Барышников
Глава 1
– Не мешайте! – третий раз крикнула на меня фельдшер скорой помощи, зажимающая рану в груди моей милой.
– Держите себя в руках, – зашипел в мой адрес врач, делая укол любимой.
Я держал Марию за руку и молил Всевышнего о том, чтобы он сжалился над ней. Никогда не верил в Бога, но в эти самые страшные минуты в моей жизни все во мне перевернулось. Слезы лились рекой и я не замечал этого, для меня важно было одно – она должна жить! Пусть и ценой наших малышей, как бы жестоко это ни звучало. Мария должна выкарабкаться!
Господи, почему я такой мудак! Почему из-за моего дерьма страдает она?! Это наказание для меня?!
Через пару минут машина скорой помощи уже подъехала к больнице и нам на встречу выбежала целая бригада, забирая каталку. Один из докторов толкнул меня, чтобы я не мешался под ногами. Туман перед глазами не рассеивался, я оцепенел, наблюдая, как увозят мою любимую в коридоры больницы. Ватные ноги не позволяли двигаться.
– Идите в зал ожидания и ждите, – сухо произнес мужчина, который в пути делал укол Марии.
Его коллега уехала вместе с моей любимой на каталке, так же крепко сживая ее рану. Я посмотрел на него, ища, наверное, какого-то сочувствия и поддержки. Мне хотелось услышать от медика слова вроде: с ней все будет в порядке. Но он ничего такого не говорил, это еще больше вводило в панический ужас.
И я закурил, закурил, наверное, чтобы снять стресс. Но сигарета мало помогала, тем более, вспомнив, о том, что я обещал Марии бросить эту пагубную привычку, я подумал, что предал ее и в этом. Чего стоят мои обещания, если даже такое простое я не могу исполнить.
Я сжал в руках зажженную сигарету, раскаленный табак прожигал кожу и немного привел меня в чувства. Для моей любимой мне стоит взять себя в руки и не поддаваться панике. Первое, что необходимо сделать, это выяснить, как эта сучка Поппи добыла оружие и куда отправилась. Я должен выяснить, кто заказчик. Не она же сама вдруг решила выстрелить в Марию.
Достав из кармана телефон, я быстро позвонил своему помощнику Артуру, чтобы тот поднял с помощью хакеров все камеры наблюдения в Лондоне для поисков Поппи. Я должен найти эту тварь. Она ключ к разгадке, кто во всем замешан. Потому что я уверен, что не Поппи все придумала.
– Артур, быстро подключаешь ребят, мне нужно найти человека, – начал я и объяснил, с чего начать поиски, а главное – кого искать.
– Есть, шеф, сейчас все сделаем.
После того, как мои люди получили задание, я отправился в зону ожидания. Мне остается только молиться, что врач, оперирующий мою любимую, сможет спасти ее и может быть и малышей. Не успел я разместиться в кресле, как медсестра подошла ко мне и стала допытывать информацию о страховке.
– Я не знаю, есть ли у нее страховка, – ответил я извиняющимся тоном.
Девушка посмотрела на меня укоризненно, но ничего не озвучила вслух. И правда насколько это выглядит погано, моя беременная женщина как-то проходила наблюдение по беременности, а я даже не интересовался, кто доктор и есть ли у нее страховка.
– Я оплачу все расходы, – добавил я стыдливо.
– Давайте я тогда принесу вам договор, – сказала медсестра и упорхала.
– Постойте, – чуть не закричал я ей вдогонку. – Как у нее дела?
– Я не знаю. Как врач закончит операцию, мы вам сообщим. Но, насколько я знаю, сейчас ей ничего не угрожает, – ответила девушка с сочувствием в глазах.
Мой нервный мандраж почти прекратился, ведь я только что услышал, что Мария будет в порядке. Спрашивать, как обстоят дела у малышей, у меня не было сил. Слишком боялся услышать что-то плохое. Они же совсем крошечные, даже не успели появиться на свет, а тут такое. Такое ужасное событие, виной которому я. Их отец.
Через минуту медсестра вернулась, вручив мне три экземпляра контракта на оказание медицинских услуг. Обычно я всегда внимательно читаю то, что подписываю, но не сейчас. Сейчас я проглядел по диагонали текст и подписал его.
