двойные двери холодильника, увешанные расписаниями, рисунками Молли и семейными фото. Он отыскал среди снимков один – тот, что девять лет назад запечатлел его с двумя младшими братьями и сестрой на сборище по случаю родительской годовщины, которое Санди, приложив неимоверное количество усилий, превратила в празднество-сюрприз. Они все были похожи: густые каштановые волосы, глубоко посаженные карие глаза и квадратные подбородки. И по фото не скажешь, что Санди всю ночь не спала: ей всего двадцать, и в этом возрасте бессонная ночь не оставляет отпечатков на внешности. Юная и свежая в легком летнем платье, единственная девчонка среди братьев, одетых в шорты цвета хаки и рубашки с воротниками на белых пуговицах. Пленительная улыбка, глубокие ямочки на щеках и длинные волнистые волосы, свободно лежащие у нее на плечах. Он помнил, как до той самой минуты, пока изумленные родители не вошли в гостиную, она бегала из угла в угол, сверяя списки и выстраивая по порядку своих близких. Ей хотелось, чтобы для их родителей все прошло идеально. Вот такой была Санди.

Денни представил себе, как она просыпается. Совсем одна.

– Есть у вас хоть какое-то представление, сколько она пробудет в больнице? – спросил он.

– По меньшей мере пару дней. И я думаю, что после этого ей понадобится помощь: домой попасть и всякое такое…

Зачем Денни вообще раздумывать? Он едет в Лос-Анджелес! Доберется туда, убедится, что с сестрой все в порядке, может, узнает немного про ее жизнь. Судя по всему, у нее все не так хорошо, как ему казалось. Может, все дело в слишком частых вечеринках? В любом случае, похоже, Санди настигло то самое возмездие, о каком их часто предупреждала мать.

– Ладно, – согласился он. – Я доберусь туда завтра к вечеру.

– Я сообщу в больницу.

Денни поблагодарил полицейского за звонок, что само по себе было иронично, и дал отбой.

* * *

Время для поездок было неподходящим во всех смыслах, и в то утро он часто задумывался о том, какие неудобства ему приходится терпеть ради Санди, которая давным-давно порвала связь с семьей. Он мог бы просто позвонить ей в больницу или послать цветы. Но это было бы неправильно. К тому же она указала его контакт для связи в экстренном случае, а значит, невзирая на время и расстояние, Санди по-прежнему нуждалась в его заботе.

Необходимо дать распоряжения по работе бара, поскольку Кейл был в отъезде. Все было бы куда легче, если б его партнер был дома, а не уехал на похороны в Ирландию. Про несчастный случай с Санди Денни рассказал отцу и Джеки, и те засыпали его вопросами, ответить на которые Денни был не в силах. Большинство сводились к одному: «Черт бы ее побрал, о чем она вообще думала?» Они решили не рассказывать ничего Шейну, пока не получат полную информацию о состоянии сестры, хотя нельзя было исключить, что отец, у кого в последнее время случались провалы в памяти, в итоге проболтается. Денни позвонил тете Клэр и попросил ее каждое утро связываться с отцом, чтобы убедиться, что тот принял лекарство. У Денни не было времени самому разбираться с отцовскими лекарствами. Клэр пообещала проследить за братом, как делала это всегда. «Так и знала, что жизнь в этом развратном городе не доведет Санди до добра», – прибавила она. Денни представил, как тетя Клэр на том конце провода перекрестилась.

Немного переведя дух, он отвез Молли в детский сад. Провожать Молли до садика было его приятным утренним ритуалом, и он не собирался от него отказываться лишь потому, что его жена Тереза забрала их дочь Молли и отправилась пожить у своей сестры Анджи, ведь он, Денни, «не общается с супругой». Значит, ему придется сначала ехать через весь город до дома Анджи и там забрать дочку.

Сев в машину, он поехал по знакомым с детства местам. Раз Тереза решила взять паузу в их браке, то и он нарушит свою клятву никогда больше не курить – Денни с удовольствием затянулся долгожданной сигаретой.

В Вест-Маноре жили обеспеченные представители среднего класса. Этот спальный район располагался в тридцати милях к северу от Манхэттена, и оттуда надо было ездить на работу в Нью-Йорк. Он застраивался домами в стиле колониальной и поздней викторианской эпохи просторными, но плотно прилегающими друг к другу. Родители нашли Вест-Манор тридцать лет назад. До этого они жили в Йонкерсе, самопровозглашенном тридцать третьем графстве Ирландии, но там на Маклин-авеню поселилось слишком много молодых людей, и в итоге они решили переехать. Расположенный в двадцати милях к северу по Таконскому бульвару штата, Вест-Манор был тем пригородом, что привлекает семейных людей отличными школами и спортивными площадками, добротной застройкой и небольшой, но очень сплоченной ирландской католической общиной, куда всем сердцем стремилась мать Денни.

