1
Он стоял у края площадки, огороженной полосатой пластиковой лентой. Прямо перед ним лежало тело, накрытое окровавленной простыней. Впереди полицейский автомобиль, вспыхивает мигалка, слева «форд» скорой помощи с отворенной дверцей кузова, куда санитары уже внесли второе тело. Место, где оно находилось, очерчено белым. У машины несколько хмурых мужчин в плащах и в полицейской форме.
Николай был один. Он рассматривал застывшую композицию, привычно прикидывая, что здесь стоило бы сделать иначе. Откуда-то доносилась негромкая музыка, умеренно тревожная, какой часто в кино сопровождают демонстрацию трупов. Из-под простыни торчат ноги в белых носках; туфли, надо полагать, слетели, валяются рядом. Да, так часто бывает. В стороне разбитый в хлам «мерседес», выглядит очень эффектно.
В соседнем помещении накрыты столы, все приглашенные усердно угощаются, тоненькое звяканье фужеров накладывается на музыку, которая все еще звучит, хотя основное действо завершено. Самое интересное, по замыслу организаторов перформанса, не в манекенах, изображающих молчаливых мужчин возле фургона и жертву на переднем плане. Самое интересное – это вторая жертва, которая вот только что лежала под простыней. Двое санитаров на глазах у зрителей бережно уложили ее на носилки и понесли к машине. При этом рука ее, звякнув множеством браслетов, свесилась вниз, мелькнул черный лак ногтей и густая татуировка в виде переплетающихся змей. А в следующее мгновение покрывало вроде как случайно упало, и все увидели, что это девушка, никакой не манекен, а девушка, совершенно голая и совершенно живая. Она классная, может, даже чересчур шикарная. Несли ее очень медленно, чтобы все можно было рассмотреть. Идеально сложена. Улыбка завораживает. Ноги, тонкие щиколотки, бедра, кисти рук, грудь – неужели бывает такая грудь…
– Банкет, похоже, не привлекает?
Она! Вся в черном, черный лак, черные тени под глазами, пряди черных волос. И еще и голос, низкий, странный, заполняет всю черепную коробку.
– Это вы? – Николай кивает в сторону площадки перформанса.
– Да. Ребята попросили помочь, им нужна была голая девушка.
В одном ухе бриллиантовая сережка, в другом – несколько блестящих фиговинок, похожих на шляпки гвоздей. Глаза у нее темно-зеленые.
– Вообще-то глаза у меня черные, – говорит она, видя, что Николай пялится на нее, не может оторваться. – Это линзы. А вы изучаете меня, словно хотите снять мерку, словно портной. Хотите сшить мне костюм, – в глазах зеленые искры, – или купальник?
– Я хотел бы написать ваш портрет, – Николай едва не скривился от собственной пошлятины.
– Так вы художник?
– Художник. Никола Рейш.
– А я Амалия.
– А я Амалия, – повторил Николай. – Похоже на стихи.
2
Подушка приятно пахла Амалией. Николай активно работал носом и думал о ней, об этой удивительной девушке. А о чем же еще прикажете думать? Таких девушек он еще не встречал.
Если честно признаться, у него было совсем немного романтических встреч. Не до того, как-то – искусство требует жертв. Невинность он потерял в 23 года, и совсем не так, как хотелось. Просто он понимал, что должен это сделать, давно пора. У себя в Томске Николай уже был признан как живописец, подающий большие надежды. В тот вечер он работал в мастерской своего учителя, писал обнажёнку. (Он еще пребывал в плену предметной живописи). Женщина, профессиональная натурщица, лежала на боку, спиной к художнику. Он отложил кисть, подошел к кушетке, разделся. Женщина, конечно, слышала, как он возится, но не шевелилась. Николай осторожно лег рядом с ней. То, что случилось потом, ему не понравилось; не испытал ничего, кроме облегчения.
