Шестая Бастионная

Для меня этот мемуарный сборник является продолжением другого подобного «Золотое колечко на границе тьмы». Там автор вспоминал себя совсем маленького и свою практику в Хакасии, а здесь он взрослый, уже писатель, пусть и разных лет, приезжает в Севастополь – город, в который он влюбился ещё до первой встречи. А в Севастополе периодически вспоминает свои мальчишеские похождения в Тюмени. И будет небольшой флэшбек в путешествие на Кубу, о котором подробнее рассказывает в вышеупомянутом сборнике. Здесь же, хоть и будут и Тюмень, и Куба, и Подмосковье, центром является именно приморский крымский город. Именно тут живут мальчишки, друзья взрослого Крапивина, которые стали прототипами некоторых героев его книг. А кто-то и образом реалистичных рассказов, пусть и доработанным относительно реальных людей для художественности. С реальными мальчишками он про это тоже говорит в очередном автобиографическом рассказе. Хотя таких замечательных мальчишек (и девочек тоже) он везде встречает и делает героями своих книг.С большим удовольствием я читала эту книгу, любуясь той нежностью с которой автор рассказывает о прогулках по любимому им городу, в котором я была лишь раз и тот мимолетно. Сборник содержит девять рассказов, а также две повести – об одном годе жизни одного юного друга автора – Сандалика и о постоянном плюшевом друге автора с его 40 лет, ставшим клубным талисманом отряда «Каравелла».

или «Мемуарный цикл» Владислава КрапивинаХорошие такие рассказы! Душевные, родные. Будто писатель сидит рядом и именно тебе рассказывает истории из своей жизни. Вот как с пацанятам своими дорогими беседует.И повесть в рассказах про Саньку-Сандалика хорошая. А прозвище такое чудное – Сандалик :) Ласковое, добродушное. И мальчишка такой же. И про Митьку-зайца, почти того самого Артёмку, что был у Славки и Тимселя в Карронадах. И как снимался телефильм по произведению «Та сторона, где ветер», в котором, кстати, в одной из главных ролей сын Крапивина Пашка. Так много узнал я из этой книги моментов и историй, о которых писал Крапивин в своих книгах – они почти все реальные, все оттуда, из его детства и взрослости, из жизни в Тюмени и Севастополе, от мальчишек, сотнями встреченных на школьных дворах и улицах любимого писателем приморского города."К тому же, – вдруг подумал я, – все, что было, это уже было. А когда я пишу о вас, я пишу о будущем…" Но конечно, ничего такого я им не сказал. Это прозвучало бы трескуче и явно не к месту. «Будущее» с растрепанными ветром волосами шлепало рядом со мной просохшими кедами и сандалетами и хотело более простого разговора.А как он любит всех своих мальчишек! Любовь эта бросается в глаза с первых строк, в каждом рассказе, каждом эпизоде, каждой книге. Любит – и относится как к равным: с уважением и всей серьёзностью. «Может же человек семи с половиной лет от роду иметь право…» и всё в таком духе. И выслушивает он их, и разговаривает, с вниманием, доверительностью и без тени превосходства над возрастом и опытом, наоборот даже – иной раз тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть, не задеть эдак свысока.А я, пожалуй, только после этого «мемуарного цикла» в полной мере понял и оценил суть такого расхожего определения «крапивинские мальчики». Да, действительно, крапивинские: и в прямом смысле его, и тем, как многое их всех объединяет —неуёмная энергия детства, тяга к приключениям и фантазиям, смелость и всегдашний порыв к подвигу, честность, верность и преданностью другу. И разодранные коленки)))А представляете, оказалось*, что в свою недолгую, всего четырёхдневную бытность в Севастополе я жил на той самой Шестой Бастионной, к которой так прикипел сердцем Владислав Петрович! На которую возвращался он из года в год, из приезда в приезд, где ловил и знакомился со своими многочисленными дорогими мальчишками, ставшими затем героями его произведений, а с некоторыми завёл на долгие годы крепкую дружбу – вот как с Алькой и Юросом Вихровыми или Сандаликом.…Они поднялись по лестнице, которая вела вдоль крепостной стены с бойницами. Наверху Тим провел Славку по кремнистой тропинке мимо белого забора и маленьких тонких кипарисов. «Кипарисы-мальчишки», – почему-то подумал Славка.Они свернули за угол и оказались на широком месте. Действительно, не то перекресток, не то пустырь. А скорее всего – маленькая площадь, потому что земля была вымощена старыми стертыми булыжниками. И росла между камнями высокая трава с зонтиками желтых цветов. Кругом – знакомая картина: небольшие белые дома, тополя и акации. Справа дома расступились, и видно, что склон уходит к нижней улице, за которой синеет Орудийная бухта. Словно охраняя этот спуск, поднялись в одном месте остатки желтой крепостной стены. Такие же, как у лестницы. Наверно, в прежние времена здесь был один из бастионов крепости. Было здесь безлюдно и солнечно, и большие белые облака висели над площадью. Круглые, как надутые паруса… Славка сказал шепотом, как в тихом незнакомом доме:– Хорошее место… Я сколько раз рядом ходил, а не знал, что здесь такая площадь…И по лестнице, которая ведёт к площади Карронад, я тоже бегал вниз-вверх неоднократно! Бывают же в жизни совпадения! Кто бы знал, что спустя почти два года меня так «накроет» Крапивиным, и Севастополем, и героической памятью города, что я тоже прикиплю и к городу, и к этой старинной улочке. Что буду готов бросить всё и рвануть туда. А ведь я именно готов, несмотря на здоровье, работу и обстоятельства! :)*–* Есть у меня такой бзик: я иногда книги читаю вместе с картой, с Викимапией (да, я маньяк), если в книге описываются/указываются реально существующие или существовавшие места. Прям гуляю виртуальными улицами города. Не передать вам, как я люблю такие истории! Помню, книгу «Чарльстон» А.Рипли так читал – это художка, но основанная на реальных событиях, о жизни семей после окончания Гражданской в США 1861-65 годов. Там город просто-таки главный герой романа, и я сидел рылся в старых фото, гулял по улицам по карте, отыскивал сохранившиеся дома, церкви, сопоставлял… Бзикнутый, ага?)) Вот так я и сделал своё открытие о Шестой бастионной :)

