Ночное дежурство

Ramsey Campbell

The Overnight

© Ramsey Campbell, 2004

© Елена Королева, перевод, 2024

© Сергей Неживясов, иллюстрация, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Посвящаю эту книгу Тэм и Сэм, с любовью и овощами

Глава первая

Вуди

Сколько же сейчас времени? Кажется, он едва успел заснуть, и вот уже звонит дорожный будильник. Нет, это местный беспроводной телефон, который вечно оказывается где попало. Эти приглушенные трели вызывают ощущение, что он так и не избавился от синдрома смены часовых поясов, хотя в Англию переехал уже несколько месяцев назад. Вуди неуклюже вылезает из-под стеганого одеяла, которое должно защищать от холодов северной Англии, и тут же понимает – телефон он оставил внизу. Хорошо бы накинуть халат, вот только петелька обмоталась вокруг крючка на двери, а телефон ждать не станет. Может, это Джина подумала, что сейчас по эту сторону океана день. Может, она все-таки решила дать его книжному магазину шанс.

Он хлопает по выключателю, зажигая едва прикрытую абажуром лампочку, и быстро выходит из комнаты, тяжело топая вниз по лестнице шириной примерно с телефонную будку. Перила, скользкие от прохладной краски оттенка старческих зубов, скрипят, предостерегая, чтобы он не очень-то на них опирался. Сфера над лестницей тратит почти все энергию на собственное желтоватое свечение. Он и не подозревал, пока не наступил босыми ногами, что ковер бывает таким холодным; ковру, впрочем, далеко до линолеума на кухне. Здесь трубки тоже нет. По крайней мере, в аренде такого маленького домика, владеть которым захочет разве что британец, имеются свои преимущества: здесь не так много мест, где может спрятаться телефон.

Он в гостиной, рядом с креслом, развернутым к телевизору, который показывает так мало каналов, что нет смысла покупать программу. Заскорузлые шторы цвета шоколада задернуты, и, подходя к креслу, он включает лампу под розовым абажуром. Телефон не рядом с креслом, он внизу, под ним, – и что тут еще за дрянь? Обертка от конфеты, украшенная пылью и волосами, и позеленевшая монетка, такая старая, что ее вряд ли примут в магазине. Свободной рукой он нажимает на кнопку.

– Вуди Блейк.

– Это мистер Вуди Блейк?

Неужели ему приснилось, что он только что так и сказал?

– Он самый, совершенно верно.

– Мистер Блейк, директор «Текстов»?

К этому моменту Вуди удалось стряхнуть с пальцев липкую бумажку в помятую мусорную корзину, обернутую теми же обоями в цветочек, какими оклеены стены. Он с опаской опускает ничем не защищенный зад на краешек шершавого кресла.

– Именно так.

– Говорит Ронни, дежурный охранник из торгового комплекса в Заболоченных Лугах. В вашем магазине сработала сигнализация.

Вуди уже на ногах.

– Что случилось?

– Возможно, ложная тревога. Нужно, чтобы кто-то проверил.

– Выезжаю.

Он уже миновал тени гипсовых уток, падающие на стену над лестницей. Полминуты в ванной комнате помогают немного снять напряжение, и вот он снова в одежде, которая впитала в себя промозглую прохладу дома. Вуди набрасывает пальто, вполне годное даже для зимы в Миннесоте, и захлопывает за собой громоздкую входную дверь, ступая на тротуар в шесть футов шириной. Два шага, и он уже у взятой напрокат машины, оранжевой «хонды», которая, впрочем, была бы белой, если бы не уличные фонари – в их свете все словно залито тыквенным соком, который остался с прошлой недели, после Хеллоуина. На улице – британцы называют такие террасными: дома из красного кирпича притиснуты друг к другу, словно сдвинутые меха гармошки, только выпученные окна таращатся – ни души, если не считать Вуди и его подкрашенного оранжевым светом дыхания. Машина выбрасывает охристое облачко, прежде чем развернуться на сто восемьдесят градусов, и проезжает мимо паба под названием «Трезвонник», который до того явно звался «Висельником», заведения, где местные, похоже, проводят все дни напролет, делая ставки на лошадей. Полмили террасных домов, и светофор показывает красный сигнал без всякой пользы для кого бы то ни было, а затем Вуди оставляет позади тротуары и дома с разросшимися садами, где доцветают запоздалые одуванчики, а вечнозеленые растения стоят по-осеннему рыжие в свете фонарей. Еще две мили по шоссе, и он уже на скоростной трассе, соединяющей Ливерпуль с Манчестером. Едва успевает разогнаться до предела разрешенной скорости, как пора тормозить и сворачивать к торговому комплексу.