Свой творческий путь Николай начинал как поэт. В юности многие, естественно, пишут стихи, но у Николая получалось лучше, чем у многих других. Хорошо получалось. Его хвалили, с удовольствием печатали в городской газете. Маститый московский литератор, посетивший местный поэтический семинар, отметил талант Николая. Особенно мэтру понравилась небольшая поэма про англичанку мисс Тэйк, которая, взявшись учить русский язык, в каждом слове делала смешные ошибки. Поэму должны были опубликовать в сборнике издательства «Молодая гвардия» наряду с произведениями других юных дарований. К слову, именно москвич посоветовал Николаю сменить не вполне звучную фамилию Шнырик на что-либо более величественное. Профессиональным поэтом, впрочем, Николай так и не стал. Помешала неуверенность в себе. В том, что таланта ему не занимать, Николай Шнырик никогда не сомневался, самооценка у него на нужном уровне. Дело в другом. Он много читал, в голове его крутились свои и чужие строчки, и вот что его поражало – совпадения, назовем это так. Вот у него, Николая, в последнем стихотворении авокадо рифмуется с адвокатом. Неужели никому в голову не пришло? Или, скажем, его героиня мисс Тэйк – mistake? Может, у кого-то это уже использовано? Николай панически опасался повторов. Где-то прочел, услышал чужие стихи – и на тебе, покажется, что сам сочинил!
А вот в живописи Николай нашел свой путь, свой почерк, он теперь не боится кого-то повторить. Его пытаются копировать, осознанно или нет. Николай видел эти работы. Но это не то, братцы, совсем не то.
Амалия, похоже, застряла в ванной. Ее жилище, конечно, говорит о многом. Завораживает стилем. Черные стены, черный потолок с яркой стеклянной люстрой. Ленивый черный котяра как элемент интерьера. Огромное, во весь простенок, черно-белое изображение обнаженной Амалии – неслабые фотообои – впрочем, никакой пошлости, даже никакой эротики, просто очень красиво. Ну, и все остальное – Николай, развалившись в кровати, мысленно перебирает все остальное: стеклянные шары с красным вином, свечи, камин, круглая белая кровать, антикварного вида письменный стол с включенным ноутбуком… Все в одной комнате, здесь она спит, здесь же и работает.
Хорошо бы сделать ей сюрприз. Запись в ноутбуке. Подписаться как-нибудь, со светлой иронией. Например, Н. Рейш – последний романтик. Или так: Н. Рейш – человек, когда-то писавший в рифму. Амалия прочтет и улыбнется. Николай присел к столу. Что-нибудь веселое, стишки. Вспомнилось: «Прилегла подруга слева, машет длинною ногой – что ж, пизда не просит хлеба, нужен ей продукт другой!». Нет, не то. Он стер написанное. Амалия, конечно, не стесняется в выражениях, но черт знает, как она прореагирует. Николай попытался вспомнить что-либо другое из своих прежних опусов, что-то придумать на ходу, но, как назло, ничего не шло на ум. Упорно лезло в голову «причалы – причиндалы», но увязать это никак не удавалось. «Черная, черная девица ищет черного, черного кота в черной, черной комнате…», вымучил, наконец, Николай. Да будет так! Сохранить. Коротко назовем: Черное. Оставить на рабочем столе? Нет, лучше спрятать в Документах. Он открыл «Мои документы» и замер. В самом конце небольшого списка стояла его собственная фамилия. ШНЫРИК. Совпадение? Едва ли, фамилия, можно сказать, редкая. Николай позабыл про свой сюрприз. Щелкнул мышкой. Вот так да! Его, Николая, фото. Мелким шрифтом биографические данные. Родился – учился. Участник художественных выставок… Произведения хранятся в частных коллекциях… Германия… Голландия. Еще фото: презентация в галерее «М2», а это он с букетом гладиолусов в Малом Манеже на канале Грибоедова. Дальше еще круче – подборка его, Николая, ранних стихов.
– Тайны магии и их полное разоблачение! – насмешливый голос Амалии вывел его из столбняка.
– Это смешно?
– Только не надо, что лгать нехорошо, – Амалия улыбалась, мокрые черные волосы небрежно завернуты в полотенце. – Что тебе кажется невероятным? Что, по-твоему, противоречит законам вселенной? Да, я заранее готовилась к встрече с тобой, это моя работа. Но в задание, представь, не входило с тобой переспать. Не думаешь же ты, что я стала б трахаться с кем попало ради какого-то абстрактного задания?
