Мир без Стругацких

Если бы мы с тобой создавали этот мир, он выглядел бы лучше, не правда ли?Ремарк «Три товарища» В основе концепции сборника «Мир без Стругацких» сослагательное наклонение, которого не знает история как школьный предмет, но знает история альтернативная. И все, кто однажды задавался вопросом: что, если бы в ключевой момент жизни я вошел не в ту дверь? Фантастическое допущение о литературе русскоязычного пространства, где не случился феномен братьев Стругацких, повлиявших не только на узкий сегмент фантастики, но на литературу, культуру – жизнь в целом. Сборник моделирует двенадцать, по числу авторов, вариантов реальности в которых место главного фантаста занял бы кто-то из советских писателей, большей частью от фантастики далеких.Каждый из участников пишет рассказ в стилистике выбранного кандидата на вакантное место. Одновременно с этим, биографической справкой из как-бы Википедии, воссоздавая исторический контекст, в котором он жил и творил. Вы ведь не удивитесь, если я скажу, что большинство вариантов мягче и гармоничнее мира, данного нам в ощущениях? Идея принадлежит составителю сборника Василию Владимирскому, лучшему у нас знатоку и критику фантастики, ведущему Фанткаста (если интересуетесь фантастикой и слушаете подкасты, но еще не – рекомендую). К слову, гениальные мысли приходят одновременно – у Сальникова в «Опосредованно» мир, где Блок писал не только стихи, но также эротические романы и (как следствие?) поэзия там действует подобно легкому наркотику. Таким вот лисьим скоком перехожу к текстам книги, о каждом из которых немного рассказываю.И открывает ее как раз Алексей Сальников «Катамантом». В этом варианте советской истории лавры главного фантаста достались Юрию Ковалю, что не вызывает внутреннего сопротивления, он был чертовски талантлив и не чужд магического реализма. И, махровая идеалистка, я убеждена, что талант, утратив земного носителя, ищет среди живущих наиболее близкого по духу восприемника, так вот – Сальников духовный наследник Коваля, с тем же непостижимым умением складывать простые слова в простые тексты, от которых пространство расширяется и воздуха становится больше. «Катамант» история ссыльного на поселениях в какой-то сельской глуши, который всегда ходит в рукавицах, потому что такая уж у него магическая особенность – с незащищенными руками все тотчас бросаются ему помогать, отчего проистекает множество неприятностей. Все начинается с того. что на колхозный коровник падает автономный Скафандр, а продолжается космическим путешествием в Медвежью страну в обществе Скафандра и страхового агента Михаила. И предотвращением галактического конфликта.Ника Батхен «Страна Уран» – Шаламов с человеческим лицом. Действие «Колымских рассказов» перенесено в космос, где хрущевская эпоха стала продолжением сталинской, а на рудниках Урана политические зеки добывают пыль для космических путешествий (такой аналог специй «Дюны»). И я совершенно точно знаю, что буду читать Батхен еще, это сделано превосходно, жестко, горько. отчаянно, по-шаламовски цинично с не-шаламовской нежностью. Одним из доходяг стал узнаваемый Рыжий поэт. Нобелиант нашей реальности умирает в лагерном лазарете той, и скрашивает его последние часы, материализованной идеей, рыжий кот. Здесь любимый, которого после унаследует герой-рассказчик. Немыслимо хорошо, хотя ожидаемо горько и больно."Бирюк с Европы" Тимура Максютова и внезапный Василий Шукшин. Марсианская колония-колхоз с планом по валу, разнарядкой и прочими советскими мерзостями. Колонисты в ватниках и кирзачах растят кристаллы для нужд земного истеблишмента, примерно такие же темные и бесправные, как шукшинские колхозники. Одиночка, которого все здесь зовут Бирюком, план перевыполняет и мог бы жить не в пример лучше многих, все недоумевают, на что он тратит заработанное. Приезд нового начальника, сосланного в этот медвежий угол, кое-что проясняет. От Василия Макаровича здесь форма и немного «Срезал» с «Печками-лавочками», по духу скорее «Кибердеревня». Хотя последняя наиболее полно воплощает шукшинский дух в современности, а значит все правильно."Сговор" Дарьи Бобылевой в стилистике Андрея Битова скорее неудача писательницы и сборника. Авторка талантлива, и не только с хоррором, ее «Неучтенная планета» пример современной умной яркой фантастики. Но этот рассказ про дочь и отца, которые играют в лапту и все никак не находят общего языка – это не Битов с его виртуозной взлетной темноватой прозой. Да, собственно, и не Бобылева, от которой ждешь большего. И даже не фантастика.Эдуард Веркин «Физики» и Север Гансовский. В основу рассказа лег «День гнева». Здешние снарки не отарки, хотя покрыты мехом, имеют когти с зубами, позволяющие в минуты разорвать и сожрать человека, и странно детские голоса. Превосходя нас интеллектом примерно на порядок, они сотрудничают с людьми на планете Лаборатория в гиперпространственных исследованиях. С русского на понятный – возможность мгновенного перемещения из точки А в точку Б, тот самый нуль-пространственный портал, который так любили фантасты ХХ века, и который в реальности представляется еще менее осуществимым, чем сверхсветовая скорость. Снарки не только волокут в теории, но продвигают прикладные исследования, в то время, как человеческие гении пока не могут постичь даже азов. Здесь барьер понимания, для которого потребна эволюционная перенастройка мозга, подобная произошедшей с изобретением письменности. Они такие людены, только не безразличные, а жестоко-любопытные к нам, им нравится нагнетать избранной жертве (стигматизированному человеку, по определению главы службы безопасности Миллера) саспенс прежде, чем убить. Взрослый Веркин еще более циничен и горек, чем в своей условно подростковой прозе, но таки он гений. Страшная вещь с парадоксально оптимистичной: «Мы переживем, и вас и нас переживем» – концовкой.Елена Клещенко «Людмила и Мелия», Владимир Орлов. Еще одна писательница, о которой я прежде не слышала и с которой обязательно познакомлюсь поближе. Такая, очень орловская по духу и букве история в антураже семидесятых. Русалка-щекотуха на набережной, дриада в античной статуе, украшающей институтский сад. Бедная девушка, которую злыдня-сестра и ее гадкий муженек сживают со свету, да так все плохо, что хоть топись. Квартирный вопрос, однако, актуален не только для москвичей, но также для яузских утопленниц, к счастью для Людмилы. «Ореховый лес» Владимир Березин и Фазиль Искандер. Божечки мои, как это хорошо. История о локальном чегемском эдеме, не то заколдованном месте, не то райском саде, в котором находят спасение отчаявшиеся, но не находят выхода вошедшие туда. Очень-очень Искандер, правда, и какой Березин все-таки классный.Ася Михеева «Монтанай-69» и Михаил Анчаров, почти забытый сегодня, но культовый у семидесятников автор «Самшитового леса», и снова огромная удача сборника. Михеева с ее оксюморонным сочетанием нечеловеческого интеллекта и некоторой бардовости, как никто подходит для воплощения анчаровской идеи. Остров Крым отделен от Союза рукотворным проливом. Здесь согласно живут возвратившиеся татары, евреи, русские и гуцамы. А это кто такие? А это инопланетяне, чей корабль потерпел в 1969 крушение вблизи земной орбиты, а экипаж был спасен и препровожден пилотом татарином на его родину. Такой немного «Пикник на обочине» со знаком плюс, немного новая лукьяненковская сага о всяких там мегиддах, но, предупреждая вопрос курицы и яйца – этот рассказ Аси я читала четыре года назад, еще до всего."Марсияние близ «„Кантинуума“», которым Николай Караев попытался вернуть Василия Аксенова, и это блестяще удалось с биографической статьей – самой объемной в сборнике вообще и уникальной по текстовому соотношению статья/рассказ. Но история как таковая выглядит скорее расширенным вариантом «Хорошилище грядет по гульбищу из ристалища», чем нежно-пряной аксеновской прозой. При всей моей любви к Караеву.В противоположность ему, К.А.Терина с «Песнями снежного кита» и Юрием Рытхэу, историей в семи новеллах, таким анти-"Моби Диком" – в своем континууме. С ее фирменным (фарбричным) ощущением, что из мира изъята какая-то его часть, которая может быть основополагающей, а может – почти незначащей с позиций обыденности. Но без нее все рассыпается, а сквозь зияющие пустоты, на месте которых прежде были кирпичики мироздания, теперь сквозят ветра потерь. С внутренней, не выпячиваемой экологией, восходящей к космической этике. По-настоящему хорошо, хотя К.А.Терина сильно не для всех. Интересно, мрачно, странно, безнадежно. Обнадеживающе."Право на отдых" Сергей Кузнецов, Александр Галич. Король компиляции верен себе, собирая в этом, довольно объемном конструкте – скорее повести, чем рассказе, кадавра из кусков стругацкой «Хромой судьбы», «Рукописи не возвращаются» Аркадия Арканова и приправив «Лагерной балладой» Галича на роли пыльцы фей. Нет, не взлетает. Галич – это ведь ведь еще и: «Я люблю вас, люди, будьте доверчивы», и «Олимпийская сказка». Кроме прочего, это еще и скучно.Резюмируя: неоднородно, как всегда бывает со сборниками, но спасибо за некоторое количество альтернативных реальностей для внутренней эмиграции. Чудовищно не хватает Шамиля Идиатуллина, у него единственного в современной российской фантастике два шедевра малой прозы, каждый из которых: «Кареглазый Громовик» и «Тубагач» не только вывел бы сборник на качественно иной уровень, но идеально воплотил бы крапивинский дух. У составителя свои резоны, постичь которых нам не дано, но жаль. В итоге получилось хорошо. Невзирая.

