Глава 1. Предложение сохи и сена
После награждения мы, бряцая новенькими знаками, спустились в толпу. Завистливые и радостные похлопывания по плечам быстро схлынули, студенты вернулись к своим делам.
И мы занялись тем же.
Я был озадачен вопросом. Помнится, обещал я помощничкам в деле расселения студентов плюшки разнообразные. Хорошо хоть весьма неконкретные. Нужно будет разобраться.
Броуновское движение сменилось игрой в фанты. Сохранившее здесь популярность занятие, надо сказать. Однако нашедшиеся с прошлых праздников у организаторов полтысячи фантов разошлись в такой огромной аудитории почти моментально. Конечно, в этом участвовала дай бог десятая часть курса. Но и это уже тысяча человек.
– Товарищи, есть предложение. Давайте сыграем в шляпу! – провозгласил я.
– Поясните, Николай, мы вас не понимаем, – стал мне ответом голос, кажется, Василия, высокого парня из третьей группы.
– Суть действа такова. В каждой команде выбираем одного игрока. Он будет объяснять слова, написанные на бумажке, что он вытянет из шляпы. Задача состоит в объяснении слов, не используя однокоренных, прямых переводов, не используя жесты и пантомимы. Остальная команда отгадывает. Задача – угадать как можно большее количество слов за 23 секунды. Потом ход передается следующей команде, а последнее не отгаданное слово возвращается в шляпу. Пройдет круг, и игроки в командах поменяются местами. Когда будут отгаданы все слова, игра закончится, и победит та команда, что отгадала больше слов. За команды пусть выступят группы, вместо шляпы пусть будет вот тот мешок, так как нас все-таки очень не мало, а измерять время будет… Есть желающие?
– Ну давай я буду. – ответствовал мне вопрошавший ранее.
Завертелось. Сыграли. Конечно, привык я отгадывать в парах, а не командах, но 500 пар для этой игры слишком много, а вот 60 команд – тоже сильно сверх предела, но терпимо. Даже весело получается, когда такая толпа не самых глупых людей пытается организоваться, подогреваемая легким азартом.
Наша группа, за исключением Сунака и пострадавших в драке, участвовала в этом действе с большим проворством. И закономерно выиграла. Вообще, придуманные мною на ходу правила нельзя назвать вполне честными – мало какие группы были представлены всеми участниками, от кого-то было буквально по пять человек. В этом свете наши 14 давали почти трехкратное численное преимущество. Однако тратить время на более равное разделение на команды никто не захотел. Баллов на кону не было, а значит потенциальная победа не стоила затраченных усилий.
Эта игра стала для нас апогеем организованности. После нее все разбежались проводить остатки времени, которого после трех часов игры оставалось немного, по углам. Кто-то шушукался группой, кто-то, покинув своих товарищей, нападал на остатки обслуги с бутербродами. Наша группа, соединившись с нашими соседями по игре – группой Василия, весело обсуждала забавные объяснения слов, параллельно направляясь в сторону малого зала, где вскоре должны начаться танцы, открывающие вечернюю, а правильнее ночную, программу. Малым этот зал был только на бумаге. Примерно половина курса разошлась по общагам, не находя себя в этой круговерти. Кто-то ушел в город. Но примерно седьмая его часть сейчас забилась сюда. Большинство кучковалось по периметру, оставляя для танцующих небольшой пятачок в центре.
– Что здесь предлагается танцевать? – задумчиво спросил я Нелли.
– Ну, сначала, конечно, классика. Полонез, Мазурка, Вальс. Неискушенным объяснят на первый раз. Ну а потом… Тут уже до чего дойдет фантазия у организаторов. Но жестить не должны, молодняк мы все-таки. – было мне ответом.
Как обычно, всё, что касалось жизни светской, моя прекрасная википедия знала и готова была поделиться.
– В таком случае приглашаю вас на танец, сударыня! Хи-хи.
– Я согласна, государь мой! Ха-ха!
Отделившись от группы, мы направились в центр зала. Бряцая на ходу новоприобретенными знаками и каблуками своих хромовых сапог, в форменном студенческом френче, являющемся частью парадной формы и «заменяющем» повседневный пиджак, я выгодно отличался от студентов моего мира в худи с популярными лейблами и трениках. Что уж говорить о моей партнерше, одетой не менее аутентично для начинающегося бала. Танцуя такую девушку, я мог не сомниваться, что на нас обратят внимание. Если бы об этом думал.