Конечно, стала бы, подумал Николай.
– Конечно, стала бы, – сказала Амалия, опустив ресницы. – Но, по правде, это оказалось очень приятно.
3
Квартира изначально была трехкомнатной. Оформив ее, Амалия первым делом велела рабочим снести все перегородки. Получилась одна комната, но какая – 65 квадратных метров! Правда, железные балки старого дома угрожающе провисли, возникла реальная перспектива того, что соседи с четвертого этажа вместе с потолком обрушатся вниз. Пришлось укреплять балки. Уйма денег, но это еще не все. Квартира, из которой Амалия расселила три семьи помоечных забулдыг, оказывается, не подлежала перепланировке, дом, оказывается, был памятником архитектуры. Еще уйма денег и необходимость особых разрешений. Спасибо, Филипп все уладил. Теперь в ее просторной черной берлоге есть, где развернуться.
Обычно Амалия просыпается рано, не позднее восьми утра. Сразу же на коврик – растяжка, гимн солнцу – даром, что оно не частый гость в Петербурге. Полезный, легкий завтрак: соки, кофе с печенюшкой, иногда овсянка с фруктами. Потом макияж. Это серьезно, это надолго. В 9, в 9–30 она уже на колесах. Офисы, банки, галереи, вернисажи – всюду надо успеть. И получается! Город, слава богу, пока еще не так забит, как Москва. Амалии нравится ее работа, ей по душе быть активной; она выглядит нестандартно, но в той среде, где она крутится, это никого не запаривает. Если обстоятельства требуют, она легко меняет свой имидж, ей все к лицу. С Филиппом работать – сплошной кайф. Он поручает ей самые серьезные дела, никогда особо не разжевывает, что и как ей делать, он доверяет ей, и Амалия умеет это ценить. Она справится с любой задачей, она не подведет.
Как, например, она управилась с Николой Рейшем. Она сыграла на нем, как по нотам.
Амалия внимательно разглядывала себя в зеркале. Большое, во весь рост, медного оттенка зеркало занимало целую стену ее ванной комнаты. Зеркало не обманет, оно всегда правду скажет. Амалия рассматривала лицо, руки, ногти, все тело. Она не искала недостатки, она просто ловила кайф. Бьютифул! Заметно, правда, что уже не девочка, и хорошо; у нее, представьте, совсем не детская работа. А где же, скажите, та маленькая девочка-дурочка, которую рвало от метамфетамина? Кстати, когда ж это она трахалась без мета или чего-нибудь другого, просто так, без ничего? И не припомнить. Вот и сегодня… Сама испекла крендельки с препаратом, угостились они с Николой как следует. Главное было уследить, чтобы гость не объелся.
Как он там, не заснул?
Нет, не заснул. Сидит у компьютера. Все ясно, он раскрыл секрет, и, конечно, растерян. Увы, гораздо проще живется, если чего-то не знаешь.
– Тайны магии и их полное разоблачение!
От неожиданности Никола едва не упал со стула.
– Это смешно? – строго спросил он.
– Только не надо, что лгать нехорошо, – сказала Амалия, улыбаясь. – Что тебе кажется невероятным? Что, по-твоему, противоречит законам вселенной? Да, я заранее готовилась к встрече с тобой, это моя работа. Но в задание, представь, не входило с тобой переспать. Не думаешь же ты, что я стала б трахаться с кем попало ради какого-то абстрактного задания?
Николай усмехнулся. Его лицо, словно открытая книга, позволяло читать его мысли, очень удобно.
– Конечно, стала бы, – сказала Амалия, опустив ресницы. – Но, по правде, это оказалось очень приятно.
Она сделала паузу.
– Скажи, а почему Рейш? Николай – Никола, это понятно, но почему Рейш?
– Фамилия моего школьного учителя географии. Маленькому Коле нравился этот высокий педантичный немец.
– На что бы ты был готов, Никола Рейш, чтобы добиться успеха? Я имею в виду, настоящего успеха, всемирной известности, богатства, славы? – спросила Амалия.
– На все! – тихо сказал он.
– Подробнее! – потребовала она.
Николай задумчиво ее рассматривал.
