Адам Онлайн 4. Новые люди

– А вот как мы это сделаем, мы вам уже не расскажем, – добавил «Макарцев».

Я и Нейля переглянулись: мы-то знали, как они это сделают. Но важнее было не это, а то, что, судя по переговорам, Общество не знало о наших планах взорвать их сервера! Для них наше появление неожиданно, непредсказуемо и непонятно.

У нас оказалось столько козырей, что я не знал, каким ходить.

Стянув одну перчатку, чиновник достал из внутреннего кармана пачку сигарет и закурил, щёлкнув золотой бензиновой зажигалкой – пламя отразилось в броши.

Нейля тут же протянула ладонь:

– Можно?

– Сохранила не только мою внешность, но и привычки? – Чиновник отдал ей всю пачку и зажигалку. – Кури на здоровье, для синтезана табак не вреден.

Можно предположить, что Нейля нервно прикурила, но по её телу этого незаметно: пальцы не дрожали, глаза не бегали. Искусственное тело сохраняло видимость самообладания при встрече со своим оригиналом.

Мы оба догадались, что в теле чиновника была сама Нейля Валеева, женщина, которая считалась давно умершей. Настоящая столетняя женщина, а не её молодая копия из Адам Онлайн.

– Итак, – сказал «Макарцев», – обсудим сделку. Рассказывайте, как вы узнали о синтезанах и как вы попали в АКОСы?

Хороший вопрос! Ведь я и сам этого не знал. Это знала Марьям, но расспрашивать её сейчас было бы нерелевантно.

Я ответил вопросом:

– Что взамен?

– Зависит от того, кто ваши сообщники. Если это… хм, наши знакомые, то это один сценарий. Если это какие-то… хм, спецслужбы, чью операцию мы проморгали, то будет немного сложнее. Вам придётся завалить это расследование, оборвать или запутать все ниточки, ведущие к синтезанам или переходам в чужие тела.

– Мы подскажем, как это сделать, – дополнил чиновник. – У нас большой опыт в манипуляции спецслужбами.

Жадно пыхая сигаретой, Нейля смотрела на чиновника сквозь дым. Чиновник смотрел на неё.

– Вы так и не сказали, что нам будет, если выдадим своих сообщников? – сказал я.

– Мы оставим вам тела синтезанов, – ответил чиновник.

– При этом вы будете жить под нашим наблюдением, – сказал «Макарцев». – Мы не можем допустить, чтобы технология синтезанов попала в руки злоумышленникам.

– А вы ещё не в курсе, что злоумышленники – это вы?

– Некоторые жертвы допустимы, – сказал чиновник с душой Нейли Валеевой. – Люди вообще мрут от множества странных причин. Переселение душ не сильно увеличит этот список.

Я хотел продолжить беседу, чтобы выпытать хоть что-то, но у моей Нейли Валеевой оказались другие планы.

– Задолбали, – сказала она и двинула прикладом винтовки в лоб чиновника.

Сохраняя удивлённое выражение лица, он рухнул на пол, подвернув руку под спину.

Не выпуская сигарету из губ, Нейля занесла приклад над «Макарцевым» и повторила процедуру – модный парень прилёг рядом с чиновником.

– Мы не можем вас убить, но можем вырубить, – пропыхтела она сигаретой.

– Какого чёрта, – возмутился я. – Что за самоволие?

«Решение – релевантное, – одобрила Марьям. – Нам надо в Омск».

– Зачем? У тебя там родственники?

«Там расположен ближайший сервер Binary Array Transferring System».

Нейля отбросила пустую винтовку:

– Постараемся добраться до Омска, убивая как можно меньше невинных людей.

#

После растерянности, вызванной встречей с Макарцевым и оригиналом столетней женщины, которая поселилась в теле чиновника Всекон, я пообещал Нейле:

– Если ещё раз сделаешь что-то, не посоветовавшись со мной, считай, что нам не по пути.

– Прости, я больше не буду. Разнервничалась от встречи с собой.

Я обыскал вельветовый пиджак: во внутреннем кармане обнаружил только прямоугольный кусок прозрачного пластика.