Нет сомнений, книжный магазин занимает самое выигрышное положение среди прочих торговых точек, расположенных на этом овале в полмили длиной. Еще только съезжая с трассы, он видит гигантские вытянутые буквы, образующие слово ТЕКСТЫ на бетонной стене двухэтажного строения. Туман заволакивает витрину беловатой пеленой. Вуди проезжает вдоль фасадов торгового комплекса, минуя несколько недостроенных зданий, и въезжает на территорию между закусочной «Стопка стейков» и супермаркетом «Фруго». Черную поверхность парковки украшают полосы газона с посаженными по трое молодыми деревцами. Они отбрасывают на машину сетку теней в свете прожекторов, стоящих на страже магазинов: салон сотовых телефонов «Будь на связи», «Все для малышей» бок о бок со «Всякой всячиной для подростков», «ТВид» с заставленной телевизорами витриной и туристическое агентство «Веселые каникулы», расположенное в том же проулке, где и книжный. Вуди останавливает машину в трех парковочных местах от входа в «Тексты», и его слух заполняет нескончаемая трель, словно какая-то гигантская ночная птица спятила и не может умолкнуть.

Ему навстречу тяжело вышагивает крепко сбитый охранник в форме с планшетом под мышкой.

– Мистер Блейк? – громко вопрошает он, и интонации его голоса такие же ровные, как и армейская стрижка, а говор такой же грубый, как и черты его безрадостной физиономии.

– А вы, наверное, Ронни. Я ведь быстро приехал?

Охраннику порядка приходится свериться с наручными часами на толстом черном ремешке и как следует почесать затылок, прежде чем он сообщает:

– Почти семнадцать минут.

Он кричит еще громче, чем до того, и этот крик, вместе с завываниями сигнализации, кажется, способен лишить Вуди рассудка.

– Разрешите, я… – вопит в ответ Вуди, указывая на магазин, и нажимает на кнопки панели между ручками стеклянных дверей.

Два, двенадцать, один, одиннадцать, и он допущен через рамку, на коврик с надписью «ЧИТАЙ ДАЛЬШЕ!». Он вводит еще один код на панели сигнализации, которая горит красными огоньками напротив этажа с торговым залом, и тишина больно бьет по ушам, если не считать одиночного, едва слышного жужжания, которое Вуди списал бы на комара, работай он по-прежнему в филиале Нового Орлеана. Он не успевает определить источник звука, когда Ронни произносит:

– Вам надо расписаться у меня в бумагах.

– С радостью, но после того, как проверю магазин. Вы не поможете?

Охранник явно ошарашен видом полумиллиона книг, начинающихся со стопок «Искусительных текстов» на столе сразу за ковриком у двери. Вуди включает все лампы на потолке и идет влево, мимо прилавка с кассовыми аппаратами и информационного терминала.

– Вы можете проверить с другой стороны, – намекает он.

– Если кто-то ошивается тут без дела, я ему покажу.

Судя по тону, Ронни бы с удовольствием проучил кого-нибудь. Он быстро проходит через «Путешествия и истории», где Вуди через окно справа заметил, что рекламные буклеты на краю стеллажа пора обновить; он напомнит Агнес, Аньес, как называет себя она сама, что покупатели достойны видеть что-то новенькое каждый раз, когда посещают «Тексты». Вуди быстро проходит через секции Джил «Современная проза» и «Классика», протянувшиеся вдоль левой части витрины. У боковой стены с видеокассетами и дисками разных форматов спрятаться негде, а стеллажи в центре зала доходят высотой всего лишь ему до плеча. Секция Уилфа в таком образцовом порядке, словно ни у кого уже больше нет времени на Веру, будь то религия или оккультизм, однако каждая книжка найдет своего покупателя – это еще один девиз «Текстов», ставший теперь международным. Между тем охранник Ронни вертит головой по сторонам над полками в отделе «Жанровой литературы» Джейка.