– Когда приехал в Питер, я дал себе зарок. Четыре года. Если не прославлюсь, то все, тема закрывается.
– В смысле – бросишь живопись?
– Покончу с собой. Два года уже прошло… Я душу готов дьяволу продать, как Фауст.
Амалия убрала мокрые волосы со лба и взглянула Николаю прямо в глаза.
– Ну, зачем же дьяволу? – она улыбнулась. – Продай душу Филиппу. Он – сущий дьявол!
4
Справка. Родился 10 апреля 1981 года в г. Томске. В 1998 г. окончил школу. Следующие два года – служба в армии. В это время родители развелись, отец уехал в Удмуртию, у матери образовалась новая семья. После демобилизации в 2001 г. Н. жил с отцом, поступил в Удмуртский государственный университет на художественно-графический факультет, в котором и проучился до 2003 года, всего три семестра. В том же году возвратился в Томск, но отношения с матерью и ее новым мужем не сложились, поселился отдельно. Непродолжительное время преподавал рисунок в художественной школе. В дальнейшем был свободным художником. В Томске близко сошелся с маститым живописцем Сидоренко Б. Н., местной знаменитостью. Тот, уверившись в необычайном таланте Н., стал всячески ему покровительствовать. В то же время Н. начал успешно публиковать в городских изданиях свои стихи. Летом 2009 года Н. переехал в Санкт-Петербург. Здесь он познакомился с Чебыкиным М. М., владельцем галереи «М2». В настоящее время Н. считается персональным художником галереи. Ему предоставили небольшую квартиру-студию на Моховой; там он работает, там же и живет. Н. не женат, никогда не был женат, ведет замкнутый образ жизни. Увлекается разного рода мистикой. Галерея «М2» успешно продает картины Н. западным коллекционерам. Приложение 1. Список художественных выставок, в которых Н. принимал участие. Приложение 2. Стихи Н. 2004–2006 г.г., опубликованные в периодических печатных изданиях.
Из окон его кабинета можно было наслаждаться открыточным видом Исаакиевского собора, но Филипп Арбенин располагался спиной к окну. Он, не перебивая, слушал подробный отчет Амалии. Так он поступал всегда – никаких комментариев по ходу, никаких вопросов, только поощрительно улыбался время от времени и делал какие-то пометки в блокноте.
– Ну, что же, – сказал он, наконец, – блестящая работа. Отлично!
– Я могу организовать вам встречу с Николой в любой день.
– Встречу? – рассеянно повторил Филипп. – Да, конечно. Только ее следует подготовить особенным образом. Это будет не просто встреча. Говоришь, Никола контактирует с высшими силами, склонен к мистике? Мы устроим ему незабываемое зрелище… Например, ву-ду. Но не обязательно. Какой-нибудь экзотический африканский культ. Непременно связанный с темным потусторонним миром. Но понарошку, а то как бы чего не вышло.
– Вы верите в магию? – удивилась Амалия.
– Неважно, верю я или нет. Главное, чтобы наш парень поверил.
Вот, собственно, и все инструкции. А дальнейшее – на хрупкие девичьи плечи. Но Амалия не подведет, не впервой!
* * *
Естественно, она начала с интернета. И сразу же была ошарашена количеством практикующих в Петербурге экстрасенсов, эзотериков, ясновидящих, нумерологов и прочих специалистов, предлагающих магические услуги. Как выбрать, с кого начать? Амалия торопливо просмотрела с десяток объявлений. В некоторых случаях требовалось зарегистрироваться, отправить мейл и ждать ответа – это, разумеется, ни к черту не годилось. Фраза о предварительной записи по телефону тоже вызывала торможение. Хотя, если личной встречи не придется ждать долго… «Потомок древних ведунов, маг-колдун с многолетним стажем Матвей Ранев навечно избавит от проклятий, сглазов, страхов, навсегда отвергнет либо приворожит любого. Запись по телефону…» Амалия набрала номер, ответили сразу, монотонный мужской голос, оказалось, это сам маг-колдун, собственной персоной.
Амалия легко нашла нужную дверь, восьмой этаж новой многоквартирной башни. Открыл мужчина лет сорока, джинсы, подтяжки, темные, шелковистые пряди, плотно покрывающие плечи и большую часть спины.