Поблагодарив в сотый раз бабушку, настоявшую в свое время и научившую меня базовому набору танцев, я отдался начинающейся процессии и выглядывающим из-под ресниц глазам спутницы.
Полонез провел нас по всему корпусу, донеся до каждого дуболома величие академии, и вернул в малый зал. Бодрая Мазурка, предсказанная Нелли, заставила всех участников взопреть, а простенький вальс успокоил сердца.
Далее действительно была пущена музыка более современная, вносящая по нарастающей всё больше и больше сюра в благостную по началу картину. Отплясав еще с полчаса, в начале первого ночи мы, по зову нашей «супергруппы», объединившей уже, казалось, насовсем 3-ю и 7-ю, покинули танцевальный пятачок, где от первоначальных 70—80 пар оставалось буквально человек 40, и направились, по пути уже большей части курса, разносить город.
***
Препятствий первокурсникам не чинили, но отсутствие ограничения продажи алкашки по ночам заставляло на время празднования первым курсом поступления переходить в состояние повышенной готовности близлежащие отделения милиции, а охрану академии, подняв все силы, высылать дальние патрули по злачным местам.
Студенты же были настроены весьма решительно и не собирались ограничивать себя. Короче говоря, на шухере были все. Конечно, до дня очередной виктории марокканской сборной по футболу в Париже было еще далеко, и никто не заколачивал витрины магазинов и не отгонял машины из города. Наоборот, закрывающиеся обычно к 22 кафе, бары и рестораны открывали свои двери для появившихся десятков тысяч клиентов, готовых, без малейших раздумий, расписать свои месячные нормы роскоши в один зажигательный вечер. Студенты попроще шли в булочные и пивные, а дети важных персон гордо, напоказ, входили в небольшие ресторанчики на Красном Проспекте, которых было не так много. Ночной город влажными после проезда поливаек дорогами донес нас до большого кафе близ автомобильного моста. Оно было уже почти забито студентами, и наш приход перевернул на его двери табличку «мест нет».
Стали разговаривать ни о чем. Вот что, кроме детских историй и пары баек, может рассказать 17-летний человек? Вот и я думаю, что мало. Тем не менее нам хватало.
Вернулись в академию, в этот раз без приключений, только часам к трем. Висевший гирей подъем в 7, чтобы быть в 9 у Хейли, не дал мне заняться дальнейшим изучением местной истории и отправил меня спать, что называется, сразу – снять сапоги и упасть на диванчик в кабинете, отбросив всяческие мелочи, что мозг, очевидно, от усталости и весьма усредненной трезвости подсовывает, такие как добраться до кровати и… ну, в общем, такие вот бредни.
***
28 июля 1958 года. Понедельник. Академия.
«Какой идиот украл у меня идею стучать шваброй по ведру, да еще и надел это ведро мне на голову?!» – возмущенно подумал я, как только провалился в сон.
«Весла в воду, салага, это твой собственный будильник звонит, а ночь уже, как ясно из этого факта, позади!» – ответствовала мне моя здравомыслящая часть.
Первая часть со второй согласилась, не став раздувать внутренний конфликт, и дала команду на медленный и максимально плавный подъем… правой руки. Только через полчаса я пришел в относительно нормальное состояние. Для этого потребовались: ледяной душ, пара самопощечин и три кружки горячего чая.
Все еще (неожиданно, да?) разбитый я с грохотом вывалился из комнаты в холл, а затем и в лифт. Незабываемое путешествие до столовой увенчалось успехом. Наградой за это мне стали столь же кислые лица друзей и как бы компенсирующие этот досадный факт сладкие, как моя жизнь, блинчики с малиновым вареньем. Рассудив, что три порции = тройное счастье, я, жалобно смотря в глаза поварихи, стянул с раздачи всё вышеописанное и прибавил к этому две чашки парящего американо… или эспрессо… в общем, какого-то кофе без молока.
– Больше не буду с вами пить! – прокряхтел я товарищам в качестве приветствия.
– Это мы с тобой не будем! – был мне дружный ответ.
– Надо же было столько тостов придумать. У тебя случаем предков с Кавказа не было? – обосновал этот бунт Костя.
– Птичку жалко, ага… – пробормотал я по заказу неадекватного сознания, все еще выдающего межвременные фортели.
– Да, здорово тебя развезло, – ответил мне Влад.
– Ты на себя посмотри! – возмутился я и потрепал товарища (или уже друга?) по плечу.