Как и множество других разведенных женщин, Анджи жила в кооперативном квартале на западной окраине города, что, по мнению Денни, не сулило ей ничего хорошего. Прежде чем остановиться возле дома, он выбросил в окошко сигарету и сунул в рот жвачку.

Стоило только Молли с криком: «Привет, папочка!» – броситься к нему, обнять, обвив своими ручонками его шею, у него тут же улучшилось настроение, и он подхватил ее на руки. Мягкие черные волосы девочки были собраны в длинный «конский хвост», на ней был и джинсовый комбинезончик и любимый жакет, а поверх она накинула черную куртку с вышитым по спине красной нитью названием футбольного клуба «Вестманорские бомбардиры». Слишком тепло для апреля, но Молли ни за что не желала расставаться с курткой. Следом за дочерью по дорожке шла Тереза – в длинном кардигане поверх майки и легинсов для занятия йогой, что очень ей шло; волосы она собрала в высокий пучок.

Он спешно принялся усаживать Молли в детское автокресло, что на какое-то время приглушило бушевавшие в нем эмоции. Сначала он был рад видеть жену с дочкой, но потом эти чувства сменили паника и гнев, которые он начал испытывать всякий раз, заезжая в этот чертов кооперативный квартал на другом конце города, чтобы навестить свою же семью.

– Папочка… – Молли округлила свои большие глаза. – Ты делаешь неправильно. – Пальчиком она указывала, где он запутался с ремнями сиденья. Он нарочно опять напутал, и она рассмеялась: ямочки, невесть как унаследованные ею от тетки, появились на нежных округлых щечках.

Пристегнув Молли, Денни захлопнул дверь и повернулся к Терезе. Та стояла, положив одну руку на пояс, а в другой у нее была кружка с кофе. Тереза была ростом почти метр восемьдесят и все же чуть ниже, чем он сам. Тело у нее было подтянутое, и она вела себя так, что каждому мужчине хотелось с ней заигрывать. Сегодня под глазами у нее были припухлости, словно Тереза тоже спала не так много. Ему хотелось спросить ее – ради чего она всех мучает? И когда она вернется домой? Сколько еще Молли потребуется времени, чтоб понять, что они приехали к тете Анджи не просто погостить? Увы, по ее вздернутым бровям, по жесткой складке рта легко было понять, что он получит тот же ответ, какой уже однажды услышал: «Я вернусь, когда ты сам изменишься». Так что вместо расспросов Денни рассказал жене про несчастье с Санди, надеясь на симпатию, а может, он даже рассчитывал, что Тереза предложит вернуться и помочь ему.

– Тебе лучше проведать ее. Все это как-то не похоже на Санди, – только и сказала Тереза.

По дороге Денни объяснил дочери, что ему нужно уехать на пару дней, и Молли тут же засыпала его вопросами:

– Папочка, а почему я не знаю тетю Санди?

– Она переехала в Калифорнию еще до твоего рождения. – Глянув в зеркало заднего вида, он увидел, как Молли наморщила лобик.

– Почему она не едет в гости?

Сам он много раз задавался тем же вопросом.

– У нее очень много работы.

Скрестив руки на груди и глядя в окно, Молли некоторое время обдумывала ответ.

– Если б у меня были братья, я бы к ним в гости ездила.

Денни решил промолчать.

– Папочка!

– Что?

– Ты утром дедушке таблетки дал? Мамы рядом нет, а я не хочу, чтобы он забыл.

– Да, малышка, я дал ему таблетки.

– И расписание Шейна проверил?

Про это он забыл.

– Ну да. Не волнуйся.

Оставшуюся часть пути она потратила на рассказ про мальчика в их группе, который «все нервы детям измотал», потому что никак не мог спокойно усидеть на занятии по чтению. Молли старалась подсказать ему, что надо делать, но мальчик ее не слушал.

Большинство родителей притормаживали у обочины и смотрели из машины, как дети идут внутрь здания, но Денни как обычно припарковался и пошел вместе с Молли. Как только они вышли из машины, она взяла его за руку. Если бы он мог, то остановил бы время и целый день слушал бы ее бесконечное лепетание про мечты о творчестве и планы на каникулы. Дойдя до крыльца, он присел и обнял дочь.

Она отстранилась и наморщила нос.

– Как-то ты странно пахнешь, папочка. Как мальчишки, которые курят возле паба.

Господи, она все замечает.

