От автора
Некоторых уважают и награждают за таланты и удачные стечения обстоятельств в их жизни, в то время как других презирают за отсутствие таланта и за неудачные стечения обстоятельств. Но я говорю вам, что за подобное нельзя ни презирать, ни уважать и награждать, потому что за всё это люди не отвечают.
Енох, еврейский пророк
Я должен чувствовать себя хорошо и быть в гармонии с самим собой перед тем, как заниматься творчеством.
Рой Орбисон, американский певец
Предисловие
Огромная благодарность моему вечному вдохновению, моим хорошим друзьям, лучшему другу Макару Малинину, чьи фразы дважды здесь проскальзывают. Посвящается большой любви к праздникам, в особенности к Новому году и Рождеству и моментам человеческой жизни, когда безысходность кажется вечной. А также, посвящается всем, кто любит подумать о суициде и страдающим от неразделенной любви; надеюсь, здесь вы найдете аргумент против своих мыслей и мотивацию сделать первый шаг, удачи вам и вбейте себе в голову – мир вас ждет!
Когда великий Адоэль1 выполняя приказ, великого архитектора вселенной зажёг искру, которая, впоследствии разожгла огонь великого творения, многие представить себе не могли, какими станут поступки людей, и как сильно они будут зависеть не от сердца, а от эмоций. Каким разрушительным, но в то же время прекрасным может быть характер человека, упрямоство и артистизм, доброта и эгоизм, интересные бывают сочетания. Мне думается, что вряд ли, при создании на божественном конвейере так и было задумано…
Нередко, а вернее, постоянно, кто то слышит слово судьба. А дальше больше, "это судьба", "все идет по судьбе", "такова судьба". Противники этого фатализма говорят, что судьбу творим мы сами, и никто, никакая сила не заставляет нас идти по тому или иному пути. Именно из–за этого, свою точку зрения я приводит не буду, потому что…а зачем? И те и другие правы! Судьба – это то эфемерное понятие, которым нам удобно покрываться, когда нам плохо, одиноко и грустно. А отвергать его удобно, когда вы всего добились и не нуждаетесь в чудесах. Но в жизни, работает и судьба и мы сами, за сим, я повторюсь, не буду говорить кто прав, а кто нет. Но в защиту судьбы скажу, у нее, возможно уже есть план, а мы его редакторы. Человек – это не автор своей судьбы, не режиссёр, он ее сценарист. И в одном я уверен, ненужных людей просто нет, у каждого есть своя роль, свой посыл и свой путь.
Вот вам простой пример: самолет. Простой, но в то же время сложный транспорт. Представим, что самолет это одна большая ячейка общества. Если вам не нравится это определение, то назовем "жизнь". Подобно самолету, в жизни есть детали – люди, у каждого своя функция, но стоит ей сломаться или исчезнуть, этот большой механизм станет опасным для полетов. Вот так все просто, ищите себя, даже когда не хочется. Если вы чего–то не получили, полюбили не ту девушку, скажи себе – а может, меня ждет лучшее? Много денег, но не хочешь их тратить на подарочную книгу, спроси себя – а деньги можно также рассматривать, читать, погружаясь в сюжет и героев, как книгу? Ответ для вас будет очевиднее, чем он есть на самом деле. Ведь все же так просто.
Старайтесь окружать себя мелочами, которые радуют, повышают интерес, да и просто, которые вам красивыми кажутся. Изменить жизнь человека может все что угодно, но главное ваше перо, ваши усилия. Ведь вы не слепы, у вас есть все конечности, и вы в здравом рассудке, даже эти люди иногда так интересно живут, а вы только и можете рассуждать о чем–то темном и мрачном. Банально звучит: просто встаньте и посмотрите в окно, на звезды или на голубое небо. И верьте мне – у вас тоже есть билет на рейс радости и счастья, не опоздайте на свой самолет. А смерть, вот уж об этом вам думать не нужно, что думай, что не думай, она есть. Используйте как кредо – умереть вы всегда успеете, а вот жить можете не успеть. Да и кто сказал, что там легче?
