Глава 1 Не глава, а мостик из первой части
Хорошо в сказках…
Убили колдуна и всё его колдовство исчезло, чары спали, царевны проснулись. Целуй их теперь в совершенно живом виде… Таких тёпленьких…
В отношении меня что-то такое явление не наблюдалось.
Мозги мои как ложкой сейчас мешали. Комар из уха никуда не улетел, а только больше стал. Не пищал уже. Выл, как сирена гражданской обороны.
Я закрыл глаза.
Бежать бы надо, а не могу. Агапит с хранителями разделался, сейчас и за меня примется… Я ж рядом, в пределах досягаемости.
Тюкнет по голове колуном и всё…
Сколько так на коленях простоял – не знаю. Только, раз и тишина. Сразу. Комар-великан из уха пропал, не тошнит больше и с мозгом в черепной коробке полный порядок. Как ничего и не было.
Может умер я? Вернее, перешёл в мир иной в результате травмы головы не совместимой с жизнью? Отправил и меня мой подопечный кольщик дров к праотцам?
Глаза открыть боюсь. Раскрою их, а рядом – черти. Не ангелы же. Рай мне не светит…
Тут кто-то за плечо меня потрепал.
Деваться некуда – пора обозреть окружающее.
Нет, тут я пока. В вятском отделении умалишенных…
Глава 2 Прощай, вятское психиатрическое отделение
Старший надзиратель рядом со мной стоит. Странно так на меня смотрит. Как бы даже и опасается.
Немного в отдалении – другие сотрудники отделения. Почти в полном составе. Ординатора только и старшего врача не хватает.
Все опять же, на меня все пялятся.
Есть отчего. Картина-то маслом…
На снегу два мужика с проломленными головами валяются. В нескольких шагах от них – я на коленях. Тут же – орудие преступления. Колун, весь чем-то заляпанный…
Кровища, мозги…
Так, стоп. Дело-то до конца не доведено. Что там ещё покойник мне говорил? А, кровью хранителей на ладони левой руки кружок нарисовать. Закрыться этим на веки-вечные от древней поисковой магии…
Ну, сейчас устрою я представление…
– Ваня, это ты что наделал?
Старший надзиратель руками как баба всплеснул.
– Как так, а?
Не ожидал он от меня такого… Да, не я это…
– Агапит где?
Так. Действительно. Где Агапит-то?
В поле зрения его не наблюдалось.
Сбежал?
Впрочем, гадать про моего подопечного было сейчас некогда…
Я встал. На удивление бодренько так три шага до трупов сделал. Наклонился. Указательным пальцем правой руки чуть ли не в развороченную голову одного из хранителей залез. Перст свой в крови желавшего моей смерти окрасил. Затем им же на ладони левой руки кружок нарисовал.
Всё. Хрен вы сейчас меня найдёте…
Кто-то из баб-гляден охнул. Старший надзиратель выматерился.
Так, Иван Жуков, чего стоим, кого ждём? Полицию? Старшего врача отделения? Отчёт ему сделать о содеянном?
Не на пустом месте я вчера решил ноги уносить. По любому раскладу получаюсь я крайний. Два трупа с признаками насильственной смерти в наличии? В наличии. Топор, мозгами и кровью заляпанный, имеется? Имеется. Рядом с убиенными кто? Я, кто же ещё…
На кого подумать о свершенном? Тут и гадать не надо…
На Агапита всё свалить? Кстати, где он? Ну, пусть на него. Опять моя вина будет. Кто за ним надзирал? Кто не доглядел? Кто топор ему в руки вложил? Не положено в отношении психически больного такое… Пусть и все знали, что он чуть ли не на всё отделение дрова колет, но глаза на это закрывали. Как бы не было этого. Тут опять я во всем виноват. С Агапита-то какой спрос…
У меня всё своё с собой. Фигурки. Маузер. Даже сидор с запасным бельишком за плечами. Собрался я утром в путь. Ну, значит – пока, пока вятское психиатрическое отделение.