– Амалия? – уточнил он.
– Она самая!
– Ступайте за мной!
Длинные волосы, непривычно длинные даже для девушки, были густыми, волнистыми, казались тщательно вымытыми и приятно пахли. В кабинете мужчина сел на вращающийся стул, Амалия расположилась в глубоком кожаном кресле, предназначенном для посетителей.
– Вы, очевидно, Матвей Ранев, маг-колдун с многолетним стажем? – вежливо спросила она.
– А что, не похож? Как, по-вашему, должен выглядеть маг? В сорочинской шапке белой, весь как лебедь поседелый? А вы сами из готтов?
– Из готтов? Потому что вся в черном? Нет, ничего общего.
– Вот видите, внешность обманчива. Мои услуги колдуна стоят недешево, – продолжил Матвей Ранев без всякого перехода. – Вы платите за реальные ритуалы, себестоимость которых ощутимо высока, а эффективность максимальна.
– Мой шеф весьма состоятелен.
– Это радует. Выкладывайте, что вас ко мне привело. Я должен знать все. Конфиденциальность гарантируется.
Выбор ее шефа, Филиппа, возможно, достоин удивления. Вокруг полным-полно молодых художников, интересных, подающих надежды, согласных на все. Почему же Филипп ухватился за Николу Рейша, непонятно. Да это и не обсуждается. Филипп – личность известная в мире искусства. Коллекционер, меценат, совладелец нескольких арт-галерей, не только в России, но и в Нью-Йорке, в Лондоне. Никола – амбициозный молодой живописец, можно сказать, никто; пока, во всяком случае. С Николой будет заключен договор. Филипп считает целесообразным использовать присущую Николе тягу к мистицизму, привязать его к себе неким магическим способом. Это важно в свете предстоящей раскрутки молодого дарования, предполагается вложить в этот проект значительные средства, и не хочется, чтобы амбициозный автор вдруг позабыл о своем покровителе; а подобное происходит, увы, слишком часто.
– И вот еще что, – Амалия застенчиво улыбнулась. – Никола, как и полагается художнику, весьма эмоционален и к тому же достаточно наивен, он безусловно поверит в силу магического спектакля или ритуала, не суть, как этот процесс назвать, главное, чтобы он был художественно убедителен, если вы понимаете, что я имею в виду. Например, черной петух – красная кровь. Конечно, резать петуха не надо, все можно сделать понарошку. Так можно?
– Разумеется, – подтвердил колдун своим невыразительным голосом. – Понарошку, как вы изволили выразиться, можно. Но это не ко мне! Матвей Ранев приворожит не понарошку, а всерьез и навсегда. И никто этот приворот не снимет. А что до петуха, то он, представьте, бывает очень даже нужен, и это ничуть не игрушка. Курицу в магических ритуалах частенько используют в качестве вольта, помогает защититься от оборотки.
Маг говорил негромко и равномерно, ноль эмоций, речь его журчала словно струйка воды из крана. Он поведал об особенностях предстоящего обряда, в котором используется сила мира мертвых. Чтобы предотвратить откат или оборотку применяют церковные свечи, зеркала, специальные колдовские символы, пентаграммы. Но лучше всего помогает вольт (или кукла) – чтобы перевести на него возможный ответный удар. Сам Матвей Ранев вместо вольта предпочитает курицу.
Амалия утонула в глубоком кресле и слушала мага. Она, безусловно, не спала, но, казалось, плыла в густом, как сироп, тумане. Маг-колдун с многолетним стажем использует гипноз, отчетливо подумала она.
У меня недавно был клиент, журчал маг, очень известный человек, медийная личность. Проблемы с любовницей, молодая женщина стала вдруг чахнуть, врачи не могут поставить диагноз. Я сказал ему, тебя, мол, ангелы послали ко мне, чтобы спасти твою подругу. Ее хотят извести, ее фото положили во влагалище умершей женщины. Не знаю, смогу ли ее отмолить. Но, если смогу, порча бумерангом вернется к тому, кто ее наслал. В итоге девица поправилась (она некоторое время носила переданный мной поясок), а жена вдруг умерла. Повысилась температура, увезли в больницу, и человека не стало. Я все это рассказываю, чтобы вы и ваш шеф понимали, что черная магия – это очень опасно. Черная магия всегда направлена на достижение желаемых перемен, в том числе, получения власти над людьми. В итоге этот ваш Филипп получит безраздельную власть над молодым художником…
Долго ли еще слушать эти песнопения? Амалия не отказалась бы от чашки чаю.
