(Не)идеальный момент

Meghan Quinn

A LONG TIME COMING

Серия «Подарок судьбы»

The moral rights of the author have been asserted. Печатается с разрешения литературных агентств Brower Literary & Management, Inc., и Andrew Nurnberg.

© 2023 Meghan Quinn

© Соловьева Е.Е., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Лия

– Прости, – извиняюсь я, буквально впечатываясь в долговязого парня в переполненном коридоре общежития, – не заметила тебя. Я, кажется, окончательно заблудилась.

– Ничего страшного, – произносит долговязый глубоким, чувственным голосом. У парня всклокоченные волосы каштанового оттенка, очки в темной оправе и такие густые усищи, что при ближайшем рассмотрении они кажутся накладными. Хотя кто знает, может, это и так. – Что ищешь? – спрашивает он с неподдельным интересом, потягивая «Слёрпи»^[1] из стаканчика объемом чуть больше полутора литров.

– Э-э-э… – Оглядываюсь по сторонам, затем заговорщически шепчу: – Комнату 209. Но я все время хожу кругами, потому что, кажется, здесь такой комнаты нет.

На его губах играет едва заметная улыбка.

– А, фанатка «Скраббла»^[2]?

– Что? – переспрашиваю я.

Он наклоняется вперед и шепчет:

– Все в порядке. Я тоже член ТОС. Комнату 209 еще придется поискать, но на то есть причина.

ТОС = Тайное общество «Скраббла».

Но первое правило ТОС – не говорить о нем. По крайней мере, именно так было написано в приглашении, которое я получила не далее как вчера вечером. Письмо с приглашением я обнаружила в своей комнате в общежитии. То был плотный конверт, запечатанный кроваво-красной сургучной печатью с символом ТОС. Увидев этот символ, я тут же заперла дверь комнаты, погасила верхний свет и включила настольную лампу. Затаив дыхание, я осторожно вскрыла конверт и, надрезав его по бокам, развернула. На внутренней стороне бумаги красовалась надпись.

ТОС выбрало меня. Мне предлагалось присоединиться к ним сегодня вечером. В течение трех недель мне пришлось пройти жесткий процесс отбора. Я обыграла самых разных, подчас безжалостных членов этой тайной организации в Интернете. После череды поражений, нескольких побед и пары ничьих отборочный процесс подошел к своему логическому завершению, и мне оставалось только ждать. И вот мое время наконец-то настало. У меня в руках приглашение, и все, что в нем сказано, – это явиться в комнату № 209 в общежитии «Пайн» ровно в 10:23 вечера, не задавать вопросов и никому ничего не говорить. Затем мне полагалось постучать по четко определенной схеме и сообщить секретный пароль, чтобы войти.

Но прямо здесь и сейчас я, такая потерянная, растерявшаяся, думаю, что уже нарушаю правила.

К сожалению, время поджимает, а я не знаю, как поступить. Я ведь не хочу опоздать, особенно в первый же вечер. Но я не могу найти комнату, и… этот усатый парень, лениво потягивающий «Слёрпи», похоже, знает, о чем говорит.

Но… но что, если это проверка? Что, если он засланец ТОС и я уже провалилась, потому как посмела упомянуть комнату № 209 и «Скраббл» и… Боже, я неудачница.

Не зная, как поступить дальше, я раскачиваюсь, перекатываясь с пятки на носок, нервно заламывая руки прямо перед собой, оглядывая толпы людей. Что здесь вообще происходит? Это же коридор общежития, а не кафетерий. Куда направляются все эти люди? Думаю, мне нужно отвязаться от любителя «Слёрпи». Он и так слишком много знает. К тому же мне не хочется ставить под угрозу свое шаткое положение в ТОС. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы получить приглашение.

– Знаешь, было приятно поболтать с тобой, но я, пожалуй, пойду поищу комнату самостоятельно. Спасибо.

Развернувшись, направляюсь в темный коридор, но в следующее мгновение незнакомец окликает меня:

– Э-э-э… там точно нет комнаты 209.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как он с улыбкой потягивает свою газировку, внимательно наблюдая за моим раздраженным выражением лица с едва заметной улыбкой на губах.