– Ваня, ты это что наделал?
У старшего надзирателя как пластинку заело. На третий круг уже пошёл. Сейчас опять про Агапита спросит.
– Ваня, а Агапит где?
Во. Точно. Опять я угадал.
– В горы ушёл…
Хотя, там в горы не Агапит ушёл. Алитет. Да, какая, собственно разница…
Ни с кем не попрощавшись я в сторону Московского тракта двинулся. Народ из отделения с моей дороги как веником смело. Точно воробьишки в стороны порхнули. Один старший надзиратель было дёрнулся, но я в воздухе из стороны в сторону пальцем покачал. Не надо, мол, этого делать. Для здоровья будет плохо.
Старший надзиратель как-то сразу проникся и с моего пути отступил. Не дурак он поди. В дурдоме только служит, а не лечение проходит.
За моей спиной начальственные голоса раздались. А, руководство больницы прибыло… Наделал я им проблем. За два трупа на территории медицинской организации по головке не погладят. Ну, в тюремный замок не посадят, жизни не лишат…
Надо было своё больничное заведение высоким забором обнести, чтобы разные там хранители где попало не шастали. Устроили проходной двор, а теперь и ищут виноватого. Его и след простыл.
Опять, теперь уже на ходу, мысль меня посетила – а, Агапит-то куда делся? Раньше с ним такого не бывало. Так-то он для окружающих не опасен, но вдруг…
Я оглянулся. Полиции пока было не видно. Но, явно ей уже сообщили. Телефон-то в больнице имеется. Быстрее мне надо ногами передвигать. Погоня не наблюдалась, но вдруг кто задумает погеройствовать.
По тракту ехал мужичок в санях. Его лошадка ходко так их тащила. Крепенькая такая лошадка, с темной полоской вдоль спины. Местная. Вятской породы. Пока орловских рысаков не вывели, вятки в России лучшими упряжными считались. Почту они и возили…
Кстати, это как-то мне старший надзиратель рассказал.
– Подвезёшь?
– Садись…
Мужик даже не спросил, куда мне надо. Да и я не сказал, куда следую…
С неба снежок валил. Укрывал всё кругом.
Красота…
Глава 3 Весёлый частушечник
– Со свадьбы еду… Наши-то, все давно разъехались, а я подзадержался… – вдруг объявил мне мужик. – Хорошо погулял…
Праздник в его душе до конца ещё не выветрился.
– Будешь?
Чудесным образом в руке возницы появилась бутылка. Начатая.
Почему нет? Стресс-то снять надо…
– Буду.
– На.
Я немного отпил. Закусить мне не предложили. Пришлось рукавом занюхать.
Мужик зачем-то перекрестился. С шумом выдохнул. Затем к горлышку как малыш к мамкиной титьке присосался.
– Хорошо пошла…
В глазах его чёртики прыгали. Карзубая улыбка лицо украшала.
– На.
Мне в руки опять бутылка была всунута. Там уже не много и оставалось.
Не отказываться же… Обижу мужика – он от всего сердца угощает.
Не успел я ещё водку проглотить, как концерт по заявкам начался.
Не ходите, девки, в лес,
Кто-то на гору залез.
Весь он белый, как мука.
Х…й стоит, как у быка.
Весело и заливисто неслось над вятскими просторами. Одной рукой мужик правил, а другой кренделя в воздухе выписывал.
Хорошо ему сейчас. Праздник продолжение получил.
Я на Севере была,
Золото копала,
Если б не было пи…ды,
С голоду б пропала.
Это было исполнено уже бабьим голосом. Причем, весьма мастерски.
В пародисты бы идти мужику – большие деньги мог грести…
Не ругай меня, мамаша,
Что в подоле принесла,
Богородица-то наша
Тоже в девках родила.
Вовсю разошелся мужик. Ногами даже начал дрыгать. Его богохульство лошадке чем-то не понравилось. Она головой замотала, фыркнула…
– Всё, всё – больше такое не буду, – как перед человеком повинился возница перед лошадью. Даже шапку снял.