«Это коммуникатор устаревшей модели, – пояснила Марьям. – Высока вероятность того, что Общество использует их, для координации действий».

– Чем эти коммуникаторы лучше наших?

– Их уже никто не использует – вмешалась Нейля, – а значит и не отслеживает. Это даже мне понятно.

– Как его включить?

«Приложи коннектор левой руки к плоскости устройства, – сказала Марьям».

Через пару мгновений пластик заполнился белым светом.

– Синтезаны могут взламывать оборудование? – удивилась Нейля.

«Только при наличии соответствующего фенома. В данный момент взлом произвожу я, соединяясь с устройством через коннектор Леонарма».

Иконки и окошки на коммуникаторе быстро замелькали, открываясь и закрываясь.

– Что ты делаешь? – спросил я.

«Анализирую данные, копирую релевантную для нас информацию».

– Долго ещё?

Коммуникатор погас.

«Я нашла местоположение восьми станций АКОС в Омской агломерации».

– Чем это нам релевантно?

«Только в них вы можете пополнить запасы оргмата».

Прожектора за воротами зашевелились, напоминая, что у нас есть более важные проблемы, чем пополнение оргмата.

Один беспилотник загудел двигателями, опускаясь низко к полу, как бы подглядывая в помещение: слепящий свет прожектора скользнул по телам «Макарцева» и чиновника.

Странно, что беспилотник подглядывал таким способом, ведь их сенсоры смотрели сквозь любые стены, слышали любые звуки на десятки километров вокруг. Скорее всего, возможности слежки отключены: «Макарцев» и злая Нейля Валеева не хотели, чтобы их видели или слышали посторонние.

Возмущённо свистнув двигателями, все беспилотники убрались от проёма ворот. За стеной глухо и низкочастотно загудел двигатель, и зашелестели тяжёлые колёса – остроносый полицейский броневик вклинился в ворота, разрушив стены. Пол задрожал, обломки бетона и пластика разлетелись, как от взрыва.

Передний люк броневика открылся, выпуская десант: пятеро бойцов, лязгая экзоскелетами, заняли позиции у борта и за грудой обломков. Пушка на башне задвигалась, фиксируя на нас точки лазерных прицелов.

Мне показалось, что люди действовали неторопливо, словно их замедлял поток встречного ветра. Такое же ощущение было при разговоре с «Макарцевым» и чиновником. Хотелось как-то ускорить их речь и движения.

Бойцы начали стрелять, но уйти с линии огня заторможенных людей оказалось нетрудно. Пушка броневика только следила, не стреляя – взрывы задели бы чиновника и модного парня. Они, кстати, пришли в сознание, но ещё слишком оглушены, чтобы подняться.

Я и Нейля не стали искать укрытие, надоело сидеть в этой ловушке. Не сговариваясь, побежали в пролом – противник, сам того не зная, облегчил нам побег.

Навстречу полетели росчерки разрядов, кое-что и попадало, интерфейс отреагировал сообщениями о понижении целостности УниКома.

Нейля, сделав два длинных скачка и… исчезла. По крайней мере, исчезла для людей, я отслеживал передвижения её фигуры по едва заметному искажению фона. Прозрачная фигура взобралась на крышу броневика. Никем, кроме меня, не замеченная, Нейля спрыгнула на ближайшего бойца и дёрнула его за шлем экзоскелета. Шлем не оторвался, но так деформировался, что человек отпустил оружие и схватился за голову, глухо завывая.

После этого резкого движения Нейля снова стала непрозрачной.

Остальные открыли беспорядочную стрельбу по чёрной фигуре, возникшей из пустоты прямо у них в тылу! Разряды оставляли на УниКоме сиреневые пятна, отбрасывая синтезанку назад. Прекратив наступление, она развернулась и выбежала в пролом.

Тут уже я пришёл на помощь, открыв ответный огонь, стараясь стрелять по ногам. Одного бойца подкосило, остальные, схватив его за руки, потащили за собой под укрытие из груды обломков. Опять же делали это до странности неторопливо. Если бы я хотел, мог расстрелять их всех.