– Вообще-то я туда и не собиралась, – бросаю я с нарастающим возмущением.

– Да? А мне показалось, что ты направлялась именно туда.

– Решила сбить тебя со следа.

– Прямо сейчас? – заинтересованно спрашивает он, и его улыбка становится шире. – Зачем тебе, собственно, это делать?

Выпрямляюсь, чтобы встретиться с ним взглядом, и приподнимаю подбородок, произнося членораздельно:

– Все потому, что с этими чудовищными усами и всклокоченной копной волос ты похож на хищника. Как я могу быть уверена, что ты не попытаешься наброситься на меня?

Его брови резко взлетают вверх, когда он проводит пальцами по своим усам.

– Знаешь, ты третья, кто утверждает, что эти усы мне не идут. Мне казалось, что с ними я выгляжу круто.

Этому парню стоило бы купить зеркало получше.

– Твои усы до омерзения неприятны. Уверена, они способны отбить всякое желание у любой уважающей себя вертихвостки.

Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю понять, что произнесла их вслух. Неумение фильтровать то, что я говорю, – мой существенный недостаток.

Я вздрагиваю, наблюдая, как его глаза чуть не выскакивают из орбит. Да, я тоже удивилась, приятель.

– Эм, я не знаю, почему…

Прежде чем я успеваю сказать ему, что не совсем понимаю, откуда в глубинах моего естества взялось это оскорбление, он хватается за живот, наклоняется вперед и разражается затяжным смехом. Газировка в стакане в его руке от смеха идет волнами.

Ну, по крайней мере, он не обиделся. Это мне на руку. В любом случае, у меня и без того мало времени.

Пройдя мимо него, направляюсь в правую часть коридора, где нахожу дверь без опознавательных знаков. Ранее, осматриваясь, я подумала, что за ней находится кладовка. Но, присмотревшись повнимательнее, я понимаю, что на стене можно различить едва заметные очертания цифр. Может быть… просто может быть… это то, что я ищу.

Едва дыша, чтобы не спугнуть удачу, я трижды стучу в дверь, а затем, как мне и было велено, бью ногой по порогу, как раз в тот момент, когда высокая фигура отбрасывает тень за моей спиной.

– Знаешь, мне еще ни одна девушка не говорила, что я обладаю сверхъестественной способностью мигом отбить всякое желание у похотливых представительниц слабого пола одним видом растительности на своем лице.

Я сдерживаю улыбку.

– Радуйся, что я не имею привычки юлить и лебезить.

Дверь с характерным скрипом приоткрывается, и в поле зрения появляется чей-то глаз.

– Пароль.

– Валла-валла-бинг-бэнг, – отвечаю я, когда парень позади меня наклоняется вперед через плечо.

– Ты пропустила часть с «чинг-чэнг», – замечает он.

– Чего? Нет, не пропустила.

– Он прав, – перебивает мистер Глаз. – Извини, вход воспрещен.

– Подождите, нет! – судорожно выдыхаю я, не давая мистеру Глазу захлопнуть дверь, и вытаскиваю приглашение из кармана: – У меня есть приглашение… эх, то есть…

Фу, глупости, Лия. Ты не должна показывать приглашение.

Но и давать заднюю тоже.

– Вообще-то… – я убираю приглашение обратно в карман и складываю руки на груди, – у меня нет никакого приглашения, и я понятия не имею, куда ведет эта дверь. Я просто знаю, что должна быть здесь в десять двадцать три, и я здесь, поэтому уверена, что вы должны меня впустить.

– Но ты забыла про «чинг-чэнг», – парирует парень с «Слёрпи», посасывая соломинку.

– Не было там никакого «чинг-чэнга», – отвечаю я с досадой. – Там ясно сказано: постучать три раза, ударить ногой по порогу, а потом произнести: «валла-валла-бинг-бэнг». Я знаю это, потому что перечитала… перечитала текст как минимум двадцать семь раз. Так что либо это не та дверь, что, очевидно, неправда, либо вы двое не читали инструкцию, но в таком случае я требую встречи с кем-то, имеющим больший вес в организации.

– Больший вес? – переспрашивает надоедливый парень. – Это типа какой-то профессиональный сленг?