Меня аж смех пробил, еле стерпел, не заржал.
А у нашего попа,
У попа, у Прошки,
Оторвали девки х…й -
Носят вместо брошки!
Тут же не сдержал своё слово мужик. Лошадка всхрапнула и остановилась.
– Всё… Беда… Теперь так и стоять будет… Уговаривать теперь надо…
Возница сбил свою шапку на лоб, почесал затылок.
– Эк я, неосторожно…
Дальше начался вообще цирк. Мужик из саней вылез и перед своей лошадкой стал извиняться. Худыми словами себя называть, её хвалить, на меня ссылаться. Дескать, человека надо подвезти, а она как копытами к тракту примёрзла. Во, хитрый – меня приплёл…
Действительно, удаляться от Вятки мне надо быстрее и дальше. Полиция уже в психиатрическом отделении побывала, на меня там указали. Всех собак навесили.
Я тоже сани покинул, присоединился к мужику. На два голоса стали мы лошадь уламывать. Она же только неодобрительно на хозяина посматривала и фыркала.
Вода камень точит… Простила мужика лошадь. Башкой своей мотнула – садитесь, дальше поедем.
По деревне шел Иван,
Был мороз трескучий.
У Ивана х…й стоял.
Так, на всякий случай.
Возница уже более осторожно подходил к выбору репертуара и сани неслись ходко. Претензий у лошадиной силы не возникало.
Мороз, кстати, крепчал. Покусывал за нос и уши.
Вдали показался какой-то населенный пункт. Может там трактир есть? Зайти бы надо, согреться немного…
Глава 4 Паренье в печи
Потянуло дымком. Слабенько, чуть-чуть.
Лошадка-вятка быстрее заперебирала ногами.
Произошли изменения и с возницей. Он как-то одномоментно сник. Частушек уже не пел. Веселье из глаз пропало. Вид у мужика стал скучный…
– Слушай, может ко мне в гости зайдёшь?
Чего-чего, а такого предложения я не ожидал. Подвезли – огромное спасибо, а сейчас ещё и в гости…
Не, народ тут хороший. Есть, правда, исключения, но чтобы так…
Погреться и провести ночь под крышей – это сейчас для меня актуально. Весьма.
– А, удобно?
Мужик на меня как на малахольного посмотрел. Тут в гости зовут, а он ещё спрашивает о чем-то. Другой бы уж давно головой согласно кивал и за такое предложение двумя руками хватался.
– Удобно, удобно…
Кстати, в интонации сказанного проскользнула со стороны возницы какая-то ещё и заинтересованность. Получается, не просто так он меня приглашает, а с какой-то для себя выгодой.
– Ну, отказываться не буду… Только, я вот с пустыми руками…
– Да, ладно…
Голос у мужика чуток повеселел, глазки веселее заблестели.
Лошадка между тем ещё прибавила. Отдых почуяла.
Трансформации возницы тоже продолжались. Плечи его вниз пошли, спину согнуло… Стал он прикашливать, чем к селу ближе – тем всё сильнее и сильнее.
Как я статус населенного пункта определил? Так уже не первую неделю здесь. Если церковь в сельском поселении имеется – это село. Нет храма – деревня. Всё просто и понятно. Такой вот критерий.
– Вон мой дом…
Возница рукой указал.
Да… Не хоромы… Но, крыша имеется, из трубы дымок вьется…
Тут мужик что есть мочи закашлял, словно дым от родного очага весь до последнего атома прямо в его лёгкие устремился. По щекам слёзы потекли…
Пока Федор своё транспортное средство распрягал, обихаживал и парковал, я под видом помочиться за сарай отошёл и пояс со зверьками в снегу прикопал. Подальше положишь – поближе возьмёшь.
В избе встретили нас не ласково…
– Где же Вы, Федор Терентьевич, пропали? Нас до дома отправили, а сами почти три дня от Вятки ехали?