– Хотите чаю? – произнес Матвей Ранев. В его равномерной речи вопросительная интонация едва угадывалась. – Или кофе?
– Вы читаете мысли? – Амалия мгновенно вынырнула из тумана.
– Да, конечно, – просто подтвердил маг. – Но не в данном случае. Вы подумали про чай, я предложил, это совпадение. Чтобы читать мысли, требуется определенный ритуал, все не так просто.
* * *
Ехали на трех машинах, впереди Матвей Ранев на новеньком пафосном «порше», следом Амалия с Николой Рейшем, за ними Филипп со своим неразлучным Серегой, водителем и охранником в одном лице. Ангар, где должен был проводиться ритуал, располагался на территории коттеджного поселка. В квартире ритуалы не проводятся, снисходительно объяснил маг-колдун, это совершенно невозможно. Кажется, прошло не меньше сорока лет, прежде чем добрались до места; наконец, приехали, было уже одиннадцать вечера. Внутри ангара полумрак, свет от фонарей снаружи проникал сквозь небольшие окошки под крышей. Горел костерок, трещали сложенные пирамидкой сырые дрова, дым поднимался вверх и терялся под высоким потолком.
– Ннгама! – позвал Ранев. – Где ты? У тебя все готово?
Из полумрака возник молодой чернокожий мужчина. Голый по пояс, в черных в обтяжку штанах, курчавые волосы заплетены в дреды. Неудобный противник для дуэли на пистолетах; если станет боком, в него не попасть – такой тощий. Он приблизился и почтительно склонился перед колдуном, выглядело это словно тщательно отрепетированная сцена спектакля.
– Все готово, господин!
– Мой помощник Ннгама, – представил чернокожего колдун. – Будем начинать! Вы располагайтесь, отсюда все отлично видно. А нам с Николой надо переодеться.
Амалия и Филипп с Сергеем послушно заняли места для зрителей – складные пластмассовые стулья вокруг низкого столика из толстого прозрачного стекла с хромированными ножками. Само же действо должно было развернуться прямо перед ними. Амалия с любопытством разглядывала декорации: внутри круга, очерченного почему-то рассыпанным по полу белым порошком, высился дубовый стол, пять массивных стульев с высокими спинками; четыре из них заняты застывшими фигурами людей с птичьими головами – манекены, завернутые в длинные, до пола, черные, расшитые серебром плащи. На лицах маски, вероятно, из жести, но выглядят как старое, потемневшее серебро. Острые длинные клювы, птичьи перья, черные провалы глазниц… И повсюду свечи, свечи, помощник Ннгама порхает вокруг, зажигает все свечи подряд, сцена предстоящего ритуала уже ярко освещена, в воздухе острый запах какой-то ароматической смеси. Амалия только сейчас замечает ритмические звуки музыки, даже не музыки, конечно, не музыки, а просто ритмичное постукивание барабанов, россыпи перкуссии или чего-то похожего, и, кажется, некто монотонно приговаривает: тара-тара-тара…
Позже Амалия попытается вспомнить, когда, в какой момент ей вдруг сделалось страшно. Вначале ничего такого не было, только отчетливое ощущение театральности, ожидание предстоящего действа, представления. Было любопытно. Ннгама тощий, плоский, с длинными тонкими руками; как же должно быть неудобно его сердцу, легким и прочему в этой грудной клетке, словно в тесной, малогабаритной квартире. Вот он приволок небольшого черного петуха и ловко привязал его к ножке стола. А вот и сам потомственный маг-колдун, в черной судейской мантии, длинные девичьи волосы связаны в пучок и прикрыты отложным воротником. Колдун вводит в круг немного смущенного Николу, усаживает его на свободный стул, становится рядом, положив пациенту руки на плечи. Никола также одет в мантию, на глазах у него черная повязка. «Арр… барр… арр… армм…» – рычит Матвей Ранев, ритмический аккомпанемент становится громче, и вдобавок тощий помощник начинает ладонями отбивать на большом, коническом барабане, зажав его босыми ногами. Так продолжается довольно долго. Николе вся эта процедура, по-видимому, не нравится, он порывается встать, но колдун тяжелыми своими руками придавливает строптивого художника к стулу. Амалии тоже не нравится, она ощущает страх, будет что-то такое, ей не хочется, чтобы все это продолжалось. Ритм ускоряется, звук становится громче…
– Иска-тонга-фин! Иска-тонга-фин! – Колдун выкрикивает заклинание, заходится в крике.