– Стараюсь говорить проще специально для тебя, – отвечаю я с издевкой. – Ну, понимаешь, поскольку у тебя такой вид.

– Какой – такой? – уточняет он.

– Как у человека, у которого недостает пары извилин.

Спишите это на нервозность, или раздражение, или просто на тот факт, что мне сложно все держать в себе, но я просто вывалила свой поток мыслей на них.

К счастью, губы долговязого снова растягиваются в улыбке, и он произносит, вперившись в мистера Глаза:

– Она хороша, парень. Впусти ее.

– Что? – спрашиваю я, настолько сбитая с толку, что начинаю раздумывать, стоит ли вообще становиться частью ТОС.

Но тут дверь открывается, открывая моему взору очень просторную комнату, гораздо большую, чем все остальные комнаты общежития – пристанище для всех вещей, которые я так люблю. Справа – приподнятая плоская платформа с письменным столом, под которым располагаются три компьютерных экрана, колонки, массивная клавиатура, а также гигантская мышь и коврик для мыши по всей длине стола… со сценами из «Властелина колец». На бежевых стенах развешаны постеры, флаги и арты в рамках из «Звездных войн». На комоде лежат настольные игры, а большая желто-голубая модель самолета подвешена к потолку. Слева – диван-футон с журнальным столиком и ящиками вместо стульев с подушками. Посередине – доска для игры в «Скраббл» на поворотном столе причудливого вида.

В этой комнате я с легкостью могла бы провести часок-другой за исследованием здешних сокровищ.

На книжной полке стоит собрание книг о Гарри Поттере – и, похоже, это оригинальное издание. У меня слюнки текут.

Над диваном висит плакат в рамке с изображением Адама Уэста в роли Бэтмена: Адам стоит в полный рост, а прямо за ним – изображение его типичного жеста в комических деталях.

А под маленьким телевизором на хлипкой подставке под телевизор стоит, похоже, оригинальная игровая приставка Atari^[3]. Если у владельца этой берлоги где-то случайно завалялась игрушка Pitfall^[4], мы станем лучшими друзьями на всю жизнь.

– Ух ты, комната прям отпад! – восхищенно выдыхаю я. Фантастический декор весьма импонирует моей эксцентричной натуре. А четко выверенная организация пространства, начиная с папок с ярлыками на книжной полке рядом с письменным столом и заканчивая стопками обуви на обувной полке, – поразительный уровень гиперстранности.

– Благодарю, – бросает парень с газировкой. – Она моя. И я тут человек, имеющий больший вес, как ты выразилась. – Он протягивает мне руку. – Меня зовут Брейкер Кейн. Приятно с тобой познакомиться. Может быть, если ты будешь проводить с нами чуть больше времени, ты сможешь опуститься до моего уровня интеллекта или его «недостатка», если уж переходить на личности.

При этих его словах у меня резко пересыхает во рту и краснеют мочки ушей, а на верхней губе проступают капельки пота.

Хорошая работа, Лия. Настолько хорошая, что просто нет слов.

– Э-э-э, да… Я не хотела…

– Нет-нет. Не стоит оправдываться. – Он поднимает руки в знак капитуляции. – Мне нравится твоя грубовато-нагловатая прямолинейность. Она прямо-таки заставила меня почувствовать себя по-настоящему живым. – Парень дерзко подмигивает мне.

– Ох, в таком случае… Хорошо. – Прочищаю горло. – Несмотря на то, что твоя комната явно представляет собой рай для кладоискателя, тебе стоило бы больше внимания уделять качеству заправленности кровати, а фото Рори Гилмор^[5] в рамке стоит криво. Кроме того, тебе бы не помешало избавиться от усов. Они просто ужасны.

Он усмехается и кивает, перебирая пальцами буйную растительность у себя под носом.

– Все еще пытаюсь научиться заправлять кровать как в больнице. Конечно, если у тебя есть опыт в этом деле, прошу поделиться самоучителем. В комнате через стенку с моей музыка порой играет настолько громко, что фото с Рори «пританцовывает» в такт, отчего очень часто начинает коситься. Мне пришлось прекратить попытки выровнять его. А что касается усов, я уже говорил, что думал, будто они смотрятся как минимум круто. Но, похоже, мне все врут.

