Сегодня Елизавета Михайловна читала «Душевный лекарь: О перенесении скорбей». В нём были приведены цитаты из Библии, взятые из сочинений Святых Отцов:
Святитель Феофан, затворник Вышенский (1815–1894).
Человек – самолюбив и любит другого больше потому, что тот ему нужен. Эта слабость у человека часто простирается и на всё религиозное, святое, чтобы он любил Бога от всего сердца и от всей души (Ср.: Лк. 10, 27), дайте ему почувствовать всю нужду в Нем; поражайте его – держите его в чувстве постоянной зависимости от Него, в чувстве его совершенной нищеты – и тогда он будет обращаться к Богу; и искренно и пламенно оно (обращение) будет.
Книжка была дешёвенькая, всего-то 80 рублей, да и то, за ленивый сборник цитат, с такой низкосортной обложкой из нулевых, это было чересчур большой ценой. Но Петрюля Елизавета Михайловна впитывала в себя мудрости с удовольствием и радостью.
В этих цитатах, в которых одни находили себе способ лёгкого заработка, она находила успокоение и утешение, раздумывая над смыслом в стенах Донского монастыря. Большую часть времени Елизавета Михайловна сидела на стуле или на скамейке, рассматривала иконы, расписанные стены, людей, иногда ходила по монастырю, но в основном читала книжки, которые продавали в церковной лавке.
Здесь её многие знали в лицо, она была частой гостьей. Вот, приветливо кивнула проходящая мимо женщина в платке и зимней коричневой дублёнке, Ирина.
В дальней части монастыря, поодаль от Елизаветы Михайловны, скучилась группка бабулек, все конечно же в платках, низенькие, широкие и сгорбленные, они всегда ходили вместе, чтобы молиться, иногда помогали убирать в монастыре, протирали подсвечники или выносили мусор.
Ещё, с недавних пор, в монастырь начал заходить странный мужик, сильно младше её, даже молодой на её взгляд, с бородой и странной шишкой на лбу. К иконам он подходил, сняв чёрную шапку и прижав её к груди, шёл он быстрым и раздражённым шагом. При этом, когда он заходил в монастырь и замечал маленькую, сухую старушку в чёрной дублёнке и чёрной шапке сидящей в углу с какой-нибудь книжкой, злобно и подозрительно пялился на неё. Можно было даже подумать, что смотрел он на неё с некоторым испугом. Елизавета Михайловна считала, что шишка на лбу это наказание от Бога за какой-то страшный грех или метка Сатаны.
Так проходили дни Елизаветы в выходные, в будние дни она работала учителем литературы в школе неподалёку. Денег с преподавания и пенсии хватало, чтобы постоянно пополнять свою религиозную библиотеку дешёвыми книжками о православии и, чтобы вносить деньги на разные пожертвования, в Донском монастыре или в другие вместилища Бога. Она ходила по всем районным и около районным святыням, это было её паломничеством в свободное время.
Там она находила поддержку и силу, ответы на вопросы, которые её волновали. В этой среде она находила для себя более высокую причину жить, открывала для себя другую, духовную сторону жизни, которая закрыта для обычного обывателя, которому ничего неинтересно кроме его повседневных мелочных забот и бытовых проблем.
Тем временем, сразу за помеченным бесом, в монастырь зашел мальчик, на вид лет 15 – 16, в очках, и начал ходить по территории, рассматривая всё, что находилось внутри. Пока мальчик, как муха, бессмысленно ходил от одной стены к другой, от одной иконы к другой, Елизавета Михайловна терпеливо ждала в углу, как паук, она ждала и муха залетела в её уголок.
«Привет, мальчик, тебя как зовут?»
«Егор»,– удивлённо, но вежливо ответил мальчик.
«А что же ты здесь делаешь, Егор? Разве не время школы?»
«Да я так, гуляю просто, вот решил заглянуть посмотреть, а школу прогулял, там ерунда одна»
«Ну это хорошо, что ты сюда зашёл, в школах действительно мало чего хорошего проходят, вот что у вас на биологии рассказывают, наверное, что человек от обезьяны произошёл?»
«Ну да»
«И ещё наверное, что Бог человека не создавал?»
«Ну да»
«То есть они говорят, что ты и я – обезьяны. Ты в это веришь?»
«Да»,– у Егора было удивлённое лицо, он не ожидал, что разговор зайдёт в русло биологии и что ему придётся отвечать по школьной программе, всё-таки школу он сегодня прогуливал.
«Тааааак, а ты скажи, ты верующий?»,– у женщины лицо заметно посуровело, одновременно с этим в дальнем углу монастыря вслух начали молиться бабушки, а прямо к Егору и Елизавете Михайловне подошла старушка в чёрном, пихнула сзади мальчика, чтобы он подвинулся и начала протирать подсвечник, ворча: «Трёшь и трёшь, целый день трёшь и трёшь, без остановки, так трёшь и трёшь.»
Тут и мужик с шишкой на лбу начал злобно пялиться на мальчика с женщиной. Всё это не могло не действовать на нервы, для Егора это казалось каким-то странным сном, каким-то бредом, какофония звуков: молитвы бабушек в углу, ворчание бабушки-уборщицы, злобный взгляд крестящегося мужика с шишкой и немигающий взгляд строгой женщины, которая не верила, что могла произойти от обезьяны.
«Да, то есть нет»,– ответил Егор,– «неверующий»,– добавил он.
«Ага, а родители, крещёные?»
«Ну да, недавно только крестились»
«Понятно, и тебя тоже надо крестить, а то вот ты какой вырос. Молитвы хоть знаешь?»
«Нет»
Какофония звуков не прекращалась, всё так же нараспев читали молитвы бабушки, ворчала уборщица, пялился мужик. Елизавета Михайловна начала объяснять, уже дуреющему Егору, как важно креститься и читать правильные книжки и с какой стоит начать, как тут вдруг, как-будто из-под земли, появилась низенькая старушка с широким, добрым лицом, большим приплюснутым носом и большими руками с толстыми пальцами.