Ннгама перестает барабанить, встает, направляется к столу. Черный петух, словно почувствовав неладное, начинает метаться, хлопает своими короткими, неприспособленными к полету крыльями. Ннгама небрежно, словно бутылку, берет петуха за горло, поднимает над столом. В руке чернокожего помощника будто по волшебству появляется длинный нож или, скорее, короткий меч, и Ннгама одним ударом отсекает голову птице. Кровь заливает стол, брызги летят во все стороны, у Николы лицо в крови, достается и одной из молчаливых фигур с птичьей маской.
– Господи, – шепчет Амалия. – О, Господи!
Она украдкой смотрит на Филиппа, его муви-стар профиль невозмутим. Но ему-то легко, он, как, впрочем, и сама Амалия, хотя и рядом со сценой, но, все-таки, на безопасном расстоянии. Никола же, который оказался в центре событий, не издал ни звука, сидит бледный, обалдевший. Один из манекенов, тот, которому кровь петуха залила маску, вдруг ожил. Вероятно, кровь подействовала на него так же, как поцелуй царевича на спящую красавицу. Манекен встрепенулся, поднял голову и отчетливо произнес: «Ку-ку-реку!». Потом, вспоминая все это, Амалия посчитала ситуацию вполне комичной, но тогда, видимо, никто так не думал, во всяком случае, никто не рассмеялся.
* * *
Когда этот экспонат пошевелил клювом и прокричал свое «ку-ку-реку!», Николай готов был рассмеяться. Но, понятно, не смог. Нет, не зря ему не хотелось пить эту микстуру, которую так настойчиво совал ему Ямайка. Теперь Никола как бы вышел из своего тела и наблюдает за всем происходящим сверху. Он видит себя, сидящим за столом, приторможенным, прибитым, этот кудесник, Матвей, склонился над ним, вцепился в плечи.
– Я, Матвей Ранев, – вещает он, – повелеваю тебе выполнить сказанное, а не выполнишь, жди смерти. Я, Матвей Ранев, тебе приношу кровь черной птицы, а ты мне выполни сказанное. Когда старая липа за окном потеряет все листья, тогда и успех придет к Николе Рейшу.
Сейчас июль, механически отмечает Николай, листья с липы осыпаются не позднее ноября, ждать осталось всего ничего, если, конечно, правда. Но он верит, что все получится. Спросите, почему он верит. Потому что его напоили раствором какого-то вещества? С самого начала он потерял контроль над ситуацией. Он разделся догола, позволил уложить себя в ванну, наполненную ароматной пеной. Матвей, этот уверенный в себе коротконогий крепыш, обмыл его, потом натер маслом, при этом откровенно касался гениталий, потом тщательно вытер и, наконец, напялил на голое тело Николы черную мантию. Во всем этом не было ничего эротического, скорее это походило на медицинские процедуры. Матвей завязал ему глаза, черная повязка.
– Не больно? Нигде не давит? Не волнуйся, тебе ничего не надо видеть.
– Это обязательно?
– Это для твоей же безопасности. Как скорлупа для цыпленка. Ограничивает, приносит некоторое неудобство, но защищает. Цыпленок в итоге непременно преодолевает скорлупу.
