Уютный коттедж в Ирландии

© Селиверстова Д., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2024

Глава первая

Ханна вытерла с лица брызги дождя, толкнула вращающуюся дверь и вошла в холл отеля.

– Сыровато сегодня, мисс Кэмпбелл, – прокомментировал ее появление беззаботно улыбающийся молодой человек за стойкой ресепшена. – В баре есть чудесный камин, если хотите отогреться. Боюсь, вы выбрали не лучший день, чтобы любоваться видами.

– Да уж! – рассмеялась Ханна, стаскивая шляпу и стряхивая капли воды с кудряшек. – Хотя одним глазком я все-таки на Тринити-колледж взглянула.

Правда, увы, не удалось увидеть ни Келлской книги, ни Длинной комнаты библиотеки, а ведь они стояли первыми в ее списке. Но толкаться в толпе мокрых туристов, от которых несет отсыревшей собачьей шерстью… Спасибо, у нее завтрашний день впереди, а потом еще шесть недель в придачу.

– Позвольте ваше пальто. Я могу повесить его тут, в гардеробной. Оно отлично высохнет, а вам не придется лишний раз подниматься в номер.

Вот они, преимущества маленького бутик-отеля. Ханна радостно улыбнулась. Погреть ноги у камелька сейчас очень кстати! Там и сообщение Мине можно отправить: поблагодарить за то, что та посоветовала это место. Если бы не сестра, Ханна остановилась бы где попало, как если бы всего на одну ночь. Но Мина всегда находила именно то, что нужно.

Ханна отдала свое вымокшее пальто и прошла в уютный бар, овеянный чарующим духом старины. Здесь искусно и с любовью была воссоздана обстановка заката Викторианской эпохи. Человек, попавший в это помещение с мягким приглушенным светом, будто оказывался в теплом коконе: особенно приятно, когда снаружи разбушевалось ненастье. За длинной деревянной стойкой бара, украшенной медной, тускло поблескивающей отделкой, стоял еще один молодой человек с открытым дружелюбным лицом. По традиции этого отеля, он тотчас развернулся к Ханне, словно именно ее и хотел сейчас увидеть.

– Здравствуйте! Чем могу помочь?

В его улыбке мелькнуло чисто мужское одобрение. Следовало бы привыкнуть к такому. На работе были женщины вроде Сэди Бернс-Куттс, к которой Ханна изо всех сил пыталась проникнуться симпатией, – и вот ей-то, с ее стройной фигурой, длинными прямыми волосами и кокетливой улыбкой, постоянно перепадало подобное внимание. Ханна же не испытывала уверенности ни в своей внешности, ни в способности флиртовать. Ее гораздо больше занимало интеллектуальное развитие. Но почему бы наконец не расслабиться? Просто порадоваться жизни, вкусной еде, и почему бы не попробовать свои силы в чем-то новом?

– Я как раз раскупорил бутылку прекрасного бордо, с нотами сливы и черной смородины. То, что надо для такой погоды. Или лучше виски? У нас есть очень хорошее, приготовлено здесь, в Дублине. Отлично согреет!

И снова одарил ее своей волчьей улыбкой.

Ханна заколебалась, охваченная обычно несвойственной ей нерешительностью. Она-то на кофе настроилась. Но искушение чем-то более декадентским вызвало внутреннюю бурю. Все-таки только четыре часа. С другой стороны, почему бы и нет? Она же не собирается брать это в привычку. Время жить рискуя! Да и много ли риска в бокале вина. Ханна едва не рассмеялась. Для нее-то как раз опасность прямая. Она всегда все делала по правилам. Поездка в Ирландию стала первым нетипичным для нее поступком. Начальник был в шоке, когда она попросила творческий отпуск, да и семья отреагировала не лучше. Будь на ее месте Мина, импульсивная, непоседливая, никто бы так не удивлялся.

– Бокал красного вина, пожалуйста.

– Отличный выбор. Присаживайтесь, а я вам принесу.

Еще немного баловства. Пускай принесут на блюдечке. Ханна кивнула и окинула взглядом комнату. Почти никого, только возле окна обосновался семейный междусобойчик: длинный стол был заставлен пустыми тарелками и стаканами и пополняющимися рядами бутылок. Оживленная болтовня и смех, доносившиеся оттуда, добавляли атмосфере домашнего уюта. Ханна, улыбаясь, направилась к большому камину и двум креслам с подлокотниками, словно попавшим сюда из кабинета Шерлока Холмса. Она плюхнулась на пышные бархатные подушки и поставила ноги на скамеечку поближе к огню.