– Ничего, – сообщает он, перехватив взгляд Вуди. – Одни только книжки.

Вуди невольно принимает это замечание близко к сердцу. Ну как можно оставаться таким равнодушным, когда «Тексты» предлагают целую вселенную книг? И это тревожит его куда больше, чем возможный злоумышленник.

– А вы что читаете? – окликает он охранника.

Ронни заходит в «Эротику», прежде чем сознаться:

– Что посмешнее.

– Юмор у боковой стены.

Хотя Вуди ни в коем случае не пытается его задеть, Ронни, похоже, прилагает усилия, чтобы не воспринимать его слова как шутку на свой счет, и потому Вуди сосредотачивает свое внимание на задней стене, где расположена детская секция. Некоторые ниши выглядят так, словно на полках резвилась обезьяна. Вовсе не такими они должны оставаться в конце дня, придется поговорить об этом с Мэделин. За креслами в нишах никто не прячется – места там хватило бы разве что гномику, – зато на ковре в «Текстах-крошках» валяется раскрытая книга, распластавшись лицом вниз. Это первая книжка для чтения, где на каждом широком развороте односложное слово и рисунок к нему. Наверняка Мэделин не оставила бы книжку на полу, возможно, из-за ее падения и сработала сигнализация. Вуди убеждается, что книга не пострадала, и возвращает ее на полку. По дороге обратно к «Искусительным текстам», где стоит Ронни, он больше не замечает никаких упавших томов.

Охранник пялится на книги, выпятив губы. Похоже, что-то из бестселлеров все же его зацепило. Вуди уже готов подбодрить его, как тот вдруг хлопает по стопке «Ринго, ей-богу!» своим планшетом.

– Вот тебе, мелкий пакостник!

Даже если он от души ненавидит всех «битлов» скопом или только их барабанщика, это не повод портить книги, но тут Вуди замечает результат неожиданного нападения. На носу знаменитости бьется в последней судороге комар. Ронни отскребает комара ногтем большого пальца и вытирает палец о штаны, оставляя под левой ноздрей Старра мерзкую соплю.

– А все это глобальное потепление, – ворчит Ронни. – Погода уже не знает, в какую сторону двигать.

Вуди трет обложку носовым платком, пока не исчезают все следы происшествия. Он наблюдает, с каким старанием охранник выводит первую букву на листе бумаги, заправленном в планшет, когда колонки над головой вдруг разражаются песенкой: «Ах ты, боже, вот так так…». Это первая запись на диске, который головной офис рассылает по новым филиалам, чтобы подбадривать персонал, пока магазин формируется и заполняется товаром. Вуди вынужден признать, что это один из тех редких случаев, когда ему стыдно быть американцем, но с чего вдруг диск заиграл? Может, подобный глюк в электрической системе включил и сигнализацию? Вуди выключает проигрыватель за прилавком, и Ронни хмурится.

– А мне понравилось, – признается он.

Вуди пропускает мимо ушей замаскированную просьбу, и охранник продолжает трудиться над своим сочинением, которое в итоге передает Вуди вместе с планшетом и шариковой ручкой, треснувшей от давления его пальцев.

«Ложная тревога в книжном магазине „Тексты“ с 00:28 до 00:49», – гласит вся фраза, завершающаяся чернильной кляксой.

– Спасибо, что приглядываете за моим магазином, – произносит Вуди, стараясь загримировать кляксу под первую гласную букву в своей подписи, отчего она лишь приобретает сходство с кривой ухмылкой.

– Это моя работа.