Пролог
– Вот черт! – с первыми лучами солнца в моих открывающихся глазах, я заметил, что ударился о свою же гитару, точнее, об ее гриф. – Какого…мать…тв… А–а–а–а… Что за напасть, главное переодеться вчера вечером не забыл, а убрать гитару, как только глаза стали закрываться и требовать сна, забыл… Черт побери, теперь точно будет шишка… – я спал со своей гитарой, поскольку, как уже понял, допоздна играл и с ней же уснул.
По многочисленным следам на пастельном белье становится ясно, что то положение, в котором я проснулся, не было исходным, я как морская звезда прополз всю кровать, пока не уложился в искомое состояние.
Сквозь толстые деревянные стены моей комнаты, до меня добрался голос мамы – Дейв, вставай!
– Очень вовремя… – пробормотал я. – Иду! Ай…т…блин....ух…больно! Чертов ремень, всю ногу мне…ой…все затекло, пошевелиться не могу! Дьявол!
Ремень от моего Gibson слегка обвился вокруг моей ноги, так, чтобы не превратиться в жгут и не затянуться на ней, а лишь затем, чтобы придать ей огромный след из нескольких букв и неприятное чувство скованности. Ремешок был именным, сам вышел на нем свое имя, чтобы походить на настоящего музыканта, многие так делают.
– Нога! Нога! Ах! Ах! Ах! Дьявол…!!! Черт, я случайно песню не забыл? А где…где мои ноты!? Ой…я же у Гордона их оставил, что за ерунда с головой… И с ногой тоже! Эх, надо было листы с песней у себя оставить, а то мало ли что…но нет… Все должно быть нормально. – с утра, не с того не с сего захватило волнение, что сегодняшнее мероприятие пройдёт отвратительно, вдруг что–то произойдет? А что если я все забуду и буду петь не то!?
– Дэвид! – голос мамы стал громче.
– Иду! Иду! – крикнул в ответ я. – Только вот верну своей ноге прежние функции, связанные с хождением! Черт! Я что…говорю сам с собой? Н–е–е–т… Это пустой разговор, надо завязывать!
Чтобы привести в чувство на затекшую часть тела, вернее, на ногу, придется использовать самую радикальную меру – резко па ступить на нее, словно ничего не было и идти.
– Ой…черт! А! У! Б…жжжж… – весь алфавит перепробовал, пока спустился вниз.
Около стола меня ждала мама с ее эффектной улыбкой, будто она радуется этому дню больше, чем любой другой житель нашего огромного штата. За столом, напротив, от меня, сидит отец и по обыкновению, читает газету, пока что без комментариев на тему политики или еще чего–нибудь.
– Что, опять спал со своей гитарой? – не отрываясь от чтения спрашивает меня отец.
Я стал бегать глазами вокруг, в поисках ответа, как он в очередной раз это узнал.
– У тебя опечаток на лице. – через секунду указывает свертком газеты мне папа.
– Милый, так же нельзя, не порти себе лицо, а то будешь ходить со шрамом, словно тебе гитарой врезали… – с привычным для мамы заботливым тоном, сказала она.
– Я и так в порядке. Все отлично! Просто…забыл гитару. У меня сегодня важное мероприятие… – не скрывая восторга, говорил я.
– Так и насколько важное? – спрашивает мама.
– Да, мне тоже интересно… – продолжая не смотреть на меня, говорит папа.
– У меня такое ощущение, что сегодняшний день изменит мою жизнь навсегда! – широко улыбаясь, скандировал я.
– Очень надеемся… – тихо пробурчал отец.
– А что за мероприятие, все-таки? – спрашивает мама.
– Мы с группой выступаем на Рождественском концерте, нас попросила сама миссис Пул! Лично! – гордо рассказываю я, прокручивая в голове добавочную мысль. – Только вот, отнюдь не на гитаре было предложено мне играть…
Поедая свою еду и преисполненный уверенностью в том, что сегодня все пройдет как по маслу горячим ножом, я, улыбаясь, думал, как сегодня меня будут ждать овации. Эта новость пробудила во мне резкий и неудержимый поток тщеславия, который стал моим спутником на весь день. Словно демон, он шел справа от меня. А слева от меня не ангел, а еще один демон, – страх.