Эти люди явно не сталкивались в бою с синтезанами, поэтому не знали, чего ожидать от нас. Решив больше не геройствовать, залегли за камнями. Один из них бросил дымовую гранату, но смысла в этом уже не было: белый дым затянул всё помещение, а я, сменив на винтовке последний магазин, выбежал в пролом, вслед за Нейлёй.

#

Холодный свежий воздух, пропитанный запахами снега, травы и мокрой земли… давненько я не нюхал реальный мир! И то, что я не человек, не мешало им восхищаться.

Станция АКОСов замаскирована под «Лабораторию по борьбе с вирусными угрозами», о чём сообщала надпись на проект-панно. Окружена она высоким сетчатым забором, за которым расстилалось холмистое поле, кое-где белеющее шапками грязного снега и зарослями пожухшей травы. Потом шла густая чернота обширного пустыря, на конце которого светились небоскрёбы дистрикта.

Насладиться красотой осеннего вечера на пустыре Казанской агломерации мне не позволили дроны. В отличие от людей, они не медлили: как только наши фигуры попали в их оптические сенсоры – открыли огонь.

Я и Нейля просто побежали, не старясь спрятаться, ведь тела синтезанов подтвердили свою устойчивость к повреждениям. К тому же дроны не применяли тяжёлое вооружение, ограничившись стандартными энергопатронами.

Стреляли дроны тоже более метко, чем люди. Каждое попадание воспринималось моим телом, как удар кулаком, на каждое из них интерфейс отвечал:

– Срочный ремонт завершён —

Затрачено НК: 32 единицы.

Затрачено оргмата: 16 единиц.

Прочность УниКома: 559 / 1 024.

Новые энергетические разряды из пушек дрона впивались то в спину, то в плечо и ремонт начинался снова – оповещение повторилось четыре раза. Оргмат и НК таяли, а после каждого срочного ремонта минимальная прочность падала. Это напоминало «Регенерацию прочности» у некоторых предметов в Адам Онлайн. Навык с названием «Срочный ремонт» тоже был знаком любому, кто использовал УниКом.

Я подумал, что знания из игры не так уж бесполезны: по крайней мере, не надо читать мануалы.

Во дворе лаборатории стояло ещё два броневика с эмблемой Лабсетэк. Башня одного из них закрутилась, пытаясь поймать нас точкой прицела, но двигались мы намного быстрее, чем вращался механизм.

Пехоты во дворе нет. Видимо, бойцы Лабсетэк учли опыт товарищей и, разумно решив не атаковать странных беглецов, отсиживались под прикрытием брони.

Нейля добежала до забора и – сильным прыжком – долетела до верха… Почти долетела, не хватило нескольких сантиметров! Она заскользила вниз по забору, но вцепилась в него, остановив спуск. Потом попробовал сделать скачок вверх, как кошка по стволу дерева, но дрон облетел её спереди и выстрелил в лицо. Нейля разжала пальцы и упала в грязный снег.

Я бросился на помощь, но Марьям приказала:

«Стой неподвижно».

– То есть?

«Прекрати движение и подними руки вверх. Не так вверх, а раскрытыми ладонями вверх».

– Но…

«Дискуссия – нерелевантна».

Я покорно выполнил требование, с грустью глядя на то, как дрон заходил над Нейлёй для повторной атаки. Но вместо выстрелов он выпустил шарики с липучкой. Второй дрон оставил меня и присоединился к коллеге. С удвоенными усилиями заплевали липучкой барахтающееся в снегу тело. Третий дрон не вступал в бой, охраняя броневики.

Липкая масса беспорядочно окутала Нейлю, лишая возможности двигаться. А я, как дурак, стоял и смотрел, подняв руки, будто собрался начать египетский танец.

– Марьям, список того, что ты должна мне объяснить растёт, как сложные проценты. Зачем мне стоять в нелепой позе?

«Для этого».

Дроны перестали метать липучку и разлетелись в стороны, словно обиделись друг на друга. Каждый описал большой круг над двором, мигая прожекторами, а потом… оба атаковали третий дрон. Тот не стал отвечать на их выстрелы – полыхая и дымя, свалился на броневик.