Не злобно рассмеявшись, наша компания продолжила поглощать продукцию академической столовой, периодически с опаской поглядывая на часы. А считали они последний час веселой жизни, позволяя громаде администрации нависать над нашими еще не до конца окрепшими подростковыми тушками и, что важнее, их сознательным содержимым.
***
Мы еще не знали, что нам предоставит на этот раз Хейли. Он мог продолжать истязать нас своими изощренными «психологическими тестами», представленными у него семью… или сколько там в администрации этажей… кругами ада. Он мог и дать наконец нам действительно интересующее его дело. Конечно, последнее интересовало нас много больше. Во-первых, там должно быть больше экшена. Во-вторых, на самостоятельном деле не довлеет над умами возможность спалиться. Ну и в-третьих. Это именно то, что при правильном сливе (как дела, так и информации о нем) СГБС поможет нам получить много плюшек.
И вот часы пробили восемь: «тинь-диринь-динь-динь, тинь-диринь-динь-динь». Мы споро собрались и направились кошмарить пассажиров трамвайного маршрута №3, которым не посчастливиться в час нашей особой, молодецкой скорби оказаться в вагоне. Изъявлением нашей скорби и предметом их страданий становилось громогласное (аж у самих голова болела… хотя у этого было и другое объяснение) обсуждение превратностей судьбы, этого сварливого гнома и вообще большой гадины Сенцова, злобного служителя книжек Новикова… В общем, единственным, за что можно было нас похвалить, так это за неупоминание истинных причин нашего там пребывания и ненужных имен.
На входе нас встретил самый, наверное, душевный человек в этой обители зла. Это был тот самый старшина, что советовал пройти к Сенцову «третьей от фикуса дверью». Его говор и суждения были совершенно особые, от них словно пахло сырой землицей, соломой и сеном.
– Здравы будьте, робятки. Видать, весело вы погудели вчерась. Небось голова как колокол сегодня спозаранку. Слыхал я, как все ваши на ушах ходили да город разнесли по кирпичикам. Но теперича собраться вам нужно али вид в том держать, если невмоготу совсем. За мной пошлите, сусанинскими странствиями не обижу, напрямки пойдем. Человекоподъемная механизма быстро нас под крышу оформит, оглянуться не успеешь. Ну да ладно, совсем я разбередил ваши головы своими словами, идемте-сс.
– Степан Михалыч, вы чего это так по-старому заговорили и ведете нас… непонятно куда…
– Переживаю малость, Николай, за вас, коробит сердце мое вот это вот всё. Как у нас всё вот так, али разгневали мы Госп… – он резко замолчал, решив, видимо, что взболтнул лишнего.
– Так куда мы идем?
– Да куда, куда, к Новикову, он нонича властью большой стал, непонятно с какого такого перепугу. Сподвижник кого из Санкт-Петербургских… В таком разе почто он доселе прохлаждался, как человек маленький, избачом?
– Вы не переживайте, знаем мы всё, понимаем, всё будет хорошо, Степан Михалыч…
Остро посмотрев на меня, старик очень задумчиво, с подозрением ответил: «Добре…» И дальше шли мы молча.
***
Хелли был непременно гладко выбрит, уже неделю как изменив свой образ, редеющие волосы были «зализаны» назад, а строгий иссиня-черный костюм завершал образ сэра, а то и пэра.
– Садитесь, молодые люди. Времени у нас мало, поэтому будем говорить начистоту. И да, прежде чем я вам передам предложение некоторых очень важных людей, предупрежу, что хотя бы даже одно слово из сказанного, оказавшееся в застенках этого вашего СГБС, будет означать для всех вас приговор.
– It's not personal, it's strictly business. – видимо, не считая более нужным скрываться или специально выдавая себя нам, добавил Хейли.
– Мистер… Мы все прекрасно понимаем, не стоит держать нас за полных дураков. Тем не менее мы согласны, более того, мы ожидаем этого уже неделю. Нам тоже хочется урвать свой кусочек пирога, когда нынешняя власть падет. Вопрос только, что это будет? Надеюсь, планы преподнесут нам нормальную приватизацию и переход к адекватному капитализму, вместо всего этого бреда во имя никому не нужного равенства. Согласитесь, есть люди, которые объективно лучше других, и они, естественно, достойны большего. Вот вы. Вы лорд? – спросил я вроде органично, внимательно наблюдая за глазами главного шпиона. На этих словах в его глазах блеснула искорка злобы и сожаления.