Молли положила руки отцу на плечи.

– Может быть, когда ты вернешься, мы поедем домой?

Денни сдавило горло, он с трудом проглотил застрявший в горле комок.

– Было бы здорово, Моллс. Но мне кажется это правильно, что вы с мамой какое-то время поживете у тети Анджи и поможете ей.

Молли кивнула и закатила глаза:

– Ага-а. Ей это пойдет на пользу.

Они еще раз обнялись, обменялись уверениями в любви, и Денни смотрел дочери вслед, пока та, бегом одолев лестницу, не скрылась в школе.

Сейчас поездка к сестре была совсем некстати. Ему следовало остаться, встретиться с Уэлшем, обсудить очередной просроченный платеж. Надо убедиться, что больше ничто не мешает открытию их второго заведения. Если еще хоть что-то на новом месте будет не так, если им понадобятся еще какие-то неожиданные расходы, его бизнес пойдет ко дну. И он потеряет не только свое дело, но, скорее всего, и семью.

* * *

Лос-Анджелес он прилетел около семи вечера и сразу из аэропорта поехал в больницу на такси: полчаса езды по шоссе и улицам города, в котором живет его сестра. Трудно было представить ее тут, среди тонущего в дымке бесконечно огромного мегаполиса. Если сестра искала нечто совершенно противоположное их родному городку с его десятью тысячами населения и деревенским духом, то она это нашла. Санди вполне могла бы стать жертвой убийцы или сама кого-то убить. Она всегда была до того ответственной, что порой это действовало ее близким на нервы. И произошедшее никак не вязалось с той Санди, которую он знал. А что, собственно, он знал о ней теперь? Все их разговоры были поверхностным обменом информацией, мигом вылетающими из памяти.

Она говорила лишь о том, что следует за своей мечтой.

Именно мечта привела Санди на Западное побережье. Ей всегда хотелось стать писателем, и шесть лет назад она подорвалась и отправилась в Лос-Анджелес, получив предложение поработать над созданием контента для сайтов в Интернете. Все, кто ее знал, удивились такому поступку. Она никогда не собиралась уезжать из Нью-Йорка, где жила вся ее семья. А семья у них, надо сказать, была тесно сплоченной.

Но больше всего их удивило, что она бросила Кейла. Друзья и родные даже предположить такого не могли. И уж конечно, Кейл не ожидал ничего подобного.

Такси доставило его к большому медицинскому комплексу «Синайские кедры»; еще несколько минут ушло на поиски терапевтического отделения. Дежурная отыскала имя Санди в компьютере, сказала, куда идти, и сообщила номер палаты, напомнив, что время посещения больных скоро закончится. Денни покатил свой чемодан на колесиках по широкому, почти безлюдному коридору. Он рассчитывал взять ключ от квартиры Санди, чтобы сэкономить на гостинице.

Дверь в палату была открыта, а внутри горел приглушенный свет. Денни поставил чемодан у окна и обернулся к сестре – у него перехватило дыхание.

Лучи закатного солнца ложились на спящую Санди; она казалась маленькой и беспомощной на раздвижной больничной кровати с опорными поручнями по бокам. Первое, что бросилось в глаза, – большая шина на ее левой руке над локтем. Руку она положила на подушку. Когда он перевел взгляд повыше, то, не сдержавшись, ахнул: «Господи Иисусе!» Все ее лицо покрывали пятна разных тонов темно-бордового, которые, как он знал по собственному опыту, скоро станут пурпурными. На нос был наложен белый гипс. Чем больше Денни всматривался, тем больше деталей замечал: мелкие порезы на щеках (предположительно от стекла), рваные раны на руках (некоторые проглядывали из-под повязки шины), слева ото лба глубокий порез, уже зашитый медиками. У сгиба локтя торчал катетер для внутривенных инъекций, а на пальце – датчик монитора сердечных сокращений.

Не отрывая взгляда от лица сестры, он опустился в пластиковое кресло возле койки. Обрывки воспоминаний рвались наружу, словно теннисные мячики из тренажера. Вот Санди в начальной школе, она бежит к нему вся в слезах, потому что Бобби Броуди задрал ей юбку. Денни с Кейлом заставили Бобби жестоко поплатиться за его проступок, и эта кара стоила всех родительских обсуждений и наказаний. А вот уже средняя школа: ее три дня выставляли из класса в коридор за то, что она ущипнула парня, назвавшего Шейна дебилом. Все это время Денни, Кейл и Джеки по очереди ее поддерживали, корча рожи и показывая большой палец сквозь стекло двери в класс.