Мятежные дроны снова ушли в чернеющее небо. Сделав полукруг, зашли для атаки на броневики.

Мужественные сердца корпоративных воинов Лабсетэк не выдержали. Поняв, что мы каким-то образом завладели их спецтехникой, дали по газам. Броневики развернулись: разбрызгивая грязь и снег, протаранили забор и помчались по холмам.

Подвывая двигателями, дроны унеслись за ними.

После всего этого грохота стало тихо. Я услышал гул ветра, треск горящих обломков дрона и ругань Нейли, которая пыталась разорвать застывшую липучку.

Она напоминала человека, попавшего в паутину фантастического насекомого.

#

Обычный человек не смог бы даже на миллиметр растянуть липучку, не говоря уже о том, чтобы разорвать. Мощные усилия моих оргматовых мускулов только растянули её как резину, но не высвободили Нейлю.

Я уже собрался взвалить мычащую синтезанку на плечи, когда Марьям посоветовала:

«Надо разрезать».

– Чем? Эту фигню возьмёт только молекулярный резак.

– Стабильность —

Для создания предмета «Лезвие» необходимо затратить:

НК: 256 единиц.

Оргмат: 128 единиц.

Особые параметры:

Сечение: мономолекулярное (–16% к времени до распада).

Время до распада: 6,8 секунд.

Уже ничему не удивляясь, я подтвердил создание предмета. Коннектор на левой ладони вмиг раскалился докрасна. Волна горячего воздуха подтопила снег вокруг меня.

«Держи ладонь раскрытой», – посоветовала Марьям.

Как волшебник, я протянул руку, из которой бил конус красного света. В дрожащем от жара воздухе над моей ладонью проступили контуры предмета: неровного треугольника.

Контуры быстро заполнились крошечными точками, между ними протянулись нитевидные структуры. Их стало так много, что предмет сделался непрозрачны и плотным. Свечение коннектора погасло – чёрный треугольник тяжело упал мне в ладонь.

Одна его кромка была толстой, сантиметров в пять, а вторая ужималась до неразличимой линии, которая размазывалась в воздухе. Конечно, настоящий молекулярный резак был сложнее, чем этот осколок материи, больше похожий на орудие труда древнего человека. Зато этот резак я создал «своими руками» в буквальном значении выражения.

Возле квадратиков интерфейса, появилась быстро тающая шкала. Она не подписана, но я уверен, что это «Время распада».

Обхватив пальцами толстую кромку, опасаясь прикоснуться к тонкой, я разрезал пласты липучки, опутывающие тело Нейли. Молекулярное лезвие прошло сквозь застывшую массу, как призрак, без всякого сопротивления.

Я успел срезать достаточно, чтобы можно было высвободиться. Шкала исчезла, а треугольный резак рассыпался в серую пыль. Просочившись сквозь пальцы, она разметалась по ветру.

Отплёвываясь и отдирая с шеи остатки липучки, Нейля вскочила на ноги:

– Эта тварь мне в лицо попала, я не вижу одним глазом! Что с ним?

Левая часть её лица покрылась нежно-розовой плёнкой регенерирующей кожи. Под ней что-то пульсировало и расходилось волнами, после которых плёнка становилась толще. Левый глаз не то, чтобы исчез, но выглядел как отвратительный серо-розовый муляж: без зрачка и ресниц. Сгоревшие волосы на левой стороне черепа регенерировали, отрастая в виде толстых, серых червей. Некоторые из них уже разделились на тоненькие трубочки, а те в свою очередь распадались на ниточки волос.

– Повязку бы тебе на глаз, – сказал я. – Как у пирата.

Последний лох

#

Легко отталкиваясь ногами от мокрой грязи или замёрзшего снега, мы стремительно бежали по пустырю, удаляясь от растерзанного здания лаборатории.

Была ночь, но я отчётливо видел, как под нашими ногами мелькали сухие ветки, облепленные льдом камни или древний мусор: сплющенные пластиковые бутылки, железки и бесчисленные пакеты, заполненные доисторической трухой.