А затем черный паренек, помощник Матвея, вынудил Николу выпить какой-то вонючий напиток. Он как-то назывался, этот паренек, но имя трудное, Николай предложил присвоить ему кодовое имя Ямайка, никто не был против. Черный парень – кудряшки, косички, болезненная тощая бороденка и сам тощий, как стебелек, с пропорциями что-то не то. Николай понюхал напиток, не понравилось. Сначала ты выпей, пошутил Никола. Ямайка энергично отказался. Ну, ладно, белые начинают и выигрывают! Запашок, конечно, тот еще, но у художника все идет в дело: запахи, ревность, чувство голода, боль – все питает эмоции. А дальше все в каком-то полусне, в оцепенении. Ничего страшного, для Николы, опытного потребителя разных веществ, даже интересно. Негромкий, монотонный голос Матвея:
– Представь, что стоишь на сильном ветру. Ветер уносит все негативные эмоции. Не думай о предстоящем ритуале, он уже давно начался. Тебя обволакивает дымом: ладан, шалфей, розмарин… Я окропляю тебя соленой водой… Граница магического круга обозначена рассыпанной мукой. Окружность поднимается куполом наверх и также сферой уходит вниз. Дух Востока – воздух, дух Юга – огонь, дух Запада – вода, дух Севера – земля… Людей истинно ищущих принимает Сила. Ифа Ориша. Пало Майомбе. Повинуйся Бакуко. Сиди спокойно. Чтобы не попасть под власть вызванного существа, ни в коем случае нельзя выходить из круга. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять. Девять!
Никола хорошо помнил, как Матвей усадил его за стол, а потом – вид сверху – суровый Фил, бычара Серега, Амалия…
Амалия…
Николай видел самого себя за столом и одновременно мог наблюдать себя же сидящим на скамье возле приготовленной Матвеем ванны. Он, Никола, совершенно голый, в помещении не холодно, но член почему-то так съежился, что смотреть на него не хотелось, хотелось поскорее прикрыть его полотенцем. Никола занимается онанизмом. Старается не думать ни о ком, ни вообще о какой-либо женщине. Говорит себе, что делает эту в общем-то скучную работу исключительно ради здоровья. Плохо, если все подолгу бездействует, застаивается, всякий орган нуждается в упражнении. Ничего не получается. Казалось, можно дергать себя часами, и безрезультатно. Член сдувался, делался противно мягким. Приходилось воображать каких-то абстрактных красоток – и все равно толку никакого. А вот стоило подумать про Амалию, и гадская сосиска сделалась вполне себе крепкой палкой. Черт, наваждение! Он вдруг понял, что это никакой не член, что он крепко стискивает жилистую шею немолодого человека в военной форме. Николай немедленно ослабил хватку, человек судорожно вздохнул, его красное лицо казалось смутно знакомым.
– Кто вы? – ошеломленно вымолвил Николай.
– Я полковник Сандерс! – с достоинством ответил военный, поправляя очки в старомодной оправе.
– И… и что вам надо?
– Я прошу вас, не трогайте моих цыплят!
– Что? Каких еще цыплят?
– Черного петушка!
Николай в растерянности провел рукой по лбу.
– Кровь! – укоризненно говорит полковник Сандерс. – У вас на лице кровь.
Это какое-то недоразумение. Никола разглядывает свою ладонь. Никакой крови нет. Рука затянута в железную чешуйчатую перчатку. Такое впечатление, что он видит себя на экране. Камера отодвигается, и Николай обнаруживает, что на нем рыцарский доспех. Понятное дело, он видит себя всего сверху, он сидит на могучем коне, который, как и положено, одет в броню. Всадник в раздумье стоит перед серым валуном, вокруг невзрачный пейзаж, знакомая иллюстрация сказки, указатели: направо пойдешь… налево пойдешь… прямо пойдешь… Естественно, Никола движется прямо, стрелка с надписью «Путь к успеху». Всаднику, возможно, и невдомек, а вот если взглянуть сверху, становится понятно, что путь к успеху не прост, перед ним лабиринт; ничего особенного, обычный такой лабиринт, какой изображают в компьютерных играх. И у входа монстр. Ясно, что рыцарю предстоит сражаться с чудовищем. Вблизи чудовище просто огромно, в густой шерсти легко заблудиться, конный рыцарь продирается в ней, как в лесу, он совсем крошечный, словно блоха.