Нарушенные завещания

«И какой-нибудь гениальный критик однажды покажет нам, насколько Кафка – писатель комический, насколько чувство смешного, весьма родственное тому, которым обладали Стерн и Беккет, наполняет все его творчество».Гай ДавенпортМилан Кундера, быть может, и не утверждает категорично, что Кафка- писатель юмористический, но настаивает: «Кафка не страдал за нас! Он развлекался за нас!» Доказательством чему служат комические эпизоды, то и дело встречающиеся в произведениях Кафки. Интересное наблюдение. По крайней мере, оригинальное. Именно с рассказа о проникновении юмора в серьёзную литературу и начинается эссе Кундеры. Далее следуют размышления об искусстве романа, о музыке эпохи модернизма и сложностях её восприятия, и небольшое исследование, посвящённое проблемам интерпретаций произведений искусств, с примерами. По мнению Кундеры, неточные переводы, «отвлечённая» литературная критика (в особенности выполненная по «методу Сент-Бёва»), искажение композиторского замысла при исполнении музыкальных произведений – всё это и есть случаи нарушения авторских завещаний. Нарушения, совершённые зачастую с благими намерениями: желанием понять и объяснить, привлечь внимание, сделать произведение доступным для широкой публики и т.п. Но иногда автор сам прямо и недвусмысленно объясняет, как нужно понимать его творение. И что с ним можно делать, а чего – нельзя. Например, нельзя читать. Дорогой Макс, моя последняя просьба: все, что будет найдено в моем наследии (то есть в книжном ящике, бельевом шкафу, письменном столе, дома и в канцелярии или было куда-то унесено и попалось тебе на глаза) из дневников, рукописей, писем, чужих и собственных, рисунков и так далее, должно быть полностью и нечитаным уничтожено, а также все написанное или нарисованное, что имеется у тебя или у других людей, которых ты от моего имени должен просить сделать это. Те, кто не захочет передать тебе письма, пусть по крайней мере обязуются сами их сжечь.Франц Кафка«Но, как известно, на завещания плюют», – грустно замечает Милан Кундера. Интересная деталь: в финале эссе Кундера расскажет, как бы он поступил на месте Макса Брода. Но сначала речь пойдёт об интерпретациях, выносящих смертный приговор произведениям искусства.Увы, нарушение авторского замысла при критическом анализе художественных произведений неизбежно, поскольку любая интерпретация несёт на себе «отпечаток» личности интерпретатора. Кстати, и эссе Кундеры не исключение. Так, в главе «Навязывание чувства вины» Кундера анализирует странную реакцию героя «Процесса» на обвинение («не совершив ничего плохого (или не зная, что плохого он совершил), К. тотчас начинает вести себя так, словно он виновен. Он чувствует себя виновным. Его сделали виновным. Ему навязали ощущение вины») и объясняет его поведение с точки зрения собственного опыта, а именно того «ощущения», которое возникает у члена тоталитарного общества, – необъяснимой уверенности, что «наказания без вины не бывает», и если за тобой пришли, значит, ты виновен.Другое распространённое нарушение авторского замысла – это перевод. На примере одной фразы из романа «Замок» и трёх вариантов её перевода на французский язык, Кундера наглядно показывает, как меняется оригинальный текст по прихоти переводчиков. Желание улучшить авторский стиль, придать тексту благозвучность, исправить воображаемые ошибки – всё это понятно. Но откуда эта самодеятельность? «Вне всякого сомнения, можно было бы написать лучше ту или иную фразу в „Поисках утраченного времени“. Но где найти такого безумца, который захотел бы прочесть улучшенного Пруста»? С другой стороны, складывается впечатление, что Кундера допускает в отношении художественных произведений только точный буквальный перевод. Но даже дословный перевод не всегда соответствует замыслу автора «по духу». Поясню на примере: существует два перевода на русский язык романа Генриха Бёлля «Ansichten eines Clowns», с двумя разными названиями: «Взгляды клоуна» и «Глазами клоуна». Может быть, первый вариант перевода более точный, но второй – лучше.