Я и Нейля бежали с одинаковой скоростью, совершая одинаковые прыжки с кочки на кочку. Как пояснила Марьям, у синтезанов разного пола одинаковые не только рост – сто восемьдесят восемь сантиметров, – но и масса оргмата, затраченного на производство тела.

– Общество топит за гендерное равноправие? – спросила Нейля. – Жаль. Я надеялась, что мой злой оригинал установил жёсткий матриархат.

«Нерелевантно. Тела синтезанов изготовлены по единому внутреннему шаблону, разница лишь в оформлении внешнего слоя оргмата. Для Леонарма он взят из генетической информации, зашитой в уникальный идентификатор».

– То есть нельзя создать синтезана, не похожего на человека? – спросил я.

«Какого именно?»

– Ну, я не знаю, например, орков или людей с лисьими ушами и хвостом?

Чёрт знает, откуда у меня в мыслях возникли орки и лисолюды. Может, от того, что в Адамке – это самые популярные скины?

«На текущей стадии развития технологии изменение внешнего оформления регулируется рамками человекоподобного тела».

Мы добежали до высокого холма, на вершине которого торчали стволы невероятно унылых и голых деревьев. Скорость бега замедлилась, вдобавок ноги увязли в жидкой земле и талой воде, катившейся с вершины.

– Марьям, – сказала Нейля. – Но в моём бинарном массиве не было никакого генетического кода. Когда снимали копию моего сознания, этого ещё не умели делать.

«Я воссоздала твою оболочку из Адам Онлайн».

Мы карабкались по холму, превосходя в скорости человека, оснащённого ускоряющим экзоскелетом и мышечными имплантами. Чего скромничать, наши тела – сплошной имплант.

При этом дыхание не учащалось, с нами вообще не происходило ничего такого, что выдавало бы напряжение мышц. Пусть и искусственных.

Но примерно на середине холма подступило чувство слабости. Я несколько раз поскользнулся на грязи, а Нейля неудачно перепрыгнула через бетонный обломок, упав на колено.

С каждым шагом и прыжком вверх по холму, слабость становилась сильнее.

– Мы… мы устали? – спросил я.

«У связей оргмата есть лимит усиленной работы, – ответила Марьям. – После его превышения появляются ошибки. Рост количества ошибок подаётся в бинарный массив в виде ощущения усталости».

– И какой лимит?

«Данные по этой теме не полные. Известно лишь, что на частоту ошибок влияет совокупность всех итераций: чем их больше, тем меньше ошибок».

– Тогда, – сказала Нейля, – кто последний добежит до дерева, тот – лох.

И с необычайно резвостью оторвалась от меня сразу на десяток метров. То прозрачность, то ускорение! Стыдно признать, но столетняя женщина разобралась в интерфейсе лучше меня, хотя во мне сидел ментор, который создан именно для того, чтобы учить нубов!

Я попытался нагнать её. Наращивая скорость, попал носком в какую-то яму, споткнулся и упал. Пришлось вцепиться в землю пальцами, чтобы не укатиться к подножию холма.

А Нейля, добежала до дерева. Зрение синтезана позволяло увидеть, что победительница показала мне средний палец.

– Ладно, молодец, – проворчал я.

Поднявшись на ноги, побрёл вверх.

#

Вершина холма оказалась ровной площадкой, заваленной снегом. Его подтаивание создавало ручьи грязи, стекавшие по склонам. Вообще, холм был скорее искусственным отвалом, за которым метров через пятьсот пустырь заканчивался высокой бетонной стеной, отрезавшей дистрикт от этой свалки.

Нейля сидела под деревом, прислонившись спиной к стволу, и глядела на ослепительные огни далёкого города. Над небоскрёбом офиса Лабсетэк простиралось второе самое больше и длинное проект-панно в мире. Первое, было, конечно, в Москве.

На нём крутилась та же реклама Лабсетэк, которая была на станции АКОСов. Снова показали группу этнически разнообразных учёных: азиат и его супруг, афроамериканка и её супруга, кто-то условно «белый», без пары, но с собакой на поводке. Рядом с ним стоял ярко выраженный тюрок в шапке, напоминающей тюбетейку, подле него расположилась красавица-учёная в очках, её куртка расстёгнута до половины, открывая округлости груди. Все персонажи улыбались и махали руками в рукавицах, стоя на фоне белого здания, утопающего во льдах Антарктиды. Полярное солнце на проект-панно было таким ярким, что на вершине нашего холма стало светло.