Тон у него такой, словно Вуди, по его мнению, наговорил слишком много. Может, он считает, что директор не имеет права выдавать себя за владельца магазина. Вуди подмывает признаться, что он впервые управляет целым филиалом, получив повышение после того, как поработал в Новом Орлеане и Миннеаполисе, однако если этот факт ничего не значит для Джины, с чего бы он произвел впечатление на охранника? А Джина сразу же невзлюбила Заболоченные Луга и, хуже того, не смогла назвать причину неприязни. От впечатлений мало пользы, если ты не можешь или не хочешь выразить их словами. Никаких сомнений, она просто обязана остаться на Миссисипи, а здесь ей климат не подойдет.

– Ладно, подозреваю, этой ночью больше ничего не случится, – говорит вслух Вуди, слишком поздно осознав, что для Ронни это, возможно, не так.

Тень Ронни ползет мимо магазинов и пустующих построек в сторону будки охраны рядом с супермаркетом «Фруго», а Вуди снова ставит книжный на сигнализацию. Свет прожекторов бьет по глазам, пока он не забирается в «хонду», однако он не позволит усталости одолеть его раньше, чем голова опустится на подушку. Когда он жмет на газ, поднимаясь к скоростной трассе, в свете фар на бетонных колоннах под эстакадой проступают граффити, короткие пошлые словечки, написанные примитивными буквами, тем громаднее, чем мельче породивший их разум, подозревает он. Вот без этой категории покупателей «Тексты» вполне обойдутся, и Вуди надеется, Ронни с коллегами оградят от них магазин, пока тот не обзаведется собственными охранниками. Но в целом он уверен, что его работники готовы ответить на любой вызов, включая рождественские праздники, хотя опыта у них было бы куда больше, если бы магазин открыли еще в сентябре. Но это уж не от него зависело – у строителей собственное расписание. Зато теперь он может делать все, что требуется, и от работников ждет не меньшего. Неважно, где жить, пока он счастлив в своем магазине. Наверное, как раз по этой причине Джина была против его работы здесь – не захотела и дальше спать в узкой кровати, которая, впрочем, недолго останется холодной. Подумав о подобной возможности, Вуди кривовато усмехается, выезжая на скоростную трассу, и туман тонет в сиянии фонарей торгового комплекса.

Глава вторая

Джил

– Мама?

– Да, Бриони?

– А ты правда не против, если папа придет посмотреть на меня в рождественской постановке?

– Я правда не против, раз ты этого хочешь.

– Просто мама Люси говорит, ее папа не может прийти. Она говорит, он платит то, что ему положено платить Люси, только когда его охватывает жалость к себе. А мама Салианны говорит, папа Салианны платит, когда чувствует себя виноватым или же хочет, чтобы они и его новая подружка так думали, а мама Марии говорит, она не хочет, чтобы папа Марии когда-либо появлялся у них дома.

Джил могла бы согласиться со всеми этими женщинами, присоединив Джефа к списку неудавшихся мужей, однако не хочет, чтобы Бриони догадалась об этом.

– Что ж, нас это не касается, – произносит она, загоняя «нову» на парковочное место в трех домах от школы.

Она оборачивается к Бриони, которая смотрит на нее глубокими карими глазами, глазами Джефа, в которые Джил и влюбилась когда-то в первую очередь.

– Спасибо, мамочка.

Джил ничего не успевает ответить кроме: «Осторожнее!» – когда Бриони выпрыгивает на тротуар, где ее может сбить велосипедист, схватить педофил, побить ватага злых детей. На самом деле ее берет за руку подружка Мария. Когда они отправляются на встречу с другими восьмилетками, Джил и Тесс, мама Марии, следуют за дочками достаточно близко, чтобы защитить от любой опасности, поджидающей в каждом переулке. Перед воротами, за которыми стоит гул болтовни и радостные крики, Бриони подбегает к Джил, чтобы поцеловать прохладным от осеннего воздуха поцелуем. Джил заправляет концы шарфа Бриони под пальто, желая вполголоса:

– Удачной репетиции.