– Так и есть.

– Но ты, видимо, не способна врать… потому что не можешь отказаться от желания высказать то, что у тебя на уме.

– Зависит от обстоятельств и того, кто передо мной. – Взираю на него сверху вниз. – Ты показался мне достаточно крепким парнем, способным справиться с неприкрытой правдой и стрессовой ситуацией – ты знал, где нужная мне комната, и едва не нарушил все правила, раскрыв ее местоположение. Я помогла тебе остаться в рамках.

– Ну, это может означать только одно.

Обескураженно спрашиваю:

– Что именно?

– Что нам не остается ничего другого, кроме как стать величайшими друзьями всех времен.

Я ухмыляюсь.

– Только если ты сбреешь усы.

– Эх, а вот этот вопрос нам стоит обсудить поподробнее. – Он покачивается на пятках и продолжает: – Учитывая, что ты единственный новичок в Тайном обществе Скраббла, ты, должно быть, Офелия Фэйрвезер-Ферн.

– Да, это я. Но зови меня просто Лия. В моем полном имени слишком много слогов; никто в здравом уме не будет использовать его в повседневной жизни. И это я молчу про мое первое имя.

Он хихикает.

– Твое имя во время проведения отборочных сыграло тебе в плюс. Но твоя исключительная способность находить слова, о которых мы слыхом не слыхивали, стало истинной причиной, по которой выбор пал именно на тебя, особенно учитывая, что мы играем по таймеру.

– Именно сей факт стал для меня дополнительным вызовом, который я оценила по достоинству. Хотя таймер меня сначала напугал и мне потребовалась секунда, чтобы привыкнуть к нему. Меня впечатлило это и еще невозможность видеть новые буквы или игровую доску до начала хода. Но мне было очень весело. Я рада, что меня выбрали.

– Это был нетрудный выбор. – Он опускает стаканчик со «Слерпи». – Народ, это Лия. Лия, это Харли, Джаром, Кристина и Имани. – Сидящие за журнальным столиком, не вставая, поднимают руки в приветственном жесте, а затем возвращаются к игровой доске. – Да, они не очень-то словоохотливы.

– Что ж, хорошо, что я пришла сюда не для общения. – Я потираю руки. – Я пришла играть.

Брейкер хихикает, а затем снова тянется за своим «Слерпи».

– Тогда чего мы ждем? Играем.

* * *

Я смотрю на Брейкера, а затем перевожу взгляд на два последних квадратика с моей стороны.

У него остался один. Комната опустела.

Остальные члены ТОС уже ушли, сославшись на то, что им завтра рано вставать.

– Твой ход, – указывает он, нарочито проводя пальцем по усам. Я вела всю игру, пока примерно три хода назад он каким-то образом не вытащил слово на восемьдесят очков, полностью обнулив мое преимущество.

– Знаю, что мой.

– Правда? А то ты сидишь в ступоре уже как минимум минут пять.

– Хочу удостовериться, что сделаю верный ход.

– Или хоть какой-нибудь. – Он откидывается на спинку дивана с самодовольным выражением лица.

– У меня имеется ход в запасе.

– Тот, что вряд ли принесет тебе победу в этой игре, верно? – давит он. Он знает, что уже победил. Это видно по его самоуверенному настрою.

– Знаешь, злорадствовать невежливо.

– И это говорит девушка, которая всего несколько минут назад буквально отбивала чечетку, полагая, что у нее имелось огромное преимущество передо мной.

Я медленно поднимаю на него глаза и бесстрастным голосом говорю:

– Тебя удовлетворит, если я скажу, что могу дать, но не могу взять?

Он сдержанно хихикает, когда я неохотно ставлю букву «Ы» после «М», чтобы заработать жалкие пять очков.

– Хороший ход. – Он смотрит на свою единственную плитку, а затем резко поднимает ее, только чтобы добавить оставшуюся букву к слову «Ура», что автоматически дает ему тридцать одно очко. – Но недостаточно хороший. – Он снова откидывается назад и кладет ногу на ногу. – Я выиграл.

