bannerbannerbanner
Название книги:

Алиса в Зазеркалье. Перевод Алексея Козлова

Автор:
Льюис Кэрролл
Алиса в Зазеркалье. Перевод Алексея Козлова

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

Дизайнер обложки Алексей Борисович Козлов

Переводчик Алексей Борисович Козлов

© Льюис Кэрролл, 2020

© Алексей Борисович Козлов, дизайн обложки, 2020

© Алексей Борисович Козлов, перевод, 2020

ISBN 978-5-4498-8553-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Несколько слов от переводчика

Перед вами мой новый адаптированный перевод – «Сквозь Зеркало или Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Это произведение – литературный хит 1871 года – продолжение «Алисы в стране Чудес», сочинённой несколькими годами ранее.

Не все понимают, что понятие «перевод» вообще не имеет никакого смысла, ибо перенести произведение искусства на другой язык – невозможно в принципе, это всё равно, что вывернуть человека наизнанку и продолжить называть оставшееся «человеком». Истинные литературные шедевры неотделимы от языка, на котором они создавались и всегда являются порождением духа времени и веры поколений. Эти произведения вспыхивают в своей среде и потихоньку гаснут, всё менее понятные грядущим поколениям.

То, что до сей поры называлось «переводами», на самом деле было переложениями разного рода и качества. Поэтому литературные шедевры следует читать только на языке оригинала. Так как большинство людей не имеет возможности знать кучу языков, но желает познакомится с иностранной литературой, им веками предлагается некий удобоваримый суррогат, по традиции называемый «переводом».

Сочинение Чарльза Лютвиджа Доджсона (он же знаменитый Льюис Кэрролл) «Сквозь Зеркало или Алиса в Зазеркалье» давно перекочевало с полки детских книжек на книжные полки рок-музыкантов, сумасшедших эзотериков и философов разного толка и направления.

Современные дети любят эту книжку гораздо меньше, чем её любили Викторианские дети, но её просто обожают современные высоколобые взрослые, и если вдаваться в причины такой метаморфозы, придётся написать убористым шрифтом двенадцать томов комментариев. И понятно почему дети отвернулись от «Зазеркалья» – в книгах Кэрролла из-за роскошной кулисы всегда выглядывает нечто по-английски жёсткое и жутковатое.

Ещё при жизни Кэрролла, на глазах одного поколения умудрённые знанием и опытом взрослые истошно рвали эту книжку из детских рук. В ней выискивали пра-христианство, пост-язычество и космогонию, математику, симметрию и теорию игр. Слава богу, ничего об этом Викторианские дети не знали. Сейчас трудно понять, есть ли там такие глубины, и хотел ли Кэрролл засунуть всё это в свою книжку, получилось ли это само собой, или это эффект слишком пристального и долгого взгляда, от которого в глазах рябит и любая клякса в увеличительном стекле кажется монстром.

Разумеется, я сохранил канву повествования и все диалоги, сожалея что моей фантазии на сей раз не хватило, чтобы расширить повествование новыми удивительными эпизодами.

Я понимал, что Кэрроллу даже в голову не могло придти, что он сумеет повторить вдохновенное совершенство первой его книги про Алису – «Алису в Стране Чудес», но надо отдать ему должное – он сделал всё от него зависящее, чтобы своё несравненное трудолюбие возможно как можно было более естественным образом выдать за истинное вдохновение.

Это сочинение получилось у Кэрролла только отчасти. Когда оно сочинялось, Алиса была уже далеко, Семья Лиделлов давно отлучила Кэрролла, и над его памятью вился только дымок воспоминаний о чудесных воскресных путешествиях по реке вместе с юной любознательной леди. Поэтому тут нет свежести первой его вещи.

Кое-что я добавил от себя, дабы утяжелить известную легковесность текста, и не отказал себе в преступном удовольствии воткнуть в текст кое-какие поэтические вольности, напоминающие о реалиях дня нынешнего, о коих Кэрролл даже помышлять не мог в сытые и спокойные Викторианские времена, но которые ещё более зазеркальны, чем само Викторианское Зазеркалье.

