Невыносимая легкость бытия

У меня была собака. Я её любил. И если бы мой Осман не умер недавно, то я точно поставил бы этой книге тройбан, и совесть моя была бы чиста. Но последняя часть спасает книгу от налёта того кича, который Кундера якобы отрицает. Я уверен, что Кундера – потрясающий философ и лингвист. Он настолько в этом обосновался, что забыл ответить на некоторые (многие) вопросы, им же поставленные в книге. Оттого сама книга рваная, и после неё остаётся много пожиманий плечами.Пожимание плечами первое: На черта называть собаку (сучку) мужской кличкой да ещё и именем Каренин? До самого последнего предложения я обращался к автору, я молил его: «Кундера, ну почему, зачем?!» Ясень Кундера не ответил мне, и я даже бросился читать Толстого. Но Толстой не в ответе за Кундеру, как оказалось. Наконец, я понял, зачем: чтоб я спросил. Чтоб все спросили. Такая вот шелуха постмодернизма.Пожимание плечами второе: Экскурсия в Чехословакию, заезженную советскими танками, очень интересна. Но отрывистая гражданственность Томаша выглядит иногда так надуманно и смешно, что хочется узнать условия написания романа и пожать плечами от того, что написан он во Франции, почему-то через много лет после событий. Он, точнее наиболее сильная его сторона, запоздал, как фотографии Терезы.Пожимание плечами третье: Рассуждение о предательстве настолько кривое, что я даже подумал, что не Кундера это сказал: «Предательство – это желание нарушить строй». Кундера действительно сваливает эту глупость на Сабину, но ему уже не отвертеться. Потому что «желание нарушить строй» – это бунтарство, и как раз оно с предательством дружит редко.Пожимание плечами четвёртое: Главный герой на любителя: «Всё из-за неё. Моя жена, как назло, не хочет, чтобы я ей изменял. Но я же такой хороший хирург! Она, неблагодарная, не понимает, что я изменяю ей не потому, что у нас что-то не так. Всё хорошо. Я ведь даже не каждый день! А она расстраивается, и из-за этого мы оба страдаем. Я потерял работу. Всё из-за неё. Я же её муж, что её ещё надо? Я постарел и никому не нужен. Всё из-за неё. Но я настолько крутой и великодушный, что теперь буду ей верен. Пускай видит мою жертву». Пожимание плечами пятое: Зачем в филосовской книге опускаться до примитивнейшего примитива, как: «Сабина взяла у нее аппарат, Тереза разделась. Она стояла перед Сабиной нагая и обезоруженная. В буквальном смысле обезоруженная: минутой раньше она не только закрывала аппаратом лицо, но и целилась им, словно оружием, в Сабину.» Это вообще для кого? Эта расшифровка настолько убогая, что я уверен – Кундера написал её для самых маленьких, которые взялись за «Невыносимую лёгкость бытия» сразу после «Курочки Рябы».Пожимание плечами шестое: Почти вся бытовуха в книге. Я всё понимаю. Автор хотел показать обычные слабости, вкусы и любовь обычных людей. Но черт! Он же мог сделать это изящнее? Он же пишет хорошую книгу, а не снимает хоум видео, от которого если не хочется спать, то смешно.Это мои вопросы к книге, и я буду рад услышать на них ответы. Иногда я откровенно придираюсь (пункты 2 и 5), но Кундера напрашивался. Он на каждой странице оставил водяной знак: «Ты читаешь гениальное произведение, Веталь.» А раз так, то у меня большие требования. Поэтому только тройбан.PS: Я знаю, что нарисовал четвёрку. Просто у меня была собака. Я её любил.