«Видимо, все-таки нет, помельче будет товарищ. Ну да и ладно, поиграем на этом», – подумал я и добавил:
– Вижу, что лорд. Так вот и мы здесь не босяки. Были бы в нормальной стране. Поэтому давайте уже свой план, мы будем играть, только нашей наградой станут деньги. Много. Но я думаю, что такая страна, как ваша, сможет нам это предложить без особых стеснений. Без нас вам не выйти на старого Эрнеста, Потапенко и Свиридова. А с нами пожалуйста. Надо сказать, что старый пердун уже совсем сдал и иногда говорит мне лишнего.
– И что же он вам говорит? – насмешливо ответил на мое представление Хейли.
– Э-э, не-е-ет, так не пойдет, сначала деньги, потом стулья!
– Что, простите? Those awful Russian sayings! Ладно, неважно. К делу, gentlemen! У нас действительно стоит цель создать здесь нормальное государство. Только вот всё содружество мы не потянем. Я предлагаю вам создание независимой сибирской республики. От вас мне нужно идеологическое воздействие сейчас. На ваших дремучих мужиков, столь рьяно поддерживающих этот режим.
– И как вы себе это представляете?
– Всё просто, небольшие диверсии во имя расстройства хозяйства, большие помои, выливаемые в СМИ на ваших лидеров, хорошие слова о наших друзьях и, конечно, акцент на вашей ужасной несвободе. А еще немного сравнения с жизнью в нормальных странах. Правильной жизнью.
«Вот он и изложил мне методичку, по которой действовали и в моем мире, действуют и в этом. О дивный новый мир, всё да тут по-старому!» – подумал я, соглашаясь с нашим визави.
Мое воспаленное сознание сейчас неожиданно рождало новый план, план финансирования и реализации моих проектов под прикрытием этих… О, еще и название им придумал!
– Господин, э-э… Ну, в общем, мы согласны на такую работу. У вашего общества уже есть название? Нет? Тогда давайте назовем его «Главное общество народно-демократической организации Ново-Сибирска»? А про себя добавил: «сокращенно ГОНДОН». После истории с «полицейскими инспекторами дорожного регулирования» и «государственной единой инспекцией» такие аббревиатуры придумывались на раз.
– Да как вам будет угодно, хорошие слова, правильно передающие наши цели и суть! – ответствовал Хейли.
Покерфэйс сдержать было трудно. Очень трудно. Но у меня получилось. Тем временем та самая вторая, а равно здравая часть моего рассудка уже вчерне додумала план первоначального накопления капитала, и я начал действовать.
– К нашим баранам, господин…
– Да называйте меня просто Исааком.
– Хорошо, Исаак. Так вот, чтобы вполне хорошо передать черни наши задумки, я думаю, что нам стоит немного посмотреть мир. Не всем, конечно, только тем, кто пожелает. Ну и бонус это для нас будет весьма приятный. Я думаю, месячное отсутствие нас в сибирской глуши не сильно расстроит планы, но вот принесет это нам весьма немало. Как мы должны призывать народ непонятно к чему?! Или у нас планируются какие-то активные действия уже сейчас, уже очень скоро?
– Да нет, тут нужно терпение и годы, многие годы… – пробубнил себе под нос Хейли.
– Вы выбьете для меня два месяца странствий по миру? По-моему, я заслужил! – немного переиграл я и, кляня себя, замолчал.
– Я подумаю, Николя, подумаю. Всё не так быстро. А пока вот вам немного про основную задачу. Вам предстоит окучивать восточную часть ЗССК. Ваша база будет в Инской Коммуне просто потому, что только там есть наши сторонники в администрации. На месте найдите господина Пыхтина, он вам первейший сподвижник. Людей там прилично, хотя и все по поселкам. Есть своя газета, это вам должно сильно помочь. Вот Пыхтину письмо от меня. Не вскрывайте, не стоит. Я вам и так скажу, что там. Там для него небольшое от меня наставление. Помогать вам при каждой возможности, передать вам местную редакцию… Зачтут это вам в академии запросто, ибо есть официальная на вас заявка. Направляйтесь завтра, вас заберет грузовичок.
– Хорошо, господин Исаак, сделаем. Вы мне только весточку пришлите по моему путешествию, это очень важно. Без этого никак, если вы понимаете, о чем я. Можно считать, что это будет ваш аванс.
– Да ладно тебе, Николя, всё будет, не так уж это и сложно. Только с дедом сам выкручивайся. Да и с академией. Посмотрим, как справишься.