В конце концов нынешние дети мало что знают о чопорных нравах колониальной Викторианской Англии.

Это очень смешная, курьёзная книжка, демонстрирующая поразительную изобретательность ума и одновременно жестокую классовую ограниченность истинного сноба.

Гениальность Кэрролла состояла, в том, что он языком, слегка замутнённым таинственными химическими ингредиентами, внутренней застенчивостью и профессиональными научными познаниями, создал текст, набитый шутками и приколами вечного, никогда не изменяющего своим привычкам и никогда не стареющего школьника, рыцаря -невидимки, вооружённого приколами, достойными воскресного кемпинга на берегу какой-нибудь тихой английской речки. При более пристальном взгляде на этот странный, размытый и колеблющийся мир читатель понимает, что Автор в своей бессмертной книге рассказывал нам о недалёком будущем мира – минутах неминуемого Хаоса, годах Ханжества и Лжи, десятилетиях Несправедливости и Горя и незаметно наползающих Тёмных Веках, отражающихся в невинных глазах немногих неиспорченных Людей.

Такова истинная подкладка этой «детской» книги.

Это одна из книг, которую любому взрослому следует почитывать чаще других книг, даже если ему, ох, как не хочется видеть Зазеркальную сторону Реальности и жестоких законов её Величества Матушки Природы!

Сквозь Зеркало!

 
Моё невинное Дитя!
Твои глаза и руки
Я помню! Всё ушло, шутя,
И мы давно в разлуке.
Разделены мы, но сейчас
Прими в подарок мой рассказ!
 
 
Ты мне являешься во сне,
Не слышен смех из дали,
Ты стала взрослой, обо мне,
Ты думаешь едва ли!
Но грустен будет, знай, мой вид,
Коль мой рассказ не прозвучит!
 
 
Как много лет с тех пор прошло —
С волшебного июля,
Когда весёлое весло
Впивалось в гладь речную
Рассказ мой лился, как вода…
Я не забуду никогда!
 
 
Мой милый друг, когда б ты знал,
Что глас раздастся скоро
Он время прорычит: «Финал!
Довольно праздных споров!»
Бывает, что несдобровать,
Тому, кто не ложился спать!
 
 
Мороз. В снегу по грудь стоят
Деревья и селенья,
И дети смотрят, как горят
Скакнув в очаг, поленья.
Всё замело, и дети ждут,
Когда рассказывать начнут.
 
 
Алиса! Знаю, будешь ты
Историй согрета!
Перед тобою расцветут
Благие краски лета
И зло вовек не проскользнёт
В волшебный, шумный хоровод!
 

Глава I. Стеклянный Дом

Одно было ясно, как белый день: Белый Котёнок тут точно ни при чём, – во всём был виноват один Чёрный Котёнок. Потому что Белого Котёнка уже целых четверть часа тщательно вылизывала старая кошка (и котёнок, учитывая обстановку, держался молодцом, и терпел пытку изо всех сил); так что вы сами видите, что он никак не мог иметь никакого отношения к чужой проказе.

Вот как Дина умывала личики своих детишек: сначала одной лапой она держала бедолажку за ушко, а потом другой лапой тёрла ей мордочку, так, как надо, начиная с носа; и как раз сейчас, как я уже сказал, она усердно трудилась над белым пушистым котёнком, который лежал совершенно недвижно и даже пытался довольно мурлыкнуть – несомненно, чуя, что всё предпринимается только для его личного блага.

Тут надо пояснить, что с Чёрным Котёнком было покончено ещё днём, и вот, пока Алиса сидела, свернувшись калачиком в углу огромного кресла, вполголоса мурлыкая сама с собой, наполовину засыпая, котёнок затеял грандиозную бучу с клубком шерсти, который Алиса безуспешно пыталась смотать, и гонял его туда-сюда, пока он снова весь не размотался; и вот теперь Китти возлежала на коврике у камина, вся в узлах, клубках и петлях, а она гонялась за своим собственным хвостом посередине всего этого кошмара.