Стоимость всего-то 20 тысяч фунтов стерлингов, совсем не много за спасение любви всей моей жизни. Но насколько я достоин этой любви? Почему я так по-скотски себя веду в отношении нее. Почему? Ведь я сам не мог нарадоваться своему счастью, когда Мария стала моей. Почему вдруг я без намеков на чувство сожаления изменял ей?!
Я же всегда даже был отчасти верен тем, кого использовал в качестве сексуального трофея. На вопрос Марии все ли в порядке с моей головой я и сам не могу дать ответ. Я уже не уверен, ни в чем не уверен.
Мои почти бабьи размышления прервал врач, он вышел из операционной, снимая с лица маску. Вид у него был не очень ободряющий и мое сердце застучало в ушах.
– С девушкой все хорошо, – начал он и у меня на секунду отлегло, но сразу же я подумал о малышах.
Нет! Чуть не закричал я, стискивая зубы.
– Один плод погиб, – потер мужчина подбородок. – Мальчик. С девочкой все порядке. Извините, – добавил он, опуская глаза, и пошел к медсестре.
Я стоял как вкопанный, пытаясь осознать сказанное врачом. Мне радоваться и нет. Моя жена жива, дочка тоже, но сын погиб. Погиб, черт возьми! Из-за чего! Из-за этой поганой твари Поппи! Из-за этой больной на голову бабы. Какого хрена я ее не замочил раньше. Как мог допустить такое!
Я же всегда подчищал все свои дела, почему вдруг стал такой безвольной тряпкой. Где моя самоорганизованность. Из-за меня погиб мой ребенок. Мария никогда не простит, я сам себя никогда не прощу за это.
– Когда можно навестить Марию? – произнес я дрожащим голосом и понял, что мое лицо залито горячими слезами.
– Через тридцать минут ее переведут в реанимацию и начнет отходить наркоз. Подождите чуть-чуть. Но девочку вы можете посмотреть сейчас.
– А мальчика? – сказал я не своим голосом, в горле застрял комок.
Я должен увидеть малыша в первый и последний раз. Боже, какое же это горе! Как пережить это? Сердце защемило и стало трудно дышать.
– Его перевели патологоанатому, чтобы он зафиксировал причину смерти. Чуть позже вы увидите ребенка, – опустил глаза врач.
– Какого хрена? – зашипел я. – Почему я не могу увидеть его сейчас? – меня накрыла ярость.
– Пожалуйста, успокойтесь. Вы скоро его увидите. Мне очень жаль, но мы ничего не могли сделать. Пуля задела его плаценту, он в любом случае не смог бы выжить.
– Что вы несете! – озверел я. – Какую плаценту? Пуля попала ровно посередине груди, там не было плаценты. Я не врач, но даже я знаю, что Марии попали в легкие.
– Пожалуйста, успокойтесь. Вы получите отчет о методах реанимационных процедур. Мне очень жаль, но мы правда ничего не могли сделать. Через несколько минут вы можете зайти в реанимацию, сразу после того, как вашу жену переведут из операционной. Вы должны быть сильным. Я не рекомендую вам сразу рассказывать ей о произошедшем. Подождите хотя бы сутки после операции.
Руки и ноги от безысходности стали ватными, у меня даже не было сил спорить с врачом. Я хотел лишь увидеть Марию и поговорить с ней, а потом – потом я должен увидеть выжившую после трагедии дочку.
– Хорошо, – произнес я тихо.
В кармане завибрировал телефон, звонил Артур.
– Да? – быстро ответил я.
– Шеф, мы нашли. Объект в порту. Высылать бригаду? – отчитался мой помощник.
– Да, быстро и без шума возьмите. Объект не трогать. Я сам через час выезжаю.
Я положил трубку и взглянул на часы. Еще шесть минут до встречи с Марией. Секундная стрелка двигалась медленно, но в то же время невероятно быстро. Я боялся встречи с любимой. Что она мне скажет? Она ведь не знает, что с малышом. Что я должен рассказать, чтобы уберечь ее хотя бы на сутки от такой ужасной информации.
Не успев собраться с мыслями, я услышал как ко мне обратилась медсестра.
– Она в реанимации, вы можете к ней пойти.
Мое сердце сжалось в комок и на прямых ногах я пошел следом за девушкой, которая вела меня к любимой.