Надо только позвонить Гордону, если он дома, и напомнить про песню. На всякий случай…
Глава I. Звездный парень
Казалось бы, что может быть лучше рождественских праздничных дней? Время, когда людьми движет новогодняя суета и желание все успеть, ведь 25 декабря все должны быть дома, рассказывать друг про друга смешные, но не обидные, а порой бессмысленно повторяющиеся истории, делиться впечатлениями за год и, конечно же, много петь. Ни один город стороной этот замечательный праздник не обходит. Что вы, он в каждом уголке земле, я думаю, радость приносить почти всем. Каждому народу по–своему. Однако, много у рождественских дней и темных пятен. Относится это к людям одиноким, лишенным семьи, друзей, любви и доброты. Для такой группы людей этот праздник проходит как по сценарию: пришел домой, встретил новый год и отправился спать. И это не правильно! Рождество – это время, когда остро обостряется потребность в людях, которых ты любишь. Плевать на подарки и всякие украшения – любимый человек и место у камина, все, что нужно для счастливого рождества. Хотя, возможно, нужно иметь дом ради такого, чтобы у камина сидеть, но это уже не важно.
Между тем, в последние числа перед Рождеством, вопросы одиночества и способы отпраздновать рождество без людей не волнуют Дэвида Хейли. Что же можно сказать об этом юноше. Дэвид прекрасно устроился в жизни, он хорошо учиться в школе, не так уж отлично, как требуют от него родители, но все же недурно. Родители Хейли, Итан и Марта, можно сказать, сливки небольшого городка Винсенс, что раскинулся на юго–востоке штата Техас. И стоит упомянуть, что зима в этих местах не суровая, ее не сравнить с погодой в Мичигане, и она не такая как в Нью–Йорке или Филадельфии. Поэтому, дух рождественской суеты живет лишь в магазинах, в домах и в украшениях на елках. Иногда, в гости заглядывает легкий мокрый снег, словно сам Санта–Клаус его сбросил щеткой со своих саней. Родители Дэвида из тех, кто фактически создает это рождество в городе – они владеют магазином, единственным крупным маркетом в этом городе. Плюс ко всему, Марта Хейли еще и работает в местной библиотеке. Что тут скажешь, самые обычные добропорядочные граждане Соединенных штатов. Но положение семьи Хейли слегка, по мнению Итана, сгущает их сын, Дэвид. Он – местная звезда, популярный молодой человек, любимец девушек, обольститель учителей и талантливый тусовщик. Дэйв, как его ласково завыли местные красавицы, бунтарь, а именно – страстный поклонник рок–н–ролла.
Он родился в пятницу 26 октября 1943 года, родители пророчили маленькому Дэйву большое будущее в семейном бизнесе, учителя давали положительные оценки его вокальным умениям, а он сам с самого начала своей жизни любил мечтать и задаваться целями, которые мало кто решался себе ставить, но у судьбы всегда иные планы. Пути уже написаны, а свой путь – должен выбрать юноша сам. Будьте уверены, у Дэвида уже есть своя роль в одной большой пьесе под названием жизнь, а уж драматическая или лирическая, решайте сами.
Итак, 16 декабря 1960 года, вот–вот президентом США станет впервые в истории страны католик – Джон Кеннеди, мода на бунтарскую музыку рокабилли постепенно идет на спад, а группа The Beatles еще не гостила на американской сцене. Ученик выпускного класса, Дэвид Хейли упорно готовится к своему выступлению 23 декабря. Поскольку он хорошо играет на пианино, организатор всего мероприятия, миссис Пул, хочет, чтобы Дейв выступил с какой–нибудь лирической песней под собственный аккомпанемент. Умный и хитрый Хейли любезно принял предложение учителя и заверил, что никаких происшествий не будет и эксцессов тоже. Однако, бедная Луиза Пул не знала, что Дейв хочет играть именно рок–н–ролл, и не на пианино, а на своей гитаре. А гитару он получил от отца с боем. Итан был очень суровым отцом, хоть и любил своего сына очень сильно, сам играл на фортепиано и считал это самым лучшим инструментом для человеческого слуха. Отчасти, появлению вкуса к рокабилли и гитарной музыки у Дейва от своего дяди, Луиса Хейли, уроженца Лаббока, того самого города, где родился Бадди Холли2. Он притащил джазовую гитару в дом своего сурового брата. Итан считал своего брата слегка чокнутым бунтарем, но сын загорелся умением Луи перебирать пальцами по грифу. И тот выпросил у отца гитару, не сразу, но отец купил ему Gibson ES175. А вот усилитель приходилось покупать самому, Дэвид копил на него 7 месяцев. Да и Итан был недоволен этой покупкой сына, ох не любил он занятие своего брата настолько, что принижал сына всякими язвительными фразами и беседами. Итан с насмешкой, даже с упреком глазел на то, как его сын вместе со своим дядей пляшут под песню Twenty Flight Rock, которую с экранов телевизора наяривал красавчик Эдди Кокран3.