– Ах ты, гадкая девчонка! – воскликнула Алиса, подхватывая Китти и легонько целуя её в нос, чтобы дать ей понять, что она впала в немилость, – В самом деле, Дине следовало бы вышколить тебя и обучить-таки хорошим манерам! Ты должна была, Дина, сделать это, ты знаешь, что должна! – добавила она, метнув укоризненный взгляд на старую кошку и стараясь говорить как можно более грозным голосом, а потом снова забралась в кресло, прихватив с собой котёнка и впридачу к нему цветную шерстяную шапочку, и снова принялась мотать клубок. Но дело продвигалась вперёд не шатко, ни валко, так как Алиса всё время болтала, иногда с котёнком, а порой и сама с собой. Китти скромно возлежала у неё на коленях, делая вид, что наблюдает за ходом игры, и время от времени протягивала лапу, осторожно касаясь мотка, как будто она была бы рада помочь, если бы только могла.

– Ты знаешь, что будет завтра, Китти? – начала Алиса, – Тебе бы следовало самой догадаться, если бы сидела тогда со мной у окна – да только Дина мыла тебя, так что ты не могла ничего видеть, а я наблюдала, как мальчики собирают хворост для костра – а хвороста, ох, Кити, для костра ох как много надо! Видишь, как холодно стало, и повалил такой снег, что они бросили всё это и пошли домой. Ничего, Китти, завтра мы обязательно соберёмся и пойдём посмотреть на костёр.

Тут Алиса намотала на шею котёнка два или три витка шерсти, просто чтобы посмотреть, будет ли ему это к лицу, что привело к драке, и клубок вырвался из рук и покатился по полу, и как же быстро он опять размотался!

– Знаешь, Китти, я так зла, – продолжала Алиса, как только они устроились поудобнее, – Ты знаешь, когда я увидела все твои проказы, я чуть было не открыла окно и не выбросила тебя наружу! И ты это заслужила, моя маленькая озорная проказница! Итак… Что ты можешь сказать в свое оправдание? А теперь не перебивай меня! – продолжала она, подняв указательный палец, – Я расскажу тебе обо всех твоих проделках! Во-первых, ты дважды пискнула, когда Дина сегодня утром мыла тебе мордочку. Ты не можешь отрицать этого, Китти – я ясно слышала твой писк! Что ты там такое говоришь? (она говорила это, делая вид, что котенок ответил) Она заехала тебе в глаз лапой? Ну, тут ты сама виновата, нельзя же всё время держать глаза открытыми! Если бы ты их крепко зажмурила, ничего подобного бы не случилось! Ты у меня не оправдывайся, пожалуйста! Слушай! Во-вторых, ты стала оттаскивать Снежинку за хвост, как раз тогда, когда я поставила перед ней блюдечко с молоком! Ты что, хотела пить, да? Откуда ты знаешь, что она тоже не хотела пить? Теперь – третье: ты размотала весь клубок до последней нитки, пока я не увидела!

 

На мгновение Алиса замолкла, а потом продолжила:

– Это три твоих главных прегрешения, Китти, но ты ещё не наказана ни за одно из них! Ты же знаешь, что я каждый раз откладываю все твои приговоры на среду – (а что бы было, если бы меня стали наказывать за всё разом? – теперь она разговаривала скорее с собой, чем с котёнком) – Что бы тогда творилось в конце года? Я думаю, что тогда в этот день меня просто отправили бы в тюрьму! Или… дайте подумать – каждый раз меня оставляли бы без обеда! Тогда, когда наступил бы страшный день, в конце года мне пришлось бы обойтись сразу без ста обедов! Ну, я бы не возражала слишком сильно! Уж лучше я обойдусь без них, чем буду обязана их съесть зараз!