Жена у Федора… уххх… На голову его выше. Коса до пояса. Одно слово – красавица.
– Приболел, Евдокиюшка…
Возница кашлял, слёзы вытирал, носом шмыгал…
– Спасибо, добрый человек попался… В сани усадил, всю дорогу за плечи поддерживал, не давал упасть…
Евдокия на меня строго посмотрела. Знаем, мол мы, таких помогальщиков.
– Полечиться бы мне…
Федор кашлем зашёлся, аж зашатало его.
Евдокия руками всплеснула, жалостливо на мужа посмотрела.
– Сейчас, сейчас, Феденька… Печь почти протопилась. Сейчас попаришься, всё и пройдёт.
Во. То руки в бока стояла, а через момент заплакать от жалости готова… Эх, правду говорят – нет лучше российских женщин…
Жена Федора, что там с угольками проверила, сама себе головой покивала, трубу закрыла. Затем из горнила всё начисто выгребла.
– Погоди немного, пусть чуть остынет.
Федор на её слова улыбнулся.
– Хорошо, Душенька…
Через некоторое время ещё после одной экспертной проверки под был устлан толстым слоем мокрой соломы.
Я сидел на лавке в углу как мышка. Наблюдал. Знал я, что здесь не только в банях парятся, но и в печах, но никогда раньше такого не видел. Вот и увижу сейчас.
– Раздевайся, – последовал приказ от Евдокии Федору. – Сейчас попаришься, порасправишь косточки и вся хворь из тебя выйдет… С пьянкой вместе…
Федор Терентьевич себя ждать не заставил и в одном кресте в печку юркнул. Супруга подала ему приготовленный веник и закрыла заслонку.
Что-то я запереживал даже… Не задохнулся бы мужик… Не испёкся бы как пирожок…
Между тем, с Федором в печи, видно, было всё нормально. Что-то он там напевал даже и временами поухивал. Слов было не разобрать, но явно что-то веселое.
Евдокия к звукам из-за заслонки внимательно прислушивалась – контролировала ситуацию. Тут следить надо – сколько уж народа так в своих печах запарилось. Вон, месяца ещё не прошло, как вдову Улиту Перевощикову мертвой в печке нашли. С веником в руках она и лежала…
Наконец Душа-Евдокия заслонку убрала.
– Вылазь. Хватит.
В сей же момент Федор себя народу явил. Красный, как вареный рак. Глаза – хитрые и весёлые.
– Давай теперь ты, – последовало мне предложение.
Глава 5 Упустили…
Начальник вятского городского полицейского управления выслушал вошедших. Его руки сжались в кулаки. Лицо покраснело. Сердце пропустило удар.
– Вон…
Сказано это было не громко. Однако – секунда, и в кабинете никого из посторонних не осталось.
Упустили…
Двойное убийство…
Колун, ещё притащили…
Орудие де, преступления…
Его-то зачем сюда ко мне?
Как работать? Что они там думают?
Как ни год, штатно-должностные обязанности общей полиции всё больше и больше…
Контролировать передвижение жителей Вятки и её гостей после введения паспортов надо? Надо.
Держать под наружным наблюдением сотни подозреваемых в нарушении обязательных постановлений требуется? Требуется.
Устанавливать и свидетельствовать в суде банкротов они обязаны? Обязаны.
Господин начальник полицейского управления глубоко выдохнул.
Ещё и выдавай удостоверения личности…
Заведуй починкой дорог и мостов…
Прибавь сюда пожарное дело…
Надзор за всеми театральными представлениями…
Уличная реклама, кинематограф, статистика о числе жителей города, количестве фабрик, заводов, ремесленных заведений…
Воспоминание о последней вызвало стон.