– Знаешь, – сказала Нейля, – я всего несколько часов в реальном мире, но уже тошнит от логотипа Лабсетэк. В этой стране вообще есть другие компании?

Я присел рядом:

– Есть, но они зависят от злой корпорации, которую возглавлял твой оригинал.

– Куда смотрит правительственная антимонопольная служба?

– В никуда. Мы, в МСБ, называем Казанскую Народную Республику, «Корпоративная Народная Республика».

– Но кто позволил одной компании управлять всей страной?

– Это разговор о политике, а он тебе не понравится, ведь я выскажу спорную точку зрения.

– Не переживай за мои чувства.

– Ещё при твоей жизни, когда распад Федерации только оформился, вы радовались, что отвоевали свободу у Москвы. А на деле стали базой для расширения деятельности мировых корпораций. В вашу страну ввалили тонны денег и технологий, почти всё – в Лабсетэк. Но делали это не для того, чтобы помочь вам, а чтобы безопасно, вдали от надзорных органов «свободного мира», испытывать технологии, которые на Западе обозначили «этически спорными». Новые импланты, нейрочипы и вакцины, а так же экспериментальные системы гражданских рейтингов испытывали в КНР и похожих на неё республиках, типа Северной Турции. Вы стали добровольцами для испытания всего нового и передового. Некоторые технологии оказались настолько передовыми, что на Западе их не стали внедрять даже после обкатки на вас.

Нейля согласно кивнула:

– Наши элиты полагали, что используют иностранную поддержку для развития экономики и демократии… Хм, сейчас это звучит особенно глупо. Кого интересует демократия, когда половина планеты играет в игру, а вторая половина ждёт своей очереди?

– И это будущее появилось благодаря тебе. Ты протащила техаррацию, как коммерческую технологию генерации игровых вселенных небывалой реалистичности. Не думаю, что тебя заставили сделать это американцы или европейцы.

– Да, мне самой было интересно. Ведь это невероятный прорыв для человечества.

– Кому прорыв, а кому пиз… не очень-то приятно. Люди месяцами лежат в ванной, воняющей диссоциативом.

Нейля толкнула меня локтем:

– Не думай, что я извиняюсь. Я не считаю, что ошиблась.

– Твой злой оригинал тоже думает, что она права.

– Неизвестно, что будет в будущем, – продолжила Нейля. – Но в прошлом техаррация перестала быть наукой и стала частью промышленности. То же самое произойдёт с синтезанами. Эта технология изменит жизнь к лучшему.

– Чем это? – удивился я.

Нейля пылко, как бизнесмен, который продаёт безумный проект осторожным инвесторам, заявила:

– Да хотя бы освоение космоса. Синтезаны сделают его таким же лёгким, как космические миссии в Адам Онлайн. Я уверена, что человечество уже через пару десятилетий выйдет за пределы Солнечной Системы. Понимаешь? Синтезаны и их игровая база превратят Вселенную в игровую локацию. При этом они так же безопасны для жизни людей, как игровые персонажи.

– Только для начала Общество выдоит из этой технологии максимум выгоды для себя. Или вообще предпочтёт скрыть, как сейчас.

– Мы им не дадим это сделать.

– Теперь ты у нас боец за справедливость?

Нейля повернула лицо ко мне: розовая плёнка исчезла, лицо приобрело прежнюю гладкость и ровность. Правда, было перемазано грязью, а на скуле налип кусочек полиэтилена, который я аккуратно убрал.

– А ты как считаешь? – спросила она.

– Знаешь, дорогая, – сказал я. – Тебе плевать на справедливость, ты просто хочешь побороть саму себя, свой злой оригинал.

– И зачем мне это?

– Чтобы доказать, что ты не только настоящая, но ещё и круче оригинала.