– Как это круто! – восклицает в изумлении Дейв.
– А как же! – и чуть позже, со словами – Ой смотри! А так можешь! – показывает другое модное танцевальное движение.
Трудно было в такие моменты остановить мальчика и мужчину, которые на две минуты стали настоящими одногодками. А "главному и строгому" Хейли оставалось лишь с рукой на лице наблюдать и искренне желать, чтобы никакого рок–н–ролла не было бы по телевизору и его не дернуло бы больше переключать каналы во время рекламы.
– Ей Богу, лучше бы ты кадиллак у меня просил…Я хотя бы понимал в этом случае, что ты мой сын, а не творение Луиса…черт возьми. – разворчался однажды Итан, когда Дэйв принес домой новенький гитарный усилитель.
– Дорогой мой отец, если когда–нибудь я стану суперзвездой и у меня будет столько кадиллаков…твоего магазина не хватит! – заявил с особой гордостью юный Хейли, рассматривая свой набор.
– Смеешься? Максимум что тебя ждет с таким…занятием, это участь твоего дяди Луи…в клубах выступать! – продолжал Итан.
– Ну–ну, между прочим папа, Элвис Пресли купил своей матери дорогой кадиллак… – иронично сказал Дэвид.
– Ну посмотрим…Элвис…
Утром, Дэйв никуда не торопился, не спеша встал, прихватил свою гитару и отправился к своим друзьям, по совместительству, своей группе, состоящей из контрабасиста Гордона, ударника Милза и пианиста Джо.
– Салют ребята, готовы репетировать? – спрашивает у своих друзей входящий в гараж Дэвид.
– О…Дэйв…а чего с гитарой? Миссис Пул сказал ты на пианино…разве нет? – удивленно спрашивает Гордон.
– Ну…пускай она дальше так и думает… – иронично говорит Дейв, затем он снял гитару и продолжил пафосно выступать – если бы Бадди Холли всех слушал, что ему…и как играть…мы бы никогда не услышали его… Да и не пианино же мне тащить…
– Холли погиб…он мертв – добавляет Милз
– Вот если бы не его характер, он бы в Лаббоке умер бы…от скуки…раньше! – смеясь комментирует Джо.
– И то верно…но да ладно, что играть будем? – спрашивает уступивший в споре Гордон.
– Ну, начну я на пианино…как и просила миссис Пул… И начну я с Донны. А закончим мы, я не зря упомянул Бадди, Oh Boy… – расписывает репертуар Дэвид.
– Это называется, ты хочешь разжечь зал? С нас же три песни точно потребуется! – говорит Милз.
– Закончим True love ways…так сказать, для всех влюбленных. – дополняет Хейли.
– Пойдет! – сказали разом все участники группы.
Пока друзья настраивают свои инструменты, невольно, все разговорились о будущем. В особенности их разговорила тема девушек. И тут же Гордон, как самый близкий друг упомянул причину, почему Дэйв будет играть True love ways.
– Ааа…да ты захотел наконец признаться в любви Эмели? – с сарказмом выдал Гордон.
– Что? О чем ты говоришь! Да мне не нужна эта маленькая Эми.... – отмахивается Дэвид.
– Мм…как скажешь… – говорит Гордон с явным намеком на то, что он в сказанное не верит.