Когда появился официант с бокалом, Ханна уже удобно устроилась во вместительном кресле, подобрав под себя отогретые ноги. Прямо как в детстве, когда она забиралась с книжкой в глубины дивана и никто не знал, где она.

– Спасибо.

– На здоровье. Вы выбрали лучшее место в доме.

Ханна пригубила густое рубиновое вино и вздохнула от удовольствия. Это рай, и у нее есть то, что необходимо для полного блаженства: книжка. Чтение, бокал вина, камин и никаких забот. Идеально. Она уже и не помнила, каково это – не нырять с головой в подготовку к экзаменам, получение квалификации юриста, написание статей, а в последнее время еще и бесконечные дедлайны. Жаловаться, конечно, не приходилось: Ханна любила свою работу, прекрасно с ней справлялась, и ей хорошо платили. С учетом этого всего творческий отпуск был самым безрассудным поступком в ее жизни, и она сама не могла точно сказать, зачем он понадобился. Никакого кризиса среднего возраста, или незадавшейся любовной интрижки (а было бы неплохо), или временного помутнения рассудка – ничего из того, что предполагали охваченные отчаянием начальник и коллеги. Что на самом деле подтолкнуло Ханну податься на кулинарные курсы в Ирландии, так это неловкость ее положения: тридцатник не за горами, а готовить она не умеет. Сестра на кухне как рыба в воде, а Ханна до поры до времени утешала себя тем, что ей просто не достался кулинарный ген, но в конце концов стало стыдно.

Идея не отпускала Ханну с тех пор, как она прочитала о кулинарной школе Киллоргэлли в приложении к «Санди Таймс», особенно после того, как она сообразила: это же в двух шагах от ее друзей, Эйдана и Сорчи Фицпатрик. С тех пор как они вернулись из Манчестера в Ирландию, повидаться так и не удалось, а ведь она обещала! Разве это не знак? Отправиться в кулинарную школу, оставив работу, – это, конечно, совсем не в ее характере, но какой приятный бонус!

Может, она так долго избегала готовки, чтобы не конкурировать с Миной? Ханна всегда старалась уступать сестре, компенсируя тем самым свои преимущества перед ее импульсивностью. Именно она всегда успокаивала их приемную семью, поддерживая уверенность: того, что случилось с настоящими родителями, с сестрами не повторится.

Что ж, теперь поздно раздумывать, правильно ли она поступила. Завтра она сядет во взятую напрокат машину и покатит в графство Керри на другом конце Ирландии, к своим шестинедельным курсам. А сейчас надо просто выкинуть все из головы и наслаждаться жизнью.

На этом Ханна отпила вина и устроилась с книжкой поудобнее. Вино было превосходным, и когда очаровательный бармен (попробуй не быть очаровательным, когда выпивку впариваешь) предложил второй бокал, она согласилась без раздумий. И настолько пригрелась в своем уютном гнездышке у камина, что веки вскоре потяжелели. Шумная семейка снялась с места и с гомоном удалилась, и, когда голоса стихли в отдалении, Ханна опустила книжку на колени и закрыла глаза.

Восхитительный сон что-то нарушило. Мягкое постукивание по дереву. Ханна встрепенулась, заморгала и уставилась в чьи-то великолепные голубые глаза. Расслабляющая обстановка подействовала настолько, что она, не задумываясь, одарила обладателя этих очей обворожительной улыбкой.

– Привет.

Томное мурлыканье отличалось от ее обычного голоса настолько, насколько это вообще возможно.

– Извините, я не хотел вас потревожить. – Обладатель голубых глаз улыбнулся с таким обезоруживающим видом, будто он по десять раз на дню беспокоит дам и ни на йоту из-за этого не заморачивается. – Я не знал, что здесь кто-то есть.

Никто из них при этом не отвел взгляд, и в воздухе между ними как будто зароились яркие искорки.

А потом он взял и все испортил: обернулся при звуке зычного женского голоса и рухнул в соседнее кресло. Спрятался.

Ханна по-прежнему сонно смотрела на незнакомца и гадала, не материализовался ли он из ее фантазий. Темные брови вразлет над ярко-голубыми глазами, щетина, тенью покрывавшая подбородок, – от него исходило ощущение опасности, как от пирата.

Тут же захотелось дать себе затрещину. Пошлость какая. Мужчины выглядят как пираты только в кино. Во всяком случае, среди ее знакомых таких нет. Вот что бывает, если хлебнешь лишнего средь бела дня. Бурные фантазии – это не про Ханну Кэмпбелл. И все-таки она улыбалась и улыбалась.