Мать Марии на прощание шлепает дочь и тут же отходит, Джил, со своей стороны, тоже делает все, чтобы Бриони ощущала себя независимой. Тесс запахивает меховой воротник своего в остальном гладкого пальто, скрывая медсестринскую униформу, и выуживает сигарету, теперь, когда девочки не видят.

– Я сегодня заберу Бриони, – говорит она, – а ты заедешь за ней после работы. Есть надежда, что Санта подкинет твоим друзьям небольшую скидку, если они навестят тебя в магазине? Хочу, чтобы Мария больше читала. Хочу, чтобы во взрослой жизни ей не приходилось ни от кого зависеть, как это было с нами.

– Я всегда много читала. – Чтобы не заострять на этом внимание и не указывать Тесс, чтобы говорила за себя, Джил добавляет: – Честно говоря, скидки в магазине полагаются только семьям, но ты мне скажи, чего именно хочешь, и я выясню, чем можно помочь.

– Мы, матери-одиночки, должны поддерживать друг друга.

Джил думает про себя, что она только что это сделала снова, и протягивает ладонь.

– Увидимся, сестренка, – произносит она, улыбаясь несколько кривовато, возможно из-за того, что Тесс бьет ее по руке с такой силой, что ладонь горит.

Джил включает сигнал поворота, трогаясь от тротуара, но у нее из-за спины тут же без всякого предупреждения вылетает громоздкий «хендай». Разумеется, за рулем мужчина, впрочем, «разумеется» здесь ни к чему. Она не хочет закончить, как ее мать – полным недоверием к мужчинам; пусть даже, стараясь стать другой, оказалась рядом с Джефом и прожила те же самые отношения, которые вынудили ее родителей расстаться еще до ее рождения. Гораздо важнее, чтобы Бриони не повторила ту же ошибку, ставшую уже как будто семейным проклятием, ведь разве мать Джил не заклинала от этого саму Джил? Фары мигают, словно электрический фонарик, предлагая Джил ехать, и это кладет конец размышлениям.

Спустя пятнадцать минут она выезжает из Бери, узкие улочки которого похожи на одно сплошное препятствие из-за грузовиков, доставляющих товары, и оказывается на скоростной трассе, миновав Манчестер. Еще пятнадцать минут быстрой езды, и она у торгового комплекса в Заболоченных Лугах. Туман расстилается перед ней по асфальту и тянется над влажными зелеными полями до далеких Пеннинских гор – полоски темного зубчатого кружева, вырезанного из серого горизонта. Она останавливается позади «Текстов», под последним пластиковым знаком, который торчит над ее машиной гигантским колом. Касается фотографии Бриони, заткнутой за зеркало заднего вида.

– У нас все получится, Бриони, – провозглашает она.

Пустынная бетонная дорожка между «Текстами» и туристическим агентством «Веселые каникулы» ведет прямо к тем книгам, которые находятся в ее ведении, по крайней мере, их видно сквозь стекло витрины. «Современная проза» и «Классика» звучат не слишком пугающе, поскольку «Жанровой литературой» заведует Джейк, однако прошлой ночью она никак не могла заснуть, обдумывая рекламный плакат для своего стеллажа. Все ее заманухи как дохлые мухи, не может отделаться от мысли она, а ведь ей еще предстоит каким-то образом прорекламировать Броуди Оутса, первого писателя, который собирается навестить их магазин. Вероятно, все ее сомнения отражаются на лице, потому что Уилф за прилавком, похоже, не знает, как ее приветствовать.

– Не беспокойся, Уилф, – говорит она, думая, что у него тоже вполне могут найтись причины для беспокойства, и направляется в сторону помещений для персонала.

Дверь, ведущая на безликую бетонную лестницу, отворяется перед ней, стоит лишь показать прямоугольной пластине в стене электронный пропуск. Дальше туалетов, расположенных друг против друга, еще один лестничный пролет ведет наверх к двери комнаты для персонала, и той все равно, кого впускать. Хотя Джил пришла на пять минут раньше, остальные работники ее смены уже сидят за накрытым клеенкой столом в лишенной окон комнате со стенами блекло-зеленого цвета. Джил берет свою электронную карточку из кармашка «Уход», проводит через прорезь под часами и кладет в кармашек «Приход». Конни растягивает розовые губы в широкой белозубой улыбке, вполне достойной рекламировать зубную пасту, когда Джил усаживается с остальными.