Ох, знал бы Гордон, насколько близко он к истине, ведь Эмели нравиться Дэйву еще с 6–ого класса. Эта девушка из такой же консервативной семьи, какими являются родители Дэвида. И стоит отметить, девушке он слегка симпатичен. Правда, в этом случае ему не повезло, тихоня Эмели не видит себя с таким звездным парнем как Хейли и всячески старается не сталкиваться с ним взглядом. Дэйва не остановить, втайне от всех он мечтает о ней, даже находясь в пастели со звездными красавицами школы Винсенс. Можно сказать, что он сам себе противоречит, встречаясь с очередной девушкой, буквально на глазах Эми, но что поделать, в этом был весь Дэйв. То ли такой образ – это способ скрыть себя настоящего, то ли просто норма для завзвездившегося подростка.
Между тем, в последнее время Хейли все отделяется от жизни парня нарасхват и сосредотачивает внимание на Эмели. Идя на компромисс с консервативной составляющей этого города, он пытается стать тем маяком, что привлечет внимание девушки его мечты. Но, очень часто, это комично выглядит, особенно когда он в открытую спорит со своими друзьями на глазах Эми, пытаясь показывать себя то ли гением, то ли просто сильным человеком. Доходит до абсурда, если вспомнить случай, когда он на ее глазах поспорил с Гордоном, что без проблем возьмёт ее на руки и пронесет через весь город. В целом можно сказать, Дэйв умело привлекает девушек, умеет с ними общаться и находить к ним подход, если дело обстоит не с девушкой, в которую он влюблен.
Находясь в гараже Гордона, группа молодых людей играли, уже ставшие крепкими и популярными, синглы таких же молодых американских парней, как сами члены команды Хейли.
Хоть и Дейв был занят репетицией партии, он часто отвлекался. Да, причиной его выпадения из реальности – все та же Эми. Ведь именно на этом новогоднем вечере он планировал сделать по–настоящему мужской шаг. Это первый раз, когда юноша очень сильно взволнован. Его не пугало будущее, ему от отца останется магазин и уж тем более, его не смущало возможное участие американской армии в войне с вьетнамцами. Внимание было сосредоточено лишь на Эми. Подобно художнику, изображающему на холсте прекрасное лицо своей возлюбленной, он старается посвятить ей произведение. Он песню пытается сочинить уже давно, правда, выходит ужасно, нескладно и не мелодично. Как же это трудно, быть музыкантом трудно…
– Придумал, сыграем Tryin' to Get to You? Разбавит наш угрюмый зал во время танцев? – предложил Милз
– Х…хм…а не слишком старовато? – спрашивает Дэйв, обдумывая этот вариант.
– А по–твоему Донна4 это очень новая песня! – поддерживает Гордон.
– Собственно…почему! Только, надо мне вспомнить эти аккорды… – Дэйв берет в руки гитару и вдумчиво рассматривает гриф, правда он только делает вид, что вспоминает ноты, ибо помнит их наизусть.
– Дэвид Эдвард Хейли! Если кто и может сыграть все что угодно, так это ты! – воскликнул Милз.
– Ты бы струны поменял....Ромео! Выглядят слегка…потертыми… Смотри! Как бы они не украсили тебя шрамом… – сказал Джо, указывая на гитару Дэйва.
– Ой…черт, а ведь ты прав. Парни! Я быстро, до лавки Ива… – второпях, сказал Дэйв и умчался сломя голову, оставив в гараже гитару.
А направился Дэвид к местному музыкальному ангелу – Иву, пожилому мужчине, лет 58. Он в городе давно и лет десять держит в Винсенсе небольшую музыкальную лавку, а все сырье везет из Далласа. А Хейли является одним из постоянных и любимых клиентов.