Издаю страдальческий стон, после чего падаю спиной на пол. Глядя на его модель самолета, я говорю:

– Я почти сделала тебя.

– Никогда не начинай праздновать слишком рано. Никогда не знаешь, что может случиться в конце игры в «Скраббл».

– Кстати, это дешевый ход – придерживать букву «А» про запас до самого конца игры.

– Откуда тебе знать, что я придерживаю именно ее?

– Потому что видела какое-то время назад, как ты отложил плитку с ней в сторону.

– Только не говори мне, что ты относишься к игрокам, которые… ну, знаешь… тем, кто следит за буквами и знает, какая может оказаться у каждого из игроков.

– Не до такой степени, но я видела, как ты придерживал ее и не трогал до сих пор. Ты ведь зажал ее не без причины.

– Когда ты отстаешь на восемьдесят очков, нужно действовать согласно стратегии, что я и делал. Зато не стыдно признать, что я играл в игру.

– Мне неприятно это признавать, поскольку ты выиграл, но это была хорошая игра. Мне понравился вызов.

– Это была хорошая игра. Ты отлично впишешься в коллектив. – Он начинает поднимать доску, а я встаю со своего места, чтобы помочь. – В твоей заявке сказано, что твоя специализация – исследования и статистика. Чем планируешь заниматься после колледжа?

– Получу степень магистра, а затем стану научным сотрудником какого-нибудь ведомства.

Он замолкает.

– Крайне необычно, – протягивает Брейкер. – И это явно не та работа, которую можно указать в списке при ответе на вопрос, кем ты хочешь стать, когда вырастешь.

– Верно, но мне всегда нравилось проводить исследования. В детстве я обожала заполнять всякие опросники. Я тратила неприлично много времени на анкеты, которые тогда попадались моим родителям. Мне нравилась сама идея того, что кто-то может обратить внимание на мои мысли и собрать информацию, чтобы что-то изменить. И конечно, я сама составляла опросники, писала их от руки на линованной бумаге и раздавала их всем присутствующим на семейных ужинах и обедах, чтобы узнать, всем ли они довольны. Затем я составляла сводный отчет и рассылала письма по итогам года, демонстрируя, в какой сфере мы преуспели, а где стоило бы поднапрячься.

Брейкер ухмыляется.

– И тебе довелось узнать что-нибудь конструктивное из этих семейных опросов?

– Ага. – Я киваю, передавая ему несколько оставшихся квадратиков. – Иногда мой дядя Стив снимал штаны после ужина и крутил невидимый обруч, взобравшись на недавно убранный обеденный стол, что никому не нравилось. Я постаралась достучаться до членов семьи и дяди Стива, но, к сожалению, не смогла повлиять на их поведение. Я могла только наблюдать за тем, что стоит изменить, но перемены всегда происходят изнутри.

– Дядя Стив, похоже, хорошо проводил время.

– И он носил усы… В семье все называют его извращугой. Так что да, возможно, вы двое отлично поладили бы.

– Да, только я вовсе не извращенец, – говорит Брейкер, собирая игру.

– Это нам еще предстоит выяснить.

– Мы с тобой это можем быстро выяснить, потому что, уверяю, я не извращенец. – Он откладывает настольную игру в сторону и откидывается на спинку своего дивана-футона, а я перемещаю вес своего тела на руки, скрещенные у меня за спиной.

Наверное, мне стоит уйти. Все остальные уже покинули комнату, но по какой-то причине я чувствую себя здесь комфортно и пока не хочу уходить.

– Если ты хочешь.

Он дотрагивается до своего носа, затем тычет в меня пальцем:

– Полагаю, ты хотела сказать «как пожелаешь».

– О, у нас тут еще один фанат «Принцессы-невесты», да?

– А как тут не фанатеть? Месть, мечи, сказки о былых временах. Там есть все что нужно. Не говоря уже о… Фреде Сэвидже^[6].

– Вообще-то согласна, так что держи плюсик в графе «не извращуга». – Он бьет себя кулаком в грудь, отчего я начинаю глупо хихикать. – Но это всего лишь одна жалкая галочка. У меня к тебе куча вопросов.