– Ну, допустим… А зачем тебе, Антон, воевать с Обществом? Мстишь за свою смерть?

– И это тоже. Но вообще-то хочу спасти людей, которых эти мясники носят вместо одежды.

– Как благородно. Жаль, что неправда.

Я немного замялся:

– А что мне ещё делать? Я не хочу вникать в юридические тонкости, но я всё ещё агент МСБ. А спасение людей – записано в нашем уставе.

#

Усталость давно прошла, но наш краткий привал не закончился.

– Марьям, – сказал я. – Настало время рассказать, почему вместо обещанных тел живых людей, мы получили каких-то биороботов.

– Мы не жалуемся, – вставила Нейля. – Так даже лучше, но мы договаривались о другом.

«Я расскажу всё, что поможет нашей дальнейшей коммуникации».

– Итак, ты руководила нашим воплощением в синтезанов, – начал я. – Как это произошло?

«После того как вы инициировали выход из Адам Онлайн, вас обнаружили, – доложила Марьям. – Игровые сессии людей, чьи тела вы выбрали для перехода, прервались».

– Подожди, – испугался я. – А что стало с игроками, которых резко отключили?

«У меня нет информации об этом. Вероятно, экстренно вышли из Адам Онлайн. Далее, все мои попытки подключения к другим открытым сессиям останавливались путём завершения этих сессий».

– Общество?

«Вероятнее всего. Против меня действовал не человек, но алгоритм, функционально похожий на ментора».

– И как ты выкрутилась? – спросил я. – Как ты поместила нас в тела этих биороботов? Как ты их вообще нашла?

«Убедившись, что подключение невозможно, я перестала принимать во внимание сессии живых игроков, и начала искать все открытые для сети QCP, подключённые к ваннам…»

– К пустым ваннам? – удивился я. – Но чтобы это нам дало?

«Вам – ничего. А мне дало возможность выйти из Адам Онлайн. Мой алгоритм не может занять тело человека или синтезана, но я могу записать любое количество своих копий на любое количество квантовых вычислительных платформ».

– Что ты и сделала?

«Да. Оценив все доступные мне платформы, я обнаружила Аппаратные Комплексы Органического Синтеза, которые использовало Общество. Заодно получила все открытые данные по проекту «Новые люди». Проанализировав информацию, приняла решение, что использование синтезанов только повысит шанс на выполнение задачи».

– Но я точно помню, в интерфейсе было указано, что доступно ноль синтезанов?

«Ноль указывал на количество готовых тел, шаблонов, которые можно максимально быстро использовать».

– Не хочу придираться к мелочам, – усмехнулась Нейля, – но неужели секретное общество злобных злодеев оставило открытым свой комп? Как специалист по сетевой безопасности, не могу поверить в эту счастливую случайность.

«Особенность процесса создания синтезанов и перемещения в них сознания людей в том, что он работает только при открытой игровой сессии Адам Онлайн. Все пользователи Homo Sempiternus перемещаются в синтетические тела так же, как и в тела других людей, то есть через игру, используя вычислительные мощности всех контрольных систем и алгоритм менторов».

– Всё равно не верю, неужели нельзя было хотя бы пароль «один, два, три» поставить?

С почтительной терпеливостью NPC Марьям ответила:

«Утверждение о пароле нерелевантно. Взлом любого пароля – это вопрос времени, тем более такого лёгкого. Кроме того, все QCP защищены от внешних атак, но не от действий системы. Адам Онлайн – это часть системы BATS, которая, кроме всего прочего, контролирует создание синтезанов. А я – часть Адам Онлайн. После того, как моя копия получила полную информацию о работе АКОСа, я ничем не отличалась от любого другого алгоритма, занятого их обслуживанием».

Нейля помотал головой:

– Подумать только, что вся эта драма происходила долю секунды, пока наши бинарные массивы перемещались в реальность…

«Если эта информация для тебя релевантна, то поиск решение и его выполнение заняли восемьдесят восемь миллисекунд».

– До сих пор не могу привыкнуть к вычислительным мощностям мира будущего.