– Слышишь, Китти, как снег летит в окно? Как красиво и ладно это звучит! Как будто кто-то чмокает и целует окна снаружи! Интересно, любит ли снег эти деревья и поля, если он так нежно их целует? А потом он укутывает их, знаешь ли, белым тёплым одеялом и, может быть, говорит при том: «Спите, мои милые, пока снова не наступит лето! А когда они просыпаются летом, Китти, они одеваются в парадные одежды – во всё зелёное и как они танцуют… когда дует ветер… О, как это красиво! – воскликнула Алиса, роняя клубок шерсти и хлопая в ладоши, – Как я хочу, чтобы лето было за окнами всегда! А между тем за окном качается чёрный спящий лес, зима ведь, и листья все почернели…

Алиса задумалась.

– Китти, а ты умеешь играть в шахматы? Ну, не улыбайся, дорогая, я ведь серьёзно спрашиваю! Потому что, когда мы только что играли, ты смотрела на меня так, будто всё понимала, и когда я сказала: «Шах!» – ты даже замурлыкала от удовольствия! Что ж, это был классный шах, Китти, и я действительно могла бы тогда выиграть, если бы не этот мерзкий Рыцарь-Конь, и как это он мог затесаться среди моих фигур?! Китти! …………………………………………………………………

– Знаешь, Китти, если ты помолчишь хоть минутку, – продолжала Алиса, – и послушаешь меня, я тебе расскажу всё, что знаю про Зазеркалье! Во-первых, там есть вот эта комната, которая начинается прямо за стеклом. Она совсем такая же, как наша гостиная, Китти, только всё там шиворот-навыворот!

Когда я залезаю на стул и смотрю в Зеркало, она видна мне вся, кроме камина. Ах, как бы мне хотелось его увидать тогда! Как было бы интересно узнать, топят они зимой камин или нет? Но ведь в Зеркало, как ни гляди, камина не разглядишь, разве что наш камин станет дымить – тогда и там дымок появится. Только это, верно, они нарочно так сделали, чтобы мы подумали, будто и у них в камине бушует пламя.

А книжки там наверняка такие же, как наши – только слова написаны задом наперёд. Я просто уверена в этом, потому что однажды я показала им мою книжку, а они в ответ показали мне свою.

Дорогая, давай спрячемся и начнём игру!

(…и тут я жалею, что не могу рассказать тебе и половины всего того, что наговорила Алиса, начав всё со своей любимой фразы: «Давай спрячемся и затеем игру!» Надо сказать, что вчера она довольно долго спорила с сестрой – и всё оттого, что Алиса начала игру словами: «Давай-ка представим, что мы короли и королевы!», а её сестра, которая любила быть очень скрупулёзной, возразила, что они не могут, потому что их здесь только двое, и Алиса в конце концов была вынуждена сказать: «Ну, тогда ты можешь быть одним из них, а я буду всеми остальными!» А однажды она действительно напугала свою старую няню, внезапно прорычав ей в ухо: «Нянька! Представь, я голодная гиена, а ты кость!»)

Но что-то мы уж слишком увлеклись!

Вернёмся-ка лучше к беседе Алисы с котёнком.

– Давай представим, Китти, что ты Алая Королева! Знаешь, я думаю, что если бы ты села в кресло и сложила ручки на груди, то выглядела бы точь-в-точь, как она! А ну-ка попробуй! Точь-в-точь – она!

И Алиса взяла со стола Алую Королеву и поставила её перед котёнком в качестве образца для подражания; однако, по словам Алисы, это кое в чём не удалось, главным образом из-за того, что кошечка упорно отказывалась складывать лапки должным образом и всё время отворачивалась. Поэтому, чтобы наказать её, Алиса поднесла кошечку к зеркалу, чтобы она увидела свою угрюмую, недовольную мордочку.