Любопытно, что «сложности перевода» проявились и в самом эссе Кундеры – в неузнаваемых (на русском языке) цитатах. По-видимому, переводчик эссе решил не использовать существующие варианты переводов из Пруста, Гомбровича и т.д., а самостоятельно перевести встречающиеся в тексте Кундеры цитаты. Так, знаменитая фраза Гарри Уилбурна из романа «Дикие пальмы» Фолкнера неожиданно приобрела следующий вид: …Когда она ушла из жизни, из жизни также ушла половина воспоминаний; а если я уйду из жизни, значит, уйдут из жизни все воспоминания. Да, подумал он, между печалью и небытием я выбираю печаль.«Между печалью и небытием». Ну, да… Для сравнения текст оригинала: «when she became not then half of memory became not and if I become not then all of remembering will cease to be. -Yes he thought Between grief and nothing I will take grief».Но, возвращаясь к нарушенному завещанию Кафки, Кундера отчасти понимает решение Брода, но только отчасти:Как бы поступил я сам, окажись я в положении Брода? Желание покойного друга для меня закон; с другой стороны, как можно уничтожить три романа, которыми я бесконечно восхищаюсь, без которых не могу вообразить себе искусство нашего века? Нет, я не смог бы подчиниться безоговорочно и буквально указаниям Кафки. Я не смог бы уничтожить его романы… Но я бы расценил свое неподчинение (неподчинение, строго ограниченное этими тремя романами) как исключение, на которое я пошел под свою ответственность, на свой собственный моральный риск, на которое я пошел, как тот, кто преступает закон, а не тот, кто не признает или отрицает его. Именно поэтому, не считая данного исключения, я бы исполнил все пожелания из «завещания» Кафки точно, осмотрительно и полностью.Очень правильная и достойная позиция, на мой взгляд. Но почему бы тогда тем, кто придерживается подобной точки зрения, самим не выполнить волю Кафки, и не читать дневники, письма, неоконченные новеллы? Это было бы логично и последовательно, не правда ли? Но в эссе Кундеры мы встречаем:«Я проходил мимо борделя, как мимо дома возлюбленной» (дневник (Кафки), 1910 год, фраза, выкинутая Бродом)».«В своем дневнике Кафка такими словами определяет романы Диккенса»…«В своем дневнике, датированном 1911 годом, он (Кафка) рассказывает»…И почему на завещания всегда плюют?

Задумалась, имею ли я моральное право писать эту рецензию? Возможно, мне не нужно было браться за чтение, так как- о многих романистами из этой работы знаю в силу общего развития, но не читала;– о некоторых именах услышала впервые;– произведений самого Милана Кундеры, кроме этого эссе пока не читала.Нельзя же браться за блестящую литературоведческую работу, не будучи знакомой с обсуждаемым материалом. Но я взялась и не смогла оторваться.Что со мной происходило во время чтения:– хотелось прочитать Рабле и Сервантеса, которые по мнению Кундеры, принесли в европейский роман юмор и с этого момента идёт отсчет развития настоящего европейского романа;– прочитать для начала хотя бы одну книгу Кундеры, начать, наверно, с Шутки;– перечитать Войну и мир Толстого, Преступление и наказание Достоевского, рассказы Чехова и Горького;– послушать Стравинского, Баха и попытаться сравнить их с Чайковским и Вивальди;– сходить на рок-концерт и испытать экстаз;– страстно захотела прочитать Кафку, пусть я даже мало что пойму в его романах, читать Кафку всего, начать с Процесса и постараться не разочароваться.Захотела и сделала подборку по прочтении «Нарушенных завещаний».Францу Кафке и его другу Максу Броду, благодаря которому мир узнал Кафку, посвящена половина книги, даже больше. Чуть меньше Стравинскому и Леошу Яночеку. Леош Яночек – чешский музыкант, композитор, друг Кафки и Брода. Он один из тех, о ком узнала впервые из того эссе.