Вспоминалось, какой она была хорошей спортсменкой, когда ходила на тренировки Hot Wheels, где мальчишки вовлекали ее в игры с мячом и катания на скейте. Как она скрещивала руки и выставляла бедро, если хотела защититься. Как на футбольных матчах команды Денни и Кейла кричала громче всех в группе поддержки или как проводила бесконечные часы, помогая Шейну.

Несмотря всю злость, Денни жутко скучал по ней. А может, его тоска по сестре и была частью его обиды? Он не знал ответа на этот вопрос.

* * *

Доктор Келли заглянул в палату через несколько минут, чтобы дать заключение. Его помятое лицо обрамляла копна седых волос. У Санди сломана рука, и завтра ей наложат гипс. У нее сотрясение средней тяжести, и это может вызывать непродолжительные головные боли или тошноту. Порезы на щеках и носу заживут, а вот от бокового пореза на голове останется шрам. Со временем пропадут и синяки, но прежде они станут еще хуже. Д-р Келли (отец порадовался бы, узнав, что дочь лечит врач-ирландец) посмотрит, как будет заживать рана на голове, но скорее всего он выпишет ее через два-три дня.

Когда доктор сказал, что уровень алкоголя в ее крови составлял 0,19 пункта, Денни совсем скис. Он предполагал, что показание будет запредельным, но не настолько же! Владелец паба, он отлично разбирался в уровнях содержания алкоголя в крови. При весе примерно пятьдесят четыре килограмма Санди, видимо, жахнула рюмок пять-шесть, а может, и больше – в зависимости от того, как долго она просидела в баре. Неужели так напиваться стало для нее нормой?

Денни уговорил медсестру позволить ему остаться в палате до позднего вечера; он подремывал на стуле возле койки сестры.

– Прошу простить, мистер Бреннан…

– Пожалуйста, зовите меня Денни.

Молодая брюнетка в голубом медицинском халате улыбнулась ему.

– Денни. Простите, но это против больничных правил.

– Понимаю. Меньше всего мне хочется навлечь на вас неприятности. – Денни прошелся рукой по волосам, слегка взъерошив их, подошел к медсестре поближе, прочитав имя на бирке у нее на груди. – Эми, я сегодня проехал через всю страну и очень жду, когда моя младшая сестренка очнется. Я не хочу, чтобы ей было одиноко и страшно при пробуждении.

Бросив взгляд через плечо, Эми подалась вперед.

– Я постараюсь по вечерам следить, чтобы никто сюда не заходил.

Денни широко ей улыбнулся:

– Спасибо вам.

– Но если кто-то вас заметит…

Денни коснулся ее руки:

– То это не ты разрешила мне остаться.

Она наставила на него указательный палец и ухмыльнулась.

– Может, я даже сумею найти для вас лишний поднос с ужином.

Денни подмигнул девушке и махнул рукой, когда она развернулась и пошла к выходу.

– Кое-что никогда не меняется.

Денни не сразу понял, что хриплый голос принадлежал Санди. Она смотрела на него такими припухшими глазами, что трудно было определить, открыты они или нет.

Он указал на дверь.

– Эми принесет мне ужин.

У сестры криво вздернулась одна сторона рта.

– А то как же.

Денни опустился в кресло рядом с койкой. Санди была мало похожа на саму себя, и все же он узнавал родные черты.

– Как ты себя чувствуешь?

Санди вздохнула и поморщилась.

– У меня все болит. – Голос ее прерывался, говорила она медленно, наверное, оттого, что у нее все распухло. – Как я выгляжу?

– Как дерьмо, побывавшее под молотом на наковальне.

Санди попыталась улыбнуться. Денни скрестил руки.

Она посмотрела в потолок, сглотнула, несколько раз прикрыла веки. Слезы покатились на подушку, и Денни почувствовал себя так, словно из него вышел весь воздух. Он хотел держать с ней эмоциональную дистанцию, исполнить свою обязанность брата холодно и профессионально, убедиться, что с сестрой все в норме, но не скрывать свое неодобрение и даже выказать его.

А вместо этого он склонился и сжал ее здоровую руку. Она сжала его руку в ответ.

– Спасибо, что приехал.

* * *

Когда на следующее утро такси свернуло с шоссе и покатило по промышленному району, он усомнился, тот ли у него адрес. Лос-Анджелес он не знал, но разобрался, что попал в бог знает как застроенный район города.