А тебе понравилось бы жить в Зазеркалье, Китти? Интересно, дадут ли тебе там молочка? Впрочем, не уверена, полезно ли тебе будет пить Зазеркальное молоко? Не навредит ли оно тебе, Китти? Смотри-ка, дальше, кажется, идёт коридор. Если распахнуть дверь в нашей гостиной пошире, можно увидеть часть коридора в том доме, он точно такой же, как у нас. Но, кто знает, вдруг там, где его не видно, он совсем другой? Ах, Китти, как бы мне хотелось попасть в Зазеркалье! Там, должно быть, столько всяких чудес! Давай играть, будто мы туда можем попасть! Вдруг стекло станет тонким, как паутинка, и мы пройдём сквозь него! Посмотри-ка, оно, и правда, тает как туман. Пройти сквозь него теперь совсем не трудно…

Тут Алиса оказалась на каминной полке, хоть и сама не заметила, как она туда забралась. А зеркало, и точно, стало растворяться, словно серебряный утренний туман. Через миг Алиса прошла сквозь зеркало и легко спрыгнула в Зазеркалье.

В следующее мгновение Алиса оказалась уже за стеклом и легко спрыгнула с камина прямо в Зазеркалье. Первое, что она сделала, – так это заглянула в камин и очень обрадовалась, увидев, что в нём жарко пылают дрова, огонь был самый настоящий, совсем такой же, как дома!

– Значит, здесь мне будет так же тепло, как и дома, – подумала Алиса. – И даже, наверно, ещё теплее! Здесь некому будет отпихивать меня от каминной решётки и читать нотации!!

«Значит, мне здесь будет так же тепло, как было и в старой комнате, – подумала Алиса, – даже теплее, к тому же от огня! О, как будет весело, когда они увидят меня здесь через стекло и не смогут никак добраться до меня!»

Затем она стала осматриваться и заметила, что всё, что казалось ей в старой комнате таким скучным и обыкновенным, здесь, насколько это было возможно увидеть, выглядело совершенно другим. Например, портреты на стене рядом с камином казались совсем живыми, и даже о чём-то тихо перешёптывались, а большие часы на каминной полке (вы знаете, что в зеркале их можно видеть только с перевёрнутым циферблатом) лицом маленького старичка даже осмелились ухмыльнуться ей.

– Они не так уж и следят здесь за порядком, как принято у нас! – подумала Алиса, заметив несколько шахматных фигур, валявшихся в золе подле очага. От удивления Алиса опустилась на четвереньки и стала наблюдать за ними. Шахматные фигуры важно топали ногами по каминному коврику, расшаркивались перед друг другом и ходили строго парами, круг за кругом, друг за другом!

– Вот Алый Король и Алая Королева! – сказала Алиса (тихим шепотом, чтобы не спугнуть их), – а вот Белый Король и Белая Королева присели на краю совка и болтают ногами, а вот даже две Туры бредут, крепко обнявшись и взяв друг дружку за ручки… и кажется, шепчутся о невесть чём… по-моему, они меня совсем не слышат, – продолжала она, наклонив голову почти до пола, – и даю голову на отсечение, что они меня уж как пить дать не видят! Я чувствую себя так, как будто я вдруг стала невидимкой…

И Алиса наклонилась к камину.

Тут что-то заскрипело, брякнуло и заверещало на столе позади Алисы, и она мгновенно обернулась, и как оказалось, вовремя, потому что увидела, что это Белая Пешка сделала сальто-мортале и брякнулась на стол, после чего стала истошно брыкаться. Алиса вперилась в лежавшую на спине ожившую фигурку с растущим интересом, ожидая, что же будет дальше.

– Это голос моей дражайшей малютки! – воскликнула Белая Королева, пробегая мимо Короля с такой яростью, что сбила его с ног и закрутила посреди золы, – Моя драгоценная Лили! Мой имперский котёночек! – и тут она отпрыгнула в сторону и стала дико карабкаться вверх по крылу каминной решётки.

– Имперские штучки! – сказал Король, потирая ушибленный падением нос. Он имел полное право немного сердиться на Королеву, потому что был весь с головы до ног заляпан пеплом.