– Мне самому не по себе, – ответил я, – Пока я не думаю, что я синтезан, то мне кажется, что я всё тот же Антон Брулев, просто очень хорошо себя чувствую, ничего не болит, одежда не трёт, снег приятно холодит… Ну, будто стимуляторов вколол.

– Началось, – сказала Нейля. – Хватит уже размышлять, нам, вроде бы, надо действовать. Как мы доберёмся до Омска? Побежим? Или всё-таки отправимся на самолёте или на чём тут у вас, в будущем, летают? Телепорты, быть может, изобрели?

Я кивнул:

– Доберёмся, у меня есть план. Но перед этим надо разобраться с интерфейсом и системой улучшения синтезанов.

– Ты ещё не разобрался? – шутливо воскликнула она. – Ты точно – лох.

#

С помощью Марьям и колких реплик Нейли, я разобрался вот в чём.

Рост атрибутов синтезана заключался в усложнении и умножении связей оргмата в тех частях тела, которые за этот атрибут отвечали.

Так как молекулярные связи одного атрибута исчислялись миллионами (а дальше – миллиардами), то отображать их все не имело смысла, количество связей измерялось в специальных единицах, «итерациях». Это слово, пояснила Нейля, обозначало повторное применение какой-либо математической операции в уравнении.

Чем больше повторяешь какое-то действие или процесс, тем больше итераций.

Марьям пояснила, что на этапе создание тела атрибуты синтезана равнялись единице, но в связи оргмата добавлялось две тысячи «бесплатных» итераций, которые давали два очка, которые можно потратить на улучшение двух атрибутов. Марьям за нас выбрала улучшение «Ловкости» и «Обработки данных».

«Потому что вам нужно будет много передвигаться и использовать экипировку», – пояснила она.

Я не стал спрашивать, чего она так зациклилась на экипировке.

В процессе жизнедеятельности синтезана оргмат подстраивался под условия окружающей среды, укрепляя тело в том направлении, в каком это выгоднее в данных обстоятельствах. Например, если часто получать ранения и регенерировать, то будет расти группа субатрибутов «Живучесть».

Увеличение родительских атрибутов до определённых значений, активировали в феномах скрытые ранее опции, что давало некоторый простор для творчества.

– А какие именно значения?

«У каждого фенома свои комбинации».

– Шестнадцать атрибутов, – сказала Нейля. – Не маловато ли для описания такой сложной имитации, как человеческое тело?

«Это только те атрибуты, которые вынесены в интерфейс, – ответила Марьям. – Каждый субатрибут содержит все ещё четыре субатрибута, а те ещё и, вероятно, ещё. Конечная степень вложенности является секретом».

– Секретом от кого? – удивился я. – От секретного Общества?

«Полная техническая документация по проекту «Новые люди» недоступна. Мне известно только справочная часть по работе интерфейса».

– Та, которая называется «Знаешь ли ты, что» и всё время находится в разработке?

«Да».

Я раскрыл второй квадратик интерфейса:

– Многие субатрибуты тоже в разработке, – сказал я. – Они не действуют?

«Прямых данных у меня нет, – ответила Марьям. – Но могу предположить, что они тоже создают итерации, но пока что не разработан механизм использования специальных режимов, которые они дают, поэтому они не отображены в интерфейсе».

– Переходим к специальным режимам. Уже из названия ясно, что делает «Прозрачность», но расскажи подробности?

– Это я могу рассказать, – заявила Нейля. – Просто твоё тело и УниКом становятся прозрачными. Кажется, люди не могут нас увидеть.

– Но я видел контуры твоей фигуры.

«Зрение синтезана не зависит от биологического строения мозга и глаза, – пояснила Марьям, – и лишено его условностей. Ты можешь увидеть синтезана, а человек – нет.

– А если он использует тепловизор или типа того?

«У меня есть предположение, что прозрачность тела сохраняется и в других спектрах электромагнитных излучений, которые применяются в спецтехнике, например, в системах инфракрасного поиска и отслеживания».

– Длительность прозрачности зависит от атрибута «Живучесть», – дополнила Нейля. – А скорость восстановления способности от субатрибута «Регенерация».

«А так же от других параметров», – добавила Марьям.