– Фу! – произносит Конни, морща курносый носик от скрежета стула по линолеуму. – Некуда торопиться, Джил. Ты ведь еще не опоздала.

Ангус хочет вручить Джил листок с «Пожеланиями Вуди», но убирает руку, потому что его опережает Конни. На мгновение августовский загар, который понемногу сходит с его вытянутого лица, делается совсем уж пятнистым. Если суммы выручки за выходные у них самые лучшие по сети, то теперь Вуди желает увеличить продажи и в будни.

– Если у кого имеются идеи, прикалывайте их на доску, – говорит Конни, раздавая всем распечатанные листы с заданиями на смену. – Гэвин, хватит так ужасно зевать, ты занимаешься полками. Росс, сможешь снабдить защитой все, что превышает двадцать фунтов? Это о цене, а не о весе, хотя, может, имеется в виду и то, и другое. Аньес, будешь выдавать информацию у информационного терминала. Джил, ты до одиннадцати на кассе.

Джил отвечает на последнюю фразу улыбкой, отчего чувствует себя подлизой, и направляется вслед за сослуживцами к лестнице, когда Конни спрашивает:

– Тебя не осенила идея насчет Броуди Оутса?

– Я еще не дочитала его книгу.

– Нужно как можно быстрее оформить витрину. Что, вообще никаких соображений?

Джил кажется, что она снова лежит без сна.

– Наверное, – умудряется она выдавить из себя мысль, – нам бы надо раздобыть его фото.

– Точно, надо показать, как он выглядит. Я прямо сейчас позвоню издателю, а ты думай дальше.

Джил могла бы съязвить, что она и не прекращала, особенно с тех пор, как у нее появилась Бриони, но подозревает, что было бы много чести для Броуди Оутса включать его в список своих тревог, не отпускающих ее даже за прилавком. Она торопливо спускается по ступенькам, надеясь, что ей хватит времени вспомнить все разнообразные операции, каких требует работа с кассой, но Агнес уже высматривает того, кто поможет ей разгрузить очередь. Джил вбивает свой идентификационный номер в кассовый аппарат номер два и растирает неловкие озябшие руки.

– Пожалуйста, кто следующий?

Тоненькая беременная девушка в плаще до самых пяток хочет купить шесть романов и расплатиться за них своей «Визой». Коды с книжек сканируются, касса принимает карту, и Джил помнит, что необходимо поводить каждой книжкой над пластиной, чтобы размагнитить защитные бирки, которые кто-нибудь из менеджеров мог тайно и выборочно поставить на них. Джил отделяет от стопки под кассой один пластиковый пакет с надписью «Тексты», который шуршит под пальцами, укладывает в него книги, не забывая улыбнуться и произнести: «Приятного чтения», когда передает пакет покупательнице. В ответ на ее: «Пожалуйста, кто следующий?» – появляется крупный мужчина в маленькой шляпе из того же колючего твида, что и его костюм. Он предъявляет Джил одну, зато толстенную книгу, посвященную истребителям-штурмовикам, а вслед за ней чек, который надлежит скормить кассовому аппарату, чтобы тот напечатал на задней стороне все подробности транзакции. Кассовый аппарат бурчит что-то, а Джил беззвучно умоляет его, чтобы не зажевал чек. Наконец касса высовывает бумажный язык, и Джил остается лишь сличить подписи – они не вполне одинаковые, но очень похожие, – прежде чем написать номер гарантийного талона под тем, что напечатала касса. Эта книга поместится только в самый большой пакет, и Джил едва успевает совладать и с тем и с другим, как к прилавку подходит молодая мама, одной рукой она пытается удержать при себе маленькую девочку, другой выкладывает на прилавок стопку книг, заодно с подарочным сертификатом от «Текстов» на половину стоимости покупки и с карточкой. Она вскользь комментирует для дочки все действия Джил, пока кассовый аппарат гудит все опаснее, словно потревоженное насекомое.