Алисе очень хотелось хоть чем-то помочь Королеве, ведь бедная маленькая Лили визжала и билась в истерике, как оглашенная, и потому Алиса поспешно схватила Королеву и тут же поставила её на стол рядом с крикливой малюткой.

Королева ахнула и села: от быстрого полёта в стратосфере у неё совсем перехватило дыхание, и минуту-другую она только и могла, что молча хлопать глазами и всё крепче сжимать маленькую бедную Лили. Как только она немного отдышалась, она крикнула Белому Королю, который угрюмо копошился в куче пепла:

– Берегись вулкана!

– Какой тебе ещё вулкан? – сказал Король, с тревогой взглянув на огонь. Он наверно подумал, что камин – самое подходящее место для мощного извержения лавы.

– Какой взорвал и закинул меня сюда! – выдохнула Королева, всё ещё немного запыхавшись, – Только не вздумай карабкаться… иди обычным путем – не то взлетишь на воздух!

Алиса смотрела, как Белый Король медленно, шаг за шагом, ползёт по каминной решётке, пока, наконец, не сказала:

– Ну что ж, с такой скоростью вы будете добираться до стола целую вечность! Не лучше ли мне было бы помочь вам, вы так не думаете?

Но Король не обратил на вопрос никакого внимания: было совершенно ясно, что он её не слышит, да и в сущности, не видит.

Поэтому Алиса как можно осторожнее взяла его пальчиками и стала поднимать чуть медленнее, чем поднимала Королеву, только для того, чтобы у него не сбилось дыхание; но прежде чем поставить его на стол, она подумала, что неплохо было бы немного отряхнуть его, так как он был весь заляпан пеплом.

Алиса подумала, что никогда в жизни не видела такого лица, какое было сейчас у Короля – когда его возносила в воздух чья-то невидимая рука и когда с него стряхивали каминную пыль, он был слишком пришиблен и ошеломлён, чтобы закричать, хотя при этом его глаза и рот распахивались всё шире и шире, становились всё круглее и круглее, пока рука Алисы от неудержимого смеха не стала дёргаться так сильно, что чуть-чуть не выронила Короля на пол.

– О! Пожалуйста, прошу вас, не корчите таких рож, дорогуша! – воскликнула она, совершенно забыв, что Король её не слышит ни на понюх, – Вы, Ваше Величество, заставляете меня смеяться так сильно, что я могу вас уронить! Я прошу вас, не держите свой рот так широко открытым! А то, не дай бог, весь пепел полетит в него! Вот, теперь я думаю, вы выглядите достаточно опрятно! – наконец добавила она, ласково приглаживая его волосы и усаживая на стол рядом с Королевой.

Король тотчас же повалился на спину и теперь лежал ничком совершенно неподвижно. Алиса, немного встревоженная тем, что она наделала, обошла комнату, чтобы посмотреть, не найдётся ли где воды, чтобы окатить короля с головой. Однако в комнате не нашлось ничего, кроме флакона с чернилами, а когда Алиса вернулась с ним, то обнаружила, что Король уже пришёл в себя и разговаривает с Королевой испуганным шепотком – так тихо, что Алиса едва могла расслышать, о чем они там шушукаются.

Король меж тем продолжил:

– Уверяю вас, моя дорогуша, я похолодел до самых кончиков бакенбардов!

На что Королева сказала:

– Да у тебя же нет никаких бакенбардов!

– Ужас этого момента, – продолжал Король, – состоит вот в чём – мне никогда, никогда не забыть такого!

– Забудешь, как миленький, – сказала Королева, – если не запишешь в записную книжку!

Алиса с великим интересом наблюдала, как Король тут же достал из кармана огромную записную книжку и начал что-то черкать в ней. Внезапно ей пришла в голову какая-то мысль, и она, взявшись за кончик чудовищного карандаша, который торчал у него из-за плеча, стала писать вместо него.