Ещё одна книга, которая ждала шесть лет, прежде чем у меня дошли до неё руки. И в данном случае «промедление» оказалось не в её пользу: у «Невыносимой лёгкости бытия» было бы гораздо больше шансов мне понравиться, не будь в моём багаже университетского курса мировой литературы, а также какого-никакого собственного жизненного опыта – короче, будь я совсем наивной и необразованной. А так – это первый случай, когда я ставлю книге оценку «не понравилось», причём практически не колеблясь. Видимо, Кундера совсем не мой писатель. И я даже могу объяснить, в чём тут дело. Хотя ярым ценителям творчества, вероятно, дальше лучше не читать: ничего хорошего я сейчас не скажу.Я убеждена, что хороший писатель – это тот, который заставляет своего читателя думать самостоятельно. Он может говорить о каких-то совершенно отвлечённых вещах. Может вообще никак не комментировать ситуацию или внутреннее состояние героя. Но хорошему писателю бывает достаточно одной фразы, обронённой героем, одного его жеста, чтобы читатель понял, как много за этим стоит. САМ понял – это-то и ценно. Нескольких как бы случайных, походя озвученных мыслей бывает достаточно, чтобы заставить читателя задуматься, начать анализировать, делать собственные логические построения. В принципе, задача писателя – только в том, чтобы дать читателю какой-то толчок. Потому что основное удовольствие, получаемое от книг, обуславливается теми процессами, которые происходят в нашем собственном сознании параллельно с тем, как разворачивается действие книги.Кундера же являет собой пример прямо противоположного подхода. Беда не в том, что в его романе мало действия как такового (это обстоятельство меня обычно нисколько не смущает), – вся проблема в том, как он это действие преподносит. А именно: сообщает какой-то элемент сюжета, какое-то обстоятельство, какую-то характеристику героя или героини – и начинает тщательно его обсасывать и обмусоливать. И далее, на протяжении многих страниц, представляет вниманию покорного читателя бесконечную череду своих собственных измышлений, рассуждений, каких-то теорий и выкладок. Хочется воскликнуть: «Эй, товарищ, а как же я?! Оставь и мне хоть что-нибудь!!! Мне ведь тоже хочется хоть ненадолго включить свою голову!» Но тщетно. Стальные челюсти Кундеры будут жевать и пережёвывать скудную сюжетную канву, пока от неё совсем ничего не останется. А изголодавшийся в отсутствие полноценной интеллектуальной пищи читатель так и помрёт с голоду.Вообще, весь роман похож на растянутую литературоведческую статью, посвящённую разбору какого-то коротенького, но содержательного рассказа, дающего обильную пищу для размышлений. Как водится, «критик» по ходу дела частично пересказывает сюжет, но только настолько, насколько этого требует понимание его собственных мыслей, – всё же основное место в тексте занимают его личные рассуждения по теме. И эту «статью», пожалуй, интересно было бы читать, если бы я была знакома с «первоисточником», имела бы о нём своё мнение и могла бы по ходу чтения сопоставлять его с мнением «критика»… А так – чтение теряет всякий смысл. Да, блин, может, для Кундеры это и открытие, но мыслящие люди обыкновенно читают книги для того, чтобы иметь возможность подумать САМОСТОЯТЕЛЬНО. Если же хочется просто почитать чужих мыслей – многовековое развитие философской науки оставило по себе немало стоящих трудов. До уровня которых Кундера со своей доморощенной философией уж точно не дотягивает.Чего уж там, складывается такое впечатление, что Кундера считает своего читателя малограмотным идиотом. И это ощущение превращается в стойкую убеждённость в тот момент, когда автор зачем-то начинает В ПОДРОБНОСТЯХ пересказывать сюжет софокловской трагедии про царя Эдипа, посвятив этому целуй главу. ЗАЧЕМ?! Да, античные драматурги оставили по себе немало малоизвестных пьес, содержание которых может быть неизвестно широкой публике. Но уж история Эдипа не знакома, по-моему, разве что представителям откровенного быдла, которые с рождения только и знают, что семки лузгать да пивом запивать. Да даже если бы читатель и не знал, о чём речь, – для него мимолётное упоминание послужило бы толчком восполнить этот пробел в образовании. Но это только в том случае, если мы имеем дело с мыслящим читателем. Такому читателю было бы достаточно малейшего намёка… К слову, моё восприятие романа осложнялось ещё и тем, что я читала его сразу после Набокова, чей текст просто-таки кишит всяческими намёками и мимоходными упоминаниями, которые делаются как бы походя, между делом – и оставляют по себе столько неподдельного удовольствия. На фоне этого кундеровский подход выглядит особенно убого. Вообще, надо отдать должное, иногда у Кундеры всё-таки встречаются интересные, стоящие мысли. Но всю их прелесть напрочь убивают многочисленные повторения, бесконечное переливание из пустого в порожнее.В общем, осталось стойкое ощущение, что Кундера просто-напросто не уважает своего читателя. Но ещё больше, чем читателей, он, кажется, не уважает собственных героев. Они для него – всего лишь тряпичные куклы, с которыми он вправе обращаться как угодно небрежно. Кундера попросту жесток со своими героями. Даже не жесток, а возмутительно неряшлив в обращении с ними. В сущности, на их судьбы ему как будто даже совсем плевать: годы пролетают легко, практически ничего по себе не оставляя, герои бессмысленно стареют и умирают. Вообще, ощущение бессмысленности жизни применительно к кундеровским героям слишком уж часто возникает в процессе чтения. Стоило ли создавать их ради такой участи? Это относится не только к «Невыносимой лёгкости бытия» – роман «Бессмертие» в своё время оставил по себе такое же ощущение.Ближе к середине книги всё это утомило настолько, что дочитывала уже без тени возможного удовольствия. Дочитала только потому, что читается, в принципе, легко: думать-то по ходу дела особо не приходится. Автор всё разжевал и в рот положил – не передать, как противно во рту от привкуса чужой слюны. Не знаю, может, кому-то и нравятся подобные способы прикорма. Мне – нет. В общем, потраченное время однозначно можно было употребить с большей пользой.Это всё касается содержания. Единственное, что в подобной ситуации могло бы вытянуть книгу хотя бы до уровня «нейтрально», – это хороший язык. Но язык тут – примитивный, так что и говорить особо не о чем.

Так.Мне обещали серьёзную, глубокую, насквозь пронизывающую книгу.Действительно, Кундера и впрямь глубоко копнул. Постичь философию говна, по-моему, до него никому не удавалось (или я что-то пропустила?).Самое обидное, что сюжет-то в этой книге имеется. И довольно занимательный сюжет. И слог у автора неплохой, и попытки разобраться в причинах тех или иных человеческих поступков интересны… Но кабы он этим и ограничился. Ан нет, Остапа понесло.Теперь, благодаря этой великофилософской книге, я знаю, что:а. Во всех сексуальных проблемах чехов виноваты проклятые советские оккупанты.б. Русские сволочи опять всё испортили.в. Советские солдаты, появившиеся в Праге в 1968 году, впервые увидели женские ноги («Они, должно быть, чувствовали себя в Праге, как на планете, выдуманной писателями-фантастами, на планете невообразимо элегантных женщин, которые демонстративно выражали свое презрение, вышагивая на длинных красивых ногах, каких не увидишь в России последние пять или шесть столетий» – цитата)О, да. Наши женщины в 60-х годах мини не носили, а если и носили, то ноги у них, конечно, кривые, короткие и безобразные. Где уж им до чешек.Про эпизод с сыном Сталина даже говорить не хочу. Плакала-рыдала.Глубокая книга, да-а-а…