– Удиви меня. Посмотрим, как я с успехом пройду твой экзамен.

– Верно, посмотрим. С тех пор, как ты отпустил усищи, доводилось ли тебе подглядывать за кем-нибудь через окно? Желательно, конечно, чтобы этот «кто-то» был того пола, к которому ты испытываешь симпатию.

– Касаемо пола, естественно, женщины. И ответ на твой вопрос – нет.

– Хороший ответ. Следующий вопрос: возникало ли у тебя когда-нибудь непреодолимое желание зайти в женский туалет, чтобы тупо поглазеть?

– Я слышал, что в женском гораздо больше кабинок, чему я точно завидую, потому что иногда мне нравится просто писать сидя. Но нет, я этого не делал.

Я наморщила брови.

– Писать сидя?

Он пожимает плечами.

– Мне лень делать это стоя.

– Ладно, кажется, писать сидя гораздо труднее, но каждому свое. Еще один вопрос. Ты когда-нибудь создавал клуб для мужчин с усами и покупал мини-расчески и кремы для усов, чтобы можно было устраивать вечеринки с обсуждением лайфхаков по уходу за усами?

– Вау, звучит классно с точки зрения интересного времяпрепровождения. Но нет, я этого не делал. – Он протягивает руки на спинке футона. – Итак… ты уже поняла, что я не извращенец?

– Не до конца. Я назначаю тебе испытательный срок.

– Резонно.

Он кладет ногу на ногу.

– Но мне нужно задать несколько блиц-вопросов, чтобы перепроверить.

– Задавай.

– Любимый певец или группа?

– «Блонди».

– Правда? – удивилась я.

– Ага. – Он произносит «а» легко, не напрягаясь, отчего я чувствую себя рядом с ним уютно. – Ярый фанат.

– Хорошо, прекрасный ответ. Что насчет любимых конфет?

– «Смартис»^[7], потому что я умный, а поедая их, чувствую себя еще умнее.

Я хихикаю.

– Думаю, это хорошая причина. Любимый телесериал?

– «Чудесные годы». Отсюда и упоминание Фреда Сэвиджа. Обожаю его. На втором месте после сериала «Чудесные годы» – ситком «Парень познает мир»… Блин, неужели я так сильно втрескался в Топангу? И, конечно, Кори.

– Фанатеешь от братьев Сэвидж?

– Они – моя любовь до гроба.

– В этом ты не отличаешься от других.

Он проводит пальцем по своим усам, говоря:

– Оставайся здесь, Лия, и ты поймешь, насколько располагает к себе студент финансового факультета со склонностью разбивать свою модель самолета всякий раз, когда решает заставить ее полетать.

– Я всегда считала Шона плаксивым.

– В нашем клубе прибыло, – закатывает глаза Брейкер. – Что думаешь о причесоне мистера Тернера?

– Секси, – отвечаю я.

– Итак, если бы я, допустим… решил отрастить волосы и сделать из них «рыбий хвост», что бы ты подумала об этом?

– Жалкое подобие. Имей смелость не подражать никому.

Он хихикает.

– Боже, ты точно знаешь, как поставить мужчину на колени.

– Видимо, это то, что мне дается лучше всего.

– Видимо, мне это в тебе и нравится. – Он закусывает губу, прежде чем спросить: – Итак, Лия, что ты думаешь о сегодняшнем вечере? Повеселилась?

– Мне было очень весело. – Не желая показаться слишком большой неудачницей, я мягко добавляю: – Здесь довольно трудно встретить людей… ну, знаешь, тех, кто со мной на одной волне. Я только недавно перевелась, так что завести друзей, не будучи первокурсницей, непросто. Хотя, – я обвожу взглядом его комнату, – я чувствую себя здесь комфортно, несмотря на то, что в этой комнате обитает усатик.

– Приму это как комплимент. А заводить знакомства с новыми людьми всегда трудно. Мне потребовалась секунда, чтобы это понять. Не зря говорят, что колледж – это то место, где ты можешь заново открыть себя и найти единомышленников. Только вот при этом забывают упомянуть, что это происходит далеко не сразу. Я уже не первак, но только-только начинаю чувствовать, что вхожу в колею.