Бедный Король выглядел весьма озадаченным и оттого несчастным, некоторое время он боролся с взбунтовавшимся карандашом, ничего не говоря, но Алиса оказалась слишком сильным противником для него, и наконец он сдался:

– Мне сразу нужно было взять карандаш потоньше! С этим я никак не могу сладить! Он сам по себе пишет такую чушь, какая мне и в голову…

– Какую чушь? – сказала Королева, заглядывая в записную книгу (Алиса написала в ней:

«А вот Белый Рыцарь со шпагой в руке.

Устал он сражаться – бороться,

И скачет и плачет он на кочерге.

Вот-вот упадёт, разобьётся!) Это, что, меморандум ваших чувств!?

Рядом с Алисой на столе лежала какая-то книга, и пока она сидела, наблюдая за Белым Королём (потому что всё ещё немного беспокоилась о нём и держала наготове прохладные чернила, чтобы облить его, если он снова упадёт в обморок), она перелистывала страницы, чтобы найти хоть что-то, что можно было бы прочесть… «потому что всё тут было на каком-то тарабарском языке», – сказала она себе.

 

Это было похоже на правду.

Вот что там было:

 
ГОНЫРБАЖ
 
 
Икнавш еикпирХ. ьсолакруБ
Ебурт оп ьсилярком
Икюсмав илатопирх и
Евом в икизмюм как
 

Алиса долго ломала себе голову над этими строчками, пока вдруг её не осенило:

– Ну, разумеется, – вскричала она, – да это ж Зазеркальная Книга! Если поднести её к Зеркалу, то легко будет её прочитать.

Так она и поступила. И вот что ей удалось прочитать:

 
Буркалось. Хрипкие шванки
Мокрялись по трубе
И хрипотали вамсюки
Как мюмзики в мове
 
 
Жабрыног
 
 
Буркалось. Хрипкие шванки
Мокрялись по труве
И хрипотали вамсюки
Как мюмзики в мове.
 
 
– Чурайся Жабрынога, сын!
Кохтег и челюстиг!
И бойзя птицы Джубджубын
Злоклыкий Брандашмыг!»
Он взял ворпальский млеч в луку:
И вызвездил ворга
И дрых у дерева Тумтум,
Сокрыв в клуши рога.
Под древо старл он, и стаёт
И гроум бах над ним
Пыртит уржасный Жабрыног
И порскает огним.
И раз, и два, молбит болва
Вжик-дрик – визжает меч,
Увды! Увда! И горлова
Засваркивает с плеч!
 
 
А ты мой мальчик был не хил
Голо! Галайя! Френь!
И Жабрынога ты убил
В такой дудесный члень.
Буркалось. Хрипкие шванки
Мокрялись по труве
И хрипотали вамсюки
Как мюмзики в мове.
 

– Стишок показался мне очень красивым, – сказала Алиса, завершив чтение, – но его не так-то просто понять! (Видите ли, она из гордости не осмеливалась признаваться даже себе самой, что не понимает ничего вообще.)

«Пожалуй, что это каким – то образом пробуждает в моей голове разные мысли, – но я точно не понимаю, что это такое! Между тем, единственное, что ясно – так это то, что кто-то кого-то убил, это ясно, как божий день!

– Но-о! Если я не буду спешить, – подумала Алиса, внезапно вскочив, – придется мне возвращаться домой не солоно хлебавши, и я не увижу, как выглядит дом в этом Зазеркалье,. Она бросилась из комнаты и шмыгнула вниз по лестнице, но как ей показалось, при этом она вовсе не бежала, а передвигалась новым, придуманным ею новым способом лёгкого и непринуждённого передвижения по лестнице. Одними кончиками пальцев она просто касалась к поручню и медленно плыла вниз, совсем не касаясь ногами пола; затем пролетела через холл и точно таким же макаром наверняка пролетела бы сквозь двери, ударившись, как обычно, о притолоку, если бы не умудрилась ухватиться за дверной косяк. У нее перед глазами мелькало столько плавающих предметов, что слегка закружилась голова, но она при этом радовалась, когда всё снова всё пошло своим естественным чередом.


Издательство:
Издательские решения