Дэвиду повезло, в магазине были необходимые струны и как всегда, по доброй цене. Со спокойной совестью, Дэйв отправился обратно, в импровизированную студию. Но по дороге с ним случилось то самое "великое совпадение", что меняет судьбы людей. Хотя судьба – слишком сильно сказано, но вот настроение у Хейли поднялось. Посчастливилось, по дороге он встретил Эми. Поговорить они толком не успели, лишь обменялись взглядами и стандартными приветственными фразами. Честно говоря, Дэвид сам спешит при разговоре с ней, отчасти из–за волнения, а иногда из-за отсутствия в голове тем. И в этот раз не обошлось без этого. Можно вечно прибывать в удивлении, человек, проводивший, чуть–ли каждую пятничную ночь в компании какой–нибудь красавицы так пасует перед девчонкой, в которую влюблен. Таков парадокс Дэвида Хейли, парадокс влюбленного.
В школе тем временем, полным ходом все готовились к заключительному празднику, отчасти из–за каникул, рождественские каникулы привлекали всегда больше чем учеба.
– Каждое Рождество одно и тоже, лицемерные люди надевают костюм порядочных людей и сами начинают в это верить, поучая каждого, кто не так живет. Забывая, что этот праздник – торжество любви… – это знаменитое, хоть и циничное выражение Дэвида. Оно сопровождает все, что не нравится умеренному нигилисту Дэйву, только вместо рождества другое словцо.
Дэвид любил рождество, как и любой американский христианин, он лишь почему–то не любил людей. Именно поэтому, готовясь к своему выступлению, он никого не слушал, даже группу; даже Гордона. Зачем, если он считает, что прав, верно?
Нота за нотой, строчка за строчкой и аккорд за аккордом, группа Хейли и друзья вспоминают хиты пятилетней давности. Однако песня Элвиса так и не пришлась по душе группе. Вернее, именно вышеупомянутую мелодию они просто не могли хорошо сыграть; выходило не так, слишком "не рок-н-ролльно", без нужного раскачивания. Но Дэйв был непреклонен, он был убежден в надобности Пресли на новогоднем концерте.
– Парни…Дэйв…может просто песню заменим? Того же Элвиса, но не эту? – попытался пойти на компромисс Милз.
– Да вообще, может, убрать Пресли из нашей шоу программы! – громко, ударив по басовой клавише заявил Джо.
– Джо…какого черта? – в недоумении крикнул Гордон.
– Джозеф Айра Хилл, не позорь звание музыканты!!! – поддержал Гордона Дэвид, выдерживая свой стиль общения, как окружной прокурор штата.
Джо не особо уважал Элвиса Пресли, предпочитая Льюиса или Ричарда5. И не старался скрывать этого от своих друзей, которые были горячими поклонниками короля рок-н-ролла. Последний титул Джо не признавал за Элвисом и часто оспаривал этот факт перед своими друзьями. Да уж, ведь миру так интересен спор четырех старших школьников небольшого города в Техасе. Звучит иронично, но именно это, вероятно, думает каждый из членов компании. В противном случае непонятно, к чему масштабы подобных споров, к чему такой азарт.
– Все! Хватит! Поем «Синие замшевые туфли»…и никаких споров, ее, хотя бы, знают все… – предложил и утвердил компромисс Дэвид.
– Как скажешь большой Д…ты у нас босс… – вздохнув, сказал с облегчением Милз.
– Такс…начинаем…раз…два....раз, два, три… – дает отмашку Дэвид на начало репетиции.
После хорошей репетиции, Дэвида ждал, как он думал, когда направлялся домой, отличный отдых и тишина. Отец как всегда будет читать прессу, сидя в своем кабинете, обсуждая сам с собой о тонкостях американской экономики и политики, считая себя не на шутку превосходным экспертом. А мама планировала ничего не делать, после очередного дня в библиотеке сидеть и перебирать формуляры. Что до Дэвида, он планировал сидеть на кровати с гитарой и аккорды повторять, зная, что без усилителя он никого не беспокоит и не нарвется на критику.
Но в этот раз, его ждала не комната, а недовольный отец. Итан был в ярости, узнав, что на этой недели Дэйв вступил в конфликт со школьным учителем музыки и даже позволил себе резко о нем высказаться.
– То есть как это, бестактно? Я назвал этого старого осла посредственностью в мире музыки и не особо буду это скрывать! – с гордостью заявил Дэвид на все упреки отца.