– Вот смотри, касса завтракает, и девушка-продавец должна отдать ей бумажку Патрисии, которая называется сертификатом. А теперь, смотри, продавец перепечатывает весь длинный-предлинный номер мамочки с ее карты…

И едва ли процесс упрощается, когда она несколько раз объясняет девочке, что вовсе не говорила с Джил про овец.

– Читайте с удовольствием и приходите к нам еще, – произносит наконец-то Джил, пользуясь моментом, чтобы потрепать Патрисию под подбородком; то есть она пытается, но малышка отступает назад.

– Спасибо, – произносит молодая женщина торопливо и выносит обе свои ноши из магазина.

Когда Джил позволяет себе негромкий, но выразительный вздох, плохо выбритый мужчина в измятом спортивном костюме розовато-лилового цвета выкладывает перед ней на прилавок видеокассету «Поющие под дождем».

– Вот, купил маме. Не годится.

Джил радостно сообщила бы, что это один из самых любимых ее фильмов, но тогда он может подумать, уж не критикует ли она его вкусы или вкусы его мамы.

– Неужели ей не понравилось?

– А там нечему нравиться. Просто какие-то болваны, ничего не разглядеть, невозможно понять, кто они такие и что у них там происходит.

Судя по описанию, тот, кто продал ему кассету, положил ее на размагничивающую пластину. Джил раскрывает коробку и рассматривает чек под его бормотанье: «А у нее ведь был день рождения и все такое», но даже это не способно расстроить еще сильнее: подпись и идентификационный номер на чеке принадлежат ей. Однако хуже всего то, что она совершенно не помнит этого типа. Она берется за ближайший телефон предательски вспотевшей рукой и нажимает кнопку «Открытая линия», а затем «Вызов».

– Кого-нибудь из менеджеров ожидают на кассе, – признается она многократно усиленным голосом. – Менеджер, подойдите, пожалуйста, к кассе.

Ей не нравится, как звучит голос в колонках, которые в полной мере передают ее манчестерский говор, словно тот голос, что она слышит у себя в голове, больше похож на шикарный костюм, не вполне ей доступный, или же наоборот, на платье с дырами, которых сама она не замечает. Неожиданно быстро для нее из двери, ведущей в комнату для персонала и кабинеты, выходит Вуди. Он теребит вставший торчком вихор в остальном приглаженных, похожих на дерн волос, словно там скрывается переключатель, одновременно поднимающий и черные брови, и уголки рта.

– Привет, Джил. Что случилось?

– Этот джентльмен хочет вернуть некачественную кассету.

– Без проблем, сэр. У нас есть ваш чек? Вы бы хотели обменять кассету или получить деньги обратно?

– Дайте нам другую кассету.

– Вы пока выбирайте, что вам нравится, а мы как раз подготовим все документы на возврат, – предлагает Вуди и позволяет бровям опуститься на место, пока изучает чек, после чего разворачивается к Джил. На его лице читается скорее снисходительность, чем укоризна, однако щеки немного порозовели, а на широком лбу залегла новая морщинка. – Ты уже заполнила заявление на возврат? – спрашивает он вслух.

– Сейчас сделаю.

Джил отделяет один бланк от хлипкой стопки под прилавком и вписывает свой грех в соответствующую графу. Пока она перечисляет подробности, покупатель возвращается и с некоторым вызовом выкладывает перед ней кассету «Секс Востока и его тайны». Она с трудом удерживается от вопроса, точно ли это понравится его матушке, но тут он сам поясняет:

– А я ей уже купил вместо фильма бутербродницу.

– Будьте добры, впишите сюда свою фамилию, адрес и телефон.

Он хмурится, как будто это уже чересчур, впрочем, кажется, так и есть. Когда он дописывает последнюю цифру фирменной ручкой «Текстов», Джил нажимает клавишу возврата денег, подставляет под сканер испорченную кассету и оформляет новую продажу, и все это выматывает ее настолько, что она даже запоздало улыбается Вуди. В итоге ей удается произнести:

– Вам необходимо доплатить пять фунтов.