– Я никому не скажу. – И она игриво подмигнула. Она – игриво? Что происходит? – А если поставите ноги на скамеечку, вас вообще никому не будет видно.

Он коварно ухмыльнулся и последовал совету. Зычный голос допрашивал бармена.

– А вы уверены, что его здесь нет? По-моему, я его видела. Я его знаю, это мой друг.

– Ничуть не сомневаюсь, но его здесь нет, – последовал мягкий, но решительный ответ.

Человек, сидевший возле Ханны, улыбнулся и одними губами произнес: «Спасибо!»

Но тут каблуки зацокали в их сторону, и он, поморщившись, как можно глубже вжался в кресло.

Цок-цок-цок – гремело целеустремленное стакатто, и незнакомец прикрыл глаза, будто надеялся стать невидимым.

Ханну будто чертик под руку толкнул. Она мгновенно перекинулась в другое кресло. Незнакомец только и успел что охнуть и вытаращить глаза, когда она очутилась у него на коленях. Цок-цок-цок. Все ближе. Ханна наклонилась, и ее вьющиеся волосы волной закрыли лицо незнакомца.

И куда теперь деваться? Они так и пялились друг на друга, когда шаги резко стихли. Незнакомец притянул Ханну ближе. Теперь совсем нос к носу. Дыхание перехватило, и она уставилась на него, как под гипнозом.

– Ой, простите.

Шаги стали удаляться, но оба не шевелились, пока они совсем не стихли.

– Я должен вас поблагодарить, – прошептал незнакомец, не сводя глаз с Ханны, и губы его изогнулись в обаятельной улыбке.

– Должны, – подтвердила она.

– Какие будут предложения? – Он перевел взгляд на ее губы, и у Ханны замерло сердце.

Ничего не делай с губами, Ханна. Не привлекай к ним внимание. Вообще двигай ртом поменьше. Черта с два. Она поджала губы, призывно смачивая их кончиком языка. Гормоны пустились вразнос.

И он ответил на призыв. Тем самым поцелуем, который и был на уме у обоих. Быстрое и мягкое прикосновение к губам заставило Ханну неосознанно выдохнуть в ответ. И это, как она сама потом себе сказала, было ошибкой. Стоило ей отозваться с отчаянной безоглядностью – она так давно не целовалась! – как он тут же стал действовать решительней. Тогда-то все и изменилось. Мечтательное, легкое прикосновение губ превратилось в нечто иное, нервные окончания завибрировали, точно по ним пробежали тысячи вольт. Незнакомец, видно, тоже почувствовал это, потому что подался вперед – и Ханна очутилась в чудесной, восхитительной ловушке, где и ее целовали, и она целовала сама. Потрясающе, головокружительно – и совершенно не в ее характере.

Незнакомец явно никуда не спешил, и Ханна ничуть не возражала. Да и с чего бы? Он так хорошо обвил ее руками, запустил руку в волосы и щекотал шею легкими, как прикосновения перышек, движениями. Определенно, она где-то посеяла здравый смысл, пока спускалась утром по трапу самолета, и не собиралась его искать.

– Э-э, извини, Конор…

Они отпрянули друг от друга. Ханна залилась краской. Целоваться на людях, стыд какой!

– Молодая дама ушла.

Бармен кивнул и зашагал прочь, но они успели заметить его ухмылку.

– Спасибо, Найл, – крикнул Конор ему вслед, а Ханна зажмурилась. Ее застукали. На коленях у совершенно незнакомого человека. Хоть знает теперь, как его зовут. И что теперь делать? Даже глаза открыть страшно.

Ладно, это просто нелепо. Что она, шестилетка? Она осторожно приоткрыла один глаз. Мужчина по имени Конор смотрел на нее и улыбался.

– Пожалуй, надо представиться.

Ханна выпрямилась. Изо всех сил пытаясь сохранять достоинство, слезла с его колен и вернулась в свое кресло.

– Да, – слабым голосом вымолвила она. – Хотя я уже знаю, что вы Конор.

Его улыбка слегка померкла.

– Тут у вас преимущество.

Перемена тона озадачила Ханну.

– Это ведь ваше имя?

– Вы же сказали, что знаете?

Ханна нахмурилась. Возникло такое чувство, будто она идет по краю болота: один неверный шаг – и увязнешь по шею. Прямо как на работе: ввязываешься в юридический спор, не ознакомившись с прецедентами.

– Если за последние несколько минут не обзавелась экстрасенсорными способностями, не знаю. Бармен ведь так вас назвал? Мне показалось, вы знакомы.

Целую минуту Конор молча смотрел на нее и явно что-то обдумывал. И судя по тому, как смягчилось его лицо, он признал Ханну невиновной по всем пунктам.