Так уж вышло, что школьный учитель, несмотря на относительный спад рокабилли–ажиотажа, все равно ненавидел эту музыку, активно ее высмеивал и был до боли консервативным человеком в этом плане. Можно было бы списать это на возраст, но Дэйв не готов был этого стерпеть даже из-за этого и два дня назад вступил с ним в вышеупомянутый спор.
– Дэвид Хейли! Что за слова! – вступает в разговор Марта.
– Мааам…я не намерен слушать подобные доводы…черта с два! – продолжает парировать юноша.
– Ты что о себе думаешь?! Раз пару песен можешь спеть и играть на этом…инструменте, думаешь ты великий эксперт в области музыки.... – сказал мистер Хейли, а затем повернулся к своей супруге и продолжил говорить, используя оскорбительный сарказм по отношению к сыну – взгляни милая, ты родила великого эксперта! Куда ему Шопен! Он Элвиса знает…Больше никто же не может быть авторитетом…кроме этих поганых рокеров…
– Шопен гений, а про нашего учителя я так могу сказать – сноб и дурак! – говорит тихо Дэвид.
– Знаешь что…сын, меньше слушай и играй этот дешевый джаз…еще раз такое повторится, твоя гитара отправиться в тур…по свалкам штата в комплекте с массажем об асфальт! – заявил Итан.
– То же мне…эксперт в области политики и экономики… – язвительно сказал Дэвид.
– Что ты сказал?
– Ты как с отцом разговариваешь! Что ты сказал?!
– Ничего! – молодой человек повернулся и направился в комнату, но развернулся и добавил – И кстати! Всех музыкантов критиковали при жизни и называли бунтарями, даже Моцарта…даже Баха…
Дэвид ушел, а осадок от этого короткого, но больного разговора остался у всех членов семьи. Итану осталось лишь глубоко вздохнуть и вспомнить свою молодость, как они с братом приходили в экстаз от джаза и как его за эту, "негритянскую музыку" критиковал отец. Но взрослых, состоятельных и зрелых людей всегда что–то останавливает от ситуации, когда надо войти в состояние своего ребенка, а не слепо его критиковать.
– А ведь ты помнишь как твой отец пили тебя за увлечение Руди Валле, пытался бить за…хм..хех…увлечение мной? – спросила с улыбкой Марта.
– Такое забудешь…правда, он меня не бил…а лишь замахнулся, когда я домой ночью пришел. – ответил Итан.
– Дай шанс, рано или поздно и это пройдет…
– Возможно…ты и права… дети…
Дэвид сидел в комнате в компании своей гитары и просто думал, почему одни люди считают себя умнее других, а бунтарей – сразу бандитами. Юный Хейли сохранил в себе черты подростков моды рокабилли: импульсивность, эгоцентризм и резкость. Правда, в этом он опоздал, время проходит. Хотя, позже, его мысли сменились придуманными эпизодами его свидания с Эми, к которому, он вообще еще не приблизился. Но мечтам его преграды не было.
Как и предсказывал Дэвид, отец не стал долго беседовать на тему молодости или музыки, а молча, уставший ушел в кабинет газету читать. Беда в том, что читать он как раз таки не мог – его мучали мысли о сыне. Посему он сидел в своем кресле и озирался в окно. Слегка запотевшие окна давали ощущение, что на улице был мороз. Ночью было прохладно, но мороз до города редко добирался. Итану не привычно видеть подобную картину каждый год в зимнее время, ведь маленький Итан Хейли до 7 лет рос в Нью–Йорке, долгое время его отец там работал. И даже спустя годы, он не может привыкнуть к весне вместо зимы. Дэвид же напротив, никогда не выезжал за пределы города, ему этот пейзаж не кажется странным.