Открыв дверь, я сразу услышал звук сердечного монитора. Мария лежала с закрытыми глазами, казалось, она спала. Я нерешительно приблизился к ее кровати и сразу обратил внимание на катетеры на руках.
– Милая, – произнес я шепотом. – Ты спишь?
Она с трудом приоткрыла глаза и посмотрела на меня с таким отрешенным взглядом, что я даже подумал, что Мария лишилась рассудка.
– Стивен, малыш жив. Врачи врут. Я слышала его плач во время операции.
– О чем ты говоришь? – удивился я тому, что Мария в курсе сына.
Может она бредит и отрицает очевидное. Ребенок вполне мог погибнуть. Я и сам в это не хочу верить. Но она мать, которая носила под сердцем его семь месяцев, общалась с ним, похлопывала по животу, когда малыш пинался. Ей в разы тяжелее принять. Подумав об этом, я почувствовал скатившуюся слезу по щеке.
Теперь точно наша жизнь поделится на до и после. Уже ничего не будет прежним. Мы пережили своего еще не рожденного сына, для родителей это самое страшное, что только может произойти. Мы даже не успели с ним познакомиться, пообщаться и увидеть, как малыш растет. Теперь его нет. Кажется, от меня оторвали огромный кусок и я уже другой.
– Стивен, ребенок жив, – зашипела она. – Они, видимо, ошиблись с наркозом. Я все чувствовала, все слышала, но не могла пошевелиться. Мне и сейчас это дается с трудом, после той боли, которую я перенесла. Несколько раз мое сознание отключалось во время операции, но главное я слышала. Послушай меня. Врач врет. Он взял кричащего ребенка на руки и отдал медсестре. Сказал ей, быстро уноси. Он был жив, когда они его унесли. Ты должен найти его!
Услышав сказанное любимой, я обомлел. Малыш и правда может быть жив. Есть все-таки надежда, что он не погиб. Тогда кто купил врача? И зачем это нужно было делать. Я быстро написал сообщение Артуру, что мне нужно, чтобы хакеры получили доступ к видеозаписям этой клиники в последние тридцать минут. Особенно с камер вблизи операционной, в которой была Мария.
– Будет сделано, – быстро ответил помощник.
– Я тебя оставлю на несколько минут, если что пиши сюда, – сказал я, передавая в руку милой второй телефон.
Выйдя из реанимации, я пошел прямиком к той медсестре, которая давала подписать договор.
– Где ребенок, куда его увезли? – прошипел я.
– К патологоанатому, – ответила она без обиняков.
– Куда идти?
– Идите к лифту и нажмите минус второй этаж, – произнесла она шепотом, даже немного озираясь
– Спасибо, – произнес я.
– Погодите, без ключа вы туда не попадете. Идемте, – говорила она, видимо, уже жалея, что помогает мне.
Девушка нажала кнопку вызова и через полминуты кабина лифта открылась. Один из посетителей больницы уж было хотел зайти, но она его остановила.
– Извините, вызовите другой, – довольно решительно медсестра его подвинула.
Я зашел в лифт, она вставила ключ в отверстие под кнопками, повернула его и нажала кнопку «-2».
– Что вы здесь делаете? – первое, что услышал я, когда прибыл на этаж.
Перед дверями лифта стояла миловидная женщина в годах, держа в руках какие-то склянки с анализами.
– Я хочу увидеть своего ребенка.
– Понимаю. Но вы не можете здесь находится без приглашения. У меня нет информации, чтобы я вас пустила. Как вы вообще смогли спуститься?
– Сейчас в больницу попала беременная близнецами женщина с огнестрельным ранением. Я ее муж. Один ребенок погиб и его перевели в морг. Мне сказали, что я могу его увидеть, – не слушал я ее бюрократические проволочки.
Она опустила глаза, пытаясь изобразить сожаление, но у нее это плохо получалось.
– Хорошо. Пятьсот долларов, – вдруг добавила женщина.
Я без лишних вопросов достал из кармана деньги и вручил ей. Дешевка – вот, что я хотел ей сказать, но промолчал.
Она повела меня по коридорам и завела в холодное помещение, а потом быстрым движением выдвинула ящик с ребенком. Я застыл, меня парализовало. Господи, зачем я на это пошел. Это самое ужасное зрелище, какое только можно представить.
Я зажмурил глаза, а перед глазами он. Нет, мне никогда этого не забыть. Набравшись смелости, я взглянул на него, а потом неловким движением коснулся сначала руки, а потом лба. Он был такой маленький и холодный.