– Простите, вы же англичанка. Да, меня зовут Конор. И я проявил неучтивость, хотя вы так любезно меня спасли.

– Есть такое. – Ханне все еще казалось, что она провалилась в другое измерение. – Хотя обычно я людей не спасаю. По крайней мере, таким способом.

– Рад это слышать. – Неожиданно Конор снова заулыбался. Ханна вновь обрела почву под ногами, хотя и по-прежнему не знала, что сказать. Что вообще принято говорить, когда тебя едва не зацеловали до потери памяти?

– Я Ханна.

И она протянула руку в официальном жесте. Надо же восстановить хоть какое-то подобие контроля.

– Конор. – Он пожал руку. – Могу я вас угостить?

И он указал на пустой бокал.

– Вряд ли это хорошая идея. Думаю, из-за этого я в затруднительное положение и попала.

– Затруднительное положение. – Конор словно попробовал эти слова на вкус, произнеся их со своим мягким ирландским акцентом, от которого у Ханны завибрировало где-то в районе солнечного сплетения. – Это я – затруднительное положение?

– Ну да. – Ханна пожала плечами.

– Мне нравится. А что вы пили?

Как тут устоять?

– Красное вино. Бордо.

– Разбираетесь в винах?

Она рассмеялась.

– Нет. Просто это понравилось.

– А больше ничего и не нужно.

Конор встал и показал бармену на пустой бокал Ханны.

– Вот так, значит? И вас все слушаются?

Конор ухмыльнулся. В его глазах заплясали чертята.

– Ясное дело.

– Самоуверенности вам не занимать.

– Еще бы, иначе кто на меня внимание обратит?

– Это верно, – кивнула Ханна.

– Так каким ветром вас в наши края занесло? Девичник? Мальчишник? Выходные? Или по работе?

Ханна заколебалась.

Уже достаточно народу покрутило пальцем у виска, узнав, что она сорвалась на шестинедельные кулинарные курсы. Еще постороннего типа не хватало.

– Да так, отпуск.

– Боюсь, с погодой не повезло.

– Не знала, что сюда ездят за погодой.

– Вообще нет, – улыбнулся Конор. – Но когда не льет как из ведра, места красивее не сыщешь.

– Вы говорите, как настоящий ирландец, – заметила Ханна.

– А вы из какой части Англии?

– Манчестер.

– А, у меня там двоюродные братья живут.

– У вас, ирландцев, родня повсюду?

Конор снова рассмеялся.

– Есть такое. Привыкайте к католическим семьям. И еще мы часто переезжаем. А чем вы в Манчестере занимаетесь?

– Я юрист. – Конор явно был впечатлен. – А сами чем занимаетесь?

– Я? – Он замялся. – Ну… недвижимостью управляю. Ремонт, обслуживание, все такое.

Ханна кивнула, хотя эти слова ее слегка озадачили. Почему он замешкался? По внешности, конечно, не судят, но даже на ее неопытный взгляд костюм Конора был добротный и не из дешевых. В таких шмотках ремонт не делают.

– У меня здесь была деловая встреча, – объяснил Конор, перехватив ее взгляд. – С семейным адвокатом. Хотя вы на вид куда приятней.

Повезло: как раз тут подоспел бармен с бокалом вина и избавил Ханну от необходимости отвечать на комплимент. Этот Конор такой самоуверенный, наверняка рассыпает любезности направо и налево, даже не задумываясь. И где-то ее планы на остаток дня? Ливень положил им конец.

– Спасибо, – поблагодарила она бармена, когда тот вручил ей бокал с красным вином, а Конору – стакан с янтарным напитком.

– Slaˆinte! – Тот поднял стакан.

– Всегда гадала, как это произносится. Столько раз в книжках встречала, но ни разу не слышала. Slaˆinte! – Ханна попыталась скопировать произношение. Получилось что-то вроде «сланча».

– Недурно. Знаете, что мне в вас нравится?

Ханна помотала головой. Она слегка оторопела от такой прямоты.

– Нет. И если это не риторический вопрос, то вы меня, конечно, просветите. – Она еле заметно улыбнулась. Одно удовольствие, а не пикировка.

– Вы ни разу не заглянули в телефон. Сколько народу пяти минут без него прожить не могут. Прямо зависимость какая-то. У нас дома железное правило: никаких телефонов за едой или когда мы собираемся вместе. Мама такого не потерпит.

– Моя тетя Мириам тоже телефоны не жалует, но это потому, что у нее технофобия. А дяде сам гаджет нравится, только он в нем ничего не понимает. Мы с сестрой вечно объясняем ему, что где, но он все равно все сразу забывает.