Исполнение санитарных правил, взять те же публичные дома и поднадзорные притоны разврата…
Обыски и изъятия в частных домах…
А, сколько лёгкого народа в губернии и городе стало? Ни хозяйства, ни дома, ни огорода, одну дорогу знают – в кабак, где напьются и воодушевятся на новые злодейства…
Раньше-то как хорошо было! Ну, попрут бельишко, похитят чужой лес, порядок и спокойствие нарушат в пьяном виде… Сейчас? Угроза личной безопасности, насилие, богохульное порицание веры, сопротивление распоряжениям правительства, неповиновение властям…
Начальник полицейского управления закурил, но через пару затяжек отправил папиросу в пепельницу.
А работать с кем приходится? Начальник вятского полицейского управления с горестью посмотрел на обработанные сведения из аттестационных списков классных чиновников полиции по губернии за 1903 год. Ужас! По своим деловым и нравственным качествам вполне соответствовали занимаемым должностям только 67,5% чиновников канцелярий и лишь 58,9% исполнительных полицейских чиновников!
В самой Вятке ещё ничего…
Полицмейстер раскрыл папку, перебрал несколько листков. А, вот – «…наихудший по губернии состав служащих в 1903 году в Нолинском уездном полицейском управлении, где признаны годными к полицейской службе только 33,3% исполнительных полицейских чиновников и 50% чиновников канцелярии. Среди должностных лиц Нолинского уездного полицейского управления особо следует выделить столоначальника Н.В. Попова, незнакомого с канцелярским порядком, небрежно относившегося к делу, страдавшего алкоголизмом и целый месяц не являвшегося на службу по причине нахождения в уездной больнице на излечении заразной болезни половых органов…»
Да уж…
А, это куда годится!
Еже один лист из папки задрожал в руках начальника полицейского управления – «…в 1903 году склонность к запоям имели 15% чиновников канцелярий и 13,7% исполнительных полицейских должностных лиц…».
Тут в лицо господина полицмейстера опять краска бросилась. Вспомнил он один неприятный случай.
Как в ноябре секретарь городского полицейского управления Столов по его поручению отправился в вятскую городскую думу для получения денег, выделенных для оплаты службы городовых за октябрь. Эти деньги-то, сволочь, он получил, но до полицейского управления не донес, поскольку сразу же направился в питейное заведение, где полученную сумму отчасти пропил, большую же часть потерял. Потом, скотина, в своей объяснительной записке всю вину за случившееся ещё и сваливал на полицмейстера, который де, дал ему это задание несмотря на то, что в этот день утром видел его в ненормальном положении, т.е. не проспавшимся.
Пояснительная записка к аттестационным спискам в этом году была вообще из рук вон…
Ну, куда такое годится – «…2,5% канцеляристов и 2,7% исполнительных чиновников подозреваются в совершении должностных преступлений… …отличаясь старательностью и трудолюбием, не имеют способностей к полицейской службе среди канцелярских служащих 7,5%, а на исполнительных должностях – 8,2%… …наличие способностей при равнодушном отношении к служебным обязанностям – характерна соответственно для 5% и 12,3% полицейских чиновников…»
– Да уберёт кто-то этот топор из моего кабинета!
Негодование, клокотавшее в полицмейстере, вырвалось наружу…
Глава 6 Не ждали…
– Теперь давай ты.
Федор указал мне на печь.
С возницей просто чудесная трансформация произошла. Влезал внутрь печи чуть ли не заяц в стадии умирания – согнуло всего, кашлял, носом хлюпал… Сейчас – пирожок румяный. Глазки посверкивают, стоит подбоченясь. Чуть на месте не подпрыгивает. Волосы на голове во все стороны смешно торчат.
– Федор Терентьевич, Вы мудями трясти перед честным народом долго собираетесь?
Евдокия со смешком своему благоверному рубаху и портки протянула.
– Срам-то прикройте… Или мне показываете, что Вам девки на Больше-Хлыновской бубенцы-то не оторвали…
Федор щербатым ртом улыбнулся, протянутое взял. Со скоростью старослужащего военного всё на себя натянул.
Место, которое Евдокия назвала, в Вятке всем известное. Там публичные дома размещаются. Некоторые мужички туда и побегивают.