– Прости, родной! – произнес я не своим голосом.
Грудину сжало, дышать я больше не мог и рухнул на бетонный ледяной пол.
Глава 2
Я открыл глаза, надо мной стояла та противная баба, что отжала у меня деньги за увиденное.
– Вам лучше? – спросила она нехотя.
В руках у нее была ватка, видимо, приводила меня в чувства нашатырным спиртом.
– Нормально, – сказал я осипшим голосом.
– Резко не вставайте. Я бы вам рекомендовала показаться врачу. Вы испытали сильный стресс, успокоительное не помешает.
– Когда ребенок поступил в морг? – решил я включить хладнокровие, мне не хотелось терять надежду, что малыш не наш.
– Час назад, – быстро ответила она. – Ой, полчаса.
– Документы покажите.
– Я не имею права, – начала она придумывать оправдания.
Неуклюже поднимаясь, я чувствовал, как голова кружится и в глазах моментами темнеет.
– Так, слушай меня, – схватил я ее за горло и крепко сжал. – Ты даешь мне документы и говоришь правду, чей это ребенок. Считаю до трех.
Ее глаза стали наливаться кровью, а язык вывалиться изо рта.
– Один, – начал я счет, прижимая тетку к холодной стене. – Два, – сдавил я чуть сильнее.
Панический ужас в ее глазах дал мне понять, что бабенка сейчас все выложит.
– Не знаю я, чей это ребенок, – пропищала она не своим голосом, когда я на секунду ослабил хватку, чтобы дать ей шанс высказаться. – Его привезли сутки назад. Правда. Это не ваш ребенок. Где ваш – я не знаю.
Слушая ее, я рыдал как баба. Мой ребенок, мать его, жив! Его мать – моя дорогая Мария – была права!!!
– Делаем так. Я тебе даю тысячу фунтов в качестве компенсации за неудобства и ты забываешь о том, что я здесь был. Или я зову своих людей и мы сотрем тебе память лекарствами. Если проболтаешься после, найдем тебя. Поняла.
Она кивала, обливаясь слезами. Не люблю, когда приходится трогать женщин, но это не тот случай.
– Поняла! – ответила немного с опозданием она, видимо, из-за поврежденного горла.
– Держи, – достал я из кармана деньги, а потом послал аудио-сообщение Артуру.
– В больницу высылай ребят и выясни все о докторе, который оперировал Марию, – дал я команду и положил телефон в карман.
Мне нужно к моей любимой, а потом я устрою допрос доктора. Допрашивать его лучше с командой, а не одному, чтобы не сбежал. А пока лучше изображать неизвестность. Я зашел в лифт и нажал на второй этаж, туда, где была Мария.
Обстановка говорила о том, что никто не в курсе моего разговора с сотрудницей морга. По пути к реанимационному боксу, я получил сообщение от Артура: «На месте, шеф, они поднимаются».
Я уверенной походкой зашел к Марии, она была все в таком же слабом состоянии. Но ждала меня и ждала не одна. В комнате был врач. Тот самый доктор, который приказал унести ребенка. Я от радости чуть не потирал руками. Походу, мужик решил проверить, что нам известно.
– Ваша супруга немного бредит, – начал он, а я внимательно слушал.
Мария тем временем медленно схватилась за лоб, похоже, подонок дал ей успокоительное.
– После операции у многих бывают галлюцинации, что им что-то показалось, -нервно перебирал он пальцами, держа в руках медицинскую карту.
– И какие галлюцинации? – изобразил я недоумение.
– У всех по разному. Кому-то видится белый свет. Кому-то другое, – сглотнул он комок в горле.
– И что же видится Марии? – уже сжимал я кулак.
Докторишка понял, что мне все известно и уж было попытался выскочить из реанимации, но я перегородил ему дорогу.
– Так. Ты мне говоришь, где мои дети. Оба!
Тем временем я увидел через стеклянные стены, как мои люди подошли к двери и заблокировали к ней доступ для любого желающего.
– Я не знаю, о чем вы говорите! – врал неказистый доктор, вздрагивая от страха.
– Говори! – прошипел я.
– Поймите меня! – начал он оправдываться.
– Говори! – терял я терпение.