Она рассмеялась, хотя и ощутила легкий укол при мысли о Мириам и Дереке где-то там, дома. Не настоящие родители, но самые близкие люди у них с Миной. Родные отец и мать были теми еще сорвиголовами, вечно в поисках приключений, в гонке за адреналином. Потому-то все и случилось. Ханна вздрогнула при мысли о катастрофе, в которой они погибли. Мать, как и Мина, не задумываясь, забила бы на работу и сорвалась в другую страну. Для нее самой же просто пересечь Ирландское море стало подвигом. Наверное, останься мать жива – считала бы Ханну разочарованием.

– Надо признать, в другую погоду я бы охотно сделала пару снимков.

– За подходящую погоду! – Конор поднял стакан.

– В жизни не пила виски, – с любопытством сказала Ханна.

– Много потеряли. Это, кстати, качественное. Хотите попробовать?

Конечно, это была фамильярность. Но Ханна послала свою обычную сдержанность в Ирландское море.

– Да, пожалуйста.

Конор протянул ей стакан.

– Сначала понюхайте.

Она осторожно потянула носом.

– Что чувствуете?

Ой нет, вот уж в чем она не разбиралась! Знатоком была Мина. Как Ханне сейчас не хватало сестры, с ее энергией и кулинарными познаниями! Но разве она сюда не учиться приехала? Глубокий вздох… Надо закрыть глаза и сосредоточиться.

Открыв глаза, она встретила взгляд Конора. Черт, а ведь он в этом сечет. Не хотелось попасть впросак. Но все, что Ханна учуяла, – это спички и алкоголь, о чем она и сообщила. К ее изумлению, Конор кивнул.

– Вот именно, спички.

И он так восхищенно улыбнулся, будто Ханна прошла сложный тест.

– Виски выдерживают в дубовых бочках, отсюда и древесные ноты. Раньше в этих бочках держали бурбон. А потом виски переливают в бочки из-под американского рома – так и возникает этот терпкий привкус. А теперь попробуйте.

Ханна поднесла стакан к губам и отпила маленький глоток. Виски называют «огненной водой». Лишь бы не выставить себя дурой, задохнувшись и закашлявшись. К своему изумлению, она ощутила на языке привкус пряностей и ванили. Не задумываясь, она отпила еще глоток и почувствовала, как напиток приятно согревает горло.

– Ого! Вот не ожидала!

– Это потому что марка хорошая. Мы его приберегаем для себя. – Конор подмигнул. – А можно мне?

Ханна сообразила, что крепко держит стакан.

– Простите! Конечно.

Она протянула ему стакан, и в миг, когда их пальцы соприкоснулись, снова возникло странное чувство единения. Почувствовал ли Конор то же самое? Или ей просто ударило в голову виски с вином?

– Какие планы на вечер? – спросил Конор, прежде чем сделать глоток. Ханна не сводила глаз с его мощной шеи. До чего же он сексапильный. Такие обычно на нее внимания не обращают. Ханна знала, что может привлечь парочку восхищенных взглядов, но в то же время понимала: она не супермодель. И не переживала из-за этого. Мозги и профессиональная этика были важнее.

А Конор все смотрел и смотрел. И ждал ответа. Не теряй головы, Ханна.

– Никаких.

Она вскинула подбородок и под гулкие удары сердца ждала ответа.

– У меня забронирован стол в новом ресторане. Может, присоединитесь? В компании всегда веселее.

Ханна засмеялась. Занятно!

– Вот это я понимаю, практический подход.

Но ей и нравилась практичность.

Конор улыбнулся.

– И ваша компания мне особенно по душе. Так лучше?

– Сойдет.

И Ханна так чопорно кивнула, что Конор заухмылялся.

– Вы мне нравитесь, Ханна. Вы не воспринимаете меня всерьез.

– А должна?

– Нет. Не должна. – Его лицо на миг приняло странное выражение. – Мне пора. Надо сделать несколько звонков. Как насчет того, чтобы встретиться в холле без четверти семь? Стол заказан на семь, а дождь, хотите верьте, хотите нет, к этому времени кончится. Прогуляемся, я вам хоть немного покажу город.

– Это было бы прекрасно, спасибо.

Конор встал, залпом допил виски и отсалютовал.

– До встречи!

Ханна сидела на месте. Как утрясти в голове все случившееся за последний час? Ей назначили свидание, а она пропускает мимо ушей прямое предупреждение: Конора, при всем очаровании, нельзя воспринимать всерьез.