Аудиенция была явно окончена, и мы, споро попрощавшись, покинули этот мрачный, надо сказать, кабинет. Промолчавшие всё время товарищи и теперь не стали разговорчивее, двигаясь за старшиной обратно вниз с хмурыми и задумчивыми лицами.
Неожиданно быстро для нас закончился рабочий день. Уже в 11:30 мы собрались на наши традиционные посиделки в моей комнате. Я налил всем чаю в приобретенные на всю оставшуюся после гуляний норму роскоши «В» кружки. Расселись мы в кабинете.
– Наверное, у вас сейчас довольно много вопросов. И не к Хейли – с ним всё ясно. А ко мне. Почему я так делаю. Поэтому нам сейчас предстоит еще одно мероприятие. Заранее сообщу, что я всецело на стороне нашего государства. Я вообще полнейший конформист и роялист. Особенность у меня такая. С вашими личными делами я ознакомился вполне подробно, Егоров оказал мне на днях подобную услугу. Как вы уже заметили, Лиза больше не с нами. Она девочка хорошая, но, увы, для дальнейшего не подходит совершенно. А вот вы – вполне. Да, эту неделю все за всеми наблюдали. Заговорщики за нами, мы за ними, СГБС сразу за всеми. И мы друг за другом. Все здесь присутствующие хорошо показали себя в столь непростых обстоятельствах. У всех свои особенности, но главное – крыс тут нет. Надеюсь. Сейчас я всех вас попрошу поделиться вашими подозрениями по моему поводу (можно обсудить без меня, если нужно) и по поводу каждого. – напористо проскрежетал я охрипшим ни с того ни с сего голосом.
– Претензий нет? Точно? Не верю… Ну да ладно. К делу. Кто из вас готов считать себя моим человеком более, чем человеком законности? Кто готов верить, что я действую на благо нашей Отчизны? Кто не готов, прошу покинуть это помещение и незамедлительно позвонить Егорову и подтвердить ему, что мы действительно занимаемся подобной гадостью. Он знает, но подтверждение лишним не будет.
– Коля, я решительно ничего не понимаю. Не понимаю, чего ты от нас хочешь. Вассальной клятвы, как древний феодал?
– Царей, которым были надобны глупые, но верные, часто настигали апоплексические удары табакерками, а тех, кто готов был рисковать и делиться с ближними и лучшими, помнят в веках. Поэтому нет. Да и я вовсе не царь. Дело в том, что интересы государства не всегда очевидны для некоторых особо твердолобых, а закон – штука всеобщая, поэтому и ограничивающая сверх всякой меры. Иначе наступил бы хаос. Именно поэтому я все-таки различаю понятия законности и справедливости. Однако же служба накладывает некоторые обязательства, и они не могут, даже желая этого, закрыть глаза на некоторые обстоятельства. Просто потому, что у них не будет оснований перераспределять ресурсы в нашу пользу. Поэтому я повторю свой вопрос. Кто готов считать себя моим человеком?
Я выжидающе смотрел на задумчивых ребят. Пусть и небольшое, но насыщенное проведенное вместе время, пухлые личные дела, листаемые ночами, говорили, что для них подобные слова не пустой звук и, сказав, они будут делать.
– Я готова. – спустя десяток минут молчания ответила Нелли.
– И я твой человек, Коля. Я уже кое-что в тебе понял. – присоединился Илья.
– С тобой. – вязко произнес Егор.
– И я, и я, да куда я без вас в этой академии, да и вообще… – разносилось по комнате.
Только Виктория встала и, гордо подняв нос, удалилась. Нас осталось 9 человек. 6 пацанов и 3 девченки.
***
29 июля 1958 года. Вторник. Академия.
– Я собираюсь путем некоторых нехитрых манипуляций в ближайшее время создать экономическую базу для нового технологического рывка. Обеспечен он будет крупными ресурсными вливаниями в науку и просто сбором умов. Есть также некоторые материалы, о природе которых лучше никому не знать, о подобных технологиях. Весь вопрос только в том, что если мы устроим эти махинации, просто придя в СГБС, мы, конечно, что-то получим, но этого будет критически недостаточно. Поэтому нам придется хорошо так прикрываться заговорщиками. Кстати, по сути, вырывая у КБМ из-под носа вкусняшку, но это им знать не обязательно. СГБС же получит повод списать некоторые ценности на тот момент заговорщиков как утерянные и розданные. По сути, они ничего не потеряют, единственное, что изменит эдакий схематоз – прибыль содружество получит именно в нашем лице. Чего и добиваемся. – Навел я тень на плетень.