– Моя жена! Она тоже в больнице. У нее был поздний гестоз на 34 неделе. Все настолько быстро развивалось, мы не успели. Она выжила, а малыш нет. Простите, но когда ваша жена поступила с двойней, я не придумал ничего лучше!!! – рыдал он, упав на пол. – Она моя жена! Я не мог ей сказать, что ребенка уже нет, – обливался мужик слезами, глядя на меня снизу вверх.
Мария, наблюдавшая за нами, которая даже присела на койке, чтобы лучше слышать, спокойно легла на подушку и засмеялась. Ее глаза были полны слез, а с лица не спадала блаженная улыбка. Малыш жив. Они оба живы.
– Где он? – спокойно спросил я, отчасти понимая мужика.
– Господи, – вздохнул тяжело доктор. – Он с моей женой, – ответил врач с сожалением.
– Веди! – приказал я, а Мария посмотрела на меня с одобрением.
Как же я люблю ее взгляд восхищения и согласия. Мне нужна ее эмоциональная поддержка, именно с ней я чувствую себя не мужиком, а мужчиной.
Доктор встал с пола и указал на заблокированную моими людьми дверь. Я дал знаком понять, чтобы ребята не мешали и мы спокойно прошли. На том же втором этаже находилась палата женщины, ради любви которой был похищен мой ребенок.
Перед тем, как зайти, я сразу дал понять докторишке, что шутки со мной плохи.
– Я записал наш разговор на диктофон, в котором ты признался, что украл ребенка. Ты подготовишь документы на выписку как положено, тогда я не буду поднимать шумиху.
В качестве доказательства своих слов, я достал телефон и включил запись. Его голос было слышно очень четко. Доктор сглотнул комок в горле и закивал.
– Милая, – произнес он, заходя в палату. – Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно. Ты должна меня понять и простить. Я делал это ради нас.
Я почти не слушал его нелепые объяснения и практически не смотрел на его очумевшую от услышанного жену, я лишь смотрел на ребенка, который лежал в прозрачной кроватке. Это мой сын. Дождавшись, пока сумасшедший доктор объяснит, почему малыша сейчас заберут, я уверенной походкой подошел к крохе.
Он так сладко спал, немного почмокивая губками. Я посмотрел на свои огромные ладони и понял, что даже не представляю, как его взять на руки, чтобы ничего не сломать. Не помню, чтобы я когда-то вообще брал детей, тем более таких крохотных. Неловким движением я потянулся к малышу и услышал крик несчастной роженицы.
– Не трогай! Это мой ребенок!!! – выла она.
Я взглядом дал понять доктору, чтобы заткнул свою жену и тот молниеносно повиновался. Он прижался к ней, стараясь закрыть собой всю трагичную для нее картину. Для нее это выглядело так, что совершенно незнакомый мужик хочет забрать рожденного сутки назад ей ребенка, а ее муж еще и помогает в этом.
Не хотелось ей верить в то, что их малыш погиб. Я ее прекрасно понимаю. Но это ее муж наломал дров. Пусть и расхлебывает.
Я взял кроху в руки и аккуратно прижал к себе, боясь неловким движением сломать или вывихнуть сустав. Черт! Как же это страшно! Куда страшнее переговоров с бандой преступников.
Открыв ногой дверь я зашагал к Марии. Зайдя в ее бокс, я с радостью убедился, что дочку тоже уже принесли ей. Она лежала в прозрачной кроватке-люльке на двоих малышей возле ее койки. Увидев меня с сыном, моя любимая разразилась вновь слезами, а я старался держаться из последних сил. Даже не верится, что такая неразрешимая на первый взгляд ситуация столь быстро решилась.
А что если бы анестезиолог не ошибся и Мария не услышала бы слов врача. Мы бы свыклись с мыслью, что малыш погиб, а он бы жил в чужой семье и даже не подозревал бы об этом.
Она страдала от боли во время операции, чувствуя все, чувствуя, как ей зашивают ткани. Но это того стоило, ведь именно благодаря ее боли малыш с нами. Этому чокнутому врачу не удалось испортить нашу жизнь.
Аккуратно положив сына возле дочери, я взглянул на свою любимую, которой столько всего пришлось перенести.
– Я хочу покинуть эту больницу, – произнесла тихо Мария. – Я хочу быть в той клинике, где не будут похищать моих детей, пока я не в состоянии защитить их. Ты можешь это организовать?