Чуть больше года назад ушел безвозвратно Владислав Петрович Крапивин, человек, писатель, Командор и астероид. Хотя нет, астероид-то как раз остался, да и книги ВПК, будем надеяться, еще поживут. Поскольку у меня был в жизни «крапивинский» период, то решила я отдать дань памяти. И задумалась.Мне повезло, книги Крапивина пришли ко мне в свой срок, можно сказать, я переболела ими как возрастной болезнью. Потому и могу до сих пор перечитывать некоторые – самые удачные или самые любимые, тут сложно сказать. Идеи «сверхценности» детства я никогда не разделяла… во-первых, всем детям однажды приходится повзрослеть, и вот тут-то и возникает главная закавыка крапивинских произведений. Как из такого количества замечательных мальчиков появляется такое количество отвратительных взрослых? Во-вторых, с девочками у ВПК не всё хорошо, девочки в его произведениях – вспомогательный элемент, а меня в подростковом возрасте мужской шовинизм выбешивал покруче возрастного. Впрочем, «Шестая Бастионная» – она не об этом."Шестая Бастионная" – это сборник автобиографических рассказов, оценить который в полной мере может только взрослый. В юности эта книга показалась мне скучной… В юности ностальджи сложно оценить по достоинству. Писатель вспоминает своё детство в Тюмени, маму, друзей детства, первые опыты писательства, однако – пожалуй, что вскользь. В большей её части эта книга – гимн Севастополю, городу, в который ВПК влюбился заочно, еще мальчишкой, но на всю жизнь. По-хорошему, порекомендовать «Шестую Бастионную» можно либо почитателям творчества, либо жителям Севастополя, для всех остальных интереснее будут «Трое с площади Карронад» или «Путь к Девятому бастиону», кстати, включенный в данное издание.Напоследок хочу привести мою любимую цитату из данной книги. В цитаты её успели внести до меня, но я повторюсь.Люди с гранатами любили Севастополь сильнее себя. Конечно, не только Севастополь, а многое: всю нашу землю, своих родных, свои корабли, своих товарищей. Но в тот момент для меня это соединилось в слове «Севастополь»… Они любили его так, что это было самым главным. И поэтому не боялись умереть. Мало того – они не боялись жить…