– Кажется, вы могли бы просто дать мне эту кассету взамен испорченной.

Отвечать на это она предоставляет Вуди.

– Мы можем учесть только всю уплаченную вами ранее сумму, сэр.

Покупатель переводит хмурый взгляд на Джил, потом хмыкает, протягивая ей свою «Визу».

– Ладно, тогда суйте это себе в щель, дорогуша.

За этими словами следует взрыв смеха, и он явно ждет, что остальные присоединятся к нему. Джил кажется, что одного молчания Вуди недостаточно в ответ на подобную шуточку, и, судя по лицу Агнес, она того же мнения. Джил быстро проводит карту через магнитный считыватель, желая избавиться от этого хама, однако касса отказывается воспринимать информацию, даже когда она прогоняет карту во второй раз, уже медленнее. Джил приходится вручную вводить номер и срок действия, пока клиент стоит, барабаня пальцами по коробке с кассетой.

– Она новенькая? – с насмешкой интересуется он.

– Мы открылись только перед Хеллоуином, – сообщает ему Вуди. – Но мы быстро учимся.

Джил возвращает карту, сличив подпись с той, что покупатель оставил на бумаге. Она складывает в пакет кассету, заполненный бланк и протягивает ему, изо всех сил стараясь не коснуться пальцев покупателя – этот жест вызывает у него новый приступ смеха. Лицо ее пылает от сдержанного гнева, когда она произносит ему вслед:

– Приятного просмотра.

Вуди издает горлом какой-то звук, не то чтобы кашляет, а как будто пытается избавиться от чего-то, застрявшего там.

– Будем надеяться, что больше никто не принесет кассет в таком виде, – бормочет он, подписывая квитанцию возврата, – иначе ответственному придется платить.

– Надеюсь, все-таки не придется, – отзывается Джил, краснея еще больше.

– Ну что ж, господа, продолжайте, – произносит он с тем английским выговором, который, должно быть, услышал в каком-нибудь старом кино, и направляется наверх.

Агнес бочком скользит вдоль прилавка со стороны информационного терминала.

– Повезло, что Лорейн не видела, с чем тебе пришлось иметь дело, – голос ее чуть громче шепота, она заправляет за ухо длинные черные локоны, отчего становится видно выступающую скулу и часть бледной впалой щеки, пошедшей пятнами от негодования, – или, наоборот, жаль, что не видела.

– Я умею справляться с мужиками, Аньес. У меня достаточно опыта. – Джил хочет сказать, что ей вовсе не требовалась помощь воинственной Лорейн: за несколько лет работы в библиотеке ей частенько доводилось разбираться с Кеном, от того еще сильно пахло мылом, походил он на врача из тех, что так и норовят раздеть пациентку, и приходилось объяснять ему, что значит «нет», каждый раз, когда Кен заставал ее в одиночестве. Но, возможно, ее слова прозвучали так, словно она упрекает в отсутствии опыта Агнес. Потому Джил тут же добавляет: – Уверена, у тебя тоже, – но подозревает, что, возможно, преувеличивает сходство ситуаций. Больше она не находит что сказать, остается только слушать, как крошечный оркестр над головой исполняет Вивальди, пока Агнес не возвращается к своему терминалу.

Очередь подошла к концу. Больше никакие покупатели не отвлекают Джил от мрачных размышлений о том, как сделать рекламу Броуди Оутсу. Она глядит через проход в «Психологии» на совершенно бесполезную для нее пеструю россыпь «Текстов-крошек», когда с потолка звучит голос:

– Джил, пожалуйста, к четвертому телефону. Джил, к четвертому телефону.

Ей кажется, будто Конни застукала ее слоняющейся без дела. Однако, когда она берет трубку, Конни произносит:

– Ты не против пойти на ланч прямо сейчас? Уилфу непременно нужно в двенадцать, а Росс обедает в час.