Кстати о Дэйве, он, как и его отец сидел и думал. Заснуть он долго не мог, долго за своим столом пытался что–то сочинить. Стоит сказать, что за сочинительским делом, Дэвид тот еще маньяк. Гитара Хейли имеет большую царапину, которую лаком пытался скрыть Ив. Откуда, вы спросите, это повреждение взялось? Все элементарно, когда дело шло с простыми неинтересными девушками, Дэвид играл простые песни о любви, пытаясь их быстро, грубо говоря, завести. Но все эти песенки – это не его песни, их авторами, как и прежде, были Бадди Холли, Элвис Пресли и иные музыканты. В случае, когда Дэвид влюбился в Эми, это произошло довольно быстро: он увидел ее один раз с книгой в руках, возле библиотеки, милую девушку с распущенными рыжими волосами, читавшую Хэмингуэя. Не сказать, что Хейли сейчас взрослый, но тогда его уместно можно было назвать ребенком. Увидев ее один раз, он думал, что это на всю жизнь. Он пришел домой, сел за стол, достал тетрадь, подвинул к себе гитару и начал…сочинять. Дэвид блуждал в воображении долго, забыл про домашние задания и сосредоточился на строчках. Но ничего не выходило и тогда, он взял и швырнул своею гитару и бросил тетрадь в окно. В порыве подросткового нервного срыва он не заметил, как отправил гитару в сторону медной ручки шкафчика. Думаю, итог вы знаете.
Утро субботы, самый прекрасный день для многих. Тем более, с каждым днем, приближается рождество. Тем не менее, юный мистер Хейли не особо рад новому дню. Во–первых, он на полу уснул, с гитарой в обнимку, а во–вторых, после вчерашнего у него не было желания спускаться вниз для семейного завтрака. Да и к тому же, из–за того, что он лежал на полу, обнимая гитару, у него затекло все, что могло затечь. Дэйв просыпался с болями в спине и отпечатками от гитарной фурнитуре на руках. Сжав волю в кулак, припрятав свою гордость в карман и собравшись с духом, Дэвид спустился с лестницы. Не сразу, иногда спотыкаясь, согнувшись как старый дед, попутно ворча что–то про сон с гитарой, но все же спустился.
– О, Элвис Пресли спустился… – слегка иронично сказал, уткнувшись в газету отец.
Дэвид никак не отреагировал на это. Он подошел к столу, молча сел и начал есть, не поднимая глаз на свою семью, взгляд молодого человека пал на единственную слепую зону – яйца и бекон на столе. А сам отец не спешил строить из себя обидчивого полковника, он просто сидел за столом с привычным для него добрым взглядом и продолжал читать свою газету.
– Ох уж…эта вьетнамская гражданская война! Почему мы ничего не делаем…они там скоро начнут друг друга бомбами выкуривать. Давно надо было послать пару батальонов, от этих комми азиатских и следа бы не осталось! – бормотал отец про себя, размышляя о небольшом конфликте во Вьетнаме.
– По мне, так там нет никакой войны…так…небольшие атаки. Нашей армии там просто делать нечего… Не будет там крупного конфликта, это точно! – тихо проговаривал про себя Дэвид.
– Что будешь сегодня делать? Опять с Гордоном и друзьями в его гараже сидеть? – спрашивает у Дэвида вошедшая на кухне мама.
– Возможно… – холод отвечает Дэвид.
– Нашел бы какое–нибудь занятие, сходил бы в кино, в библиотеку, знаешь ведь, кто там работает… – с легким намеком говорит мама.
– У нас и фильмов то новых нет, да и не с кем…Эми постоянно посылает к черту, а моим друзьям не интересно это… – тихо, томно говорит Дэвид, иронизируя сам над собой.
– Опять ты бегаешь за этой…Эммой. Видишь ведь, что не твоя эта гитара…выражаясь твоим языком. Ну раз отказывает эта, попробуй с другой…в тебя пол школы втюрились, а ты и не рад! – подключился к разговору отец.
– Итан! – дергает отца мать, с целью намекнуть, что он должен замолчать.
– Я 39 лет как Итан! А я дело говорю…сын! Где ты и где эта Эмма, простушка та еще....
– Итан!
– В конце концов, девушек много будет и когда ты, в университет отправишься, там, таких как Эмма, как патронов в американской армии…
Дэвид смотрел грустными глазами на отца, переваривая каждое казанное им слово, он при этом молчал и внимательно слушал. Разумеется, с отцом он был не согласен и от чувств к Эми отказываться не собирался.
– Итан Лоуренс Хейли! Хватит болтать всякую глупость! Не видишь, мальчик сам разберётся! – не выдержав крикнула на отца Марта.