В биографиях и мемуарах нередко встречала информацию о том, что литературные завещания не выполняют. Думала, что книга именно об этом. Она в том числе и об этом, но главный герой здесь роман, история европейского романа.Из того что запомнилось как этапы истории европейского романа по Кундере:– изобретение юмора;– отказ от моральных оценок (но не морали) «Прекращение действия моральных оценок не означает аморальности романа, в этом его мораль. Это мораль, которая противостоит неистребимой человеческой привычке судить мгновенно, безостановочно, всех и вся.» ;– соединение разных исторических эпох;– сексуальность выходит из-под покрова романтизма и показана неотъемлемой реальностью «Кафка обнажает экзистенциальные аспекты сексуальности: сексуальность в противодействии любви; чуждость другого как условие, как требование сексуальности; двусмысленность сексуальности: ее волнующие и одновременно отталкивающие стороны; ее чудовищную незначительность, которая ни в коей мере не ослабляет ее пугающую власть, и т.д.».От романтизма к модернизму, от музыкальной композиции к композиции романа, через историю музыки и историю романа, не забывая о философах и художниках, Кундера рассказывает о любимом им модернизме, о любимом им Кафке, о нелюбимом им Максе Броде и завещании Кафки.Читала по диагонали страницы с особым погружением в теорию музыки, всегда скучно и грустно, когда малопонятно.Это как небольшое затмение, после опять с интересом узнаешь о сложностях перевода с интересными примером рассказа Хемингуэя “Холмы, что белые слоны”, обвинениях Оруэлла в «пропаганде тоталитаризма», своеобразной защите Маяковского, и опять о завещании Кафки. Брод не исполнил просьбу Кафки, но имел ли он право обнародовать саму просьбу, если завещание неправомерно и невыполнимо.Тем самым Брод подал достойный пример, пример неповиновения покойным друзьям; юридический прецедент для тех, кто хочет перешагнуть через последнюю волю автора или же обнародовать самые заветные его секреты.Можно ли сжечь, уничтожить главные труды всей жизни своего друга?Так бы поступил Милан Кундера Как бы поступил я сам, окажись я в положении Брода? Желание покойного друга для меня закон; с другой стороны, как можно уничтожить три романа, которыми я бесконечно восхищаюсь, без которых не могу вообразить себе искусство нашего века? Нет, я не смог бы подчиниться безоговорочно и буквально указаниям Кафки. Я не смог бы уничтожить его романы. Я сделал бы все возможное, чтобы опубликовать их. Я действовал бы в полной уверенности, что там, наверху, мне в конце концов удастся убедить автора, что я не предал ни его самого, ни его произведения, совершенство которых было для него так важно. Но я бы расценил свое неподчинение (неподчинение, строго ограниченное этими тремя романами) как исключение, на которое я пошел под свою ответственность, на свой собственный моральный риск, на которое я пошел, как тот, кто преступает закон, а не тот, кто не признает или отрицает его. Именно поэтому, не считая данного исключения, я бы исполнил все пожелания из «завещания» Кафки точно, осмотрительно и полностью.свернутьМы сегодня читаем многие романы, среди них часто бывают незаконченные, благодаря тому, что нарушены завещания. Рукописи не горят.

Я человек, который любит литературу. Я люблю ее не только читать, а еще размышлять о ней, анализировать, правда, не скажешь по моим рецензиям, у меня просто плохо выходит. У меня веселее выходит в разговоре. Хотя спустя три минуты вы поймете, что я вообще плохо орудую словами.А вот у этого дяди выходит великолепно! Это сборник эссе меня поглотил просто. Я, можно сказать, неотрывно его читала,а если не читала, то как-то странно вцеплялась в него пальцами и везде носила с собой. Как дитя малое с игрушкой.В общем, случайная покупка свела меня с Миланом Кундера. А потом неслучайно я купила себе еще «Занавес». Ми ми ми.