Сборник «Мир без Стругацких» собрал Василий Владимирский. Любая антология – это авторская интерпретация и концепция составителя. Ну и да, сборник я купил не ради Алексея Сальникова. Идея составителя мне понравилась. Опять альтернатива, но уже оригинальная и исходящая не из псевдоисторических предположений, а из литературных вариаций.Идея Владимирского такая: что, если бы феномена Стругацких не случилось? Кто из больших прозаиков мог бы занять вакантное место советского «фантаста № 1»? Фазиль Искандер, Василий Аксёнов, Виктор Конецкий, Василий Шукшин, Юрий Коваль – или кто-то ещё? Какими темами и сюжетами обогатилась бы фантастическая литература, что обрела, а что потеряла? Эти альтернативные вселенные в антологии «Мир без Стругацких» исследуют Сергей Кузнецов, Дарья Бобылёва, Владимир Березин, Тимур Максютов, Ина Голдин и другие современные писатели.«Время учеников» было построено на продолжении культовых текстов Стругацикх, а тут мы исследуем альтернативы самим АБС.

Не так много книг, которые можно было бы порекомендовать всем и каждому. Особенно, когда дело касается жанровых книг. Удивительно, что в, казалось бы, фантастической антологии так много разнообразных тем. Где есть философия и юмор, мистика и магический реализм, трагические сюжеты, история России и даже немного постмодернизм. Стругацкие оставили огромное наследие, однако, как показала эта антология, были и есть авторы, которые тоже умеют рассказывать истории так, что к ним захочется вернуться через некоторое время, потому что настоящие тексты не теряют актуальности в любое время.