– Ну, будешь париться? – опять вопрос в мою сторону прозвучал.
– Не.
Что-то не хотелось мне в печь лезть. Испекусь ещё не умеючи. Ну, может не испекусь, но обожгусь до пузырей – это точно.
– Ну, наше дело предложить…
Хорошее настроение как к Федору прилипло, так и не отставало.
– Евдокиюшка, нам бы чего с дорожки…
Хитреньким голоском проворковал Федор.
Лиса… Патрикеевна…
– После баньки – рубаху продай, а стопочку выпей…
Изрёк возница народную мудрость и на супругу игриво глянул.
Та в ответ ни слова не проронила, к печи подошла, ухват в руки взяла…
– Да, я, чо… Я – так… Шутейно… Гость всё же у нас…
Миг, и Федор опять стал другим. Глазки его испуганно замигали, руки подол рубахи затеребили. Просто мастер перевоплощения.
– Сейчас пошучу я, Федор Терентьевич, пошучу… Поперёк спины некоторым…
– Душа, ты перед людьми-то меня не позорь…
Федор укоризненно на жену посмотрел, вздохнул тяжело.
– За стол садитесь… – буркнула Евдокия. – Шутит он…
Федор из-за широкой спины женушки мне замаячил – скорей за стол садись, рожу при этом ещё скорчил. Супругу передразнил. Указательным пальцем после этого по шее щёлкнул. Знаком мне такой жест.
Евдокия ухват на место возвратила, на меня, на супруга своего внимательно так посмотрела. Прикинула что-то. К двери направилась. Куда-то из избы вышла.
Федор рука об руку потер, мне подмигнул…
Хлопнула дверь. Евдокия с недовольным видом к столу прошагала.
– Только немного. Кум Никола ещё вчера тебя спрашивал. С обозом в Нижний идти надо, всё уже готово, а тебя нет…
Стол четверть украсила. Полная. Почти. Рядом чугунок с картошкой своё место занял. Ну, и две граненых стопочки.
– А, ты?
Федор на Евдокию вопросительно посмотрел. Та только глазами сверкнула.
Да, хитер Федор…
Тут мне замысел и интерес его стал понятен. Зачем он меня дорогой в сани к себе подсадил, а потом ещё и в гости пригласил. Прикрылся он мною от недовольства женушки…
На Федю тем временем разговорчивость напала. Мастерски и с большим опытом разливая, он на печь мне глазами указал.
– В ней, я, Ваня, заново родился. Не доносила меня мамка, слабенький я появился – не жилец… Все думали – помру. Бабушка Егоровна тогда и сказала, что перепечь меня надо. Ну, давай…
Не дожидаясь никого Федор свою граненую посудинку опустошил.
– Обмазали меня тестом, в печь засунули…
Попытку повторно наполнить стопочку Евдокия пресекла. Четверть со стола убрала и на супруга внимательно так посмотрела.
– Ешь давай…
Продолжил Федор уже гораздо менее весело, без огонька.
– Ну, перепекли меня значит и жив я остался… Вот почти тридцать лет и небо теперь копчу…
На многозначительные взгляды Федора Евдокия не реагировала. Тот лениво чистил картофелины, макал их в соль и без желания ел. У меня же после стопочки аппетит зверский проснулся.
Хороша у Федора картошечка… Рассыпчатая…
Тут за дверью кто-то заскребся. Евдокия мужу кивнула – посмотри, кто там.
– Не заперто…
Недовольный Федор поленился встать.
За дверью продолжали скрестить, а не входили.
– Какой там некошной!
Уже со злостью крикнул Федор. Он такие планы строил, а тут всё обломилось… С Евдокией не больно-то и поспоришь…
Шуршание за дверью продолжилось.
– Да, кого там принесло.
Федор босыми ногами к двери прошлёпал, распахнул её. Тут я чуть куском картошки и не подавился.
За открытой дверью стоял Агапит.