– Аналогично. Похоже, никому не нравится проводить бесчисленные часы за игрой в «Скраббл» или вязать шапочки для кошек.

– Шапочки для кошек?

– Они довольно миленькие. Я продаю их старушкам, которые считают, что наряжать своих кошек – веселое занятие. – Я пожимаю плечами. – Занялась этим в качестве подработки, но теперь сама вложилась. Но да, сегодняшний вечер напомнил мне, что у меня есть единомышленники, и я впервые за долгое время почувствовала себя самой собой.

Его выражение лица смягчается.

– Я рад, Лия. – Он продолжает разглаживать свои усы и говорит: – Готов поспорить, что то, что ты чувствуешь себя здесь комфортно, во многом связано с наличием у меня усов.

– Дело не в усах, – возражаю я с притворным раздражением.

Он хихикает.

– У тебя есть парень? – Когда я скептически смотрю на него, он поднимает руки в знак капитуляции. – Не подумай, что я к тебе клеюсь, мне просто интересно.

– Был, пока он не порвал со мной, заявив, что я «отстойная деваха», потому что начала писать фанфик по «Сверхъестественному». Мои увлечения кардинально отличались от его, поэтому нам было трудно найти общий язык. Не похоже, что я вообще смогу найти так уж много людей, которые понимают желание сделать Сэма и Дина не братьями, а скорее… соулмэйтами.

Его глаза расширяются, и он опускает обе ноги на пол, потрясенно заявляя:

– Да, черт возьми, неужели… Ты автор «Соулмэйты, а не братья»?

– Подожди, – я сажусь, выпрямляясь, – ты слышал о нем?

– Слышал ли я?! – почти кричит он, а затем опускается передо мной на колени, так, что мы с ним встречаемся взглядами. – Лия, я по-настоящему подсел на твой фанфик. Я вроде не сумасшедший фанат, но, господи Иисусе, эти их сцены… лучшее, что я когда-либо читал. В самый кульминационные моменты у меня на шее даже пот выступал!

– И тебе не показалось странным, что в реальной жизни мы привыкли к тому факту, что эти двое – родные братья?

– Разве не в этом суть фанфиков? Создать мир, который отличается от оригинальной идеи.

Я улыбаюсь.

– Шаришь?

– Конечно шарю. Я ведь не идиот. – Он проводит рукой по своим взлохмаченным волосам. – Господи, тебе нужно продолжать писать. Этот фанфик – настоящий шедевр. Я никогда не забуду ту сцену, когда Дин напевает Eye of the tiger… – Он целует кончики своих пальцев. – Это просто вишенка на торте.

В шутку я спрашиваю:

– Ты, случаем, не сталкеришь меня?

– У тебя с этим какие-то проблемы?

Я качаю головой, затем шепчу:

– Не могу поверить, что ты это прочитал.

– Так же, как я не могу поверить, что это написала ты.

И затем мы несколько мгновений смотрим друг на друга. В комнате повисает тишина. Между нами формируется невысказанная мысль: это – начало чего-то нового.

– Брейкер?

– Да?

Я робко спрашиваю:

– Ты будешь моим другом?

Его улыбка, которую я имела удовольствие видеть сегодня не один раз, становится шире.

– Ты просишь меня… дружить с тобой?

– Полагаю, что так. Это странно? Мы ведь едва знаем друг друга. Я нахожу твои усы крайне отталкивающими, но на данный момент у нас с тобой бесконечно много общего. Тот факт, что мы можем согласиться, что братья Винчестеры в ином амплуа крайне привлекательны, беспрецедентен. Я считаю, этот факт означает одно: мы с тобой просто обязаны стать друзьями.

Он медленно кивает.

– Я считаю, что это просто необходимо.

Я поднимаю руку.

– Для справки: мы с тобой друзья только потому, что эти усы уничтожили все сексуальные чувства, которые я могла бы испытывать к тебе.

– Понимаю. Я заранее учитывал риски, которые могут возникнуть, если я буду отращивать растительность над верхней губой. – Он протягивает мне руку. – Друзья?

Я отвечаю крепким рукопожатием.

– Друзья.