Денни радовался, что переночевал рядом с сестрой, хоть и не выспался в жестком пластиковом кресле. Говорили они немного. У Санди уже почти не оставалось сил и всякое, даже очень слабое движение причиняло ей боль. Про аварию она ничего не помнила, и ей было мучительно поддерживать даже самый простой разговор. Ночью она ненадолго просыпалась и всякий раз, прежде чем вновь уснуть, поворачивалась к нему, будто хотела убедиться, что брат все еще рядом. Рано утром медсестра пришла, чтобы подготовить Санди руку для наложения гипса, и Денни понял, что у него появилась возможность поехать к сестре домой и принять душ.

Таксист высадил его возле невзрачного оштукатуренного двухэтажного здания с ржавыми пожарными лестницами, протянувшимися крест-накрест по фасаду. Окна нижнего этажа закрывали решетки. Все эти годы Санди говорила про прелестный дом в модном микрорайоне и теперь Денни понятия не имел, когда она перебралась в эту поганую дыру. Может быть, она всегда жила тут.

Опасения его подтвердились, когда отданный сестрой ключ подошел к замку в двери подъезда. Он одолел два пролета, прошагал по мрачному узкому коридору и оказался в ее квартирке-студии (или есть еще какое название для чего-то меньшего, чем студия?). Просто комната с крошечной ванной и «кухней», состоявшей из холодильника-малютки, микроволновки и маленькой плитки.

Оглядевшись, Денни нехотя улыбнулся: пусть жилье и крохотное, зато сестра устроилась в нем по своему вкусу. Стены были выкрашены светло-серым, почти весь пол застлан ковриком с узором из зигзагов пастельных тонов. Вдоль одной стены стояла двуспальная кровать, укрытая одеялом с большими голубыми бабочками. Противоположную стену занимали двухместный ретродиван в обивке золотого оттенка и простой столик, на котором лежали ноутбук и стопка блокнотов с желтыми листами.

Лежавшие стопками на полу книги и тесно уставленные книжные полки указывали, что это жилье Санди; за столиком на стене висела доска для заметок с фотографиями членов семьи. Денни с братьями в разные годы, родители на фоне собора Святого Креста в Бостоне за год до того, как умерла мама. Большое фото их паба с вывеской, на которой семейная фамилия была написана на кельтском: Ó’Браонэйн. Здесь же были и несколько фото Кейла и Санди вместе – со школьных времен и более поздние снимки. Здесь не было ни одной фотографии, сделанной в последнее время, и ни одной, где были бы запечатлены люди, которых он не знает.

Денни сел на вращающийся стул у столика и покрутился, разглядывая обстановку. Какие-то эстампы с пейзажами, наверное, копии импрессионистов, которых она любила больше всего. Шкаф для одежды, заполненный меньше чем наполовину, – Санди никогда не гналась за модой. Угловая полка с необходимой посудой. Денни взял черную рубашку-поло, висевшую на подлокотнике дивана. Слева вверху была приколота бирка с надписью: «Добро пожаловать в закусочную «У Дика»!»

Ничто из этого не сочеталось с жизнью, которой, как он думал, живет его сестра. Она намекала ему на успехи в карьере и широкий круг общения. Денни часто мысленно проклинал Санди, таскаясь с матерью и Шейном по всем их процедурам, врачам и благодетелям, пытаясь уберечь Джеки от него самого, перевозя семью обратно в родительский дом, потому что отцу нужен уход… Он представлял, как в это время Санди купается в солнечных лучах на пляже или тусуется в изысканном ресторане на какой-нибудь крыше, словом, в отличие от него живет беззаботной жизнью. Она ни о ком не беспокоится, кроме самой себя. И он понимал, почему она уехала и не возвращается. Но ведь реальность оказалась гораздо хуже. Судя по всему, здесь Санди очень одиноко, и тем не менее она не хочет возвращаться домой.

* * *

На следующий день после выписки Санди они вдвоем отправились на такси к ней домой. Она молчала почти все утро и по пути говорила мало, словно глубоко ушла в невеселые мысли. Началось это, когда она, осторожничая, дошла до зеркала в больничном ванной.

– Бог мой! У меня вид, как у персонажа ужастика. А что с глазами? – Белки вокруг зрачков стали красными, а синяки на лице дозревали до пурпурных – самые темные были на переносице. Выбранный ею черного цвета гипс усугублял и без того безрадостную картину.

– У тебя капилляры полопались, – сказал Денни. – Они опять станут нормальными.

– Ты уверен?

– Ну да. У меня после драки в школе было так же.

Вскоре их навестил бесцеремонный сотрудник лос-анджелесского отделения полиции, который, отбросив все любезности, обвинил Санди в вождении в нетрезвом виде, изъял у нее права, заменив их временным разрешением водить машину, которое действовало всего тридцать дней или до даты суда. Авария изменила не только внешность Санди, но и ее отношение к случившемуся.